– Вот это, действительно, музыка: Салет с Вулкана, Эванстон, Пеналт, Вигельжевский... Какой еще Вигельжевский?
– Антон Вигельжевский, доктор, – ответил Чехов. – Это самый знаменитый композитор того столетия в области электронной музыки. А его вариации на темы музыки Прокофьева... Мне не верится, что вы никогда их не слышали.
Доктор Маккой так и не успел высказать своего мнения обо всей этой электронной абракадабре. Внезапно раздался назойливый зуммер.
– Наверное, доктор Чэпел! – обрадованно воскликнул Маккой и подскочил к капитанскому креслу. – Я обещал ей экскурсию по новому медицинскому отсеку еще до того, как отправимся в путь.
Однако это была вовсе не Чэпел. На видеомониторе появилось изображение темноволосого лейтенанта Звездного Флота.
– Говорит Оперативное управление. Адмирал Картрайт вызывает капитана Кирка.
Переглянувшись с Чеховым, Маккой ответил:
– Капитан пока отсутствует. Насколько мы знаем, у него назначена встреча с адмиралом после полудня.
– Спасибо, – угрюмо поблагодарил адъютант. – Минуточку. – Экран погас, но через минуту лицо молодого лейтенанта появилось вновь.
– Если все-таки капитан появится, то попросите его немедленно связаться с адмиралом. Конец связи.
Экран покрылся мелкой рябью, а затем отключился.
– Что бы это могло значить? – недовольно пробормотал Маккой.
* * *
– Капитан!
Из глубокой тени неожиданно раздался голос Зулу. Буквально в двух шагах от Кирка робот-уборщик бесшумно надраивал алюминиевые вывески центрального научного корпуса. Оглянувшись, капитан с удивлением увидел своего рулевого.
Через несколько мгновений на огромной, залитой солнцем площади Центрального Комплекса Управления Звездным Флотом недоуменно взирали друг на друга два офицера.
– Где вы были, мистер Зулу? Я весь день пытаюсь войти с вами в контакт.
– Только не любовался видом на город, – обиженно ответил Зулу. Знаете, не очень-то весело, когда все утро льет дождь. Ну, а сейчас...
Вроде бы распогодилось. Как насчет экскурсии в Чайнатаун?
– Вот-вот. Именно поэтому я вас и искал, – широко заулыбался Кирк. Только боюсь, наша вылазка может несколько задержаться: у адмирала Картрайта на этот счет особое мнение. Утром он назначил мне встречу.
– Что ж, капитан, с вашего позволения я погреюсь на солнышке и подожду вас.
– Почему бы вам не пойти вместе со мной? – жестом капитан пригласил рулевого проследовать к зданию штаб-квартиры. – Мне совершенно не повредили бы ваше присутствие и поддержка.
На самом крыльце здания Зулу неожиданно остановился и испуганно посмотрел на Кирка.
– Конечно, если адмирал не станет возражать...
– Не станет, – спокойно ответил Кирк, уверенный, что адмирал выбрал именно "Энтерпрайз" для новой и опасной миссии.
Очевидно, Картрайт хотел поставить капитана перед фактом. Да и как может быть иначе... Ведь не для споров же и словопрений он решил урвать несколько минут своего драгоценного времени и встретиться с каким-то офицером?
Выйдя из турболифта, Кирк и Зулу быстро нашли приемную адмирала. У дверей их встретила адъютант Картрайта.
– Капитан Кирк, – любезно улыбаясь, представился капитан. – Явился по распоряжению адмирала.
Адъютант, молодая черноволосая женщина с суровыми чертами лица, очевидно, с планеты Вулкан, взглянула на гостей строго и даже несколько сердито. Нажав на кнопку, она доложила в микрофон:
– Сэр, прибыл капитан Кирк.
– Попросите его, – послышался баритон Картрайта.
– Проходите, – сурово пригласила хозяйка приемной. – Адмирал давно ждет вас.
К удивлению гостей, Картрайт был не один. За столом напротив адмирала восседал седовласый президент Федерального Совета. Их нахмуренные лица не оставляли сомнений в том, что Кирк был приглашен сюда по экстренным вопросам.
– Адмирал, мистер президент, – кивнул Кирк поочередно каждому из присутствующих джентльменов, – разрешите представить вам моего рулевого, мистера Зулу.
