Обе они в свое
время закончили курсы массажистов. Собственно, на этих курсах они и поз-
накомились, подружились, а уж потом вместе решили учиться в гостиничном
колледже.
Строители отвезли их куда-то между Сиде и Манавгатом. Через два дня
хозяин отеля, свободно говоривший по-английски и по-немецки, пригласил
их поужинать и высказал свое предложение по-деловому просто и без обиня-
ков. Однако и не обиделся, услышав в ответ мягкое вежливое "нет". Любе
казалось, что вопрос тем самым был исчерпан раз и навсегда. До середины
мая девушки вкалывали, как проклятые, массируя спины, животы, бока, но-
ги, покрытые бронзовым загаром и пахнущие соленой средиземноморской во-
дой. Апрельские гости отеля были в основном из Германии и Норвегии, к
середине мая стали появляться русские. Соотечественники охотно вступали
в разговоры с хорошенькими массажистками, спрашивали о порядках в отеле,
интересовались, много ли девушки здесь зарабатывают. Услышав ответ, пре-
зрительно фыркали. Стоило ли уезжать за границу, чтобы ломаться за такие
гроши.
- Зато мы весь сезон на курорте, - весело отвечала Люба. - И бесплат-
но. А вы - только две недели.
Разумеется, ей не было весело, и работу свою она вовсе не считала
пребыванием на курорте. Рабочий день - с девяти утра до девяти вечера и
без выходных. Четырехзвездный отель должен обеспечивать своим гостям ус-
луги в любое время. Но не рассказывать же этим довольным жизнью отдыхаю-
щим о своих бедах. Люба терпеть не могла, когда ее жалели и считали нес-
частной или неудачницей.
По прошествии месяца подошло время получать первую зарплату - обещан-
ные владельцем отеля сто пятьдесят долларов. И тут Любу настиг очередной
удар. Хозяин заявил, что дела у отеля идут плохо, гостей намного меньше,
чем ожидалось, и платить массажисткам ему нечем. Пусть отработают еще
месяц, потом, если дела пойдут хорошо, он заплатит за весь период рабо-
ты.
Девушки устроили скандал, кричали, плакали, умоляли.
Владелец велел им прийти на следующий день после обеда, он подумает,
что можно сделать.
- Он нас дурит, - зло говорила Люба. - Даже если мы останемся еще на
месяц, нет гарантий, что он нам заплатит. Он так и будет кормить нас
"завтраками".
Мила угрюмо молчала. Они оказались в абсолютно бесправном положении.
Туристическая виза, которую они получили за десять долларов, прилетев в
Анталию, действительна всего месяц, и месяц этот истек две недели назад.
Теперь, чтобы иметь право хоть на что-нибудь, нужно получать новую визу,
которая стоит уже намного дороже. Они не могут обратиться в полицию,
чтобы выколотить деньги из хозяина, потому что у них нет права работать
в Турции. Они не могут вообще ничего.
На следующее утро они снова вышли на работу. Люба решила, что это
правильно: не нужно злить хозяина. Если прогулять, он, может быть, и
заплатит обещанные деньги, но на второй месяц их не оставит. До обеда
Люба успела обслужить пять человек, закрыла массажный кабинет и постуча-
ла в соседнюю дверь, за которой работала Мила. Пора было идти к хозяину.
Дверь оказалась запертой. Люба несколько раз подергала за ручку и на
всякий случай громко позвала подругу. Она знала ее характер и потому бы-
ла уверена, что Мила занимается не только оздоровительным массажем. Но
по царящей за дверью тишине стало понятно, что Милы там нет.
Люба поднялась в офис к хозяину. Сидевшая в приемной секретарша бро-
сила на нее сочувственный и какой-то сальный взгляд, от которого Любе
стало не по себе.
- Шефа нет, - сообщила она, и Любе показалось, что она с трудом сдер-
живает гадкую ухмылку.
- А когда будет?
- Завтра.
- Но он назначил нам прийти сегодня. Он должен заплатить нам за рабо-
ту.
- Он уже заплатил, - сообщила секретарша и все-таки ухмыльнулась.
Люба опрометью бросилась в ближайшую деревню, где они с Милой снимали
комнату. Ворвавшись в дом, она сразу увидела подругу, складывающую в
сумку свои вещи.
- Заплатил? - запыхавшись, радостно спросила Люба.
Мила подняла на нее холодные голубые глаза, не прекращая своего заня-
тия.
- Мне - да.
