– Остаётся только узнать ваше имя. Надо же как-то различать нас в разговоре.
– Я могу произнести звуки моего имени, но оно имеет дополнение – цифру. Её звуками произносить бесполезно, вы ничего не воспримете. Но попробуем. Сейчас вы услышите имя, а цифру я передам мысленно. Иного пути нет.
И вот впервые на земном шаре прозвучал и был записан на ленту магнитофона голос обитателя иного мира – если не считать странного шипения на согласных звуках, едва слышного, самый обыкновенный человеческий голос, произнёсший имя. И никто даже не заметил, что последовавшая за именем цифра «прозвучала» мнимо, как и все, до этого «произнесённое» пришельцем:
– Норит… сто одиннадцать.
Многие из присутствующих в зале утверждали потом, что им ясно послышалось, будто пришелец сказал «сто одиннадцатый», но проверить это было нельзя. Магнитофон услышал только имя: Норит.
* * *
В двадцать три часа пятьдесят минут 13 января, на пороге третьего дня н…ских событий, в кабинете капитана Аксёнова собрались семь человек. Им выпало быть участниками и очевидцами заключительной сцены – ухода с Земли «доктора Фалька», иначе – Норит сто одиннадцать.
Эти семь человек – трое московских учёных, полковник Хромченко, сам Аксёнов и… Саша Кустов. Его присутствия потребовал Норит сто одиннадцать. Видимо, молодой офицер чем-то нравится пришельцу или нужен ему зачем-то.
Возле стула биолога стоял чемодан.
Из представителей прессы здесь находился только один – корреспондент АПН Горюнов, вид у которого был крайне недовольный и раздражённый.
Норит сто одиннадцать не разрешил присутствовать больше никому. Не разрешил даже настоящему доктору Фальку. Сам Норит сто одиннадцать – восьмое разумное существо в кабинете. Сейчас он был таким же человеком Земли, как и семеро остальных.
По той же причине ни у кого ни кино-, ни теле-, ни фотокамер.
Именно это обстоятельство и раздражало Горюнова. В данном случае корреспонденция без снимков – только половина корреспонденции. Но хозяевам неудобно поступать вопреки желанию гостя!
Все молчали, ожидая того, что должно произойти. Говорить уже не о чем, все сказано!
Странная судьба выпала на долю трех учёных. С уверенностью можно сказать, что никогда и никому не доводилось переживать такого необыкновенного дня. Только сегодня утром (им самим трудно поверить, что прошёл всего один день) прибыли они в Н…ск и сразу же очутились на чужой планете, в трех с половиной миллиардах километров от Земли – правда, не сознавая этого. Вернувшись на родную планету, стали свидетелями многих событий, присутствовали при разоблачении скрывающегося инопланетянина и вот теперь готовятся, вместе с этим же самым инопланетянином, вторично перенестись на планету-гостью, на этот раз находясь в полном сознании. А затем вторично же вернуться.
Многовато для одного дня!
На часах ровно двадцать четыре.
Учёные встали и поочерёдно крепко пожали руки трём офицерам и корреспонденту. Хотя разлука предстояла только до завтрашнего утра, не больше.
Норит сто одиннадцать, или «доктор Фальк», не шевеля губами, произнёс:
– Я должен сделать одно пояснение.
Все взгляды обратились на него.
– Я должен пояснить, почему я хотел, чтобы здесь присутствовал, – жест в сторону Саши Кустова, – самый старший из вас.
Никто не выразил удивления, никто даже не улыбнулся.
«Так! – подумал биолог. – Это заслуживает внимания!»
Все поняли: приоткрылась пусть не столь уж важная, но, несомненно, очень интересная особенность восприятия пришельцем (и видимо, не только им одним, а всеми его сородичами) аборигенов Земли. Сашу Кустова, с земной точки зрения до очевидности самого юного из присутствующих, он принял за самого старого!
Почему? По каким признакам?
Дальнейшие слова Норит сто одиннадцать как будто ответили на этот вопрос.