Картрайт лениво взглянул на Зулу и опустил глаза. Президент Совета долго смотрел на адмирала, взглядом выражая недовольство от присутствия постороннего человека, но затем, словно передумав, кивнул капитану и нехотя улыбнулся.
– Присаживайтесь, джентльмены, – Картрайт указал рукой на пустующие кресла. – Капитан, я собирался встретиться с вами совершенно по другому поводу, но...
Адмирал поднялся с кресла, подошел к своему рабочему месту и нажал на одну из бесчисленных кнопок на пульте управления. Кабинет наполнился громкими звуками радиопомех.
– Прошу прощения, джентльмены, но нам не удалось добиться лучшего качества приема. К тому же, был использован засекреченный канал связи, а он довольно слабый.
Кирк напряженно вслушался в далекий голос, едва продирающийся сквозь шум радиопомех:
"Обращаемся ко всем нашим друзьям в Нейтральной Зоне! Важное сообщение! Претор мертв..." Джеймс Кирк внимательно посмотрел на Картрайта. Адмирал не отрывал взгляда от президента, а тот, насупив брови, разглядывал зеленое сукно на столе.
Голос продолжал: "Через некоторое время во всей Империи воцарится хаос. Но среди него может родиться великий мир между нашими народами.
Донесите это сообщение до всех, кто желает мира. Остерегайтесь тех, кто будет скрывать или искажать исходящую от нас информацию. К сожалению, цензура – единственное, в чем наша Империя достигла совершенства." Помехи исчезли, а вместе с ними пропал и голос.
– Как давно получено это сообщение? – спросил Зулу.
– В три часа утра, – ответил Картрайт. Мертвенно-бледное лицо адмирала и темные круги под глазами говорили о том, что он не спал с той самой минуты, как было принято сообщение. Кирк скептически покачал головой.
– Слухи о скорой кончине Претора ходили уже в то время, когда Гектор был еще ребенком. За время моей службы в Звездном Флоте я тоже неоднократно слышал подобные разговоры. Я допускаю, конечно, что и ромуланцы не вечны... Но Претор всего лишь третий по влиянию.
– Третий по рангу, но первый по своей власти, – уточнил президент Совета голосом, подчеркивающим серьезность принятого сообщения. Посвященные знают, что Империей, фактически, правит именно Претор. Или правил, если он мертв.
– Но можно ли верить этому сообщению?
– Ни одному ромуланцу нельзя верить до конца, – покачал головой президент. – Но источник, который прислал нам эту информацию, без сомнения, заслуживает доверия. Он информировал нас и ранее, и всегда его сообщения подтверждались.
– В любом случае, – заметил Картрайт, – независимо от наших суждений и пристрастий, у нас нет выбора, кроме как принять к сведению это сообщение и подготовиться к грядущим событиям.
* * *
Никто в Империи не сомневался в кончине Претора. Доказательством тому служили огромные толпы народа на улицах столицы. Каждый ромуланец стремился попасть в Колонный Дворец, чтобы своими глазами увидеть выставленное там тело правителя и лишний раз доказать преданность режиму.
Яндра с интересом наблюдала за происходящим из окна своего дома Цитадели, где жила вместе с мужем Тиамом. Давка в беснующейся толпе рыдающих, плачущих и просто любопытствующих горожан начисто отбила у нее желание присоединиться к публичному выражению скорби. Возможно, подумала Яндра, кто-то, действительно, искренне переживает утрату. Немногие готовы лезть даже по головам, лишь бы доказать свою преданность усопшему.
– За тобой прибудет официальный представитель, – неожиданно сообщил Тиам, стоящий перед зеркалом и прикрепляющий траурный бант к своей униформе. – Я уже приготовил место для их посадки.
– Какую же музыку я должна играть? – спросила Яндра, стараясь говорить как можно спокойнее.
– Пилот сообщит тебе.
Тиам повернулся к жене. У нее забилось сердце и задрожали руки. Яндра вспомнила, как перед самой свадьбой прорыдала несколько дней; стать женой преуспевающего, вхожего во многие круги человека было единственной возможностью снять смертельную угрозу с себя и со своих родственников. Но тогда еще Яндра не знала, что ее мужем должен стать именно Тиам. Ей лишь сообщили, что она выбрана лояльным, влиятельным, с блестящей репутацией мужчиной. "По крайней мере, он красив", – подумала Яндра, когда впервые увидела Тиама.
