Но он влюбился. Сразу и наповал. В нежный затылок, на котором каким-то неведомым образом держался тугой узел темно-русых волос. В выбившиеся из прически невесомые летучие прядки. В худенькую шейку с выступающими косточками позвонков, на которую эти прядки спадали. В обтянутые голубым пиджачком хрупкие плечи и высоко поднятые тонкие руки. В стройную талию, такую узкую, что ее, казалось, можно было обхватить двумя ладонями. В длинные ножки, чью точеную линию не могла скрыть даже строгая темно-синяя юбка до середины икры.
Потом он увидел ее в профиль и влюбился еще больше. А когда девушка, наконец, закрепила гирлянду, повернулась окончательно и Игорь встретился со взглядом огромных ярко-голубых глаз, он понял – это навсегда.
Бабушку галантно похитил старенький физик.
Подходили бывшие одноклассники. Он и так сталкивался с ними часто – в маленьком городе все на виду. Но здесь эти встречи казались особенными. Все хлопали друг друга по плечу, интересовались: «Как жизнь?», даже если разговаривали только позавчера, и это совсем не выглядело смешным.
Игорь улыбался, вспоминал, шутил вместе со всеми, но старался не выпускать из поля зрения молоденькую учительницу. Она стояла чуть в стороне, в компании других учителей. Судя по всему, ей было очень весело. Смеялась она тоже по-особенному – откидывая назад маленькую красивую голову.
Как-то сразу Игорь понял, что это она. И еще понял, что это навсегда. Он не сомневался, что пробудет рядом с этой девушкой всю жизнь, до самой смерти, и ни на мгновение не пожалеет о своем выборе. Ее невозможно было представить себе ворчащей, рассерженной или озлобленной. Он даже не мог вообразить ее постаревшей, она казалась воплощением молодости и очарования. Не на день, не на год, а навечно, словно античная богиня, над которой не властны ни время, ни невзгоды.
Похоже, он смотрел слишком пристально, потому что она поймала его взгляд. Игорь даже испугался, что сейчас на ее лице появится выражение обиды или надменной скуки, как обычно бывает у молодых девушек, к которым проявляют повышенное внимание, но она вдруг улыбнулась ему приветливо и радостно, словно старому знакомому. Не подойти к ней после этого было просто невозможно. И он подошел. Совершенно без страха или смущения, и пригласил ее танцевать. Девушка танцевала легко и естественно, Игорь даже не сразу заметил, что для его удобства она чуть привстала на цыпочки. А когда понял, ему вдруг стало очень приятно. Весь танец он молчал. То ли от смущения, то ли от переполнявших его чувств Игорь никак не мог придумать, что бы такое сказать. Все приходящие в голову варианты казались глупыми и банальными. И тогда, точно подслушав его мысли, девушка заговорила сама:
– Меня зовут Аля. А вас?
– А меня Игорь. «Аля» – это полностью Алена? – Он обрадовался, что нашлась наконец тема для разговора. Она покачала головой.
– Алла? – Угадывать было даже любопытно. Хотя он уже знал, что каким бы ни оказалось ее полное имя, он будет звать ее только Алей.
– Нет.
– Тогда, значит, Александра?
– Опять мимо! – Она рассмеялась, и смех ее был похож на журчание лесного ручейка. – Даю вам последний шанс.
– Алеся? – Игорь старался изо всех сил.
– Нет, нет и нет. Не угадали. У меня ужасное имя – Алевтина. Оно такое… такое… брр! Некрасивое и старое.
– Старое?
– Ну… оно подходит женщине после шестидесяти. Чем-то похоже на слово «нафталин», вам не кажется? Надеюсь, я никогда не буду настолько старой, чтоб носить это имя. Зовите меня Алей, ладно?
Из динамиков неслось:
Эти желтые листья в ладони свои собираешь,
Отсверкали они и лежат на холодном лугу.
И ты сердцем моим, словно листьями теми, играешь…
Дворник жег собранные в кучу подгнившие листья. В Озерске по-хозяйски утвердилась осень, которую он любил еще и за то, что в середине ноября родилась Настена. Его бесценная, золотая девочка. Дочь Игорь обожал.
