— Перст его указывал даже не на самого Рамиреса, а на его одежду: камзол, бриджи, высокие сапоги — все это усыпано металлическими заклепками, пряжками, множеством тонких ремешков… — И не стыдно тебе в таком возрасте-то, папаша? Поди, шестой десяток уже идет…
Рамирес мало что понял — но вдруг осознал, насколько он инороден здесь в этом своем костюме, с обнаженной шпагой в руке…
И вспомнил, что не один прохожий бросал на него мимоходом косой взгляд…
— Благодарю вас, сударь. Почтительно благодарю, — он поклонился, прижав руку к сердцу. — Не будете ли вы столь добры сообщить мне, где бы я мог заказать одежду, подобающую…
Ему пришлось прерваться. Так как речь его оказала на блюстителя морали воздействие, сравнимое с ударом по темени.
Тот икнул и сел на землю.
Пожав плечами, Рамирес перешел на другую сторону улицы, где задал тот же вопрос немолодой даме.
У нее он имел куда больший успех…
И вот сейчас он уже протянул было руку к стеклянной двери — но рука замерла на полдороге.
Он что-то почувствовал…
Какую-то угрозу… Далекую, но от того не менее реальную.
И тут же снова в мозгу пробудился Зов…
Он не мог знать, что именно сейчас, далеко отсюда его друг и ученик перевернулся с живота на бок, нащупывая сквозь сон рукоятку меча.
Меча, принадлежавшего ранее ему, Рамиресу…
И уж тем более не мог знать, что оранжевые круги, словно след от пробившего водяную гладь камня, расплываются по небу ночного Нью-Йорка.
На этот раз на них никто не обратил ни малейшего внимания.
Даже сотрудники «Шилд», — впрочем, у них снова нашлось бы вполне реалистическое объяснение, не выходящее за грани обыденности.
И никто не увидел, как черное тело устремилось к земле, набирая скорость, как если бы было оно настоящим метеоритом…
…Это был один из последних поездов подземки. Большинство пассажиров дремало, некоторые тихо переговаривались. Один, надев на левый глаз монокуляр мини-телевизора (последняя новинка!), смотрел рекламную передачу.
(Что-то несусветное творилось на крохотном экранчике, напоминая одновременно фильмы ужасов и стандартную рекламу…
Ожившие мертвецы — жуткие, с явными следами разложения — дрались за право вкусить шоколадный батончик.
Наконец один из них, распихав конкурентов, сунул его в свой безгубый рот — и мгновенно исчезли трупные язвы, следы посмертного распада…
Окончательно оживший покойник — теперь вполне симпатичный юноша — демонстрировал телезрителям обертку чудо-батончика.
Крупным планом, чтобы все могли рассмотреть название…)
Наверное, владелец мини-телевизора остался единственным из бодрствующих, кто даже не шевельнулся, когда страшный удар сотряс весь вагон…
Под ногами у оцепеневших пассажиров бесформенной грудой валялись останки человеческого тела, каким-то образом пробившего крышу вагона.
Груда переломанных костей, разорванных мышц… Шевельнулась неестественно вывернутая углом, рука. Последнее движение? Судороги агонии?
Нет…
Человек встал. Был он столь высок, что почти касался головой потолка.
И пассажиры — хотя среди них было немало крепких мужчин — шарахнулись от него в стороны, как домашние животные при виде тигра…
Страшный крик разомкнул губы незнакомца:
— А-а-а! Я снова здесь!
— Я снова здесь! Немеряна моя сила! Никто не встанет на моем пути!..
Так Кричал Черный Воин. Он вновь пришел в этот мир…
Лишь один человек в вагоне никак не среагировал на происходящее. Любитель рекламных программ. Он все еще продолжал наблюдать за оживлением мертвецов на экране, не зная, что все это происходит перед ним воочию.
Некоторое время Черный Воин пристально смотрел на него, потом пробормотал:
— Моим началом будешь ты…
И потряс сидящего за плечо.
Тот поднял правое веко (к левому глазу все еще была прижата телеприставка) и увидел лицо своей смерти…
Монокуляр с хрустом вдавился в орбиту, перемешивая стекло, ткани глазного яблока, дрожащую студенистую массу мозга…
Правый глаз человека так и остался открытым, но уже не видел, как улыбнулся его убийца.