– Когда я, – продолжал он, – убедился в том, что в вашей планетной системе мы сможем обрести новую родину и что вы, обитатели этой системы, скорее всего согласитесь помогать нам приспособиться к лучам вашего солнца, я стал очень внимательно изучать токи организмов («Биотоки», – понял биолог) окружающих меня людей. Чтобы наша планета, вынужденная сейчас срочно покинуть вашу систему, могла в неё вернуться, нам необходим на вашей планете – другие, по нашим данным, не имеют обитателей – один человек, токи которого наиболее близки к токам обитателей нашей планеты. Я взял за образец самого себя. Это нужно для того, чтобы можно было перебросить от нас к вам, от меня к этому человеку, экранный луч. Без этого мы не сможем найти дорогу обратно к вашей системе через пространство высшего измерения. Мне очень повезло. Нашёлся человек, – снова жест в сторону Саши Кустова, – токи которого почти не отличаются от моих. Я смог хорошо проверить это, он часто находился близко от меня, проявлял активность, заинтересованность, я слышал, как он давал пояснения…
Стало ясно: по понятиям пришельцев, давать пояснения, учить других (а именно так пришелец, видимо, понимал то, что при нем говорил Саша) может только старший по возрасту. И ещё: пришельцы не могут отличить по внешности, кто из землян старее и кто моложе. Для них все земляне одинаковы, все на одно лицо.
– Я не спросил согласия избранного мною потому, что это не играет никакой роли. Ему ничего не надо делать, экранный луч коснётся его незаметно и неощутимо для него самого, а для нас это будет той нитью, которая приведёт нас обратно, в вашу систему. Прошу вас беречь этого человека, заменить его некем.
– Хорошо! – улыбнулся Хромченко. – Постараемся, чтобы с нашим МОЛОДЫМ товарищем ничего не случилось. Но опасаться нет особых причин. Он здоров и МОЛОД!
Дважды подчёркнутые слова о молодости Саши Кустова, похоже, остались незамеченными пришельцем, или он не обратил на них внимания.
– Трудно понять, – сказал профессор Таран, – как может служить пеленгом в космическом пространстве такая крохотная точка, как человек.
– В трехмерном пространстве это верно, но в пространстве высшего измерения все иначе, там нет расстояний. – Норит сто одиннадцать тем же тоном прибавил: – Пора! Нас ждут!
Учёные подошли к запертой двери кабинета следователя и сели на специально поставленные там по указанию пришельца стулья. Биолог положил чемодан к себе на колени и сразу стал похож на пассажира, ждущего на вокзале поезда.
Норит сто одиннадцать, не прощаясь ни с кем, занял четвёртый стул.
Пятнадцать минут первого!
Это уже 14 января.
Наступили последние мгновения пребывания пришельца на Земле. Сейчас он покинет её, чтобы вернуться на свою родину и с нею вместе скрыться…
Где?
Ни на Земле, ни на планете-гостье на этот вопрос нет ответа!
Бесконечными кажутся секунды ожидания…
Разговор с помощью экранного луча, как называл это «нечто» Норит сто одиннадцать, даже с его же участием в качестве переводчика не удался. Научные термины оказались непосильными для мысленной передачи Норит сто одиннадцать с Земли и Вензот с планеты-гостьи. Присылка светло-синего явно ничему не могла бы помочь. И тогда по инициативе земных учёных было решено, что они трое совершат визит на планету пришельцев. Правда, времени оставалось очень мало, но все же должно хватить. Норит сто одиннадцать заверил, что на его родине все подготовлено.
У каждого из трех учёных Земли своя задача.
Биологу предстоит ознакомить своих коллег на планете-гостье с особенностями обмена веществ земных организмов, с влиянием солнечного излучения на жизнь и развитие клеток. Он познакомится с выводами, которые сделали пришельцы, обследовав побывавших у них птиц, животных и людей Земли, и прокомментирует эти выводы с точки зрения предстоящей пришельцам «акклиматизации» в Солнечной системе.
Профессор Таран обсудит с астрономами планеты вопрос о её будущей орбите, о месте, которое займёт планета, вернувшись в Солнечную систему и навсегда оставшись в ней. Он узнает, что думают об этом сами пришельцы, и предложит им свой план.
Для осуществления этого плана нужна активная помощь техники пришельцев. Возможности их техники нужно выяснить заранее. Появление новой планеты не может не сказаться на всех остальных. Нарушать равновесие всей системы нельзя!