– Я думаю, придется играть реквием Лермы, – серьезным голосом продолжал Тиам. – Он занимает в ортодоксальном списке одно из первых мест среди своих современников.
– Конечно, – согласилась Яндра, подумав про себя, что Лерма – самый чистенький, самый "прилизанный" композитор из известных ей. Даже Претор никогда не возражал против официального исполнения его произведений.
Значит, ее пригласили играть на похоронах правителя. Ромуланцы повсюду слыли большими мастерами иронии. "Но это, – грустно усмехнулась Яндра, верх иронии." Претор, который при жизни был подлецом и убийцей, Претор, которого даже самые слепые и обманутые пропагандой обыватели обвиняли в сотнях тысяч убийств и таинственных исчезновений сограждан, Претор, который лично послал ее старшего брата в заведомо провальную экспедицию, отрицательный результат которой означал его неминуемую казнь, Претор, который организовал "ритуальное" самоубийство ее родителей и поставил клеймо позора на ее тело, – этот Претор даже после своей смерти тянет к ней костлявые руки и требует, чтобы она посвятила музыку, страсть и вдохновение своему душителю.
– Это, действительно, большая честь.
Очнувшись от своих мыслей, Яндра поняла, что уже не в первый раз слышит от мужа эти слова.
– Думаю, мне не надо напоминать, что лишь благодаря благосклонности Претора я стал администратором средней руки. И кто знает, кем мне суждено стать при его преемнике... Кстати, мне сказали, что из-за твоей близости ко мне обойдены вниманием несколько старых и вполне достойных музыкантов.
Тиам устремил свой взгляд на жену, ожидая увидеть на ее лице выражение благодарности. Но Яндра казалась безразличной к словам мужа.
– Что касается меня... – Тиам важно поднял вверх указательный палец и перешел на шепот. – Меня посвятили в... – неожиданно он замолчал и бросил испуганный взгляд на жену. В своем хвастовстве Тиам чуть не перешагнул запретную черту и не наговорил лишнего.
Яндра оставила последние слова мужа без внимания. Опустив голову, она думала о "большой чести", которую ей оказали. Как Тиам посмел? Неужели он ничего не знает о прошлом ее семьи, о том, что замуж за него она вышла исключительно ради того, чтобы реабилитировать себя и брата? "Представляю, какую злобу это обстоятельство у него вызывает", – усмехнулась про себя Яндра.
– Почему-то ты не взволнована, – прищурив глаза, заметил Тиам. Кажется, ты, действительно, не понимаешь, какая честь тебе оказана.
– Я буду играть, Тиам, – тихо и покорно произнесла Яндра. – Даже больше, чем они попросят.
* * *
Хиран, капитан корабля "Галтиз", совершенно спокойно прореагировал на официальное сообщение о смерти Претора. Лишь придя в свои апартаменты, Хиран позволил себе улыбнуться, и тяжелые черты его лица смягчились.
– Все-таки они решились сообщить народу, – пробормотал капитан. Неужели они думали, что смогут утаить правду навсегда?
Услышав позади себя шаги, Хиран обернулся и увидел на пороге своего отсека Ферика, только что назначенного Первого офицера. Неожиданный гость стоял, заложив за спину руки.
– Однако болезнь Претора они держали в секрете годами.
Молча кивнув, Хиран стал пробегать глазами высвеченный на дисплее список личного состава "Галтиза". Капитан с удивлением обнаружил, что Ферик прослужил на корабле четыре года. Каким образом могло оказаться, что они проработали бок о бок так долго, а молодой офицер ни разу не попался на глаза? Вероятно, потому, что он сам никогда не обращал внимания на мелочи, на то, что считал второстепенным. Боже, как это странно выуживать по крупицам информацию о своем Первом офицере, с которым, может быть, не раз встречался в коридорах "Галтиза"!
Ничего не поделаешь, придется теперь довольствоваться натянутыми, вымученными, сдобренными неловкими паузами разговорами с Фериком и вспоминать легкое и приятное общение с добродушной Рэн. Хирану было странно смотреть на список и не видеть имени бывшего Первого офицера даже в числе рядовых членов команды.
– Да... Предстоящие недели обещают быть интересными... – фальшиво протянул капитан. – Как вы думаете, нас отзовут назад?
– Все возможно, – пожал плечами Ферик. – Особенно во времена перемен.
Кругом одни слухи.
Хиран не ожидал другого ответа. Даже от Рэн.
* * *
– Ну что, Спок, – произнес Маккой, первым войдя в медицинский отсек.
