- Вы не докажете! - вспыхнула девушка. - И вообще, это неправда.
- Что - неправда? То, что вы в прошлом году ездили вместе отдыхать?
То, что вы давно и хорошо знакомы?
- Ну и что? - продолжала упираться та. - Что такого, что мы знакомы?
- Да ничего, - вздохнула Настя. - Просто алиби вашего дружка выгляде-
ло очень убедительным именно потому, что вы, случайная прохожая, твердо
его опознали как человека, который столкнулся с вами на улице как раз в
то время, когда на другом конце города было совершено преступление. А
коль вы на самом деле знакомы, то картинка получается совсем другая.
- Все равно, дело уже закрыто, - вмешался наконец молодой человек.
- Как закрыли, так и откроют, - пожала плечами Настя. - Делов-то.
Такого оборота парочка явно не ожидала. Видно, они считали, что если
уголовное дело закрывают, то это уже навсегда. Наверное, никто им не
объяснял, что дела о нераскрытых преступлениях не закрывают в течение
многих лет. Их всего лишь приостанавливают, но в любой момент произ-
водство по делу может быть возобновлено.
Настя допила кофе и встала.
- В понедельник я сообщу следователю о нашей с вами трогательной
встрече, а уж он пусть решает. Не исключено, что вам повезет, и он не
сочтет мое сообщение достойным внимания. Но я вас все-таки предупреждаю.
Парочка молча проводила ее глазами. От разговора у Насти остался неп-
риятный осадок. Она живо вспомнила избитую и изнасилованную девушку, ко-
торая на опознании держалась не очень уверенно, потому что из-за испуга
и боли плохо запомнила лицо преступника. Зато эта маленькая сучка, ез-
дившая каждый год отдыхать на модные курорты, твердо заявила, что видела
этого молодого человека совсем в другом месте. Она его хорошо запомнила,
потому что, видите ли, он принадлежит как раз к тому типу мужчин, кото-
рый ей больше всего нравится. И ведь не солгала, мерзавка, он ей
действительно нравится.
Купив, наконец, подарок брату, она зашла в будку телефонаавтомата и
позвонила следователю.
- Константин Михайлович, простите, что звоню домой, но завтра у меня
будет суматошный день. А с понедельника я в отпуске.
- Ничего, ничего, говори.
- Я только что узнала, что у Артюхина было ложное алиби. Девушка, ко-
торая его опознала как человека, спрашивавшего у нее дорогу, на самом
деле его давняя подружка.
- Ишь ты! - присвистнул Константин Михайлович. - Выходит, они нас
изящно надули?
- Выходит, что так. Я их успокоила до понедельника.
- Ладно, Настасья, я понял. Завтра начну проверять, только ты мне
скажи, что именно.
- Они в прошлом году вместе ездили отдыхать в Испанию, в Коста-Браво,
в июле. Значит, они знакомы не меньше года.
- Вот дряни. Погоди-ка, - спохватился он, - у тебя же завтра свадьба.
Или я путаю?
- Нет, не путаете.
- Так чего же ты...
- Но свадьба-то завтра, а не сегодня. Сегодня я еще работаю.
- Каменская, тебе никогда не говорили, что ты чокнутая?
- Регулярно говорят. Вы будете сто девятнадцатым.
- Слава Богу, на свете, кроме меня, есть еще сто восемнадцать нор-
мальных людей. А твой будущий муж тоже из их числа?
- Нет, - улыбнулась она, - он еще более сумасшедший, чем я. Когда
приезжает ко мне на выходные, берет с собой свои бумаги и пытается
что-то написать.
- Ну, два сапога - пара. Счастливо тебе. А Артюхина я уделаю, как бог
черепаху. Ступай под венец и ни о чем не беспокойся.
Домой она вернулась в двенадцатом часу. Чистяков сидел на кухне и
раскладывал пасьянс. Завтрашнее мероприятие его, как и Настю, ничуть не
волновало. Может быть, оттого, что он слишком долго ждал этого и за дол-
гие годы успел "перегореть".
- Лешик, ты сердишься? - робко спросила она, переступая порог. - Из-
вини, солнышко, так много дел скопилось, я даже маму встречать не поеха-
ла. И еще подарок Саше купить надо было...
- А меня предупредить не надо было? - сердито откликнулся Чистяков. -
Ночь на дворе, а тебя где-то носит. Есть будешь?
- Будешь. То есть буду, - поправилась она.