Увидев Асю первый раз, он испугался. Он представлял себе все совсем не так. Думал, что, когда будет получать из рук медсестры долгожданный сверток, испытает невероятную радость и отцовскую гордость, но ничего подобного не произошло. В душе царило недоумение – неужели человек может быть настолько маленьким?
Было уже довольно холодно, и малышку завернули в три одеяла. А когда дома, положив на стол, откинули, как капустные листы, все конвертики и пеленки, девочка показалась ему такой крохотной и беззащитной, что он тут же почувствовал себя слишком большим и сильным и от этого неуклюжим и неуместным. Он не знал, как подойти к ней, как взять на руки. Было страшно сделать что-то не так и нанести ей хоть малейший вред.
Но уже спустя две недели он сам с улыбкой вспоминал свое замешательство.
Алька – как-никак преподаватель русского языка и литературы! – предложила назвать девочку Асей, в честь тургеневской героини. Но он был не слишком доволен таким выбором.
– Мне не нравится сочетание «Ася Игоревна». К тому же ты – Аля, а она – Ася… Вас просто будут путать!
И дочку назвали Анастасией. Сокращенно можно звать Асей. А можно Настей, Настасьей, Настенькой, Настькой и Настеной. Последнее имя ему особенно полюбилось. Впрочем, и к Асе он тоже быстро привык.
Аля и Ася. Все его богатство. Вся его жизнь…
Малышка с первых дней начала узнавать его. А может, ему просто так казалось. Когда она плакала, он клал ее себе на грудь, чтобы ее крохотное ушко улавливало биение его сердца.
– Так делали со мной, – объяснял он жене. – Отец рассказывал, что дети, когда только рождаются, еще не отвыкли засыпать под стук сердца. Они же постоянно слышали его в утробе матери. И первые месяцы жизни им очень не хватает этого стука.
– Значит, ты имитируешь мой живот, – смеялась она. – Эх, Игорь, хорошо еще, что я кормящая мать, а то ты вполне мог бы и без меня обойтись.
Он накрывал дочку сверху пеленкой и замирал, вслушиваясь в такое трогательное, такое родное сопение. Иногда свободной рукой он обнимал Алю и в эти минуты чувствовал себя настолько счастливым, насколько обычному смертному чувствовать себя просто не полагается.
Игорь сообразил, что они пришли, когда Настена остановилась у старого здания школы. Той, куда когда-то ходил он сам, где сорок с лишком лет преподавала бабушка и где сейчас работала Аля.
– Ты меня сегодня заберешь или мама?
– Наверное, мама. Только у нее семь уроков. Тебе придется ждать ее часа три. Справишься, Ася?
Она неуверенно кивнула. Настена была совершенно домашним ребенком. И они с Алей каждый раз чувствовали себя виноватыми за то, что их дочь вместо того, чтобы играть дома в куклы, вынуждена торчать на продленке.
– Пока, милая. Беги, а то опоздаешь. – Игорь поцеловал дочь. Поправил рюкзак, отдал пакет со сменной обувью. Долго смотрел ей вслед. В ярко-желтой курточке, длинной, точь-в-точь как у матери, юбке, с двумя хвостиками, перехваченными разноцветными резиночками и с розовым школьным рюкзачком за плечами, она смешно взбиралась на высокие каменные ступеньки. У двери обернулась, помахала ему рукой и вошла в здание школы.
Сегодня он работал во вторую смену. Оставалось больше двух часов. Игорь постоял на школьном дворе. Посмотрел на хмурое осеннее небо, сунул руки в карманы куртки и не спеша направился бродить по Озерску.
Свою работу Игорь обожал. Как и своего начальника.
Арону Натановичу было под восемьдесят. Каждый год он грозился уйти на заслуженный отдых, но ему никто не верил, потому что все прекрасно знали – на пенсии ему делать нечего, тогда как все дело без него встанет.
Вопреки распространенному представлению о людях его национальности, Арон начинал с обычного автослесаря, сам потихоньку сделал карьеру и еще до перестройки занял место начальника СТО. Позже при станции открыли маленький филиал, закупили машины, покрасили их в желтый цвет, разрисовали шашечками – и в городе появился новый таксопарк. Станция обслуживала и свои, и городские автомобили и одновременно служила гаражом.
