«Журнал "Если"»: 2008
Аннотация
Мы диалектику учили не по Гегелю, а физику - не по Ньютону.
Джеффри Лэндис
Человек в зеркале

Россу Роклину.
Линн Рокросс оказался там по воле случая. Или отсутствия удачи.
Впрочем, о какой удаче можно говорить. Человек сам кует свое счастье. И если Линна Рокросса подстерегло невезение, значит, такое-то счастье он и выковал для себя. «Бродячий остов» летел на постоянной тяге из внутренней части Солнечной системы по длинной межпланетной траектории. После восьми проведенных в пространстве месяцев команда неторопливо приближавшегося к Седне ко-
рабля едва не пропустила аномальное образование. То есть идеальный и совершенно черный круг. Экипажу «Бродячего остова» не платили за обнаружение всяких там необычностей, а если говорить откровенно, то этот круг на двадцать два километра в поперечнике особой оригинальностью похвастать не мог. Если приглядеться, так по всей Солнечной системе круговые оспины покрывают поверхность любого небесного тела - крупные и малые круги и их россыпи, цепочки из кругов и каракули из кругов, словом, кратеры любого размера.
Но это был не просто круг, а круг идеальный. И на поверхности далекого ледяного мира - шара, покрытого толстой корой красно-бурого снега, - он казался совершенно черным.
И кто вообще мог ожидать, что на Седне обнаружится созданный инопланетянами артефакт?
Седна, один из крупнейших объектов транснептунового пояса, все-таки уступает в размере Плутону и передвигается по эксцентрической орбите, оставаясь в ледяной дали от Солнца.
Об открытии на «Бродячем остове» судачили с неделю, за партиями в покер, пока корабль тормозил и выходил на орбиту, однако шеф экипажа по фамилии Келлерман (горняк, реалист и бухгалтер в душе) напомнил всем, что инопланетяне и загадки не входят в список работ, ради которых «Бродячий остов» проделал весь путь, и что лично он не собирается тратить драгоценное рабочее время на пустячное любопытство. Они - шахтеры, а не ученые. Седна богата органикой. Груз органики примут в любой из колоний внутренней системы. Вот если им повезет найти аммиак, тогда и будем говорить… Из аммиака получают драгоценный азот, который стоит дороже золота и платины на искусственных мирах, куда приходится завозить каждую летучую молекулу. Поиски полезных ископаемых на Седне, с экономической точки зрения, сулили сомнительные перспективы; она находилась настолько далеко от Солнца, что лишь чудовищных масштабов забастовка могла оправдать колоссальные транспортные расходы на доставку добытых минералов внутрь системы. Однако искусственные миры представляли собой постоянно расширяющийся рынок, и если экипаж сумеет доказать, что Седна богата ресурсами, планетка сделается для корпорации дешевым рудником, источником пусть не слишком обильного, но постоянного дохода.
Выходя на эллиптическую орбиту вокруг Седны, они во время разведки ресурсов сфотографировали странную круглую аномалию и отослали внутрь системы всю информацию о ее положении и приблизительном размере, которую удалось добыть. И в ответ получили приказ держаться подальше от загадочного пятна. Им сказали, что оно явно не имеет естественного происхождения и, безусловно, не было сооружено людьми. Загадочное сооружение принадлежало чужим. А экипаж «Бродячего остова» не обладает достаточной квалификацией, чтобы исследовать его. Очевидно, там, в недрах системы, кто-то убоялся, что артель бездельников-старателей скорее повредит невиданный и невероятно ценный объект, чем сумеет извлечь из него нечто полезное.
Орбитальная разведка позволила обнаружить богатую залежь аммиака - целое замерзшее озеро, побольше многих астероидов. Учитывая вмороженные в лед органические толины
, этого было достаточно, чтобы начать разработки.
Горнодобывающий корабль сел на поверхности Седны более чем в пяти сотнях километров от артефакта - у месторождения аммиака. Исследовать загадочный объект будет кто-то другой - бригада специалистов, неторопливых и старательных, располагающих всеми необходимыми для этого инструментами и поддержкой Земли. «Бродячий остов» займется разработкой месторождения.