Глядя на уплетающую салат Настю, Леша смягчился. Живаздорова - и хо-
рошо. Ее все равно не переделать. Да и не нужно, наверное.
Эля Бартош расстегнула замочек и сняла с шеи очередное украшение.
- Это тоже не годится, - со вздохом сказала она. - Оно слишком яркое
и отвлекает внимание от платья. Что у нас еще есть?
- Успокойся, наконец, - раздраженно откликнулась Тамила. - Ты так го-
товишься, словно это единственное событие в твоей жизни, и других уже не
будет. Знаешь, что говорил в свое время твой дед профессор Берекашвили?
Что в нашей жизни есть только одно событие, которое никогда не повторя-
ется: защита кандидатской диссертации. Человек может написать и защитить
хоть пять диссертаций, но только одна из них, самая первая, будет канди-
датской, а все остальные - уже докторские, даже если они по совершенно
разным специальностям. А замуж можно выходить десятки раз, пока ноги но-
сят. Поэтому не стоит относится к завтрашнему событию как к слишком
серьезному и ответственному. Ну, подумаешь, сходите в загс, после этого
поживете несколько месяцев, наспитесь вместе, утолите юношеский голод,
потом тебе это надоест до смерти и ты побежишь разводиться.
Эля опустила голову и тяжело села на стул, не обращая внимания на то,
что мнет роскошное свадебное платье. По ее щекам тихонько заструились
слезы, она шмыгнула носом и отерла лицо ладонью.
- Ну, начинается, - сухо сказала Тамила, аккуратно складывая в коро-
бочки разбросанные по столу дорогие украшения. - Ты такая нервная, моя
дорогая, что тебе уже и слова сказать нельзя. Держи себя в руках, иначе
людям трудно будет с тобой общаться. Шуток ты не понимаешь, чуть что -
обижаешься, начинаешь плакать. И что у тебя за характер такой отврати-
тельный!
При последних словах матери Эля сорвалась с места и убежала в свою
комнату. Мать никогда не скрывала своего неудовольствия тем, какого же-
ниха выбрала себе ее девочка. Она, дочь гордого и независимого грузинс-
кого ученого и известной писательницы из рода дворян Берсеневых, в свое
время вышла замуж за венгра Иштвана Бартоша, сына аккредитованного в
Москве дипломата. Зарубежные деловые связи по линии семьи мужа в сочета-
нии с фамильными драгоценностями рода Берсеневых позволили Тамиле Бартош
вести достаточно приятный и необременительный образ жизни, блистая на
приемах и деловых обедах, сопровождая мужа в поездках сначала якобы к
живущим за границей родственникам, а потом - по вполне легальным делам
бизнеса. Яркая, раскованная, с породистым горбоносым лицом и густыми ис-
синя-черными кудрями, высокой грудью и пышными бедрами. Тамила постоянно
была в центре внимания и в свои сорок пять не имела недостатка в поклон-
никах. О том, что значительная часть последних была привлечена отнюдь не
ее достоинствами, а исключительно связями и богатством Иштвана, она и не
думала. Выросшая в семье элитарной интеллигенции, свободно владеющая не-
мецким и венгерским языками, с детства привыкшая к достатку, любви и
всеобщему вниманию, она и по сей день воспринимала свою привлека-
тельность как нечто само собой разумеющееся, что существовало всегда и
исчезнет только вместе с ней.
Разумеется, будущий зять представлялся ей вполне определенным обра-
зом. И уж никак не в облике добросовестного очкарика-аспиранта, живущего
вдвоем с матерью. Ни кола ни двора, ни блестящего будущего. Конечно,
Пишта (Тамила, подчеркивая происхождение мужа, даже домашнее уменьши-
тельное имя употребляла по правилам венгерского языка), так вот, Пишта
мог бы сделать мальчику хорошую карьеру, взять его в дело, а потом, быть
может, и в компаньоны. Но стоит ли? Аспирант отнюдь не выглядел золотым
самородком, на обработку которого имело смысл тратить время и деньги.