Игорь был таксистом уже восемнадцатый год и даже не представлял, кем бы еще он мог работать. Все получилось как-то само собой. В старших классах у него были какие-то смутные планы относительно технологического института, но сразу после выпускного вечера его вызвали в военкомат и предложили окончить перед армией автошколу. Посоветовавшись с родными, Игорь согласился и с тех пор ни разу не пожалел о своем решении. Сначала выучился водить грузовые автомобили, а после армии получил еще и права категории «В». Именно во время службы, крутя баранку «ЗИЛа», на кузове которого была табличка «Люди», он понял, что в этом-то и заключается его призвание – возить пассажиров. Поработал несколько лет в городском парке, а потом перешел к Арону со своим автомобилем – старенькими «Жигулями»-«шестеркой», на котором ездил еще Быков-старший. Машину перекрасили ярко-желтой краской, и она словно помолодела, даже сам отец поначалу ее не узнал.
Несмотря на то что Озерск относительно небольшой город, работы всегда хватало. Для местных жителей пользоваться услугами их фирмы было обычным делом. Чаще всего такси заказывали по телефону – Игорь всегда удивлялся, когда слышал, как в других городах люди «ловят» машину, стоя у проезжей части.
Слово «голосовать» в применении к данной ситуации он впервые услышал только в армии и не сразу понял, о чем речь.
Служил он в Подмосковье, в Наро-Фоминском районе и заслуженный краткосрочный отпуск решил провести в столице вместе с приятелем Сашкой Рябовым. Домой, конечно, хотелось очень и очень, но дорога туда и обратно на поезде как раз съела бы все отпущенные трое суток, а на самолет денег не было. Поэтому он с охотой принял Сашкино предложение «смотаться в Первопрестольную». Рядовой Рябов был, как он сам выражался, «потомственным москвичом в третьем поколении». Ни больше ни меньше.
Сразу после подъема они покинули часть и пошли по направлению к шоссе, где на асфальтовом пустыре сиротливо белела автобусная остановка. В десятке шагов от нее притулилась стеклянная конструкция, оказавшаяся продуктовым магазином – единственным во всей округе.
– Я в сельпо заскочу, а ты пока голосуй, – скороговоркой произнес Сашка и скрылся.
Озадаченный Игорь остался стоять на месте. Интересно, что его товарищ имел в виду? Может, это шутка такая?
Сашка появился минут через десять, нагруженный пряниками и пивом, и удивленно на него уставился.
– Ты чего стоишь столбом? Мы же не будем до скончания века автобуса дожидаться! Надо машину ловить.
Это было уже более понятно, но только в теории. Игорь чувствовал себя ужасно глупо, глядя на приятеля, который вышел к обочине, вытянул руку и еще зачем-то оттопырил кверху большой палец. Он предпочел делать вид, что вовсе не с Сашкой, а просто стоит рядом в ожидании автобуса.
– Ты чего уставился? Никогда, что ли, машину не ловил? – обернулся Санька.
– Никогда, – честно признался Игорь.
– А как же у вас, в этом твоем Озерске? Вы только пешком ходите, что ли?
«У нас нет таких дикарей, которые посреди дороги будут пальцы топорщить», – хотел сказать Игорь, но не стал, только отрицательно замотал головой.
– У нас в Озерске для такси есть специальные стоянки. А чаще всего машину заказывают по телефону, – объяснил он.
– Да, в Москве тоже так делают, – кивнул приятель. – Но это такой геморрой…
Игорь так и не понял, почему позвонить по телефону Сашке кажется сложнее, чем стоять на автостраде, надеясь на то, что тебя подберет проезжающая машина.
– А если вам нужно ехать куда-то к определенному времени? Ну там, к поезду, например, или в аэропорт?
– Ну и что? – не понял вопроса Рябов.
– Так ведь опоздать можно. Вдруг никто не остановится?
Теперь настала очередь Сашки озадачиться.
– Как это не остановятся? Минут десять-пятнадцать постоишь, обязательно кто-нибудь да затормозит. Надо просто выйти с запасом.
Дальше Игорь решил не уточнять. Время шло. Назначенные Сашкой десять-пятнадцать минут давно миновали, но ни одна из проезжавших мимо редких машин и не думала останавливаться.
– Знаешь что, Игоряха, – Рябов обернулся к нему и увидел, что он мается без дела, – встань-ка с противоположной стороны и тоже голосуй. Так мы быстрее поймаем.
– Но они едут в другую сторону!
