— голос Каминского вернул его в реальность.
— По какому праву вы сканируете меня без предупреждения? — сухо и официально спросил Капитан.
— А вы пожалуйтесь… — хамски посоветовал чиновник.
— Никто не стрелялся из операторов? Я полагаю, ваш шеф будет весьма доволен, что его подчиненные проявляют похвальное рвение, не удосужившись заглянуть в дело. Я понимаю, карты интереснее…
— Ну, если так, то не будем тратить слова. Категория учета 16S, которую, кстати, вы уже успели подтвердить, лишает вас всяких прав. Вы будете жить там, где вам укажут, и делать то, что вам укажут, если вообще будете…
— Во-первых, с этой несчастной 16S я шесть с половиной лет управлял самым совершенным оружием — боевым патрульным крейсером, а последние три года их звеном. Благодаря моей 16S мы практически не несли потерь от внезапных нападений, командование Базы использовало меня для прекогнистического обнаружения кораблей и баз противника. В Дальнем Космосе обладание «опасными паранормальными способностями», как формулируется 16S, использовалось на благо Системе. Мне бы хотелось, чтобы и в дальнейшем меня рассматривали как ценного специалиста, но не как опасного отщепенца.
Во-вторых, мною подан рапорт о приеме в Академию Генерального штаба. Среди рекомендателей — начальник Базы генерал Карцев и комиссар СБ майор Доусон. Официально подобные рапорты рассматриваются не менее пяти месяцев. До заключения авторитетной комиссии о пригодности заявитель продолжает оставаться военнослужащим с сохранением воинского звания, оклада, табельного оружия, льгот и привилегий по третьему классу, и прочее, и прочее. Хочу вам также напомнить, что третий имущественный класс сохраняется для военнослужащих, окончивших службу в чине не ниже майора в Планетной охране или Белом Патруле, и капитана в Дальней Разведке, вы это знаете.
В-третьих, я заявляю официальный протест против попытки убийства меня командой досмотра, а также нанесения побоев пилоту транспортной службы Базы.
— О чем вы? — притворно удивился Каминский. — Сейчас мы его сами спросим.
И действительно, Ричардс, несмотря на разбитый нос и наливающееся синевой опухшее лицо, дрожащим голосом принялся уверять, что это он споткнулся, постоянно запинаясь и оглядываясь. Закончив разговор, пилот вытянулся в струнку и откозырял, как забитый солдат-первогодок.
У Эндфилда дернулась щека, и он поднес к виску указательный палец, сложив остальные, показывая, что надо делать офицеру, чтобы избавиться от бесчестья.
— А впрочем, лучше сначала расскажи на Базе, как хорошо и гостеприимно нас встретили, — это было единственное, что сказал ему Джек.
— Я вас обвиню в клевете на части охраны, в раздувании ненависти между родами войск.
— А я обращусь в региональный отдел контроля СБ, благо он есть на этой планете. И прошу помнить, что я — боевой офицер, а не штатский, которым каждый может вытереть себе зад.
— Как вы выражаетесь, господин майор?! — попытался изобразить негодование Каминский, но было видно, силен он лишь с теми, кто не пытается сопротивляться.
— Уж вы поверьте, господин первый лейтенант, — Эндфилд вложил в голос как можно больше ядовитой сладости, — что в этом деле счет ваших ошибок и злоупотреблений достаточен, чтобы даже предубежденная комиссия не обратила внимания на это не слишком изящное выражение.
— Не будем играть словами, — попытался спасти положение Каминский, произнеся эту серьезную и значительную фразу глупым и легковесным тоном. Сдайте скафандр и пистолет, получите документы и можете быть свободны, пока…
— Похоже, слов вы не понимаете, господин первый лейтенант. Может, это вас убедит, — нарочито медленно Джек расстегнул кобуру и вытащил излучатель.
Каминский смертельно побледнел и покрылся испариной, когда Эндфилд невзначай, на неуловимо короткое мгновение, навел на него ствол.
— Посмотрите, господин первый лейтенант, на эту голографическую табличку, — сказал Джек, поворачивая пистолет левым боком, где под стандартной формулировкой награждения гордо красовалась подпись председателя Союза Планет. — Вы, может, думаете, что это имитация? Вы же знаете, что подделывать это опасно из-за того, что легко проверить, да и невозможно технически.