Обыкновенный дурачок, ни деловой хватки в нем нет, ни склонности к фи-
нансовой деятельности, ни ловкости и энергичности. Приглядевшись к нему
повнимательнее, Тамила решила, что все дело в его невероятной сексу-
альности, против которой, конечно, не может устоять ее глупенькая моло-
денькая дочка. Парень был настолько сексуален, что это ощущала даже ви-
давшая виды Тамила. Когда включены столь мощные природные механизмы, лю-
бое препятствие только усиливает взаимную тягу, мудро рассудила мать,
поэтому пытаться отговорить дочь и отменить свадьбу бессмысленно, этим
можно только навредить. Ничего, пусть поженятся, цинично думала Тамила,
натрахаются до обморока и отвращения, а потом можно будет потихонечку их
развести. Надо только с самого начала выбить из дочкиной головы эту дурь
о том, что муж дается небесами раз и навсегда, в нищете и богатстве, в
горе и в радости, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит... Ну,
и все в таком духе. Пусть Элена уже сейчас, накануне свадьбы, понимает,
что событие завтра ей предстоит вполне рядовое, а не исключительное, и
таких событий в ее жизни будет еще, Бог даст, немало.
Эля вышла из своей комнаты с красными глазами и опухшим лицом. Сейчас
на ней было уже не белое роскошное платье, а изумрудно-зеленые перелива-
ющиеся лосины и длинный, почти до колен, блузон с серыми и зелеными цве-
тами. Черные густые волосы подняты высоко на затылок и скреплены закол-
кой, открывая трогательно тонкую, хрупкую шейку, крупные красиво очер-
ченные губы накрашены темной помадой.
- Я пойду к Кате, - с вызовом сообщила она матери, ожидая очередного
всплеска ссоры. Уже восемь вечера, надо бы лечь пораньше, чтобы завтра
хорошо выглядеть, ведь вставать придется очень рано: к семи часам уже
приедет Наташа делать прическу, к восьми прибудет Галя с принадлежностя-
ми для макияжа, потом явится маникюрша, а в половине десятого уже надо
будет садиться в машину и ехать на регистрацию. Загс открывается в де-
сять, и Тамила настояла на том, чтобы им назначили время сразу после
открытия. Ее дочь должна быть первой, а не стоять в очереди вместе со
всеми.
- Иди, - равнодушно пожала плечами мать. - Опять ляжешь поздно и
завтра будешь выглядеть как маринованная селедка. Мне-то что, ты замуж
выходишь, твоя свадьба, а не моя.
Эля молниеносно вылетела из квартиры, хлопнув дверью, чтобы снова не
расплакаться. Иногда она люто ненавидела свою мать. И в последние месяцы
это "иногда" возникало столь часто, что его с полным правом можно было
начать переименовывать в "почти всегда".
Ее задушевная подружка Катя жила в соседнем подъезде.
Когда-то девочки учились в одном классе, потом вместе поступали в
институт, Катя - с блеском, Эля - с "парой" на втором же экзамене. Те-
перь Катя училась уже на третьем курсе, а Эля попрежнему валяла дурака,
регулярно ездила за границу то вместе с родителями, то с туристическими
группами и делала вид, что изучает историю киноискусства. Тамила, в сво-
ей жизни ни одного дня не проработавшая, считала образ жизни дочери
вполне нормальным, надо только найти ей подходящего мужа, который сможет
поддерживать такое существование на должном уровне.
Катя страшно удивилась, увидев подругу.
- Эля? Что-нибудь случилось?
- Ничего. Зашла потрепаться.
- Накануне свадьбы? - недоверчиво переспросила Катя. - Тебе больше
заняться нечем?
- Если я тебе мешаю, я уйду, - вспыхнула Эля. - Я что, не вовремя?
- Да ну что ты, проходи, - успокоила ее Катя. - Просто я очень удиви-
лась. Обычно невесты накануне свадьбы заняты всякими делами, хлопотами,
машины, гости, продукты и все такое. А потом до поздней ночи сидят с же-
нихом в темном уголке и мечтают, как завтра в это же время будут делать
все то же самое, только уже на законном основании.
- Я не знаю, как обычно ведут себя невесты, - зло сказала Эля. - Ты -
моя единственная подруга, а ты замуж пока не выходила.
- Ну, у нас на курсе за три года почти половина девчонок замуж повыс-
какивала, - засмеялась подруга, - поэтому я на невест насмотрелась. Чай
будешь пить?
- Я бы съела что-нибудь, - смущенно призналась невеста.
Катя внимательно посмотрела на девушку.
- Элена, кончай темнить. Ты же только что из дома, у тебя макияж све-
жий и на ногах домашние шлепанцы вместо туфель.
- И что?
- Так почему ты голодная? Тебя мать что, не кормит? Или ты опять с
ней погавкалась и трусливо сбежала, забыв переобуться?
У Эли задрожали губы, и через секунду она уже снова рыдала на плече у
подруги.