– Ничего, развернутся.
– С какой стати?
– Чтоб нас подвезти.
– Так им не по пути.
– Я же знаю, что говорю. Не спорь.
Он поплелся на другую сторону дороги, встал подальше от проезжей части (авось не увидят) и неуверенно вытянул руку. Большой палец оттопыривать не стал – и без того он чувствовал себя, как пугало посреди огорода.
К его удивлению, не прошло и двух минут, как рядом затормозила грязная белая «копейка».
– Куда едем, солдатик? – весело поинтересовался краснолицый водитель.
– В Москву, – неуверенно проговорил он, чувствуя себя полным идиотом. Сейчас дядька покрутит пальцем у виска и объяснит ему, что столица находится аккурат в противоположном направлении.
– А платить-то будем? – еще веселее спросил водитель.
– Будем, – отвечал Игорь. Хоть за это ему не было стыдно. Деньги у них с Сашкой были – незадолго до отпуска оба получили посылки из дома.
– Ну тогда садись, – неожиданно кивнул краснолицый.
– Я не один, – забормотал Игорь, – нас двое, у меня там товарищ.
– И товарища прихватим, – охотно согласился дядька.
– Ну вот, будущий таксист, теперь будешь знать, что, если стоит на дороге хороший человек с вытянутой рукой – это твой клиент, – важно поучал Сашка, размещая на заднем сиденье «копейки» свою необъятную сумку. Баул был настолько огромным, словно Рябов уже демобилизовался и ехал в Москву насовсем, а не в отпуск на каких-то три дня.
«Да я, если такое увижу, буду объезжать за три квартала», – решил тогда Игорь.
За эти три дня, проведенные в семействе Рябовых, Игорь успел понять, что москвичи – люди хорошие, но немного странные. Все они жили какой-то суетливой, шебутной жизнью, словно каждый день что-то праздновали. Они называли парадное подъездом, булки именовали батонами и долго не могли его понять, когда он сообщил, что хочет купить родителям красивые обои, чтобы сделать ремонт в зале. Слово «зал» было им непривычно, по их мнению, так назывались помещения во дворцах, а не большие комнаты в квартире. Все три дня Сашкина мама кормила их как на убой, причитая, какие они худенькие и болезненные. Особенно, конечно, ее сыночек, который уже тогда весил под центнер и вид имел исключительно бодрый.
За все семьдесят два часа они так и не выбрались посмотреть город, хотя Игорь до последнего надеялся на ознакомительную прогулку. Но рядовому Рябову его настрой был непонятен.
– Да ладно тебе, Игоряха. Отъедайся, отсыпайся. Тебе потом еще год служить. Нет ничего особенного в этой Москве. Ну башня со звездой, ну театр с лошадьми. Я и сам, кстати, в этом театре никогда не был, и ничего, жив еще.
Игорь не возражал, но дал себе слово, что после дембеля обязательно еще раз навестит столицу, но уже без оказавшегося вдруг таким скучным Рябова.
Игорь вдохнул свежий осенний воздух. Наверное, он никогда не смог бы жить где-то, кроме Озерска… Тут его родные, работа, тут доставшаяся от родителей маленькая уютная квартира со старой мебелью. Тут ребята таксисты, такие же, как и он, работяги. Тут его начальник, самый мудрый и все понимающий.
Арона Натановича между собой звали Старик. Он был для них другом и отцом, лучшим в мире собеседником и советчиком. Игорь не знал другого человека с таким объемом знаний, с такой фантазией, с таким запасом мудрых мыслей, с таким чувством юмора.
«Счастье – это когда утром хочется идти на работу, а вечером – возвращаться домой, к семье», – говорил Старик, прилаживая над входом СТО матерчатый плакат с надписью: «На работу, как на праздник». С семьей дело у всех обстояло по-разному, но на работу действительно ходили, «как на праздник».
Неверно было бы сказать, что заслуга Арона Натановича перед Озерском заключалась только в создании таксопарка. Все было намного сложнее.
Станцию техобслуживания, где работал Игорь, можно было назвать большим домом, который Старик бережно строил несколько лет, тщательно подбирая кирпичики. Или островом в неспокойном море постперестроечного городка. Или садом, который Арон Натанович возделывал потом и кровью. И, наконец, большой дружной семьей, где каждый был для другого намного больше, чем просто коллегой.