Что касается физика, то его задача скромнее и состоит в том, чтобы получить и доставить на Землю материалы, относящиеся к таинственному экранному лучу, к технике переброса объектов с планеты на планету через не менее таинственное нулевое пространство, или, по терминологии Норит сто одиннадцать, пространство высшего измерения. Согласие учёных планеты-гостьи предоставить все сведения уже получено…
Двадцать минут первого!
Ещё минута, другая и…
– Покажитесь нам! – одновременно вырвалась затаённая мысль у всех остающихся.
Пришелец молчал, словно колеблясь.
Неужели он согласится и вот сейчас четыре человека (трое учёных не в счёт, они увидят аборигенов планеты-гостьи через каких-нибудь три – четыре минуты) узнают, как выглядит их гость без маски человека Земли?
Горюнов с досады кусал губы – ни фото-, ни киноаппарата с ним нет!
Но Норит сто одиннадцать остался верен себе. Он ответил, как всегда, безмолвно:
– Сохраните память обо мне в привычном вам облике человека вашей планеты.
«Чёртов упрямец! – подумал Хромченко, забывая, что чёткую мысль пришелец может легко „услышать“. – И ведь совершенно не логичен, наши товарищи увидят его через пару минут».
– Прощайте!
Норит сто одиннадцать произнёс это слово неожиданно по-русски, вслух, звуками!
Сюрприз на прощание!
Мгновение… и вот уже на месте, где только что сидели четыре человека, нет никого!
Очередное исчезновение свершилось. На этот раз ПОСЛЕДНЕЕ!
ЭПИЛОГ
Ставшая уже знаменитой бежевая «волга» мчалась по дороге в Фокино, разрывая ночную мглу яркими лучами фар.
За нею на безопасном расстоянии друг от друга (заснеженный путь скользок) следовали синяя «волга» Горюнова и два автофургона с надписями на бортах – «Радио» и «Телевидение», те самые, которые стояли вечером 13 января перед н…ским кинотеатром, когда в нем происходило поистине историческое собрание.
Запрет Норит сто одиннадцать потерял силу, и корреспонденты, операторы радио и телевидения, все желающие могли вознаградить себя за то, что не видели момента отправления трех учёных и самого пришельца на планету-гостью. Они получили полную возможность присутствовать при возвращении учёных и снимать это последнее н…ское событие сколько им угодно.
Норит сто одиннадцать указал, что аналогично вторичному исчезновению быка (из кабинета капитана Аксёнова) и появлению его на улице Фокино исчезнувшие из того же кабинета люди появятся так же в Фокино и на том же месте, где появился бык.
Вероятно догадываясь, что момент возвращения хотят заснять, пришелец прибавил, что перед появлением трех учёных раздастся тот же звук, что и всегда.
Это должно было облегчить подготовку к работе операторов. Ведь точного места никто не знал, а пронзительный звук всегда раздавался в непосредственной близости, если не в самой точке появлений…
Кстати сказать, на вопрос о причине появлений в пятнадцати километрах от места исчезновения Норит сто одиннадцать не ответил, и у землян создалось впечатление, что он сам этого не знает.
– Попробуем» спросить об этом «там», – сказал тогда профессор Таран.
Несмотря на глухую ночь, на улице Фокино ожидало довольно много народа. Слух о том, что в деревне снова ожидается какое-то таинственное событие и что на этот раз оно обязательно произойдёт, распростанился неведомыми путями, как всегда в подобных случаях, как бы сам собой.
Как уже было дважды – в первый день событий, 12 января, и вчера, 13-го, – первым, кого увидел Саша Кустов, когда машина остановилась перед домом сельсовета, был его председатель. Улыбаясь в густые усы, он сказал явно насмешливо:
– В четвёртый раз к нам! И что вам неймётся, однако?
– Что же тут поделаешь! – в тон ему ответил Саша. – Ваша деревня на весь мир прославилась. Как без неё теперь обойтись? Немыслимо!
Председатель отдал честь выходящему из машины полковнику, не подозревая, что именно этого человека и эту самую машину он и ожидал вчера вместе со всеми.
– Выяснили что-нибудь? – спросил Хромченко.
– Никто ничего точно не заметил. Но как будто это произошло возле нашего клуба. Где-то недалеко, во всяком случае. Те, кто живут дальше, никакого быка возле своего дома не видели!
Речь шла о просьбе полковника, переданной по телефону, расспросить жителей Фокино о позавчерашнем появлении на улице симментальского быка и постараться хотя бы приблизительно определить место, где его впервые увидели.