– Опять столкнулись с проявлениями интеллекта или просто вымокли?
– Эту встречу не охарактеризовать никакими словами, доктор.
– Так расскажите же, расскажите! Вы опять что-то выяснили, не так ли?
– Конечно, доктор. Джордж и Грейси вполне довольны своей средой обитания, но...
– Опять про Зонд, Спок? Да?
– Думаю, доктор, нельзя сказать что-то определенное. В лучшем случае, могу описать свои ощущения и впечатления.
– Вроде тех, которых вы набрались в Сан-Франциско, после чего стали утверждать, что Грейси беременна?
– Приблизительно, доктор. Только те, предыдущие впечатления были сильнее, острее, гораздо специфичнее. Очевидно, это из-за особой природной биологической функции, с которой столкнулась Грейси. А Зонд и его действия остались далеко за пределами повседневного опыта китов. Впрочем, такими же непостижимыми и загадочными для Грейси и Джорджа кажутся и наши действия по их транспортации из двадцатого века. Вели я все правильно понимаю, вернее, чувствую, Для китов пришествие Зонда и транспортация сквозь века явления одного порядка. У меня есть подозрения, что Грейси и Джордж не отделяют их одно от другого.
– Вы хотите сказать, что они не видят никакой разницы между нами и Зондом?
– В некоторой степени. Повторяю, что оба события остаются целиком за пределами опыта и интеллектуального развития китов.
– Значит, – нахмурился Маккой, – они вполне могут увязать Зонд с нами и даже клингонами?
– При общении с китами у меня возникло одно ощущение: все, что связано с Зондом и нашим вмешательством в их жизни, вызывает в китах чувство близости, причастности, что ли... Джордж и Грейси не понимают, что именно произошло, но события прочно засели в их душах и умах. И это вызывает в китах эмоции и чувства, близкие к комфорту и безопасности, причем не в настоящем, а в будущем. Вот так, доктор.
У Маккоя голова пошла кругом.
– Что все это значит?
– Я попытался передать лишь то, что, по всей видимости, ощущают Джордж и Грейси. Может быть, они чувствуют, что впереди еще один контакт с Зондом или каким-то подобным аппаратом.
– Значит, он вернется, – устало выдохнул Маккой.
– Я думаю, что никто из тех, кто изучает эту проблему, не сомневается, что Зонд вернется, доктор. Я лишь полагаю, что это возвращение состоится намного раньше, чем думают другие.
Опустив глаза, Маккой задумчиво покачал головой. Он вспомнил о странном сегодняшнем сеансе связи со Звездным Флотом и последовавшей за этим просьбе капитана явиться в транспортный отсек.
– Почему Джиму так не терпится увидеть нас?
– Не знаю, доктор. Кстати, мне сообщили о местонахождении и курсе Зонда. Он продолжает свое движение в сторону Первой Федерации, и пока ничто не предвещает его скорого возвращения.
– Ну, это чужие проблемы, – фыркнул Маккой. – Могу только пожелать им успеха. А нас ждет капитан.
Через некоторое время Первый офицер и доктор добрались до транспортного отсека, где перед ними предстали озабоченные Кирк и Зулу.
* * *
Похороны продолжались один день и две ночи. За это время тысячи и тысячи ромуланцев прошли мимо стеклянного саркофага с телом Претора и расписались в Книге памяти. И полтора суток, без еды и почти без сна, Яндра, сидя на скамье, установленной на высоком подиуме, играла траурные мелодии. Она попеременно использовала три инструмента: трехструнный элегический батайн, лирический двенадцатиструнный плект и жалобно плачущий однострунный инструмент под названием тээль. Яндре пришлось играть не только музыку Лермы. Под сводами Колонного Зала звучали мелодии и Талета, и Мектиуса, и некоторых других композиторов.
У пришедших на прощание с вождем ромуланцев сама Яндра тоже вызывала необыкновенный интерес. Во время коротких передышек, отложив в сторону очередной музыкальный инструмент и разминая уставшие пальцы, она иногда слышала шепот, который перекатывался по нескончаемой веренице горожан, словно эстафетная палочка:
– Жена младшего центуриона Тиама...
– Родная сестра Дайяна... археолога...
– Близняшка?..
– Вот еще! Просто сестра...
– А она старше его?
– Говорят, старше...
– Я слышал, у них есть еще сестры и братья...