Старик, как никто другой, умел увлечь общим делом, и при этом ему совершенно чужда была философия отдельных винтиков в одной большой системе. Для него каждый из них, водителей, был уникален и незаменим.
Понял это Игорь не сразу.
1 2 3 4 5
Потом он увидел ее в профиль и влюбился еще больше. А когда девушка, наконец, закрепила гирлянду, повернулась окончательно и Игорь встретился со взглядом огромных ярко-голубых глаз, он понял – это навсегда.
Бабушку галантно похитил старенький физик.
Подходили бывшие одноклассники. Он и так сталкивался с ними часто – в маленьком городе все на виду. Но здесь эти встречи казались особенными. Все хлопали друг друга по плечу, интересовались: «Как жизнь?», даже если разговаривали только позавчера, и это совсем не выглядело смешным.
Игорь улыбался, вспоминал, шутил вместе со всеми, но старался не выпускать из поля зрения молоденькую учительницу. Она стояла чуть в стороне, в компании других учителей. Судя по всему, ей было очень весело. Смеялась она тоже по-особенному – откидывая назад маленькую красивую голову.
Как-то сразу Игорь понял, что это она. И еще понял, что это навсегда. Он не сомневался, что пробудет рядом с этой девушкой всю жизнь, до самой смерти, и ни на мгновение не пожалеет о своем выборе. Ее невозможно было представить себе ворчащей, рассерженной или озлобленной. Он даже не мог вообразить ее постаревшей, она казалась воплощением молодости и очарования. Не на день, не на год, а навечно, словно античная богиня, над которой не властны ни время, ни невзгоды.
Похоже, он смотрел слишком пристально, потому что она поймала его взгляд. Игорь даже испугался, что сейчас на ее лице появится выражение обиды или надменной скуки, как обычно бывает у молодых девушек, к которым проявляют повышенное внимание, но она вдруг улыбнулась ему приветливо и радостно, словно старому знакомому. Не подойти к ней после этого было просто невозможно. И он подошел. Совершенно без страха или смущения, и пригласил ее танцевать. Девушка танцевала легко и естественно, Игорь даже не сразу заметил, что для его удобства она чуть привстала на цыпочки. А когда понял, ему вдруг стало очень приятно. Весь танец он молчал. То ли от смущения, то ли от переполнявших его чувств Игорь никак не мог придумать, что бы такое сказать. Все приходящие в голову варианты казались глупыми и банальными. И тогда, точно подслушав его мысли, девушка заговорила сама:
– Меня зовут Аля. А вас?
– А меня Игорь. «Аля» – это полностью Алена? – Он обрадовался, что нашлась наконец тема для разговора. Она покачала головой.
– Алла? – Угадывать было даже любопытно. Хотя он уже знал, что каким бы ни оказалось ее полное имя, он будет звать ее только Алей.
– Нет.
– Тогда, значит, Александра?
– Опять мимо! – Она рассмеялась, и смех ее был похож на журчание лесного ручейка. – Даю вам последний шанс.
– Алеся? – Игорь старался изо всех сил.
– Нет, нет и нет. Не угадали. У меня ужасное имя – Алевтина. Оно такое… такое… брр! Некрасивое и старое.
– Старое?
– Ну… оно подходит женщине после шестидесяти. Чем-то похоже на слово «нафталин», вам не кажется? Надеюсь, я никогда не буду настолько старой, чтоб носить это имя. Зовите меня Алей, ладно?
Из динамиков неслось:
Эти желтые листья в ладони свои собираешь,
Отсверкали они и лежат на холодном лугу.
И ты сердцем моим, словно листьями теми, играешь…
Дворник жег собранные в кучу подгнившие листья. В Озерске по-хозяйски утвердилась осень, которую он любил еще и за то, что в середине ноября родилась Настена. Его бесценная, золотая девочка. Дочь Игорь обожал.
Увидев Асю первый раз, он испугался. Он представлял себе все совсем не так. Думал, что, когда будет получать из рук медсестры долгожданный сверток, испытает невероятную радость и отцовскую гордость, но ничего подобного не произошло. В душе царило недоумение – неужели человек может быть настолько маленьким?