- Что значит "тебе - да"? - не поняла Люба. - А мне?
- А тебе - нет.
- Как это? Почему?
- Потому что нечего строить из себя целку-невредимку. Ты что, ма-
ленькая? Не понимаешь, как здесь деньги зарабатываются?
Люба в изнеможении присела на стул. Только сейчас она почувствовала,
как от бега по полуденной жаре колотится сердце.
- Ты ему дала?
- Милая моя, не "дала", а "давала", весь этот месяц, каждый Божий
день. За это он мне и заплатил. Если бы ты была поумнее, он бы и тебе
заплатил. А так - сиди, соси палец.
- Но ведь я работала! - в отчаянии воскликнула Люба. - Я же вкалывала
как вол! Думаешь, я не видела ничего? Я в день делала по пятнад-
цать-двадцать массажей, а ты - максимум пять-шесть, я считала. У нас
нагрузка считается общая, но я же работала в три раза больше тебя, пото-
му что ты еще и с клиентами трахалась. Я знаю, мне через стенку все
слышно. К тебе в кабинет только мужики ходили, знали, за чем идти.
Мила рывком застегнула "молнию" на сумке и вскинула ремень на плечо.
- Да, я трахалась с клиентами. И с хозяином тоже. И заработала
деньги. А ты - нет. Потому что каждый зарабатывает как умеет. В первый
же вечер, когда хозяин сделал нам предложение, все могло бы решиться.
Если бы ты не была такой дурой и недотрогой, мы бы как сыр в масле ката-
лись. Мы обе должны были согласиться, за групповуху он отвалил бы куда
больше денег. А если бы мы согласились ложиться под лесбиянок из числа
отдыхающих или под дряхлых стариков, мы бы уехали отсюда в бриллиантах с
ног до головы. Но только обе, понимаешь? Вместе. Проститутка-одиночка
сейчас никакой ценности не имеет, их вон пруд пруди, в том числе и из
наших, русских. Сейчас ценится только хорошая группа. А ты со своими
идиотскими принципами и сама денег не заработала, и мне не дала. Все,
привет.
Она решительно двинулась к двери.
- Куда ты? - беспомощно спросила Люба.
- Куда надо. С такой, как ты, все равно каши не сваришь. Буду сама
выбираться из этого болота.
Дверь за ней закрылась. Минут через пять Люба спохватилась, что не
спросила Милу, заплатила ли она домохозяину свою долю за снимаемую ком-
нату. Она выскочила из дома и помчалась к стоянке такси, но было поздно.
Турция - не Россия, здесь такси ждать не приходится, они всегда под ру-
кой.
Она все-таки пошла к владельцу отеля на следующий день.
- Если вы заплатили моей подруге, то должны заплатить и мне, - твердо
сказала она.
- Твоя подруга работала гораздо лучше, - невозмутимо ответил владе-
лец, - поэтому ей я заплатил. А ты работала плохо. Нагрузка у вас была
средняя, не более двадцати пяти человек в день на двоих, вы не особенно
надрывались, но к ней ходили постоянные клиенты, а это означает, что им
нравилось, как она работает. Раз нравилось клиентам, значит, нравилось
мне. Это принцип работы нашего отеля.
- Из этих двадцати пяти массажей двадцать делала я, - пыталась убе-
дить его Люба, - а Мила - только пять. Это несправедливо. Вы должны зап-
латить за мою работу. В конце концов тот факт, что к Миле ходили посто-
янные клиенты - это в немалой степени и моя заслуга. Я вкалывала без
продыха, чтобы клиенты не ждали в очереди, потому что Мила делала массаж
очень долго. Слишком долго. Вы не можете не понимать, с чем это связано.
Если бы я работала так же медленно и с перерывами, как она, гостям приш-
лось бы ждать под дверью, и они наверняка пришли бы к вам жаловаться. Но
они ведь не жаловались, верно? Значит, я тоже работала хорошо. И вы
должны мне заплатить за месяц работы.
- Ничего не знаю, - отмахнулся турок. - Я с самого начала предупреж-
дал, что нагрузка считается на весь массажный кабинет в целом, а не на
каждую массажистку в отдельности. Разбирайтесь между собой сами. Это ва-
ши проблемы. Я дал деньги твоей подруге, пусть она с тобой поделится.
Люба исчерпала запас вежливого красноречия и сдалась. Она поняла, что
если хозяин платить не хочет, а он именно не хочет, то сделать с этим
она ничего не сможет. Она здесь бесправное существо, живущее без визы,
без денег и без разрешения на работу.
