— Оружейник-старьевщик? — это уже с ехидством.
— Наверное.
— А на какой войне ты был раньше? Чечня?
— А этого вы не знаете? — искренне удивился я.
— Орден — организация своеобразная, но у нее есть одно единственное правило, которое она выполняет безусловно — тот, кто прошел «ворота», родился заново. — в такт каждому своему слову она постукивала ладонью по столу. — Мы не выясняем ничего об их прошлой жизни и не ведем никаких записей. Для Ордена, и меня, кстати, ты родился считанные недели назад, а я приняла твои роды, зарегистрировав вход. А ты не много о себе рассказывал. Может быть, где-то и хранятся записи о прошлом, но это намного, намного выше моего уровня допуска. И я совсем в этом не уверена, думаю, что нет таких записей.
— Нет, в Чечне я не был. Я был в Афганистане.
— Долго?
— Примерно два года.
— И больше в армию ты не хочешь?
— Нет, мне достаточно. — как можно более категорично сказал я.
— Как ты думаешь сам, ты человек Русской Армии?
Я немного подумал над ответом, точнее — сделал вид, что думаю, затем сказал:
— Нет, я сам по себе. Мне с ними проще общаться чем с другими, может быть, но не более чем.
Ей принесли карри, два белых рисовых купола среди кусочков курицы в оранжевом остром соусе. Она взяла вилку в правую руку. Перехватив мой взгляд, засмеялась:
— Что ты уставился? Здесь в основном американцы, у них всегда вилка в правой, даже если с ножом едят. Нарежут весь стейк, а потом вилку в правую руку, и едят по кусочку. Вот и я привыкла. А карри и нарезать не нужно.
Наколола кусочек курицы на вилку, попробовала.
— Все равно слишком острым сделали. Каждый раз одно и то же.
— Ты изменилась.
— Потолстела.
— Нет, этого я не вижу. Ты сама изменилась.
— Ни капли. Я такая же, как всегда. А когда ты вышел из «ворот», тогда я изменилась. Временно. У меня была депрессия, меня вместо повышения собирались переводить в Порт Дели, где душно, влажно, скучно, где я никого не знаю, и мне ничего не светит. И тут появился ты, затащил меня в постель, подарил мне три дня настоящего праздника. И я влюбилась. А потом все наладилось, меня повысили, а влюбленной я осталась. Видишь, как все здорово получилось?
— Да уж вижу.
— Ладно, не злись. — улыбнулась Светлана. — Твое мужское самолюбие ничем не задевается. Ты что, забыл, как я на тебя бросилась в офисе? Я не изменилась, я все та же, и хуже не стала. Просто стала самой собой. И все.
— Здесь не о самолюбии речь. — осторожно ответил я. — Просто я был знаком с другой Светланой, а сейчас знакомлюсь заново.
— Не совсем заново. Все мои телесные стати и достоинства остались прежними, ты все знаешь. Появилась пара лишних килограммчиков на заднице, но я с ними справлюсь. К тому же она у меня и так не слишком маленькая, так что распределились они незаметно.
— А не телесные?
— Я — прежняя. Я знаю, чего я хочу, я знаю, как этого добиться, и я добиваюсь.
— И чего ты добиваешься сейчас?
— И об этом тоже чуть позже. Я не хочу говорить об этом сейчас и здесь. Все… — она неопределенно пошевелила пальцами — … взаимосвязано. А насчет «знал»… Ты ничего не знал обо мне, и не знаешь сейчас. Ты не «знал», а «встретил», всего на три ночи. Ты не знаешь, кто я, откуда я взялась, почему я здесь. И я знаю о тебе столько же. Ни капли больше. Те три дня, что мы были вместе, ты думал в основном о том, как бы меня еще попользовать, чтобы получить побольше удовольствия, а я думала о том, как бы дать себя попользовать, чтобы ты получил побольше удовольствия. Вся наша совместная биография укладывается в список из «как», "куда", «когда» и "сколько раз". И все! Разве я не права?
— Все было так односторонне? — поинтересовался я.
— Нет, ни в коем случае! — она даже руками замахала. — Мне понравилось все — и «как», и «куда», и «когда» и особенно — "сколько раз". Я не жалею ни капли и помню каждую секунду. Но давай оставаться взрослыми людьми — у каждого из нас есть своя цель, и у каждого своя жизнь. Я добиваюсь своей цели, чего бы это ни стоило. Ты тоже, как мне кажется. Милый, симпатичный, в меру наглый, невозмутимый, спокойный и себе на уме. Когда я просила забрать меня отсюда — это была слабость, не свойственная мне. А сейчас я в порядке. И ты в полном порядке, резвишься в новом мире. Разве не так?