Было уже довольно холодно, и малышку завернули в три одеяла. А когда дома, положив на стол, откинули, как капустные листы, все конвертики и пеленки, девочка показалась ему такой крохотной и беззащитной, что он тут же почувствовал себя слишком большим и сильным и от этого неуклюжим и неуместным. Он не знал, как подойти к ней, как взять на руки. Было страшно сделать что-то не так и нанести ей хоть малейший вред.
Но уже спустя две недели он сам с улыбкой вспоминал свое замешательство.
Алька – как-никак преподаватель русского языка и литературы! – предложила назвать девочку Асей, в честь тургеневской героини. Но он был не слишком доволен таким выбором.
– Мне не нравится сочетание «Ася Игоревна». К тому же ты – Аля, а она – Ася… Вас просто будут путать!
И дочку назвали Анастасией. Сокращенно можно звать Асей. А можно Настей, Настасьей, Настенькой, Настькой и Настеной. Последнее имя ему особенно полюбилось. Впрочем, и к Асе он тоже быстро привык.
Аля и Ася. Все его богатство. Вся его жизнь…
Малышка с первых дней начала узнавать его. А может, ему просто так казалось. Когда она плакала, он клал ее себе на грудь, чтобы ее крохотное ушко улавливало биение его сердца.
– Так делали со мной, – объяснял он жене. – Отец рассказывал, что дети, когда только рождаются, еще не отвыкли засыпать под стук сердца. Они же постоянно слышали его в утробе матери. И первые месяцы жизни им очень не хватает этого стука.
– Значит, ты имитируешь мой живот, – смеялась она. – Эх, Игорь, хорошо еще, что я кормящая мать, а то ты вполне мог бы и без меня обойтись.
Он накрывал дочку сверху пеленкой и замирал, вслушиваясь в такое трогательное, такое родное сопение. Иногда свободной рукой он обнимал Алю и в эти минуты чувствовал себя настолько счастливым, насколько обычному смертному чувствовать себя просто не полагается.
Игорь сообразил, что они пришли, когда Настена остановилась у старого здания школы. Той, куда когда-то ходил он сам, где сорок с лишком лет преподавала бабушка и где сейчас работала Аля.
– Ты меня сегодня заберешь или мама?
– Наверное, мама. Только у нее семь уроков. Тебе придется ждать ее часа три. Справишься, Ася?
Она неуверенно кивнула. Настена была совершенно домашним ребенком. И они с Алей каждый раз чувствовали себя виноватыми за то, что их дочь вместо того, чтобы играть дома в куклы, вынуждена торчать на продленке.
– Пока, милая. Беги, а то опоздаешь. – Игорь поцеловал дочь. Поправил рюкзак, отдал пакет со сменной обувью. Долго смотрел ей вслед. В ярко-желтой курточке, длинной, точь-в-точь как у матери, юбке, с двумя хвостиками, перехваченными разноцветными резиночками и с розовым школьным рюкзачком за плечами, она смешно взбиралась на высокие каменные ступеньки. У двери обернулась, помахала ему рукой и вошла в здание школы.
Сегодня он работал во вторую смену. Оставалось больше двух часов. Игорь постоял на школьном дворе. Посмотрел на хмурое осеннее небо, сунул руки в карманы куртки и не спеша направился бродить по Озерску.
Свою работу Игорь обожал. Как и своего начальника.
Арону Натановичу было под восемьдесят. Каждый год он грозился уйти на заслуженный отдых, но ему никто не верил, потому что все прекрасно знали – на пенсии ему делать нечего, тогда как все дело без него встанет.
Вопреки распространенному представлению о людях его национальности, Арон начинал с обычного автослесаря, сам потихоньку сделал карьеру и еще до перестройки занял место начальника СТО. Позже при станции открыли маленький филиал, закупили машины, покрасили их в желтый цвет, разрисовали шашечками – и в городе появился новый таксопарк. Станция обслуживала и свои, и городские автомобили и одновременно служила гаражом.