– Ни она, ни ее братец никогда не были в армии...
– Говорят, они в опале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Антон Вигельжевский, доктор, – ответил Чехов. – Это самый знаменитый композитор того столетия в области электронной музыки. А его вариации на темы музыки Прокофьева... Мне не верится, что вы никогда их не слышали.
Доктор Маккой так и не успел высказать своего мнения обо всей этой электронной абракадабре. Внезапно раздался назойливый зуммер.
– Наверное, доктор Чэпел! – обрадованно воскликнул Маккой и подскочил к капитанскому креслу. – Я обещал ей экскурсию по новому медицинскому отсеку еще до того, как отправимся в путь.
Однако это была вовсе не Чэпел. На видеомониторе появилось изображение темноволосого лейтенанта Звездного Флота.
– Говорит Оперативное управление. Адмирал Картрайт вызывает капитана Кирка.
Переглянувшись с Чеховым, Маккой ответил:
– Капитан пока отсутствует. Насколько мы знаем, у него назначена встреча с адмиралом после полудня.
– Спасибо, – угрюмо поблагодарил адъютант. – Минуточку. – Экран погас, но через минуту лицо молодого лейтенанта появилось вновь.
– Если все-таки капитан появится, то попросите его немедленно связаться с адмиралом. Конец связи.
Экран покрылся мелкой рябью, а затем отключился.
– Что бы это могло значить? – недовольно пробормотал Маккой.
* * *
– Капитан!
Из глубокой тени неожиданно раздался голос Зулу. Буквально в двух шагах от Кирка робот-уборщик бесшумно надраивал алюминиевые вывески центрального научного корпуса. Оглянувшись, капитан с удивлением увидел своего рулевого.
Через несколько мгновений на огромной, залитой солнцем площади Центрального Комплекса Управления Звездным Флотом недоуменно взирали друг на друга два офицера.
– Где вы были, мистер Зулу? Я весь день пытаюсь войти с вами в контакт.
– Только не любовался видом на город, – обиженно ответил Зулу. Знаете, не очень-то весело, когда все утро льет дождь. Ну, а сейчас...
Вроде бы распогодилось. Как насчет экскурсии в Чайнатаун?
– Вот-вот. Именно поэтому я вас и искал, – широко заулыбался Кирк. Только боюсь, наша вылазка может несколько задержаться: у адмирала Картрайта на этот счет особое мнение. Утром он назначил мне встречу.
– Что ж, капитан, с вашего позволения я погреюсь на солнышке и подожду вас.
– Почему бы вам не пойти вместе со мной? – жестом капитан пригласил рулевого проследовать к зданию штаб-квартиры. – Мне совершенно не повредили бы ваше присутствие и поддержка.
На самом крыльце здания Зулу неожиданно остановился и испуганно посмотрел на Кирка.
– Конечно, если адмирал не станет возражать...
– Не станет, – спокойно ответил Кирк, уверенный, что адмирал выбрал именно "Энтерпрайз" для новой и опасной миссии.
Очевидно, Картрайт хотел поставить капитана перед фактом. Да и как может быть иначе... Ведь не для споров же и словопрений он решил урвать несколько минут своего драгоценного времени и встретиться с каким-то офицером?
Выйдя из турболифта, Кирк и Зулу быстро нашли приемную адмирала. У дверей их встретила адъютант Картрайта.
– Капитан Кирк, – любезно улыбаясь, представился капитан. – Явился по распоряжению адмирала.
Адъютант, молодая черноволосая женщина с суровыми чертами лица, очевидно, с планеты Вулкан, взглянула на гостей строго и даже несколько сердито. Нажав на кнопку, она доложила в микрофон:
– Сэр, прибыл капитан Кирк.
– Попросите его, – послышался баритон Картрайта.
– Проходите, – сурово пригласила хозяйка приемной. – Адмирал давно ждет вас.
К удивлению гостей, Картрайт был не один. За столом напротив адмирала восседал седовласый президент Федерального Совета. Их нахмуренные лица не оставляли сомнений в том, что Кирк был приглашен сюда по экстренным вопросам.
– Адмирал, мистер президент, – кивнул Кирк поочередно каждому из присутствующих джентльменов, – разрешите представить вам моего рулевого, мистера Зулу.
Картрайт лениво взглянул на Зулу и опустил глаза. Президент Совета долго смотрел на адмирала, взглядом выражая недовольство от присутствия постороннего человека, но затем, словно передумав, кивнул капитану и нехотя улыбнулся.