— Давайте сюда, — пришел в себя Каминский. — В лаборатории проверят.
— Не могу понять, чего больше в ваших словах: некомпетентности или, может, неуважения к установлениям законной власти? — равнодушно сказал Эндфилд, пряча «громобой» в кобуру. — Я полагаю, что забрать пистолет у меня вы можете только на основании добровольного отказа от оружия даже в случае увольнения из армии. Посему я решил оставить его как память.
— Советую хранить вашу железку при себе и брать ее в сортир, в ванну, в постель, — зловеще сказал лейтенант. — Хранение оружия имеет больше минусов, чем плюсов. Но скафандр придется сдать в любом случае. Никто вам не позволит держать у себя крайне опасные средства уничтожения.
— Я и не собирался на этом настаивать, — улыбнулся Джек.
— Можете получить документы в пятой комнате, и милости поошу на планету, — а затем, приблизясь, он прошептал: — Мы еще как-нибудь потолкуем, майор.
— Всегда готов, — ответил Джек, смерив Каминского презрительным взглядом.
Глава 2
ДЕМЕТРА
После регистрации в Центральном компьютере жизнь повернулась к Эндфилду своей приятной стороной. В сигнальном браслете горел пурпурный глазок неограниченного пятилетнего кредита, на счетчике наличности красовалась значительная сумма подъемных — так Союз расплачивался за десять лет войны, за смерть товарищей, за то, что Капитан выжил один из сотни. Еще одной приятной новостью было разрешение на обналичивание, которое позволяло ему стать весьма состоятельным человеком. Разумеется, существовало ограничение на суточное кредитование, но, как оказалось, Деметра не была в списке бедных миров для персон третьего имущественного класса, уступая лишь таким специализированным на развлечениях и удовольствиях мирам, как Дар Венеры, Лагуна, Гелиос. Двери автоматически открывались, военные отдавали честь, красивые женщины обращали на него внимание. Но Капитана это радовало мало. После холодноватой аскетичности помещений пилотского сектора Базы Черного Патруля, после погруженных в себя интеллектуалов-пилотов четвертая орбитальная станция Деметры была раздражающе шумной, яркой, пропитанной возбуждающими запахами и обрывками сексуальных эмоций. Эндфилду казалось, что он идет по гигантскому обезьяннику.
Накрашенные лица, декольте, обнаженные ноги, каблуки, соблазнительное колыхание грудей под тонкой материей, объединившись с настроением от посещения пограничного контроля СБ, дало образ многогрудой, многозадой, губастой самки в непрерывной течке, единственным назначением которой было — благоухать наполовину искусственным сексуальным ароматом, превращая рутинную работу в непрерывный праздник чувственности на радость хорошо откормленным, не обремененным заботами самцам.
Таков был четвертый имущественный класс — чиновники средней руки в привилегированных учреждениях на богатых планетах региональных центров.
Закончив формальности, Джек направился в зал ожидания, размышляя о том, не слишком ли нашумел в контроле. Пожалуй, нет. Именно так должен был повести себя уверенный, кристально чистый, заслуженный офицер. «Ветеран. Какое глупое слово», — неожиданно промелькнуло у него в голове.
Вдруг Эндфилд испытал панику от мысли о том, что теперь он будет только пассажиром, обреченным на скучное размеренное существование на дне планетных атмосфер в грязи энергетических отбросов низкоорганизованной жизни, вдали от чистых и светлых просторов Космоса.
Грубый и жесткий бросок через Кольцо и шумное скопление жизни на спутнике наполовину оглушили его, но Капитан чувствовал прямую и явную угрозу там, куда он шел. Тупомордые голографические камеры наблюдения слишком явно «вели» его, фиксируя каждое движение, отслеживая мимику, жесты… Эндфилд был достаточно знаком с устройством этих систем, чтобы понять, что сейчас опытные физиономисты при помощи специальных программ раскладывают на трехметровых экранах ракурсы его лица, отслеживая колебания, сомнения, страхи нежданного гостя. Джеку показалось, будто за ним по пятам крадутся «белые» десантники, умело, четко, соблюдая дистанцию, готовые схватить при малейшей попытке повернуть.
Коридор закончился. Эндфилд оказался перед высокой дверью мореного дуба со скромной золоченой табличкой «Служебный зал». Подавив вздох, он прислонил браслет к устройству считывания.