Игорь был таксистом уже восемнадцатый год и даже не представлял, кем бы еще он мог работать. Все получилось как-то само собой. В старших классах у него были какие-то смутные планы относительно технологического института, но сразу после выпускного вечера его вызвали в военкомат и предложили окончить перед армией автошколу. Посоветовавшись с родными, Игорь согласился и с тех пор ни разу не пожалел о своем решении. Сначала выучился водить грузовые автомобили, а после армии получил еще и права категории «В». Именно во время службы, крутя баранку «ЗИЛа», на кузове которого была табличка «Люди», он понял, что в этом-то и заключается его призвание – возить пассажиров. Поработал несколько лет в городском парке, а потом перешел к Арону со своим автомобилем – старенькими «Жигулями»-«шестеркой», на котором ездил еще Быков-старший. Машину перекрасили ярко-желтой краской, и она словно помолодела, даже сам отец поначалу ее не узнал.
Несмотря на то что Озерск относительно небольшой город, работы всегда хватало. Для местных жителей пользоваться услугами их фирмы было обычным делом. Чаще всего такси заказывали по телефону – Игорь всегда удивлялся, когда слышал, как в других городах люди «ловят» машину, стоя у проезжей части.
Слово «голосовать» в применении к данной ситуации он впервые услышал только в армии и не сразу понял, о чем речь.
Служил он в Подмосковье, в Наро-Фоминском районе и заслуженный краткосрочный отпуск решил провести в столице вместе с приятелем Сашкой Рябовым. Домой, конечно, хотелось очень и очень, но дорога туда и обратно на поезде как раз съела бы все отпущенные трое суток, а на самолет денег не было. Поэтому он с охотой принял Сашкино предложение «смотаться в Первопрестольную». Рядовой Рябов был, как он сам выражался, «потомственным москвичом в третьем поколении». Ни больше ни меньше.
Сразу после подъема они покинули часть и пошли по направлению к шоссе, где на асфальтовом пустыре сиротливо белела автобусная остановка. В десятке шагов от нее притулилась стеклянная конструкция, оказавшаяся продуктовым магазином – единственным во всей округе.
– Я в сельпо заскочу, а ты пока голосуй, – скороговоркой произнес Сашка и скрылся.
Озадаченный Игорь остался стоять на месте. Интересно, что его товарищ имел в виду? Может, это шутка такая?
Сашка появился минут через десять, нагруженный пряниками и пивом, и удивленно на него уставился.
– Ты чего стоишь столбом? Мы же не будем до скончания века автобуса дожидаться! Надо машину ловить.
Это было уже более понятно, но только в теории. Игорь чувствовал себя ужасно глупо, глядя на приятеля, который вышел к обочине, вытянул руку и еще зачем-то оттопырил кверху большой палец. Он предпочел делать вид, что вовсе не с Сашкой, а просто стоит рядом в ожидании автобуса.
– Ты чего уставился? Никогда, что ли, машину не ловил? – обернулся Санька.
– Никогда, – честно признался Игорь.
– А как же у вас, в этом твоем Озерске? Вы только пешком ходите, что ли?
«У нас нет таких дикарей, которые посреди дороги будут пальцы топорщить», – хотел сказать Игорь, но не стал, только отрицательно замотал головой.
– У нас в Озерске для такси есть специальные стоянки. А чаще всего машину заказывают по телефону, – объяснил он.
– Да, в Москве тоже так делают, – кивнул приятель. – Но это такой геморрой…
Игорь так и не понял, почему позвонить по телефону Сашке кажется сложнее, чем стоять на автостраде, надеясь на то, что тебя подберет проезжающая машина.
– А если вам нужно ехать куда-то к определенному времени? Ну там, к поезду, например, или в аэропорт?
– Ну и что? – не понял вопроса Рябов.
– Так ведь опоздать можно. Вдруг никто не остановится?
Теперь настала очередь Сашки озадачиться.
– Как это не остановятся? Минут десять-пятнадцать постоишь, обязательно кто-нибудь да затормозит. Надо просто выйти с запасом.
Дальше Игорь решил не уточнять. Время шло. Назначенные Сашкой десять-пятнадцать минут давно миновали, но ни одна из проезжавших мимо редких машин и не думала останавливаться.
– Знаешь что, Игоряха, – Рябов обернулся к нему и увидел, что он мается без дела, – встань-ка с противоположной стороны и тоже голосуй. Так мы быстрее поймаем.
– Но они едут в другую сторону!
– Ничего, развернутся.
– С какой стати?
– Чтоб нас подвезти.
– Так им не по пути.
– Я же знаю, что говорю. Не спорь.
Он поплелся на другую сторону дороги, встал подальше от проезжей части (авось не увидят) и неуверенно вытянул руку. Большой палец оттопыривать не стал – и без того он чувствовал себя, как пугало посреди огорода.