- Почему мама его так не любит? Что он ей сделал плохого?
- Эленька, милая, а почему она должна его любить, скажи на милость?
Это ты должна любить своего Валеру, вот ты его и любишь. И не требуй от
мамы, чтобы ее вкусы совпадали с твоими.
Катя гладила плачущую девушку по голове и с грустью думала о том, что
ее доводы, пожалуй, сложноваты для славной, доброй, но ограниченной Эле-
ны. С неутихающей болью она снова и снова задавала себе вопрос: что на-
шел в этой глуповатой девчушке блестящий будущий ученый Валерий Турбин?
Он был аспирантом кафедры философии, и Катя познакомилась с ним, когда
он пришел в их группу на целый семестр вести семинарские занятия. Турбин
сразу выделил способную незаурядную студентку из общей массы третьекурс-
ников, с ней одной он мог разговаривать на том языке, на котором привык
общаться с профессорами и доцентами. Взаимный интерес вскоре подкрепился
взаимной симпатией, плавно перешедшей во влечено, и кто знает, как бы
все обернулось, если бы бездельница Эля не решила потащиться вместе с
подругой в институт, чтобы оказать ей моральную поддержку, пока та будет
сдавать экзамен по социальной психологии. Катя в аудитории сражалась с
вопросами билета в обществе преподавателя, а Элена в коридоре, присло-
нившись к подоконнику, переживала за нее в обществе молодого аспиранта,
который случайно проходил мимо. Вышедшей после экзамена Кате хватило од-
ного взгляда, чтобы понять, что произошло. Но Эля и Турбин списали ее
внезапную бледность на перенапряжение и волнение, вызванные экзаменом.
Катя смирилась сразу, по характеру она не была бойцом и не стала поэ-
тому воевать с Элей за место возле Турбина. Рана до сих пор не зажила,
но ведь Катя не случайно выбрала для себя институт, где изучала филосо-
фию, социологию и психологию. Она занималась тем, в чем хорошо разбира-
лась, что было ей близко, понятно и интересно. И ей удалось развести в
своей душе в разные стороны любовь к Валерию Турбину и свою дружбу с со-
седкой и одноклассницей Элей Бартош. В глубине души она даже немного жа-
лела подругу: ни друзей, ни дела, которое бы ее занимало, ни интересов.
При такой жизни романтическая история действительно становится центром
существования, помыслов, чувств, и все, что ей угрожает, воспринимается
как катастрофа или, по крайней мере, как трагедия. В моей жизни, думала
Катя, Бог даст, еще будут другие интересные и умные мужчины, а Элька где
их найдет? Она же нигде не бывает, ни с кем не общается, ездит по загра-
ницам, но в этих тургруппах в основном женщины собираются, а если мужчи-
ны и попадаются, то обязательно или с женой, или с ребенком. Одинокие
богачи в турпоездки не ездят. Знакомиться на улице Эля тоже не может, ей
с детства строго-настрого внушили, что делать этого нельзя. Конечно,
Элька плевать хотела на родительские запреты, но она ведь и сама прек-
расно понимает: при том положении, которое занимает ее отец, никто в
семье не имеет права рисковать, заводя случайные знакомства. Эдак
собственного убийцу или грабителя в дом приведешь...
Эля наконец успокоилась, и девушки прощебетали почти до одиннадцати
часов. Возвращаясь домой, Эля вытащила из почтового ящика газеты и ма-
ленький белый конверт. Конверт был не подписан, и она несколько секунд
задумчиво крутила его в руках, размышляя, надо ли его вскрыть самой или
отдать родителям. Любопытство победило, она надорвала край и вытащила
сложенный в четыре раза листочек бумаги. На нем крупными печатными бук-
вами было написано: "Не делай этого. Пожалеешь".

Глава 2
Настя только-только успела встать под душ, как в квартире раздался
звонок. Леша открыл дверь, и на него вихрем налетела Даша с сияющими
глазами. Она была на восьмом месяце беременности, поэтому вместо свадеб-
ного платья на ней был надет легкий шелковый костюм кремового цвета,
состоящий из свободных широких брюк и длинной блузки на кокетке с мягки-
ми красиво спадающими складками. Беременность не испортила ее лица, об-
рамленного густыми медово-пшеничными волосами; огромные синие глаза
смотрели ласково и приветливо, и в умело сшитом костюме она выглядела
скорее не как будущая мать, а как очаровательная толстушка.
1 2 3 4 5