- Ерунда какая-то, - сказал Рокросс. - Проделать такой путь - и остановиться в паршивых пяти сотнях километров от единственного туристического аттракциона на планетке?
Приятель его, Динки Циммер, бросил на товарища вопросительный взгляд.
- Нас интересуют минералы, - заметил он. - Кому нужен черный круг, если в нем нет аммиака?
Адриан Пенн, третий в группе, добавил:
- Если мы обнаружили стоящий лед, то на премию сможем посетить все туристические аттракционы… Кто проверит уплотнения моего комбинезона?
Рокросс обследовал комбинезон Динки, потом Адриана и показал обоим большой палец; после чего Динки проверил его скафандр. Костюмчики эти принадлежали к разновидности облегающих, и экипаж называл их нудистскими; естественно, каждый проверял собственную укупорку, однако после этого, безопасности ради, они осматривали друг друга: подобное мероприятие было предусмотрено инструкцией. Завершив процедуру, Рокросс убедился в том, что батарея его космического костюма заряжена полностью, а Динки с Адрианом не забыли зарядить свои батареи. Они готовились к первой восьмичасовой смене, чтобы взять пробы льда и установить терморадиаторы, необходимые для разработок. Однажды - если забастовка в азотной промышленности окажется достаточно масштабной - оборудование, которое они установят, станет головным сооружением межпланетного трубопровода, и индукционные двигатели начнут отправлять двухтонные блоки твердого льда по траекториям, которые по прошествии ряда лет приведут их прямиком на расположенные внутри системы рынки. Процесс этот, конечно же, будет автоматизированным. Но сейчас люди должны произвести разведку и установить оборудование.
Однако Линн Рокросс, известный под именем Ли как своим друзьям, так и соперникам, думал не о работе, хотя уделял ей достаточно внимания, чтобы избежать ошибок. Он еще не решил, как поступить с артефактом. У него были собственные идеи.
На корабле Ли исполнял обязанности начальника горняцкой смены и отвечал за жизнь трех человек. Он был аттестован для работы со всей машинерией, используемой при горнорудных работах во внеземных, низкотемпературных и слабогравитационных условиях. Он занимался изыскательским и горняцким делом с тех самых пор, как оставил свой дом в одном из укрытых куполами городов Весты, что произошло, когда ему исполнилось пятнадцать лет и он достиг принятого в астероидном поясе возраста совершеннолетия. Сначала он отправился на ледяную луну Каллисто
и, потрудившись на плавильной линии (в низкооплачиваемой должности), завербовался на горнодобывающий корабль. Последующие пять лет он провел на четырех изыскательских и добывающих кораблях, получил право вступить в профсоюз и дослужился от чернорабочего до начальника смены. При возможности он любил проводить собственные изыскания: его сбрасывали на подвернувшееся под руку небесное тело в скафандре усиленной защиты с лазерным буром и масс-спектрометром в руках. После этого он несколько недель проводил в полном одиночестве, исследуя минеральный состав астероида, рассчитывая обнаружить что-нибудь полезное. Лишенный контакта со всей Вселенной, Ли чувствовал себя превосходно в своем скафандре.
Ли считал себя достаточно сметливым - на собственный лад, однако понимал, что при усвоенных им обрывках образования выше начальника смены ему не прыгнуть. И на долгом пути к Седне он записался экстерном в университет, делая тем самым первый шаг к должности инспектора, a там, глядишь, и к собственному кораблю. И теперь его личный архив содержал уйму материала, которым можно было заняться в свободное время: разной литературы, а также пособий по строительной механике и физике. На занятия уходило свободное от смен время - ему необходимо было догонять упущенное, - однако обнаруженный на Седне непонятный черный круг заставил его задуматься о том, что можно и переменить планы.
Переданные по радио из недр системы инструкции, как он прекрасно понимал, представляли собой всего лишь предложение, но никак не приказ. Научные учреждения, находящиеся в данный момент в нескольких миллиардах километров от корабля, просто не могли распоряжаться поступками экипажа «Бродячего остова».