Несмотря на ночное время, просьба эта была добросовестно выполнена.
– Показывайте, где ваш клуб! – сказал Хромченко.
– Да здесь, неподалёку…
По-видимому, место было указано точно. Во всяком случае, от н…ского отделения милиции до этого клуба по карте было четырнадцать километров девятьсот метров.
Земляне сделали все от них зависящее, чтобы на этот раз не пропустить нужный момент, очередь была теперь за операторами «луча», успех зависел от точности их «наводки».
Оставалось ждать.
Свет уличных фонарей потускнел и исчез в ослепительных лучах прожекторов. Пятьдесят метров улицы осветились, как в солнечный день.
Мороз крепчал, как бывает перед рассветом, и доходил, вероятно, градусов до тридцати. Но, несмотря на это, привлечённые необычным зрелищем, жители Фокино подходили в одиночку и группами, пока не собралась такая же толпа, как вчера на овечьем выгоне.
Саша заметил неподалёку от себя Федора Седых и подошёл к нему. Момент был удобный, а Саше давно уже хотелось кое о чем спросить кузнеца.
Седых приветливо поздоровался.
– Скажите, товарищ Седых, – без предисловий сказал Саша, – чем объяснить ваше поведение и ваши слова, когда я позавчера приезжал за девочкой, которую вы с братом подобрали по дороге? Почему вы мне явно не верили?
Кузнец улыбнулся.
– Догадались?
– Ну, это было очень заметно.
– Только не сердитесь, – сказал Седых. – Мы же знали, кто эта девочка и откуда.
– Как знали? От кого?
– От меня, – последовал неожиданный ответ. – Я рассказал Василию, как пропала Анечка.
– Но вы-то сами от кого узнали?
– Так я же в ту ночь ночевал в Н…ске. А утром шёл на автобус мимо дома Болдыревых…
– Так это вы услышали крик и вошли в дом?
– Ну да! И вас я там видел, да вам, видно, было не до меня. Потому и не припомнили.
– Тьфу ты пропасть! А я ломал голову… Почему же вы не сказали тогда, в сельсовете?
– Ну, мы поняли, что вы хотите сохранить тайну. И мы с Василием никому не сказали…
Донёсшаяся до них фраза полковника Хромченко прервала разговор:
– Если верить Норит, как раз время!
Последние минуты прошли в полном молчании. В морозном воздухе отчётливо слышалось стрекотание кинокамер и шипение прожекторов. Из автофургона с надписью «Телевидение» на борту доносился ровный гул генератора.
И вот… хорошо знакомый многим из присутствующих звенящий свист возвестил, что освещено именно то место, которое нужно. Звук раздался как будто из дверей клуба.
И почти одновременно точно в скрещении прожекторных лучей, на самом удобном для съёмки месте, «возник из ничего» учёный-физик.
В руках он держал тот самый чемодан, в котором биолог унёс с собой на планету-гостью материалы, нужные ему и профессору Тарану.
Но чемодан сразу выпал из руки учёного, а сам он пошатнулся и, как было хорошо заметно, едва удержался на ногах.
Но никто не бросился к нему на помощь.
Все знали: появиться должен не один, а трое!
Никто не рискнул оказаться «на пути» двух недостающих.
Так прошло минуты две…
Физик, видимо, оправился, пришёл в себя. Он поднял чемодан и сам пошёл к встречавшим.
– Где остальные? – встретил его вопросом полковник.
Казалось нелепым и неуместным здороваться, ведь разлучились всего четыре часа назад.
– Они остались там, – очень просто ответил физик. – Времени было слишком мало. Кроме предусмотренных возникли новые вопросы.
– И вы не смогли их отговорить?
– А я и не хотел этого делать. Понимаю и одобряю их решение. И если бы мог принести пользу и не имел другой задачи, сам бы остался, хотя известная степень риска тут имеется. Но что может значить риск и даже самая жизнь двух или трех человек, когда дело идёт о спасении жизни миллиардов… разумных существ!
Заминка после слова «миллиардов» была очень заметна.
– Но как же они вернутся?
– Есть два пути. Вместе со всей планетой или, если планета почему-либо не вернётся, по лучу, направленному на вас, Саша! – кивнул он Кустову.