– Присаживайтесь, джентльмены, – Картрайт указал рукой на пустующие кресла. – Капитан, я собирался встретиться с вами совершенно по другому поводу, но...
Адмирал поднялся с кресла, подошел к своему рабочему месту и нажал на одну из бесчисленных кнопок на пульте управления. Кабинет наполнился громкими звуками радиопомех.
– Прошу прощения, джентльмены, но нам не удалось добиться лучшего качества приема. К тому же, был использован засекреченный канал связи, а он довольно слабый.
Кирк напряженно вслушался в далекий голос, едва продирающийся сквозь шум радиопомех:
"Обращаемся ко всем нашим друзьям в Нейтральной Зоне! Важное сообщение! Претор мертв..." Джеймс Кирк внимательно посмотрел на Картрайта. Адмирал не отрывал взгляда от президента, а тот, насупив брови, разглядывал зеленое сукно на столе.
Голос продолжал: "Через некоторое время во всей Империи воцарится хаос. Но среди него может родиться великий мир между нашими народами.
Донесите это сообщение до всех, кто желает мира. Остерегайтесь тех, кто будет скрывать или искажать исходящую от нас информацию. К сожалению, цензура – единственное, в чем наша Империя достигла совершенства." Помехи исчезли, а вместе с ними пропал и голос.
– Как давно получено это сообщение? – спросил Зулу.
– В три часа утра, – ответил Картрайт. Мертвенно-бледное лицо адмирала и темные круги под глазами говорили о том, что он не спал с той самой минуты, как было принято сообщение. Кирк скептически покачал головой.
– Слухи о скорой кончине Претора ходили уже в то время, когда Гектор был еще ребенком. За время моей службы в Звездном Флоте я тоже неоднократно слышал подобные разговоры. Я допускаю, конечно, что и ромуланцы не вечны... Но Претор всего лишь третий по влиянию.
– Третий по рангу, но первый по своей власти, – уточнил президент Совета голосом, подчеркивающим серьезность принятого сообщения. Посвященные знают, что Империей, фактически, правит именно Претор. Или правил, если он мертв.
– Но можно ли верить этому сообщению?
– Ни одному ромуланцу нельзя верить до конца, – покачал головой президент. – Но источник, который прислал нам эту информацию, без сомнения, заслуживает доверия. Он информировал нас и ранее, и всегда его сообщения подтверждались.
– В любом случае, – заметил Картрайт, – независимо от наших суждений и пристрастий, у нас нет выбора, кроме как принять к сведению это сообщение и подготовиться к грядущим событиям.
* * *
Никто в Империи не сомневался в кончине Претора. Доказательством тому служили огромные толпы народа на улицах столицы. Каждый ромуланец стремился попасть в Колонный Дворец, чтобы своими глазами увидеть выставленное там тело правителя и лишний раз доказать преданность режиму.
Яндра с интересом наблюдала за происходящим из окна своего дома Цитадели, где жила вместе с мужем Тиамом. Давка в беснующейся толпе рыдающих, плачущих и просто любопытствующих горожан начисто отбила у нее желание присоединиться к публичному выражению скорби. Возможно, подумала Яндра, кто-то, действительно, искренне переживает утрату. Немногие готовы лезть даже по головам, лишь бы доказать свою преданность усопшему.
– За тобой прибудет официальный представитель, – неожиданно сообщил Тиам, стоящий перед зеркалом и прикрепляющий траурный бант к своей униформе. – Я уже приготовил место для их посадки.
– Какую же музыку я должна играть? – спросила Яндра, стараясь говорить как можно спокойнее.
– Пилот сообщит тебе.
Тиам повернулся к жене. У нее забилось сердце и задрожали руки. Яндра вспомнила, как перед самой свадьбой прорыдала несколько дней; стать женой преуспевающего, вхожего во многие круги человека было единственной возможностью снять смертельную угрозу с себя и со своих родственников. Но тогда еще Яндра не знала, что ее мужем должен стать именно Тиам. Ей лишь сообщили, что она выбрана лояльным, влиятельным, с блестящей репутацией мужчиной. "По крайней мере, он красив", – подумала Яндра, когда впервые увидела Тиама.
– Я думаю, придется играть реквием Лермы, – серьезным голосом продолжал Тиам. – Он занимает в ортодоксальном списке одно из первых мест среди своих современников.
