Вот как сегодня. Наверное, это ей персональный подарок судьбы ко Дню милиции. Через сорок минут Настя уже парковала свой серебристый «Пежо» в Перово возле дома, где располагался офис агентства «Власта».
Она заглянула в приемную Стасова, и секретарь сказала, что ее ждут в переговорной. Распахнув дверь, Настя увидела за большим столом Стасова, Сережку Зарубина и еще какого-то полноватого плешивого дядьку. Интересно, кто это может быть?
– Знакомьтесь, это наш лучший специалист по преступлениям против личности Анастасия Павловна Каменская, – представил ее Стасов плешивому. – А это, – он бросил короткий взгляд на лежащую перед ним визитную карточку, – Вадим Дмитриевич Вавилов.
Плешивый привстал со своего места и крепко пожал Насте руку. Ладонь у него была сухая, теплая и шелковистая, что совсем не вязалось с его общим обликом. Настя с трудом сдержала улыбку.
– Сергей Кузьмич очень рекомендовал мне обратиться именно к вам, – произнес Вавилов. – Речь идет о покушении на жизнь мужа моей сестры.
– Позвольте, Вадим Дмитриевич, я сам изложу коллеге суть вопроса и все обстоятельства, – прервал его Зарубин. – Я полностью владею всей информацией, и мы с Анастасией Павловной сами договоримся о разделении сфер деятельности. Верно я говорю, Настя Пална?
Насте на мгновение стало неприятно. Ее ни о чем не спрашивают, никому не интересно, что она думает и чего хочет, за нее уже все решили, за ее спиной договорились, в общем, сторговали, как лошадь на базаре, и теперь Сережка Зарубин уже считает, что вопрос стоит только о разделении полномочий и раздаче заданий, а вовсе не о ее согласии. Но тут же осекла сама себя: она что, с ума сошла? Какое согласие? Какое мнение? Кого оно должно интересовать? Она здесь наемный работник, она в штате, получает зарплату и должна делать, что велят. У нее есть начальник, Владик Стасов, вот его мнение действительно имеет значение. В конце концов, Стасов дает ей возможность работать по специальности, и за это ему огромное спасибо. Настроение моментально улучшилось, и Настя лучезарно улыбнулась сначала Зарубину, который в ответ почему-то подмигнул ей, а потом и Вавилову, который посмотрел на нее растерянно и одновременно благодарно, как будто ждал, что она может отказаться, и радовался, что не отказалась.
Стасов увел Вавилова к себе в кабинет подписывать договор, а Зарубин остался с Настей в переговорной и принялся рассказывать о покушении на художественного руководителя театра «Новая Москва» Льва Алексеевича Богомолова. У Богомолова, конечно, есть враги и вне театра, но с ними Зарубин вместе со следователем как-нибудь разберется, да и опера с «земли» подключатся, а вот театр им уже не потянуть. Собственно, заказ и состоит в том, чтобы Настя оказывала консультативную и методическую помощь молодому сотруднику Антону Сташису, который пришел в ее бывший отдел совсем недавно и еще пока мало что умеет в деле раскрытия тяжких преступлений против личности.
– А кто следователь? – спросила Настя.
– Колька Блинов, – ответил Зарубин.
Ну понятно, Николай Николаевич Блинов был для Сережи Зарубина просто Колькой, ибо за многие годы не одна бутылка водки была выпита ими вместе в честь удачного завершения расследования. Но все-таки одно дело – дружба с Зарубиным, и совсем другое – отношение к тому, что рядом с оперативниками будет крутиться частный детектив. Это уж как-то совсем ни к селу ни к городу, ни один следователь этого не потерпит.
– А… – начала было она, но Сергей тут же махнул рукой:
– С Колькой проблем не будет, Стасов уже переговорил с ним по телефону, забил «стрелку» на сегодняшний вечер, в честь нашего общего профессионального праздника водкой его напоит и пообещает, что ты будешь паинькой, ничего не нарушишь, ничего от него не скроешь, ни в чем не обманешь, ни в чем ему не помешаешь, и вообще от тебя будет одна сплошная польза.
– Это непосильная задача, – улыбнулась Настя. – Даже Стасов этого не сумеет.
– Стасов? Сумеет, – убежденно проговорил подполковник Зарубин.
Вечный Камень вел диалог с Вечным Вороном на вечную тему. Тема эта – смерть.
– Смотри, что получается, – задумчиво и неторопливо говорил Камень. – На земле каждую секунду кто-то умирает, причем на глазах у других, и происходит это постоянно уже целую вечность, а до сих пор так никто толком и не знает, что это такое. Как это? Что бывает потом? И вообще, что это за штука такая – смерть?