– Но ведь место вашего возвращения было указано нам заранее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
– Я могу произнести звуки моего имени, но оно имеет дополнение – цифру. Её звуками произносить бесполезно, вы ничего не воспримете. Но попробуем. Сейчас вы услышите имя, а цифру я передам мысленно. Иного пути нет.
И вот впервые на земном шаре прозвучал и был записан на ленту магнитофона голос обитателя иного мира – если не считать странного шипения на согласных звуках, едва слышного, самый обыкновенный человеческий голос, произнёсший имя. И никто даже не заметил, что последовавшая за именем цифра «прозвучала» мнимо, как и все, до этого «произнесённое» пришельцем:
– Норит… сто одиннадцать.
Многие из присутствующих в зале утверждали потом, что им ясно послышалось, будто пришелец сказал «сто одиннадцатый», но проверить это было нельзя. Магнитофон услышал только имя: Норит.
* * *
В двадцать три часа пятьдесят минут 13 января, на пороге третьего дня н…ских событий, в кабинете капитана Аксёнова собрались семь человек. Им выпало быть участниками и очевидцами заключительной сцены – ухода с Земли «доктора Фалька», иначе – Норит сто одиннадцать.
Эти семь человек – трое московских учёных, полковник Хромченко, сам Аксёнов и… Саша Кустов. Его присутствия потребовал Норит сто одиннадцать. Видимо, молодой офицер чем-то нравится пришельцу или нужен ему зачем-то.
Возле стула биолога стоял чемодан.
Из представителей прессы здесь находился только один – корреспондент АПН Горюнов, вид у которого был крайне недовольный и раздражённый.
Норит сто одиннадцать не разрешил присутствовать больше никому. Не разрешил даже настоящему доктору Фальку. Сам Норит сто одиннадцать – восьмое разумное существо в кабинете. Сейчас он был таким же человеком Земли, как и семеро остальных.
По той же причине ни у кого ни кино-, ни теле-, ни фотокамер.
Именно это обстоятельство и раздражало Горюнова. В данном случае корреспонденция без снимков – только половина корреспонденции. Но хозяевам неудобно поступать вопреки желанию гостя!
Все молчали, ожидая того, что должно произойти. Говорить уже не о чем, все сказано!
Странная судьба выпала на долю трех учёных. С уверенностью можно сказать, что никогда и никому не доводилось переживать такого необыкновенного дня. Только сегодня утром (им самим трудно поверить, что прошёл всего один день) прибыли они в Н…ск и сразу же очутились на чужой планете, в трех с половиной миллиардах километров от Земли – правда, не сознавая этого. Вернувшись на родную планету, стали свидетелями многих событий, присутствовали при разоблачении скрывающегося инопланетянина и вот теперь готовятся, вместе с этим же самым инопланетянином, вторично перенестись на планету-гостью, на этот раз находясь в полном сознании. А затем вторично же вернуться.
Многовато для одного дня!
На часах ровно двадцать четыре.
Учёные встали и поочерёдно крепко пожали руки трём офицерам и корреспонденту. Хотя разлука предстояла только до завтрашнего утра, не больше.
Норит сто одиннадцать, или «доктор Фальк», не шевеля губами, произнёс:
– Я должен сделать одно пояснение.
Все взгляды обратились на него.
– Я должен пояснить, почему я хотел, чтобы здесь присутствовал, – жест в сторону Саши Кустова, – самый старший из вас.
Никто не выразил удивления, никто даже не улыбнулся.
«Так! – подумал биолог. – Это заслуживает внимания!»
Все поняли: приоткрылась пусть не столь уж важная, но, несомненно, очень интересная особенность восприятия пришельцем (и видимо, не только им одним, а всеми его сородичами) аборигенов Земли. Сашу Кустова, с земной точки зрения до очевидности самого юного из присутствующих, он принял за самого старого!
Почему? По каким признакам?
Дальнейшие слова Норит сто одиннадцать как будто ответили на этот вопрос.