– Конечно, – согласилась Яндра, подумав про себя, что Лерма – самый чистенький, самый "прилизанный" композитор из известных ей. Даже Претор никогда не возражал против официального исполнения его произведений.
Значит, ее пригласили играть на похоронах правителя. Ромуланцы повсюду слыли большими мастерами иронии. "Но это, – грустно усмехнулась Яндра, верх иронии." Претор, который при жизни был подлецом и убийцей, Претор, которого даже самые слепые и обманутые пропагандой обыватели обвиняли в сотнях тысяч убийств и таинственных исчезновений сограждан, Претор, который лично послал ее старшего брата в заведомо провальную экспедицию, отрицательный результат которой означал его неминуемую казнь, Претор, который организовал "ритуальное" самоубийство ее родителей и поставил клеймо позора на ее тело, – этот Претор даже после своей смерти тянет к ней костлявые руки и требует, чтобы она посвятила музыку, страсть и вдохновение своему душителю.
– Это, действительно, большая честь.
Очнувшись от своих мыслей, Яндра поняла, что уже не в первый раз слышит от мужа эти слова.
– Думаю, мне не надо напоминать, что лишь благодаря благосклонности Претора я стал администратором средней руки. И кто знает, кем мне суждено стать при его преемнике... Кстати, мне сказали, что из-за твоей близости ко мне обойдены вниманием несколько старых и вполне достойных музыкантов.
Тиам устремил свой взгляд на жену, ожидая увидеть на ее лице выражение благодарности. Но Яндра казалась безразличной к словам мужа.
– Что касается меня... – Тиам важно поднял вверх указательный палец и перешел на шепот. – Меня посвятили в... – неожиданно он замолчал и бросил испуганный взгляд на жену. В своем хвастовстве Тиам чуть не перешагнул запретную черту и не наговорил лишнего.
Яндра оставила последние слова мужа без внимания. Опустив голову, она думала о "большой чести", которую ей оказали. Как Тиам посмел? Неужели он ничего не знает о прошлом ее семьи, о том, что замуж за него она вышла исключительно ради того, чтобы реабилитировать себя и брата? "Представляю, какую злобу это обстоятельство у него вызывает", – усмехнулась про себя Яндра.
– Почему-то ты не взволнована, – прищурив глаза, заметил Тиам. Кажется, ты, действительно, не понимаешь, какая честь тебе оказана.
– Я буду играть, Тиам, – тихо и покорно произнесла Яндра. – Даже больше, чем они попросят.
* * *
Хиран, капитан корабля "Галтиз", совершенно спокойно прореагировал на официальное сообщение о смерти Претора. Лишь придя в свои апартаменты, Хиран позволил себе улыбнуться, и тяжелые черты его лица смягчились.
– Все-таки они решились сообщить народу, – пробормотал капитан. Неужели они думали, что смогут утаить правду навсегда?
Услышав позади себя шаги, Хиран обернулся и увидел на пороге своего отсека Ферика, только что назначенного Первого офицера. Неожиданный гость стоял, заложив за спину руки.
– Однако болезнь Претора они держали в секрете годами.
Молча кивнув, Хиран стал пробегать глазами высвеченный на дисплее список личного состава "Галтиза". Капитан с удивлением обнаружил, что Ферик прослужил на корабле четыре года. Каким образом могло оказаться, что они проработали бок о бок так долго, а молодой офицер ни разу не попался на глаза? Вероятно, потому, что он сам никогда не обращал внимания на мелочи, на то, что считал второстепенным. Боже, как это странно выуживать по крупицам информацию о своем Первом офицере, с которым, может быть, не раз встречался в коридорах "Галтиза"!
Ничего не поделаешь, придется теперь довольствоваться натянутыми, вымученными, сдобренными неловкими паузами разговорами с Фериком и вспоминать легкое и приятное общение с добродушной Рэн. Хирану было странно смотреть на список и не видеть имени бывшего Первого офицера даже в числе рядовых членов команды.
– Да... Предстоящие недели обещают быть интересными... – фальшиво протянул капитан. – Как вы думаете, нас отзовут назад?
– Все возможно, – пожал плечами Ферик. – Особенно во времена перемен.
Кругом одни слухи.
Хиран не ожидал другого ответа. Даже от Рэн.
* * *
– Ну что, Спок, – произнес Маккой, первым войдя в медицинский отсек.