– И не говори, – поддакнул Ворон с высоты толстой короткой ветки у самой макушки древнего дуба. – И что самое обидное, мы с тобой тоже этого не узнаем, потому что мы – вечные. Для нас смерть самим нашим устройством не предусмотрена.
– А вот как ты считаешь… – начал было Камень и запнулся. Ему показалось, что сзади стало как-то щекотно и необычно тепло.
– Ну-ну, продолжай, – нетерпеливо подбодрил друга Ворон.
Ему очень нравилось, когда Камень спрашивал его мнение, а уж собственная позиция у Вечного Ворона была всегда и по любому вопросу. Если Камень как истинный философ был склонен к разного рода сомнениям, то самоуверенный и самолюбивый Верон никаких сомнений отродясь не испытывал и в любой момент готов был вполне авторитетно озвучить свою непогрешимую, как ему казалось, точку зрения.
– Что-то мне как-то… – неуверенно пробормотал Камень.
– Ну что, что? – с досадой каркнул Ворон.
– Да сзади у меня что-то… шевелится, что ли. Щекотно.
– Небось палую листву ветром пригнало или ветку сухую.
– Оно теплое… Ты бы посмотрел, а? – жалобно попросил Камень, которому самой природой не была дана возможность оборачиваться и смотреть назад.
Ворон недовольно крякнул и слетел вниз. Ну вот, такую беседу плодотворную прервали из-за какой-то ерундовины! Наверняка листья или ветки. Теплое оно, видите ли! Этому старому подагрику что только не примерещится.
Он сперва даже не разобрал, что это такое: какой-то комок свалявшейся в колтуны грязно-коричневой, с серыми разводами, шерсти. «Волчонок!» – мысленно охнул Ворон, но тут же осекся: кажется, у диких зверей колтунов не бывает. Комок дрожал и судорожно дергался. Ворон осторожно тронул его когтистой лапкой и в ответ услышал короткий хриплый звук, отдаленно напоминающий жалобное мяуканье. «Точно, не волчонок», – с облегчением выдохнул он и, осмелев, ткнул неопознанный комок мощным клювом. Так, слегка, не всерьез и не больно. На этот раз комок отреагировал более выразительно, из него вытянулась лапа и сделала слабую попытку не то защититься, не то отмахнуться. А уж такую-то лапу всеведущий Ворон ни с какой другой не спутает.
– Ну, что там? – обеспокоенно спросил Камень.
– Да это кошка, – небрежно ответил Ворон, запрыгивая Камню на макушку.
– Кошка? Да откуда же в наших лесах возьмется кошка? До человеческого жилья далеко.
– Не так уж и далеко, ближайший дом всего-то километрах в ста, вполне могла убежать из дома и добраться сюда.
– Неужели могла? – изумился Камень.
– А то! Запросто! Кошки – они знаешь какие? Для них сто километров вообще не расстояние, – со знанием дела заявил Ворон.
– По-моему, эта кошка что-то пищит, – насторожился Камень.
– Да что она может пищать!
– Нет, я определенно что-то слышу, – настаивал Камень.
Вынужденная вечная неподвижность привела к тому, что у него были чрезвычайно развиты все органы восприятия.
Ворон с досадой тряхнул крыльями и проскакал от макушки Камня вдоль всей его спины к тому месту, где валялся непрошенный гость.
– Ты чего там бормочешь? – сердито спросил он. – Говори громче и четче, а то не разобрать ничего.
Комок зашевелился, из него выделилась круглая кошачья голова с длинными усами и слипшимися от гноя глазами.
– Я не кошка, – хрипло и с трудом выговорил комок. – Я – кот.
– Ну и какая разница? – презрительно бросил Ворон.
Кот открыл было пасть, чтобы объяснить, какая именно разница, но закашлялся и обессиленно уронил голову вниз. Не дождавшись разъяснений, Ворон вприпрыжку вернулся на прежнее место, к макушке Камня, и растерянно сообщил:
– Он, кажись, совсем больной.
– Он? – переспросил Камень.
– Ну да. Он говорит, что он не кошка, а кот. Кашляет, глаза гноятся, да и видок у него, прямо сказать, тот еще. Весь драный, облезлый какой-то, грязный.
– То-то я чувствую, что он горячий и дрожит, – заволновался Камень. – Ты бы, дружок, слетал за Белочкой, она у нас мастерица всякие хворобы лечить, а вдруг да поможет.
Ворон досадливо пощелкал клювом, но спорить не осмелился и улетел.
– Простите, уважаемый, – деликатно обратился Камень в пустоту, – вы не могли бы переместиться поближе к моим глазам, а то я вас не вижу, и мне неловко.