Согласно требованиям профсоюза, при разработке даже богатых залежей аммиака за труд в опасных условиях свыше восьми часов им следовало платить по тройной ставке, но сукин сын и подлец Келлерман тратиться на это не собирался. Ли со своей сменой получал шестнадцать часов отдыха за каждые восемь отработанных, и контролер весьма старательно следил за тем, чтобы они не получали никаких заданий в свободное время. Словом, он вполне мог позволить себе эту поездку.
Закончив свою смену, они отправили образцы льда на анализ в криоминералогическую лабораторию, и Динки вместе с Адрианом отправились раздеваться и в душ. Ли только проводил их взглядом.
С его точки зрения, можно было и пропустить восемь часов занятий вместе с обязательном покером после смены. Где-то вдали от корабля притаился во мраке интересный объект, и Ли просто обязан взглянуть на него! Хотя целью экипажа являлась разработка месторождений, а не изыскания, Ли имел сертификат на индивидуальные исследования и не должен был никому докладывать о том, где проводит свободное время. И ничего никому не сказав, он отправился в путь.
Артефакт находился на другом конце света (то есть этого заледенелого мирка) от «Бродячего остова», опустившегося возле месторождения аммиака. Дозарядив батареи своего костюма, Ли выкатил снего-кат из хранилища оборудования. С технической стороны, действие это квалифицировалось как кража, поскольку в данный момент не его смена, однако разве не собирался он вернуть машину на место?.. Да и можно ли здесь сбыть ее с рук? Ли даже не расходовал горючего, поскольку снегокат располагал собственным небольшим ядерным генератором, аккуратно производившим 14,3 киловатта энергии, вне зависимости от того, ездил кто-нибудь на нем или нет.
Выехав в одиночку, он совершил свою первую ошибку. И через пару-тройку часов она стала фатальной.
Поездка оказалась увлекательной: чуть менее трех часов, проведенных при средней скорости почти две сотни километров в час. В условиях слабого тяготения сани подскакивали на каждом мелком бугорке. Первый час езды Ли еще старался выбирать самую ровную трассу, хотя непрестанные толчки в буквальном смысле вытряхивали из него всякое соображение… Однако сани были снабжены двигателями ориентации, не позволявшими им перевернуться в здешнем воздухе (впрочем, скорее, в вакууме, поскольку те микробары*, на которые натягивала окружавшая Седну разреженная гелиевая дымка, никак не заслуживали звания атмосферы). Немного погодя он сообразил: снег слежался здесь настолько плотно, что превратил поверхность планетки в комплекс трамплинов, - и постепенно осмелел настолько, что стал выбирать те из них, которые подбрасывали вверх на пять, десять, наконец, на тридцать секунд.
Скорее забава, чем работа, подумалось ему.
Раскинувшийся вокруг ландшафт, который он обозревал через светоусиливающие очки, представлял собой плавные холмы густого темно-красного цвета, напоминавшего земную красную глину. Седна казалась прекрасной. Над холмами бриллиантовым блеском сверкали разноцветные звезды: слепящий водяной лед прорывался жилами на поверхность пунцовых толинов. Ли попробовал отключить оптический усилитель. Сперва он увидел одну только тьму; чувство полета в ней на автопилоте, без понятия о том, где может возникнуть препятствие, заставило сердце его заколотиться. Через минуту он начал различать во мраке кое-какие пятна, а по прошествии еще нескольких минут обнаружил, что может видеть, хотя Солнце находилось в миллиардах километров от него. Без оптического усилителя поверхность планеты казалась бесцветной под искрами звездного света, а крохотное Солнце можно было закрыть головкой булавки.
Однако такой обзор показался Ли более правдивым, и потому он не стал заново включать усилитель. Дисплей на стекле скафандра сообщал ему о рельефе местности, a автопилот подыскивал самый ровный путь.
- Авам, ребята, следовало бы помогать мне, - обратился он к окрестностям. - Не такая уж забава этот ваш покер, во всяком случае, до зарплаты.
Ему повезло, что он не въехал прямо в артефакт. Ли так увлекся ездой на снегокате, что расслабился и потерял представление о том, насколько далеко заехал. К счастью, забывчивость не поразила навигационный компьютер, предупредивший о близости артефакта.