– Опять столкнулись с проявлениями интеллекта или просто вымокли?
– Эту встречу не охарактеризовать никакими словами, доктор.
– Так расскажите же, расскажите! Вы опять что-то выяснили, не так ли?
– Конечно, доктор. Джордж и Грейси вполне довольны своей средой обитания, но...
– Опять про Зонд, Спок? Да?
– Думаю, доктор, нельзя сказать что-то определенное. В лучшем случае, могу описать свои ощущения и впечатления.
– Вроде тех, которых вы набрались в Сан-Франциско, после чего стали утверждать, что Грейси беременна?
– Приблизительно, доктор. Только те, предыдущие впечатления были сильнее, острее, гораздо специфичнее. Очевидно, это из-за особой природной биологической функции, с которой столкнулась Грейси. А Зонд и его действия остались далеко за пределами повседневного опыта китов. Впрочем, такими же непостижимыми и загадочными для Грейси и Джорджа кажутся и наши действия по их транспортации из двадцатого века. Вели я все правильно понимаю, вернее, чувствую, Для китов пришествие Зонда и транспортация сквозь века явления одного порядка. У меня есть подозрения, что Грейси и Джордж не отделяют их одно от другого.
– Вы хотите сказать, что они не видят никакой разницы между нами и Зондом?
– В некоторой степени. Повторяю, что оба события остаются целиком за пределами опыта и интеллектуального развития китов.
– Значит, – нахмурился Маккой, – они вполне могут увязать Зонд с нами и даже клингонами?
– При общении с китами у меня возникло одно ощущение: все, что связано с Зондом и нашим вмешательством в их жизни, вызывает в китах чувство близости, причастности, что ли... Джордж и Грейси не понимают, что именно произошло, но события прочно засели в их душах и умах. И это вызывает в китах эмоции и чувства, близкие к комфорту и безопасности, причем не в настоящем, а в будущем. Вот так, доктор.
У Маккоя голова пошла кругом.
– Что все это значит?
– Я попытался передать лишь то, что, по всей видимости, ощущают Джордж и Грейси. Может быть, они чувствуют, что впереди еще один контакт с Зондом или каким-то подобным аппаратом.
– Значит, он вернется, – устало выдохнул Маккой.
– Я думаю, что никто из тех, кто изучает эту проблему, не сомневается, что Зонд вернется, доктор. Я лишь полагаю, что это возвращение состоится намного раньше, чем думают другие.
Опустив глаза, Маккой задумчиво покачал головой. Он вспомнил о странном сегодняшнем сеансе связи со Звездным Флотом и последовавшей за этим просьбе капитана явиться в транспортный отсек.
– Почему Джиму так не терпится увидеть нас?
– Не знаю, доктор. Кстати, мне сообщили о местонахождении и курсе Зонда. Он продолжает свое движение в сторону Первой Федерации, и пока ничто не предвещает его скорого возвращения.
– Ну, это чужие проблемы, – фыркнул Маккой. – Могу только пожелать им успеха. А нас ждет капитан.
Через некоторое время Первый офицер и доктор добрались до транспортного отсека, где перед ними предстали озабоченные Кирк и Зулу.
* * *
Похороны продолжались один день и две ночи. За это время тысячи и тысячи ромуланцев прошли мимо стеклянного саркофага с телом Претора и расписались в Книге памяти. И полтора суток, без еды и почти без сна, Яндра, сидя на скамье, установленной на высоком подиуме, играла траурные мелодии. Она попеременно использовала три инструмента: трехструнный элегический батайн, лирический двенадцатиструнный плект и жалобно плачущий однострунный инструмент под названием тээль. Яндре пришлось играть не только музыку Лермы. Под сводами Колонного Зала звучали мелодии и Талета, и Мектиуса, и некоторых других композиторов.
У пришедших на прощание с вождем ромуланцев сама Яндра тоже вызывала необыкновенный интерес. Во время коротких передышек, отложив в сторону очередной музыкальный инструмент и разминая уставшие пальцы, она иногда слышала шепот, который перекатывался по нескончаемой веренице горожан, словно эстафетная палочка:
– Жена младшего центуриона Тиама...
– Родная сестра Дайяна... археолога...
– Близняшка?..
– Вот еще! Просто сестра...
– А она старше его?
– Говорят, старше...
– Я слышал, у них есть еще сестры и братья...
– Ни она, ни ее братец никогда не были в армии...
– Говорят, они в опале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27