Оказалось, что и за комнату Мила свою долю не заплатила. К счастью,
домохозяин был жалостливым человеком и согласился поверить Любе на сло-
во, что она обязательно заплатит, когда сможет. Через пару дней Люба по-
няла, что так продолжаться не может. Денег взять негде. Пришлось снова
идти к домохозяину. Тот подумал немного и предложил ей работать в его
магазине за угол и еду. За пару месяцев, сказал он на плохом немецком,
ты свой долг отработаешь.
Работа в магазине трикотажных изделий состояла в том, чтобы зазывать
русских покупателей и заниматься ими. Стоять на пороге или сидеть на
улице на стульчике и бросаться наперерез каждому русскому, предлагая
посмотреть товар. Это было ужасно. Люба знала, что русские покупатели
принципиально отличаются от всех других. Немец, норвежец или англичанин
никогда не пойдет в магазин, если ему не нужно что-то конкретное. Когда
нужно - он идет и покупает. Когда не нужно - сидит в баре и попивает пи-
во. Русские же, отравленные десятилетиями дефицита и "доставаний", при-
выкли заходить в магазин на всякий случай, авось что дают. Пусть и не-
нужное, но дефицитное, которое может пригодиться потом, когда-нибудь.
Это осталось в крови, несмотря на то, что в России, по крайней мере в
Москве, понятие дефицита уже исчезло из обихода, и в магазинах было все,
что душа пожелает. Русские, которых Любе удавалось зазвать в магазин,
придирчиво разглядывали майки, блузки, сарафаны, спортивные костюмы,
спрашивали, сколько стоит в долларах и в турецких лирах, просили пока-
зать другой цвет или размер и ничего не покупали. Люба судорожно раскры-
вала пакеты, раскладывала изделия на столе, расхваливая их качество, то-
ропливо рылась на полках, отыскивая то, что они просили, твердо зная при
этом, что ничего не выйдет. Они просто валяют дурака, получая удо-
вольствие от того, что с ними так носятся.
В начале июня вдруг объявилась Мила, увешанная золотыми цепями и
браслетами, лоснящаяся довольством и еще больше постройневшая. Люба не
сомневалась, что стройность эта приобретена в результате систематических
физических упражнений "верхом на партнере".
- Я уезжаю, - объявила она. - Просьбы, поручения?
Люба быстро набросала коротенькое письмо Стрельникову, сложила в кон-
верт и приписала сверху номера телефонов - домашнего и в офисе.
- Больше ничего? - удивленно спросила Мила.
- Больше ничего. Как видишь, похвастаться мне пока нечем, так что со-
общать о себе мне нечего. А родителям я и так звоню.
- Ну как знаешь, - пожала плечами подруга.
К концу июля владелец дома и магазина наконец заявил, что Люба больше
ничего ему не должна и может считать себя свободной. К этому времени она
успела познакомиться с двумя молодыми казахами, которые учились в Тур-
ции, а летом подрабатывали точно так же, как она, в магазинах. Один - в
ювелирном, другой - в меховом. Это были веселые бойкие парни, не стес-
нявшиеся своей работы и, казалось, не чувствовавшие себя униженными. Они
объяснили Любе ее первоначальную ошибку: не нужно было соглашаться на
оплату работы помесячно, нужно было требовать, чтобы владелец отеля пла-
тил за каждый день работы. Здесь это принято.
Вообще в Турции оказалось множество казахских студентов. Турция зак-
лючила договор с Казахстаном о взаимном обмене студентами, и казахские
ребята, приехавшие в рамках этого соглашения учиться в Стамбул и Анкару,
летом работали в курортной зоне. Все они прилично говорили по-турецки,
потому что первый год обучения считался подготовительным и был посвящен
полностью изучению языка и литературы. Со знанием языка им было, конеч-
но, намного проще, да и друзьями они здесь обзаводились. Казахские парни
и помогли Любе найти другую работу, не такую унизительную и дававшую
хоть какую-то перспективу рано или поздно уехать. Это была работа менед-
жера в ресторане "Дюпон" в Кемере.
Впрочем, слово "менеджер" оказалось, разумеется, эвфемизмом, прикры-
вающим все ту же работу зазывалой и переводчиком. Ресторан находился на
территории комплекса "Марина", что означало "Приморский", и был располо-
жен между огромным пятизвездным отелем "Тюркиз" и пляжем. Хозяин ресто-
рана, окидывая Любу с ног до головы плотоядным взглядом, поставил свои
условия. За каждого русского посетителя ей будет начисляться доллар.