Десантников не было. Джека встречала миловидная женщина в униформе. Она улыбнулась и сказала:
— Мы ждем только вас, господин майор. Малый челнок давно готов к старту.
Они пошли через зал, наполненный мягким, приглушенным светом настенных светильников. Вокруг стояли глубокие кожаные диваны, шкафы с книгами в дорогих кожаных переплетах, низкие столики темного дерева, на них вазы с букетами, статуэтки, безделушки, висели картины на стенах. Композицию завершали огромный, толстый ковер на полу и окно во всю стену наполовину прикрытое тяжелой, плотной портьерой. За огромным иллюминатором, в тридцати мегаметрах под орбитальной станцией, плыл шар Деметры, резко рассеченный на дневную и ночную стороны.
Эндфилд остановился, разглядывая громаду планеты, ее фиолетовые океаны, густые облака над экватором, горные цепи, синеватые от нетронутых лесов материки. На самом деле ему не хотелось идти к посадочным модулям, откуда все сильней и сильней веяло опасностью.
— Внизу это выглядит еще красивее, господин майор.
— Да-да, идем, — отозвался Джек.
«Неплохо живут, — подумал он. — Никакого белого пластика, тонированного стекла и блестящего металла. Никаких жалюзи и резкого, пульсирующего света из газоразрядных трубок. В интерьере только натуральные материалы. За деревянными панелями стен толстая броня, скрытые генераторы защитных полей, стойки со скафандрами высшей защиты. Комфорт, удобство, безопасность. Все вокруг прямо кричит о том, что здесь бывают лишь немногие избранные».
Подъемник опустил Эндфилда прямо к входному люку челнока. Ощущение опасности стало непереносимым. Капитан задержался, сосредотачиваясь, потом резко влетел вовнутрь, положив руку на кобуру.
На шум обернулась молодая девушка, сидевшая в голове салона. Их взгляды встретились. Из зеленых глаз ушел мимолетный испуг, она улыбнулась, опустила взгляд.
— Что-нибудь не так? — спросила незнакомка, снова взглянув на него. Вы привыкли путешествовать в полном одиночестве?
Джек отметил, как дивно она хороша. Эндфилду показалось, что он уже где-то видел это лицо. Может, во сне или отраженным в витрине, когда девушка на мгновение остановилась, чтобы поправить свои волосы, глядя в зеркало темного стекла. Странное смущение сковало тело.
— Нет, обычно втроем… — До Эндфилда стал доходить комизм ситуации.
Напряжение отпустило, на всякий случай он прошел к ней, ожидая, что из-за кресел начнут выскакивать люди в масках.
Девушка поняла это по-своему. Она указала Капитану на соседнее сиденье, внимательно оглядев с головы до ног, стараясь, чтобы это было не слишком бесцеремонно.
— Значит, из-за вас я задержалась здесь. Меня попросили подождать несколько минут, а растянулось все на целых полчаса.
Было видно, что она совсем заскучала в тишине и полумраке неподвижного корабля.
— Мне так медленно оформляли документы, что я подумал, будто меня оставят в офисе насовсем.
— Вы ничего не понимаете, — с улыбкой произнесла девушка. — Жизнь скучна и однообразна, а женщины любопытны. У нас очень редко бывают пилоты Дальней Разведки, тем более в таком грозном виде, в полном вооружении.
— Вы хотели сказать — «драконы»?
Она попыталась сдержаться, но сначала прыснула, потом, не таясь, засмеялась глубоким грудным смехом.
— Извините, — проговорила девушка, пытаясь остановиться. — Я слышала, что вы и сами себя так называете.
Она замахала на себя ладонями. На Джека дохнуло тонким ароматом духов, неуловимым запахом молодого женского тела.
— Я — Джек Эндфилд.
— Ника Громова. — Девушка протянула руку. Капитан осторожно сжал ее теплую, нежную ладонь, затем, повинуясь внезапному импульсу, поцеловал. Она слегка покраснела и опустила глаза.
— Вы надолго к нам?
— Видимо, да. Месяцев на пять минимум.