Кусочек тепла начал медленно двигаться вдоль левого бока Камня. Наконец весь Кот целиком оказался в поле видимости.
– Спасибо, – вежливо поблагодарил Камень. – Как же вы здесь оказались? Вас что, хозяева выгнали? Или вы потерялись?
– Я не терялся, – хрипло, но с оттенком горделивости ответствовал Кот. – Это судьба моя такая. Такие, как я, не теряются. И уж тем более их не выгоняют хозяева.
– Что же с вами случилось?
– Папенька заболел, вызвал «Скорую»…
– Как?! – изумился Камень. – Ваш батюшка сам умеет звонить по телефону и вызывать врачей? Этого не может быть!
– Да какой батюшка! Батюшка мой у депутата Госдумы живет и знать меня не знает. Я сказал – папенька. Это по-вашему хозяин, а по-нашему – папа, папенька. Ну так вот, он захворал, приехали доктора, положили его на носилки и унесли. Я за ними следом кинулся, аж до самой больницы за машиной мчался, только меня в ту больницу не пустили, я и стал ждать, устроился неподалеку и сижу, а папеньки все нет и нет. День, два, неделю жду, а он не выходит. Голод за живот взял, пошел я пропитание искать, прибился к каким-то бездомным кошкам, их то и дело сердобольные люди подкармливали, вот я с ними вместе и харчевался. Так, почитай, с месяц протянул, а то и больше, а папеньки все не видать. То ли очень серьезная у него болезнь приключилась, то ли я его пропустил, пока еду себе добывал. Может, он давно уже дома и по мне убивается, а я тут груши околачиваю возле больницы. Отправился я домой, сел перед дверью и жду, позвонить-то не могу, роста не хватает, только и остается, что мяукать. Но в том доме стены толстые, интеллигентного мяуканья не слыхать, так что пришлось орать дурниной. Тут дверь открылась, и вышли какие-то чужие люди, которые меня пинками с лестницы согнали. Я ихних законов насчет жилплощади не понимаю, но ясно мне стало, что папенька в той квартире больше не живет. Вернулся я к больнице, а там и зима настала, пришлось теплый подвал искать. Нашел, но мне быстро объяснили, что никаких прав на проживание у меня нет. Ухо порвали, бок прокусили, а пока я снаружи раны зализывал, меня местный дворник нашел и лопатой отходил, лапу сломал. Так начались мои мытарства. Чего я только не пережил! – Кот натужно закашлялся.
– Вам не стоит так много говорить, – переполошился Камень, с глубоким вниманием слушавший горестное повествование. – Поберегите себя, отдохните.
– Да нет уж, – прохрипел Кот, – я все равно умираю и хочу рассказать, чтобы все знали, как прошла моя жизнь и как я встретил смерть. Как в бессмертном «Гамлете»: «О, я рассказал бы… я гибну; ты жив; поведай правду обо мне неутоленным». Ах, кабы знать, где теперь папенька, как он, здоров ли? Я бы тогда отошел в мир иной с легким сердцем.
– Так это можно устроить, – обрадовался Камень. – Если вы и впрямь так плохи, как вам кажется, то ваше последнее желание достойно того, чтобы быть выполненным. Вот Ворон скоро вернется, и мы его попросим узнать, он умеет это делать.
Камень ждал, что Кот начнет расспрашивать и удивляться, и готов был в самых доступных выражениях рассказать про пространственно-временные дыры, через которые Ворон имел возможность проникать в любые места и в любой требуемый момент, но Кот ничего не спросил, только тяжело вздохнул, из чего Камень заключил, что их неожиданный гость чувствует себя из рук вон плохо и у него даже нет сил на любопытство.
– Вы еще поживете, – попытался он подбодрить Кота, – еще успеете рассказать нам свою историю, а пока отдохните.
– Нет, я чувствую, что мой конец близок, – упрямился Кот. – Когда будете меня хоронить, не забудьте, что мое имя – Гамлет. Не хотелось бы лежать в земле безымянным. Если, конечно, вы вообще возьмете на себя труд похоронить меня.
– Не волнуйся, похороним, – раздалось сверху. – Закопаем, как положено, будешь лежать не хуже других.
Ворон стремительно спланировал вниз и затопал лапками рядом с Котом. Ему очень не понравилось, что за время его отсутствия Кот не только перебрался в другое место и теперь валялся грязным комком под самым носом у Камня, но еще посмел вести с его единственным близким другом какие-то сомнительные разговоры. Все это напоминало Ворону заговор, плетущийся за его спиной, чем и объяснялась его неожиданно грубая выходка.