– Когда я, – продолжал он, – убедился в том, что в вашей планетной системе мы сможем обрести новую родину и что вы, обитатели этой системы, скорее всего согласитесь помогать нам приспособиться к лучам вашего солнца, я стал очень внимательно изучать токи организмов («Биотоки», – понял биолог) окружающих меня людей. Чтобы наша планета, вынужденная сейчас срочно покинуть вашу систему, могла в неё вернуться, нам необходим на вашей планете – другие, по нашим данным, не имеют обитателей – один человек, токи которого наиболее близки к токам обитателей нашей планеты. Я взял за образец самого себя. Это нужно для того, чтобы можно было перебросить от нас к вам, от меня к этому человеку, экранный луч. Без этого мы не сможем найти дорогу обратно к вашей системе через пространство высшего измерения. Мне очень повезло. Нашёлся человек, – снова жест в сторону Саши Кустова, – токи которого почти не отличаются от моих. Я смог хорошо проверить это, он часто находился близко от меня, проявлял активность, заинтересованность, я слышал, как он давал пояснения…
Стало ясно: по понятиям пришельцев, давать пояснения, учить других (а именно так пришелец, видимо, понимал то, что при нем говорил Саша) может только старший по возрасту. И ещё: пришельцы не могут отличить по внешности, кто из землян старее и кто моложе. Для них все земляне одинаковы, все на одно лицо.
– Я не спросил согласия избранного мною потому, что это не играет никакой роли. Ему ничего не надо делать, экранный луч коснётся его незаметно и неощутимо для него самого, а для нас это будет той нитью, которая приведёт нас обратно, в вашу систему. Прошу вас беречь этого человека, заменить его некем.
– Хорошо! – улыбнулся Хромченко. – Постараемся, чтобы с нашим МОЛОДЫМ товарищем ничего не случилось. Но опасаться нет особых причин. Он здоров и МОЛОД!
Дважды подчёркнутые слова о молодости Саши Кустова, похоже, остались незамеченными пришельцем, или он не обратил на них внимания.
– Трудно понять, – сказал профессор Таран, – как может служить пеленгом в космическом пространстве такая крохотная точка, как человек.
– В трехмерном пространстве это верно, но в пространстве высшего измерения все иначе, там нет расстояний. – Норит сто одиннадцать тем же тоном прибавил: – Пора! Нас ждут!
Учёные подошли к запертой двери кабинета следователя и сели на специально поставленные там по указанию пришельца стулья. Биолог положил чемодан к себе на колени и сразу стал похож на пассажира, ждущего на вокзале поезда.
Норит сто одиннадцать, не прощаясь ни с кем, занял четвёртый стул.
Пятнадцать минут первого!
Это уже 14 января.
Наступили последние мгновения пребывания пришельца на Земле. Сейчас он покинет её, чтобы вернуться на свою родину и с нею вместе скрыться…
Где?
Ни на Земле, ни на планете-гостье на этот вопрос нет ответа!
Бесконечными кажутся секунды ожидания…
Разговор с помощью экранного луча, как называл это «нечто» Норит сто одиннадцать, даже с его же участием в качестве переводчика не удался. Научные термины оказались непосильными для мысленной передачи Норит сто одиннадцать с Земли и Вензот с планеты-гостьи. Присылка светло-синего явно ничему не могла бы помочь. И тогда по инициативе земных учёных было решено, что они трое совершат визит на планету пришельцев. Правда, времени оставалось очень мало, но все же должно хватить. Норит сто одиннадцать заверил, что на его родине все подготовлено.
У каждого из трех учёных Земли своя задача.
Биологу предстоит ознакомить своих коллег на планете-гостье с особенностями обмена веществ земных организмов, с влиянием солнечного излучения на жизнь и развитие клеток. Он познакомится с выводами, которые сделали пришельцы, обследовав побывавших у них птиц, животных и людей Земли, и прокомментирует эти выводы с точки зрения предстоящей пришельцам «акклиматизации» в Солнечной системе.
Профессор Таран обсудит с астрономами планеты вопрос о её будущей орбите, о месте, которое займёт планета, вернувшись в Солнечную систему и навсегда оставшись в ней. Он узнает, что думают об этом сами пришельцы, и предложит им свой план.
Для осуществления этого плана нужна активная помощь техники пришельцев. Возможности их техники нужно выяснить заранее. Появление новой планеты не может не сказаться на всех остальных. Нарушать равновесие всей системы нельзя!
Что касается физика, то его задача скромнее и состоит в том, чтобы получить и доставить на Землю материалы, относящиеся к таинственному экранному лучу, к технике переброса объектов с планеты на планету через не менее таинственное нулевое пространство, или, по терминологии Норит сто одиннадцать, пространство высшего измерения. Согласие учёных планеты-гостьи предоставить все сведения уже получено…
Двадцать минут первого!