Кормить ее будут на пятнадцать долларов в день. Плата за жилье - тоже
пятнадцать долларов в сутки. Таким образом, чтобы оправдать свое пребы-
вание в "Дюпоне", она должна обеспечить как минимум тридцать клиентов.
Все, что получится сверх этого, будет накапливаться до тех пор, пока не
хватит на билет до Москвы и на дополнительный визовый взнос. А это без
малого пятьсот долларов. Рабочий день с двенадцати дня до полуночи. Она
должна привлекать посетителей в ресторан, помогать им с меню, объяснять,
что из чего приготовлено, быть милой и любезной и всеми силами стараться
сделать так, чтобы они почувствовали себя в "Дюпоне" уютно и комфортно и
обязательно пришли еще раз и привели с собой друзей. И чтобы заказывали
много.
Доллар с клиента. Даже чашка кофе стоила два доллара. А стакан свеже-
го апельсинового сока - еще дороже. Если питаться на пятнадцать долларов
в сутки, ожирение тебе не грозит. Порция рыбы с гарниром - двенадцать
долларов, мясо, конечно, дешевле, еще два доллара - простой овощной са-
лат из помидоров, огурцов и лука с оливковым маслом.
В ресторан заходили довольные жизнью загорелые курортники в еще не
просохших после купания плавках и купальниках. Такие же москвичи, как и
сама Люба, они казались ей существами с другой планеты. Она бросалась к
ним, приглашая посетить ресторан, предлагая свою помощь в выборе и зака-
зе блюд, но частенько наталкивалась на высокомерный взгляд и произноси-
мое холодно:
- Я говорю по-английски и в вашей помощи не нуждаюсь.
Как правило, это говорили роскошные длинноногие девицы, чем-то неуло-
вимо похожие на Милу. Они не хотели быть русскими в этом курортном раю,
они хотели быть иностранками, отдыхающими в международном отеле и сво-
бодно пользующимися международным английским языком. Как немцы, англича-
не, датчане, итальянцы и австралийцы, которые в сентябре - октябре пона-
ехали в Кемер.
Предложений "поправить материальное положение" кроватно-постельным
способом было много, но Люба не смогла себя переломить, хотя случались
минуты, когда она всерьез пыталась это сделать. Уговаривала себя, убеж-
дала, что это вынужденная мера, а не блядство, но при мысли о том, что
будет делать с ней потный волосатый турок с масляными глазками и кривыми
ногами, к горлу подкатывала тошнота. Ну почему к ней пристают именно та-
кие? Ведь есть же красивые молодые турецкие парни, высокие, стройные, с
мускулистыми ногами и огромными сияющими глазами в обрамлении невероят-
ной длины ресниц. Если бы ее материальное благополучие было поставлено в
зависимость от такого вот красавца, ей легче было бы уговорить себя и
уступить. Всетаки не очень противно, можно перетерпеть.
Но за месяцы, проведенные в Турции, Люба быстро поняла, что для моло-
дых красавцев она интереса не представляет. Молодые красивые турецкие
мальчики специализируются на дамочках средних лет и старше, желательно
состоятельных и с неутоленным сексуальным голодом. Дамочки ищут здесь
плотских утех вдали от скучных мужей и надоевших любовников (если тако-
вые вообще у них имеются) и готовы за это хорошо платить, а юные турец-
кие аполлоны-жиголо готовы пойти им навстречу и неплохо подзаработать.
Такие же, как Люба, светловолосые молодые славянки, представляют интерес
только для мужчин постарше, которые сами уже лишились внешней привлека-
тельности, но зато готовы платить за удовольствие.
Так и тянулись дни. С полудня до полуночи - "Добрый день, загляните в
наш ресторан, в нашем меню всегда свежая рыба, креветки, омары, другие
морепродукты, кебаб... Простите. Всего доброго. Надеюсь, вы все-таки к
нам зайдете..." Голос просительный, жалкий, униженный, и сама она жалкая
и униженная, а мимо проходят сияющие счастьем и здоровьем соотечествен-
ники, и самое большее, на что они способны, это удостоить Любу таким же
взглядом, каким смотрят на бездомную собаку, которую, конечно, жалко, но
никому в голову не придет взять к себе домой.
1 2 3 4 5