Камень, однако, на выходку не отреагировал и набросился на него с вопросами:
– Что ты так долго? Где Белочка? Ты ее нашел?
– У нее сынок пропал, она, бедная, по всему лесу мечется, ищет его. Ну, я, конечно, помог немножко, полетал, сверху поглядел, потом всех ребят на уши поставил, теперь мальчонку всем миром ищут, а я к вам вернулся.
– Очень хорошо, что вернулся, – строго проговорил Камень. – У нас к тебе большая просьба.
– У кого это – у нас? – прищурил левый глаз Ворон.
– У Кота и у меня. Ты не мог бы слетать и посмотреть, что там с его хозяином?
– С папенькой, – мяукнул Кот.
Ворон заподозрил, что от него просто-напросто хотят отделаться, потому и отсылают с поручением, и понравиться ему это, конечно же, не могло. Но, с другой стороны, это поручение – прекрасный повод показать самозванцу, приковавшему к себе внимание Камня, кто в этом лесу по-настоящему что-то может, а кто только рассуждать горазд. Да, он слетает и все разведает, и пусть этот драный Гамлет узнает, каковы способности и возможности Вечного Ворона, а тогда уже решает, кого тут стоит уважать и к кому прислушиваться.
– Сделаем, – деловито пообещал он. – А ты, парень, из каковских будешь?
– В смысле? – переспросил Кот.
– Ну, из какой страны, из какого города? Про время не спрашиваю, понятно, что из настоящего.
– Русский я. В том смысле, что из России, из Москвы. А что? Вам далеко?
– Для меня нет таких понятий, – самодовольно изрек Ворон. – Для меня всюду близко. А вот как ты, мил друг, такой, понимаешь, больной, такой слабый – и в такую даль забрался? Сюда от Москвы самолетом полсуток лететь.
– Да я и сам не знаю. Какие-то пацаны меня поймали, мучали долго, истязали, потом отпустили, я заполз под куст и потерял сознание. Очнулся уже здесь, неподалеку.
– Под куст, говоришь? – нахмурился Ворон. – А там рядом, случайно, бензозаправки не было?
– Была. А вы откуда знаете? – удивился Кот Гамлет.
– Знаю, – усмехнулся Ворон. – Там дыра незаделанная. Уж сколько лет мы Старшему Смотрителю про эту дыру говорим – все без толку. То и дело в нее кто-нибудь проваливается.
Кот и на этот раз ничего не спросил и не заинтересовался, о какой такой «дыре» идет речь. Видно, весь был в мыслях о собственной грядущей кончине.
– Так где там твоего папеньку искать?
Кот объяснил и, надо признать, довольно толково.
– Только я еще вот о чем попрошу… Уж вы не откажите в последней просьбе умирающему… Мне бы насчет матушки узнать. Как она? Не хворает ли? В благополучии ли?
– Матушка – это жена папеньки? – уточнил Камень.
– Мой папенька холост. А матушка – это кошка, которая произвела меня на свет.
– Эк хватил! – возмутился Ворон. – Человека-то можно по имени и адресу найти, а как я кошку искать буду?
– Тоже по имени и адресу. Домашнего я, правда, не знаю, сам нашел бы, а вот объяснить не сумею, но найти ее можно в театре «Новая Москва». Главное – найдите бабушку, матушкину маменьку, ее зовут Евгения Федоровна Арбенина, она там самая главная актриса. А где она – там и Эсмеральда, маменька моя. Там же, на театре, и про папеньку, может, что узнаете, он ведь тоже артист, только не такой известный, как бабушка. Зовут его Пантелеев Степан Кондратьевич. Запомните? Или повторить?
– Не тупее некоторых. Ладно, ждите! – крикнул Ворон, резко взмывая ввысь.
Кот с трудом поднял голову и посмотрел ему вслед одним правым глазом, потому что слипшийся от гноя левый разлепить ему не удалось.
– Как вы думаете, он скоро вернется с известиями?
– Это как повезет, – ответил Камень. – Может, через час, а может, и через неделю.
– Я не доживу, – плаксиво вздохнул Кот. – Мои часы сочтены. Так, видно, и умру, ничего не узнавши.
Камень принялся утешать несчастного больного, говорить, что скоро появится Белочка – самый лучший врачеватель во всем огромном лесу, и она непременно поставит правильный диагноз и подберет адекватное лечение, Кот сразу же пойдет на поправку и в самом ближайшем будущем встанет на ноги, Ворон уже совсем скоро прилетит и принесет добрые вести…
Камень все говорил и говорил и не заметил, как Кот уснул под мерное журчание его голоса.
1 2 3 4 5