Улыбнулся непонятной страстью…
И действительно — никто не рискнул заступить дорогу Крагеру всех Крагеров, когда тот шагнул к дверце, отделяющей салон от кабины водителя.
Люди, оцепенев от ужаса, слышали, как проломилась под руками Черного Воина дверь — словно была сделана из картона.
Видели, как вылетел оттуда, из темноты кабины, человек в железнодорожной форме. Вернее, тело человека: он был мертв еще до того, как коснулся пола.
А потом чудовищная волна ускорения опрокинула стоящих, а тех, кто сидел, перемешала в орущей, многотелой, захлебывающейся страхом куче.
Поезд рванулся вперед, как авиалайнер на взлете…
На табло одна за другой загорались цифры.
100… 150… 200…
Наконец высветилась цифра 250 — и табло зашкалило. Такая скорость просто не предусматривалась конструкторами метрополитена даже теоретически.
— Добавь-ка еще… — сказал в пустоту Черный Воин. И послал мысленный импульс, отдавая мотору часть своей Силы.
Люди на перроне отшатнулись, когда поезд свистящей кометой пронесся через станцию. Весь окутанный синим облаком статических разрядов, он гнал перед собой волну воздуха, способную повалить с ног.
Лишь немногие успели заметить, что творится внутри вагонов…
По всей системе метрополитена волнами расходилась паника. Диспетчеры срочно отводили на запасные пути все поезда, которые находились на территории движения безумного экспресса.
Скорость росла.
На станциях воздух сбивал с ног. Внутри вагонов он, врываясь сквозь многочисленные щели, приобрел почти осязаемую твердость. И разил, словно струя пескоструйной установки. Проламывал человеческими телами окна, размазывая их по бешено мчащимся мимо стенам тоннеля. Швырял людей на ставшие вдруг смертельно опасными стойки поручней.
Крагер всех Крагеров, стоя на месте водителя, кричал в экстазе безумия. Он единственный из всех сохранял способность стоять.
Волны людских мук и ужаса окутывали его — и он пил их, наслаждаясь.
И Сила его росла… Теперь она стала куда большей, чем прежде — когда он истратил часть ее на разгон поезда.
Апофеоз наступил, когда на скорости около шестисот километров в час головной вагон пробил бетонную стену тоннеля — и поезд почти всей длиной, словно червь из проеденного плода, выплеснулся на асфальтированную улицу.
Остолбеневшие прохожие видели кровавое месиво изломанных вагонов, кровавое месиво на водительском месте… Или?..
Никто из них не понял, как это получилось, — но человек на месте водителя был жив и невредим.
— Поезд прибыл на конечную станцию! — крикнул он, обращаясь в глубь вагона. И захохотал…
Вряд ли кто-нибудь из пассажиров еще мог слышать его. Но Черного Воина это уже не интересовало. Спрыгнув на землю, он некоторое время простоял в полной неподвижности. Потом встряхнулся и целеустремленно зашагал куда-то.
Его тоже вел Зов…
Как акулу — запах крови.
31
Доктор Найман сидел за компьютером и что-то просчитывал, делая какую-то совершенно дежурную работу. С недавних пор ничего более серьезного ему не поручали. Он отхлебнул из стоявшей перед ним кружки глоток коричневой бурды и поморщился.
(«Великолепный букет! Неповторимый запах! Полный аналог бразильского кофе!» — гласила надпись на пакете).
Тьфу… Суррогат.
— Почему никто не может изобрести настоящий кофе? — спросил он в пространство.
Вопрос не имел смысла: вот же, изобретают! «Полный аналог…»
А кофейные плантации не выдержали полумрака, образованного щитом. Да и многое не выдержало… Слишком многое.
Он снова ушел в работу и даже не сразу поднял глаза, когда скрипнула входная дверь. А когда все-таки поднял глаза — не поверил им.
— Карл?!
— Алан!
— Боже мой, что с тобой произошло?! Я же видел тебя недавно!
(Да, Мак-Лауд был похож не на того человека, которого Найман видел НЕДАВНО, а на того, которого видел ДАВНО — еще во время работы над Проектом. Иначе Найман и не узнал бы его…)
С нарастающим изумлением он рассматривал своего давнего друга.
— Как это возможно? Как ты добился этого, Карл?!
— Потом, — Мак-Лауд уселся в кресло рядом с Найманом. — У меня есть к тебе ряд вопросов, Алан…
— Ты собираешься бороться с акулой, Карл. И ждешь помощи у меня? У мелкой рыбешки?!