Но и получив подобный намек, Ли ничего не увидел: горизонт резко обрывался вдали. Он снова включил усилитель, и все сразу стало на свои места - четкая черная линия перечеркивала красный окоем. Замедлив движение снегоката, Ли постарался приблизиться к черноте осторожно, бочком подкрался к тонкой, как лезвие бритвы, грани между снегом и артефактом и, наконец, соскочил со снегоката, после чего осторожно пополз вперед.
И заглянул вниз.
Чернота оказалась усыпанной звездами.
На мгновение ему показалось, что перед ним открылось жерло проложенного сквозь всю планету отверстия, a потом он подумал, что, должно быть, видит портал, открывающий путь в другую вселенную.
Заякорив снегокат, Ли пристегнул к нему страховочный конец. Все нужное имелось в наборе инструментов, однако наклоняться было слишком неудобно, поэтому он снял ранец и остался в облегающем скафандре. Проверив страховочный шнур, он опустился на колени на самом краю и снова посмотрел вниз.
И увидел обращенное к себе золотистое стекло шлема… его собственного шлема.
Черная поверхность… нет, не черная… гигантское зеркало уходило от него вдаль, отражая в своей глубине черноту космоса. Отсюда он мог видеть под ногами огоньки звезд. Ли находился так близко к зеркалу, что оно казалось совершенно плоским; однако, глядя вдаль, все-таки можно было заметить легкий изгиб.
Он протянул руку, чтобы притронуться к зеркалу, - поднявшаяся из черной глубины ладонь прикоснулась к его руке, - и оно оказалось совершенно гладким и скользким. Абсолютно гладким, более скользким, чем масло, словно под пальцами ничего не было, словно рука его скользила, не встречая никакого сопротивления.
Перчатка не позволяла ощутить температуру зеркала. Костюм обладал почти идеальными теплоизолирующими свойствами; здесь, на окраинах Солнечной системы, иначе нельзя, ведь горнякам приходилось работать в криогенных условиях транснептуновых планет и объектов пояса Койпера.
Датчик температуры находился на кончике одного из пальцев перчатки. Ли прижал его к поверхности зеркала, на дисплее появилась цифра «5 кельвинов», оказавшаяся настолько невероятной, что он прижал датчик к другому месту. Однако и там было пять кельвинов, как и в третьем, а потом и в четвертом.
- Это ж надо… - промолвил Ли. - Холоднее, чем в душонке ростовщика.
Впрочем, датчик был ни при чем; приложив палец к полоске жесткого снега за пределами зеркала, он получил точное число - тридцать кельвинов. На поверхности Седны было холоднее, чем в адских кавернах, однако температура черной поверхности была еще ниже, на целых двадцать пять градусов, причем без какого бы то ни было права на это.
Ли задумался. Поверхность не была черной; она отражала свет, и черной казалась лишь потому, что в нее смотрелось звездное небо. И показатели ее явно приближались к свойствам идеального зеркала. Даже на таком расстоянии от Солнца снега Седны все-таки поглощали лучи далекого светила, нагревавшие их на несколько градусов выше абсолютного ноля. Однако находившийся перед ним идеальный отражатель, должно быть, совсем не поглощал света и оставался холодным. Конечно, зеркало немного светило в дальней части инфракрасного спектра, сообразил он, однако на всех частотах, излучавшихся Солнцем, оно не поглощало совсем ничего и потому было холоднее, чем та поверхность, на которой он сидел.
Итак, артефакт представлял собой колоссальное вогнутое зеркало. Гигантский телескоп, диаметром в десяток с лишним миль. Но кто и для какой цели его соорудил?
Ли задумчиво поглядел вдаль. Зеркало не обнаруживало признаков возраста, однако, безусловно, являлось древним. Так кто же сделал его и когда? Седна двигалась по одной из самых вытянутых орбит в поясе Койпера; движение уносило карликовый мирок почти на тысячу астрономических единиц от Солнца, едва не отрывая от светила. Возможно, планетка некогда была межзвездным скитальцем, выхваченным Солнцем из мрака миллионы лет назад. Но откуда тогда она пришла? Какое неведомое племя соорудило этот телескоп Гаргантюа и для какой цели?
1 2 3 4