Ещё минута, другая и…
– Покажитесь нам! – одновременно вырвалась затаённая мысль у всех остающихся.
Пришелец молчал, словно колеблясь.
Неужели он согласится и вот сейчас четыре человека (трое учёных не в счёт, они увидят аборигенов планеты-гостьи через каких-нибудь три – четыре минуты) узнают, как выглядит их гость без маски человека Земли?
Горюнов с досады кусал губы – ни фото-, ни киноаппарата с ним нет!
Но Норит сто одиннадцать остался верен себе. Он ответил, как всегда, безмолвно:
– Сохраните память обо мне в привычном вам облике человека вашей планеты.
«Чёртов упрямец! – подумал Хромченко, забывая, что чёткую мысль пришелец может легко „услышать“. – И ведь совершенно не логичен, наши товарищи увидят его через пару минут».
– Прощайте!
Норит сто одиннадцать произнёс это слово неожиданно по-русски, вслух, звуками!
Сюрприз на прощание!
Мгновение… и вот уже на месте, где только что сидели четыре человека, нет никого!
Очередное исчезновение свершилось. На этот раз ПОСЛЕДНЕЕ!
ЭПИЛОГ
Ставшая уже знаменитой бежевая «волга» мчалась по дороге в Фокино, разрывая ночную мглу яркими лучами фар.
За нею на безопасном расстоянии друг от друга (заснеженный путь скользок) следовали синяя «волга» Горюнова и два автофургона с надписями на бортах – «Радио» и «Телевидение», те самые, которые стояли вечером 13 января перед н…ским кинотеатром, когда в нем происходило поистине историческое собрание.
Запрет Норит сто одиннадцать потерял силу, и корреспонденты, операторы радио и телевидения, все желающие могли вознаградить себя за то, что не видели момента отправления трех учёных и самого пришельца на планету-гостью. Они получили полную возможность присутствовать при возвращении учёных и снимать это последнее н…ское событие сколько им угодно.
Норит сто одиннадцать указал, что аналогично вторичному исчезновению быка (из кабинета капитана Аксёнова) и появлению его на улице Фокино исчезнувшие из того же кабинета люди появятся так же в Фокино и на том же месте, где появился бык.
Вероятно догадываясь, что момент возвращения хотят заснять, пришелец прибавил, что перед появлением трех учёных раздастся тот же звук, что и всегда.
Это должно было облегчить подготовку к работе операторов. Ведь точного места никто не знал, а пронзительный звук всегда раздавался в непосредственной близости, если не в самой точке появлений…
Кстати сказать, на вопрос о причине появлений в пятнадцати километрах от места исчезновения Норит сто одиннадцать не ответил, и у землян создалось впечатление, что он сам этого не знает.
– Попробуем» спросить об этом «там», – сказал тогда профессор Таран.
Несмотря на глухую ночь, на улице Фокино ожидало довольно много народа. Слух о том, что в деревне снова ожидается какое-то таинственное событие и что на этот раз оно обязательно произойдёт, распростанился неведомыми путями, как всегда в подобных случаях, как бы сам собой.
Как уже было дважды – в первый день событий, 12 января, и вчера, 13-го, – первым, кого увидел Саша Кустов, когда машина остановилась перед домом сельсовета, был его председатель. Улыбаясь в густые усы, он сказал явно насмешливо:
– В четвёртый раз к нам! И что вам неймётся, однако?
– Что же тут поделаешь! – в тон ему ответил Саша. – Ваша деревня на весь мир прославилась. Как без неё теперь обойтись? Немыслимо!
Председатель отдал честь выходящему из машины полковнику, не подозревая, что именно этого человека и эту самую машину он и ожидал вчера вместе со всеми.
– Выяснили что-нибудь? – спросил Хромченко.
– Никто ничего точно не заметил. Но как будто это произошло возле нашего клуба. Где-то недалеко, во всяком случае. Те, кто живут дальше, никакого быка возле своего дома не видели!
Речь шла о просьбе полковника, переданной по телефону, расспросить жителей Фокино о позавчерашнем появлении на улице симментальского быка и постараться хотя бы приблизительно определить место, где его впервые увидели.