— Не совсем так, но углубляться в подробности не будем.
— В подробности — не будем. — согласилась она и тут же пустилась в подробности. — Но ты поселился в городе кретинов, помешанных на оружии и Диком Западе, и уже превратился в местную знаменитость. Новый Дикий Билл Хикок, лучший стрелок и живущий с самой красивой девочкой города. Тебе рукоплещут, и ты счастлив. Ты вешаешь скальпы на пояс, а твоя подружка-мексиканка умеет вытащить нож из-за подвязки и метнуть его прямо в глаз любому злодею. Да, да, я знаю, что ты живешь с девушкой, и вы даже числитесь мужем и женой! Ты удивлен? Ожидал видеть меня рыдающей?
— Уже нет. — я усмехнулся. — Но ты хорошо собираешь информацию. Правда, она не мексиканка. А Дикого Билла на самом деле звали Джеймс Батлер Хикок, как, кстати, самого знаменитого американского снайпера.
Она посмотрела на меня исподлобья:
— Блеснул эрудицией? Ну-ну. — затем, помолчав, продолжила: — Естественно, я хорошо собираю информацию, иначе меня бы не поставили во главе отдела по сбору информации, если бы я для этого не годилась. Какой бы протекцией не пользовалась. А за протекцию нужно платить, и я плачу. Хочешь знать как?
— Это не слишком обязательно.
— Не хочешь. А все же знай — я сплю с начальницей-лесбиянкой, хотя сама таковой не являюсь. Вообще, даже опыта такого не имела. Но я честно придерживаюсь правил, и когда она вызывает меня с докладом, я беру папки, и с деловым видом иду к ней. И там делаю все, что от меня требуется. А ее тоже скоро повысят, и если я буду умницей, я займу ее место, она меня рекомендует. И тогда я стану вторым человеком на этой Базе. А это уже немало. И это — программа-минимум. А у меня еще и запасные варианты есть, программа-максимум. Поэтому не надо мучаться виной — ты никого не предавал и верности от тебя мне не нужно. Пусть все остается, как есть.
— Тогда о чем мы говорим?
— Закажи еще пиво. Без пива ни слова не скажу.
Я засмеялся.
— Хорошо.
Я снова сделал знак девушке за баром, и она принесла еще две кружки.
— Ты уедешь — и пойду в спортзал. — сказала Светлана, отпив из своех кружки.
— С понедельника — новая жизнь?
— Нет. У меня все время одна и та же жизнь. Просто пойду в спортзал. И буду ходить, пока не уберу лишний вес. А почему ты меня не спрашиваешь, как я превратилась в такую стерву-карьеристку?
— А надо спросить?
— Надо. Тогда бы ты лучше меня понимал.
— В таком случае, считай, что я спросил.
В общем, ее рассказ на что то сверхоригинальное не претендовал. Родилась и выросла в Санкт-Петербурге. Мама — учительница. Денег не было и не предвиделось. Отец умер, когда Светлане было шесть лет. Девочка оказалась упрямой, хорошо училась, занималась спортом. Стала кандидатом в мастера по легкой атлетике и окончила школу на одни пятерки, что редко сочетается в одном ученике. Обычно — или спорт, или учеба. Зато ни на что другое времени не хватало. Если бы не спорт — то и поступление не светило бы, и без нее охотников хватало. Прорвалась в университет на юридический факультет. Надо было на что-то жить. Переводиться на вечерний не хотела и не собиралась. Искала работу, где могла. Долго продержаться не удавалось нигде — домогались начальники, очень уж хороша она собой. Светлана к тому времени пришла к следующему выводу — роман на работе и секс с начальником не грех. Грех — не получить взамен ничего. Или получить мало.
Со временем ей повезло. За наиболее успевавшими студентами следили. На нее положила глаз американская бухгалтерская компания, точнее — ее петербургское представительство. Целеустремленная, упорно работающая, изучающая иностранные языки, красивая девочка привлекла их внимание. И ей предложили работу, даже не дожидаясь защиты диплома. Она согласилась, и впервые получила возможность не только сводить концы с концами, но и начать помогать матери, которую искренне и нежно любила. Мать болела, была на пенсии по инвалидности.