— Но может быть, ты все-таки сможешь дать мне столь же «мелкую» информацию? Остальное я сделаю сам…
Они разговаривали почти час, но Найман всячески увиливал от прямого ответа.
— Нет, нет и нет! — сказал он громко. Даже преувеличенно громко. И Мак-Лауд понял. Трудно замаскировать телекамеры, даже портативные. Но подслушивающие устройства скрыть куда легче…
Сказав все, что полагалось для «жучков», Найман жестом указал на дисплей. Конан тут же сообразил, что все это время пальцы друга не отрывались от клавиатуры компьютера.
И он наконец-то бросил взгляд на экран.
— Какой уровень радиации над щитом? — гласил вопрос.
И медленно буква за буквой, на экране возникала фраза ответа:
— По сравнению с последними годами до Катастрофы — норма.
Норма! Бог знает, какой системой воспользовался Алан Найман, как он нашел доступ к сверхсекретной информации… Главное — нашел!
— Как в этом можно удостовериться?
— Необходимо провести замеры над энергетическим щитом, — ответил компьютер. Мак-Лауда не покидало ощущение, что он ведет разговор с человеком.
— Способ?
— Старый тоннель системы обслуживания. Аляскинский хребет, гора Мак-Кинли, координаты… — и компьютер выдал серию цифр.
Пик Мак-Кинли… Высочайшая вершина Североамериканского континента. Впрочем, наверняка тоннель не выходит на самый верх. Случайно ли, что названа она в честь одного из уроженцев Хайленда? И вот теперь другой хайлендер свяжет с ней свою судьбу… Свою — и всей планеты.
— Справишься, Карл? — прошептал Алан одними губами.
— Конечно, — Мак-Лауд улыбнулся. — Я же — горец…
Он тоже говорил одними губами.
За их спинами хлопнула дверь. Оба резко обернулись. В дверном проеме стоял высокий, лощеный красавец средних лет. Мак-Лауд не узнал его — с момента его работы в корпорации сменилось практически все руководство.
А вот Алан узнал… И, видимо, вошедший был заметной шишкой, — судя по тому, как съежился Найман.
— Добрый день, доктор. Могу я узнать, чем вы занимаетесь в рабочее время?
— Ко мне зашел мой старый друг… — Алан Найман потупился.
— Ваш старый друг довольно молод. Впрочем, здравствуйте, мистер Мак-Лауд. Как дела у вашего батюшки?
Конан удивленно вздернул брови. Но тут же сообразил, в чем дело.
Ну конечно же… Конечно, его принимают за сына ТОГО Мак-Лауда!
(Не было у него детей… Да и не могло быть, как он теперь понимает. Ни у него, ни у других, пришедших с Зайста. Во всяком случае от земных женщин. Разные законы наследственности действуют в разных мирах…)
— Благодарю вас… — медленно ответил он.
Он отвлек на себя вошедшего. Всего несколько секунд, но и этого хватило Найману.
— …И все-таки, чем вы сейчас занимаетесь, доктор? — красавец быстро шагнул к компьютеру.
Но увидел он не то, что ожидал. Впрочем, кто знает, что именно он ожидал увидеть…
На экране непомерно мускулистый воин вовсю махал обоюдоострой секирой, отбиваясь от наседавших врагов.
«Викинг»… Самая модная из компьютерных игр. Модная — среди подростков…
— Да, доктор… Не кажется ли вам, что вы впадаете в детство?!
Найман только руками развел. Что он мог ответить? Однако вместо него заговорил Конан.
— А как протекают Ваши дела, мистер Как-Вас-Там?
— Мои? — красавец был неподдельно удивлен.
— Да нет, не ваши лично. Дела корпорации «Шилд».
— Стараниями вашего отца — великолепно! — представитель корпорации думал уязвить Мак-Лауда, но вызвал у него лишь улыбку.
— …Вы ведь знаете, чем мы занимаемся, мистер Мак-Лауд. Не люблю громких слов, но мы действительно спасаем человечество…
— Ну-ну, — произнес Конан. — Спасайте, спасайте…
Они посмотрели друг на друга — и искра абсолютного понимания проскользнула между ними. Они — враги. И борьба между ними будет вестись только на уничтожение.
На этот счет уже не было иллюзий ни у того, ни у другого…
32
«Необходимо произвести замеры над энергетическим щитом» — ответил компьютер.