К его удивлению, не прошло и двух минут, как рядом затормозила грязная белая «копейка».
– Куда едем, солдатик? – весело поинтересовался краснолицый водитель.
– В Москву, – неуверенно проговорил он, чувствуя себя полным идиотом. Сейчас дядька покрутит пальцем у виска и объяснит ему, что столица находится аккурат в противоположном направлении.
– А платить-то будем? – еще веселее спросил водитель.
– Будем, – отвечал Игорь. Хоть за это ему не было стыдно. Деньги у них с Сашкой были – незадолго до отпуска оба получили посылки из дома.
– Ну тогда садись, – неожиданно кивнул краснолицый.
– Я не один, – забормотал Игорь, – нас двое, у меня там товарищ.
– И товарища прихватим, – охотно согласился дядька.
– Ну вот, будущий таксист, теперь будешь знать, что, если стоит на дороге хороший человек с вытянутой рукой – это твой клиент, – важно поучал Сашка, размещая на заднем сиденье «копейки» свою необъятную сумку. Баул был настолько огромным, словно Рябов уже демобилизовался и ехал в Москву насовсем, а не в отпуск на каких-то три дня.
«Да я, если такое увижу, буду объезжать за три квартала», – решил тогда Игорь.
За эти три дня, проведенные в семействе Рябовых, Игорь успел понять, что москвичи – люди хорошие, но немного странные. Все они жили какой-то суетливой, шебутной жизнью, словно каждый день что-то праздновали. Они называли парадное подъездом, булки именовали батонами и долго не могли его понять, когда он сообщил, что хочет купить родителям красивые обои, чтобы сделать ремонт в зале. Слово «зал» было им непривычно, по их мнению, так назывались помещения во дворцах, а не большие комнаты в квартире. Все три дня Сашкина мама кормила их как на убой, причитая, какие они худенькие и болезненные. Особенно, конечно, ее сыночек, который уже тогда весил под центнер и вид имел исключительно бодрый.
За все семьдесят два часа они так и не выбрались посмотреть город, хотя Игорь до последнего надеялся на ознакомительную прогулку. Но рядовому Рябову его настрой был непонятен.
– Да ладно тебе, Игоряха. Отъедайся, отсыпайся. Тебе потом еще год служить. Нет ничего особенного в этой Москве. Ну башня со звездой, ну театр с лошадьми. Я и сам, кстати, в этом театре никогда не был, и ничего, жив еще.
Игорь не возражал, но дал себе слово, что после дембеля обязательно еще раз навестит столицу, но уже без оказавшегося вдруг таким скучным Рябова.
Игорь вдохнул свежий осенний воздух. Наверное, он никогда не смог бы жить где-то, кроме Озерска… Тут его родные, работа, тут доставшаяся от родителей маленькая уютная квартира со старой мебелью. Тут ребята таксисты, такие же, как и он, работяги. Тут его начальник, самый мудрый и все понимающий.
Арона Натановича между собой звали Старик. Он был для них другом и отцом, лучшим в мире собеседником и советчиком. Игорь не знал другого человека с таким объемом знаний, с такой фантазией, с таким запасом мудрых мыслей, с таким чувством юмора.
«Счастье – это когда утром хочется идти на работу, а вечером – возвращаться домой, к семье», – говорил Старик, прилаживая над входом СТО матерчатый плакат с надписью: «На работу, как на праздник». С семьей дело у всех обстояло по-разному, но на работу действительно ходили, «как на праздник».
Неверно было бы сказать, что заслуга Арона Натановича перед Озерском заключалась только в создании таксопарка. Все было намного сложнее.
Станцию техобслуживания, где работал Игорь, можно было назвать большим домом, который Старик бережно строил несколько лет, тщательно подбирая кирпичики. Или островом в неспокойном море постперестроечного городка. Или садом, который Арон Натанович возделывал потом и кровью. И, наконец, большой дружной семьей, где каждый был для другого намного больше, чем просто коллегой.
Старик, как никто другой, умел увлечь общим делом, и при этом ему совершенно чужда была философия отдельных винтиков в одной большой системе. Для него каждый из них, водителей, был уникален и незаменим.
Понял это Игорь не сразу.
1 2 3 4 5