На новом месте работы Светлане тоже начали оказывать знаки внимания, но она была стойкой. Зато сама сумела соблазнить главу представительства, сорокапятилетнего американца, отца четырех детей и примерного семьянина. Тот был шокирован «любовью» молодой и красивой девушки, оказавшейся, ко всему еще, девственницей. У нее хватило ума держать это в тайне, что его удовлетворяло полностью, не портить ему жизнь, и он сумел в благодарность помочь ей подняться на одну ступеньку, начать вести самостоятельные дела, и был намерен помогать ей и дальше.
К сожалению, ее компания оказалась вовлечена в скандал, где фигурировала фиктивная отчетность, отмывание средств, взятки в России и других странах, фальсификация отчетов о прибылях, раздувание стоимости активов, излишне свободное манипулирование средствами акционеров. Все рухнуло в одночасье, о петербургском филиале просто забыли, начальника отозвали в Америку, с трудом построенное благополучие затрещало по швам.
В этот момент к Светлане подошли люди из какого то американского же фонда, и сказали, что нуждаются в токовых юристах для работы в развивающихся странах. Взамен обещали перспективы роста, высокую оплату, массу бонусов. Она подумала — и согласилась. По распространенной мировой практике, такая работа зачастую являлась «трамплином», к тому же для работы в проблемных регионах даже американские посольства привлекали работников своих же посольств из неблагополучных стран. Например, американское посольство в Афганистане пополняется грузинами из американского посольства в Тбилиси, которым сулят хорошую зарплату. Сами американцы в такие места стараются не ездить, это не Париж.
В течение месяца она прошла целую кучу тестов, нацеленных в основном на выявление мотивации и готовности ломиться к цели, не оглядываясь ни на что. Эти тесты она прошла с блеском. Такой готовности у нее уже хватало.
А дальше она попала в «ворота». Сначала была шокирована тем, где оказалась, и близка к истерике, когда узнала, что назад хода нет. Но потом немного успокоилась, когда выяснила, что ее маме Орден в Старом Свете перечисляет на счет очень неплохие деньги, регулярно и в срок. Ей организовали даже несколько телефонных звонков маме, с которой было все в порядке, насколько может быть в порядке с больным человеком. Но недостатка ни в чем она не испытывала.
Вторым открытием являлось то, что ей действительно очень хорошо платили. Даже на ее низовой должности, эквивалентной сержантской в армии, она получала в четыре раза больше меня на капитанской должности в Русской Армии. Вслух я этого, естественно, не сказал. Но потом она снова загрустила. Вся база насквозь была пронизана интригами, взаимным подсиживанием, злоупотреблением служебным положением, беспорядочным сексом, и всем прочим, что всегда возникает в местах, где собрали на небольшом пространстве несколько сот честолюбивых карьеристов и не предоставили никакого иного выхода их энергии.
Бороться за место под солнцем она была готова, но никак не могла найти стартовую позицию для этого. Подходил срок ее планового перемещения в другое место, в рамках программы ротации кадров, и со слов притворно сочувствующей подруги, ее должны были отправить в новую точку в маленьком орденском анклаве в Порт Дели, которую заранее считали "братской могилой" для тех карьер, у которых не было перспектив.
В этот момент из «ворот» вынесло меня. И Светлана изменила главному правилу, не вступать в интимные связи без достаточной мотивации, и вдруг увидела, "что это хорошо". Не то, чтобы весь ее мир от этого перевернулся, он где стоял, там и стоять остался, но депрессию как ветром сдуло. Со всей своей душевной жадностью она выкачивала из этих трех дней каждое ощущение, каждую мелочь, каждый момент. И новоприбывший плохой бизнесмен и хороший стрелок Андрей Ярцев сыграл роль инициирующего заряда для нового взрыва активности.
Раз все влиятельные мужчины базы были заняты или старались оставаться свободными, или чувствовали себя вполне свободными для того, чтобы пользоваться положением, но ничего не давать взамен, Светлана обратила внимание на женщин. Точнее — на одну женщину, которая была известна склонностью к блондинкам, которая рассталась с последней пассией, которая оказывала знаки внимания Светлане, и которая занимала должность гражданского заместителя главы всей этой лавочки. Светлана, хоть вообще не имела такого опыта, и опыт с мужчинами у нее был не так, чтобы великий, фактически я был у нее вторым, поговорила с мисс Майлз откровенно, и сказала, что в обмен на хорошую должность та может располагать ею, Светланой, так, как только той придет в голову.