Несмотря на ночное время, просьба эта была добросовестно выполнена.
– Показывайте, где ваш клуб! – сказал Хромченко.
– Да здесь, неподалёку…
По-видимому, место было указано точно. Во всяком случае, от н…ского отделения милиции до этого клуба по карте было четырнадцать километров девятьсот метров.
Земляне сделали все от них зависящее, чтобы на этот раз не пропустить нужный момент, очередь была теперь за операторами «луча», успех зависел от точности их «наводки».
Оставалось ждать.
Свет уличных фонарей потускнел и исчез в ослепительных лучах прожекторов. Пятьдесят метров улицы осветились, как в солнечный день.
Мороз крепчал, как бывает перед рассветом, и доходил, вероятно, градусов до тридцати. Но, несмотря на это, привлечённые необычным зрелищем, жители Фокино подходили в одиночку и группами, пока не собралась такая же толпа, как вчера на овечьем выгоне.
Саша заметил неподалёку от себя Федора Седых и подошёл к нему. Момент был удобный, а Саше давно уже хотелось кое о чем спросить кузнеца.
Седых приветливо поздоровался.
– Скажите, товарищ Седых, – без предисловий сказал Саша, – чем объяснить ваше поведение и ваши слова, когда я позавчера приезжал за девочкой, которую вы с братом подобрали по дороге? Почему вы мне явно не верили?
Кузнец улыбнулся.
– Догадались?
– Ну, это было очень заметно.
– Только не сердитесь, – сказал Седых. – Мы же знали, кто эта девочка и откуда.
– Как знали? От кого?
– От меня, – последовал неожиданный ответ. – Я рассказал Василию, как пропала Анечка.
– Но вы-то сами от кого узнали?
– Так я же в ту ночь ночевал в Н…ске. А утром шёл на автобус мимо дома Болдыревых…
– Так это вы услышали крик и вошли в дом?
– Ну да! И вас я там видел, да вам, видно, было не до меня. Потому и не припомнили.
– Тьфу ты пропасть! А я ломал голову… Почему же вы не сказали тогда, в сельсовете?
– Ну, мы поняли, что вы хотите сохранить тайну. И мы с Василием никому не сказали…
Донёсшаяся до них фраза полковника Хромченко прервала разговор:
– Если верить Норит, как раз время!
Последние минуты прошли в полном молчании. В морозном воздухе отчётливо слышалось стрекотание кинокамер и шипение прожекторов. Из автофургона с надписью «Телевидение» на борту доносился ровный гул генератора.
И вот… хорошо знакомый многим из присутствующих звенящий свист возвестил, что освещено именно то место, которое нужно. Звук раздался как будто из дверей клуба.
И почти одновременно точно в скрещении прожекторных лучей, на самом удобном для съёмки месте, «возник из ничего» учёный-физик.
В руках он держал тот самый чемодан, в котором биолог унёс с собой на планету-гостью материалы, нужные ему и профессору Тарану.
Но чемодан сразу выпал из руки учёного, а сам он пошатнулся и, как было хорошо заметно, едва удержался на ногах.
Но никто не бросился к нему на помощь.
Все знали: появиться должен не один, а трое!
Никто не рискнул оказаться «на пути» двух недостающих.
Так прошло минуты две…
Физик, видимо, оправился, пришёл в себя. Он поднял чемодан и сам пошёл к встречавшим.
– Где остальные? – встретил его вопросом полковник.
Казалось нелепым и неуместным здороваться, ведь разлучились всего четыре часа назад.
– Они остались там, – очень просто ответил физик. – Времени было слишком мало. Кроме предусмотренных возникли новые вопросы.
– И вы не смогли их отговорить?
– А я и не хотел этого делать. Понимаю и одобряю их решение. И если бы мог принести пользу и не имел другой задачи, сам бы остался, хотя известная степень риска тут имеется. Но что может значить риск и даже самая жизнь двух или трех человек, когда дело идёт о спасении жизни миллиардов… разумных существ!
Заминка после слова «миллиардов» была очень заметна.
– Но как же они вернутся?
– Есть два пути. Вместе со всей планетой или, если планета почему-либо не вернётся, по лучу, направленному на вас, Саша! – кивнул он Кустову.
– Но ведь место вашего возвращения было указано нам заранее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24