Ника стала рассказывать, какая замечательная планета Деметра, сколько хорошего есть на ней. Под звук ее прекрасного, глубокого голоса челнок мягко тронулся. Загорелись экраны полного обзора, создавая иллюзию свободного полета. Прогулочная машина высокого класса шла без рывков и раскачки, удаляясь от громады древнего суперлинкора, переделанного в стационарный орбитальный спутник. Разговор сам собой прервался. Автоматический пилот мягко вел челнок сквозь пустоту туда, где вырастала планета, наползая на экраны своей биллионнотонной массой. Корабль начал тормозить сильными двигателями, придерживая хрупкий груз компенсаторными полями. Они уже подлетели к границе атмосферы, как вдруг Эндфилд уловил слабый свист. Так воспринимается близкая работа двигателя нереактивной тяги без экранировки, когда интенсивность пространственных волн становится настолько большой, что непосредственно воздействует на среднее ухо.
— Посмотри, Джек, — с восторгом крикнула Ника, касаясь его плеча. — Это эфемеры.
Эндфилд увидел цепочку огоньков, которую они быстро нагоняли. Огоньки быстро превратились в голубые шары, вернее, сфероиды с маленькими тонкими хвостиками. Корабль прошел сверху, живая экзотика ушла за корму.
Двигатели челнока послали очередной тормозной импульс. Машина круто провалилась вниз. «Что он делает?!» — мелькнуло в голове у Капитана.
Светящиеся комки наткнулись на днище аппарата, несколько из них взорвалось. Ника вскрикнула. Челнок резко дернулся, словно получил хорошего пинка. Эфемеры встали в круг и обстреляли корабль частичками своего вещества. В кабине запахло озоном, по металлическим поверхностям побежали разряды, экраны и светильники погасли, гравитация выключилась. Корабль заревел и затрясся, входя в атмосферу.
— Джек, сделай что-нибудь, — растеряно прошептала девушка.
Эндфилд подхватил Нику, потащил ее в пилотскую кабину, выбив тонкую дверь, толкнул в кресло и приказал пристегнуться. Сам сел на место первого пилота, посмотрел на безнадежно мертвый пульт. Наведенные электрические разряды нарушили работу компьютера.
Челнок вращался, на стекла кабины набегало вишневое пламя, но температура обшивки была еще относительно невелика.
«Попытаться можно…» — решил Капитан.
Он сломал пломбу, потянул рычаг. Грохнули пирозаряды, выталкивая аварийные крылья и стабилизаторы.
«По крайней мере, эта система уцелела, — подумал Джек. — Загадка решилась просто: столкновение, катастрофа. Нет человека — нет проблемы». Именно это он почувствовал, когда не хотел идти на посадку.
Перегрузки росли, пламя становилось все ярче. Челнок ревущим болидом пропарывал стратосферу, теряя космическую скорость. Эндфилд уловил момент, когда машина достаточно замедлилась, чтобы перейти с аэродинамического торможения на планирующий полет, и поворотом другого рычага широко раскрыл основные несущие плоскости.
Корабль заскользил на тридцатикилометровой высоте, освещенный лучами светила, восходящего над огромным, погруженным во мрак континентом. Надо было выбирать место приземления. Джек знал, что посадочная скорость превысит 100 метров в секунду, поэтому сесть машина могла только на воду или на достаточно ровную, желательно песчаную площадку. Катапультироваться без защитных костюмов и антигравитационных поясов было бы самоубийством.
Челнок все круче забирал к земле. Косые лучи местного солнца осветили деревья под аппаратом до самого горизонта и зеркало воды вдалеке. Эндфилд тянул к далекому озеру, аппарат все хуже слушался рулей.
Джек с трудом удерживал штурвалом и педалями неровный, неустойчивый полет, грозящий перейти в «штопор». Едва не зацепив верхушки деревьев, через которые она перевалила буквально на честном слове, машина тяжело ударилась о воду, подпрыгнула и заскользила, поднимая носом вал воды и оставляя за собой широкий кильватерный след.
Со стоном лопнула обшивка. Девушка и Эндфилд моментально промокли.
Корабль пропахал брюхом дно мелководья, тяжело врезался в песок берега. Машина закувыркалась по пляжу, ломая крылья, оставляя куски обшивки, стабилизаторы, осколки блистеров. Наконец она перевернулась в последний раз и осталась лежать, показывая небу разодранное брюхо.
В салоне клубилась пыль. Ника висела на ремнях головой вниз, ее мокрые волосы качались как маятник. Она открыла глаза и чихнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9