Ход оказался тактически мудрым, и Светлана перескочила сразу через несколько ступеней, возглавив вакантную должность руководителя "Files and Records Subdivision". Должность держали для другой потенциальной добычи мисс Майлз, но красивая, белокожая и спортивная Светлана, которую даже не надо было склонять ни к чему, и которая предложила себя сама, легко соперницу опередила.
И теперь смотрела свысока на окружающих. Были в этом и минусы — у начальницы были «склонности», и Светлана теперь была вынуждена избегать пляжа, или надевать закрытый купальник. Но это она тоже стоически терпела, потому что, на ее взгляд, плюсы нового положения перевешивали минусы.
— Ты знаешь — говорила она, уже перейдя с пива на достопамятное «вишневое» вино, — я даже не смогу тебя сейчас затащить в постель. Здесь много знакомых, и моя мисс Майлз, мымра такая, узнает об этом в тот же момент. Раньше мы могли бы заниматься этим прямо возле того фонтана — и все или отвернулись бы, или свистели и давали советы. А теперь я так не могу. Она меня делить ни с кем не хочет, и если меня сдадут, то уже завтра я буду снова регистрировать новых поселенцев на месте Кати. Ты видел Катю?
— Мальчик с пробором и в очках? — уточнил я, хоть и понял, о ком речь.
— Она самая. Новенькая здесь, но тоже ищет, как бы ей низкий старт поудачней взять. «Высокие» старты здесь не так эффективны.
— Что за термины?
— Мои собственные, из легкой атлетики, с поправкой на бюрократическую специфику. «Низкий» старт — это лечь под кого-нибудь удачно, «высокий» — своими силами, трудом и талантом. С высокими же идеалами и стремлениями. Изредка работает, но с меньшей эффективностью и не всегда в нужную сторону. У военных здесь с этим проще, а вот у нас, чиновников… Так к чему это я? А, вот к чему — если тебе станет скучно и одиноко без меня, я могу пообещать Кате вскоре перевести ее в свой отдел.
— И?
— Пользуйся расположением Кати, если нужно и сколько нужно. Всем удобно.
— Это чем же? — у меня полезли глаза на лоб.
— Тебе — развлечение, Кате — служебный рост, я ее не обману. — начала загибать пальцы Светлана. — Малоуважаемой мисс Майлз, которой уже наверняка донесли, что мой бывший бой-френд приехал — спокойствие и никаких подозрений на мой счет.
Я вздохнул, с преувеличенным вниманием посмотрел сначала в потолок, потом на нее:
— Тебе уже говорили, что ты гений или еще не говорили?
— Не ерничай. Так здесь делаются все дела, и никак иначе. — отмахнулась Светлана. — А если ты престанешь морализировать и посмотришь на это с другой стороны, то поймешь, что сделаешь благое дело. Не захочешь себе Катю на ночь — останется девушка «ай-ди» прокатывать до лучших времен.
— А тебе то это зачем?
— А я тебя люблю. А ты не делай такие глаза, у меня любовь в такой форме выражается, в заботливой. Забочусь я о тебе, не хочу, чтобы ты скучал. Как умею, забочусь. Как могу. Потому что ты — единственное, что есть в моей жизни "просто так", без цели. Не могу тебя развлекать сама — пусть за меня это делает моя подчиненная.
— А она разве твоя подчиненная?
— Если будет стараться — станет. И еще будет мне обязана по гроб жизни. Я же дальше планирую расти, вакансии снова будут. Причем — скоро. Опоздает Катя на поезд — будут расти другие. А так я ее под крылышко возьму, пока моя дура Майлз здесь остается, или пока я здесь работаю. Продвигать буду, заботиться.
Все, амба. Крыша едет, не спеша, тихо шифером шурша. Вот и все, а ты боялась, даже платье не помялось. Что еще вспомнить к слову? А я то, кретин, сюда весь в мыслях трагических ехал. Слезы-сопли, "я возвращаю Ваш партрэ-эт, я о любви Вас не молю-ю", или как Михалков в своем кино по Островскому: "Простите, обручен-с!". А тут? Зоопарк в пустыне, любимая моя нежная спит с лесбиянкой за должность, а должность поменьше меняет на то, чтобы я по ночам без нее не скучал. Чего, чего я там думал о том, что пользоваться ее слабостью в своих целях нехорошо? Вы не напомните?
И кстати, какой такой слабостью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9