Щит…
Впервые за многие годы Конан задумался о том, что название корпорации
— "Шилд" — и означает «щит». И поле энергии, режущее атмосферу пополам — это тоже щит. Функция его та же, что и обтянутого кожей предмета с железной бляхой-умбоном в центре…
Защищать. Принимать на себя удары. Но — не властвовать над сражающимися. «Не прячьтесь за своей старостью, как за щитом», — говорила Луиза. «…Ему понадобится в бою талисман… Вот такой, например», — и Тугл, хохоча, похлопал по собственному щиту. Гулко отозвалась натянутая кожа…
— Со щитом или на щите! — было сказано.
Но сказано это было в древней Спарте, которая жила ради войны, не мыслила жизни без войны, превратила жизнь в войну…
И, выиграв все войны, потеряла жизнь…
Примерно в это же время сказал Архилох, поэт и воин, оставивший свой щит во время неудачного сражения на острове Саис.
…Носит теперь горделиво саисец
Мой щит безупречный:
Волей-неволей его бросить
Пришлось мне в кустах.
Сам я кончины зато избежал.
И пускай пропадает
Щит мой!
Не хуже ничуть новый могу я добыть!
Воистину: для чего и нужен щит, как не для того, чтобы «новый добыть»
— то есть продолжать сражаться! Даже если придется ради этого бросить старый…
Да, приходится иногда бросать щит. В Элладе седьмого века до Новой Эры, в Шотландии шестнадцатого века Новой Эры. В Америке двадцать первого… И на Зайсте — бог весть какого, ибо все века объединяет Зайст…
Приходится бросить, чтобы захватить клеймору обеими руками для особо сильного удара. Или в тех случаях, когда отягощен щит завязшими в нем дротиками. Или когда он мешает быстро передвигаться, карабкаться по крепостной стене, биться в тесноте ближней схватки. Или…
Или когда он — щит «Шилд» — высасывает из общества все соки ради сомнительно нужной защиты…
Точнее — несомненно не нужной! Впрочем, в этом еще предстоит удостовериться…
Луиза так и не узнала, каких сил стоило Конану добыть двухместный модуль — мини-самолетик с системой вертикального взлета и посадки.
Практически вся летная техника находилась в ведении корпорации. Объяснение тому было простое — ничто не должно приближаться к полю энергетического щита…
Может быть, дело в том, что «потолок» модуля был мизерным — от силы километр?
Впрочем, «Спаситель человечества» официально пользовался многими правами. Да и в средствах он не был стеснен…
То, что Мак-Лауд никогда прежде не использовал свои привилегии и свое богатство для борьбы с корпорацией (да и для чего-либо другого), усыпило ее бдительность.
Но теперь это был уже не тот Мак-Лауд…
Мобиль остался далеко внизу, у подножья: даже он не смог бы совершить посадку на усеянный острыми глыбами склон.
Конан и Луиза стояли сейчас на том самом месте, где, если верить данным компьютера, находился вход в тоннель. Но — ничего похожего не было перед ними. Ничего…
Валунная гряда. Обломки скал. Щебень. Острый холодный ветер, пронизывающий до костей…
Луиза вздохнула:
— Как жаль… Я так хотела всего один раз увидеть голубое небо… — сказала она дрогнувшим голосом. — Увидеть небо — и умереть…
— Еще успеешь… — пробормотал Конан. Он пристально всматривался во что-то у себя под ногами.
— Успеешь… Увидеть успеешь — много раз. И умереть успеешь… — Мак-Лауд наклонился, охватив двумя руками один из скальных обломков.
— С этим вообще лучше не торопиться…
И, застонав от напряжения, он выворотил глыбу из земли. Грохоча, она покатилась вниз.
На том месте, где только что лежал камень, оказалось отверстие. Узкое
— только ползком пролезть. И неправдоподобно четкой формы. Не творит природа столь ровных окружностей…
Из дыры тянуло холодом.
…Какое счастье, что она не возглавляла теперь группу, проникающую на территорию врага…
Путь наверх был тяжел, очень тяжел. Не работал ни один лифт. Местами приходилось лезть, карабкаться по железным перекладинам и страшнее всего было бросить случайный взгляд вниз, в невообразимую глубину провала…
Но теперь Луиза была не ведущей, а ведомой.
И можно было не сдерживать крик, когда ржавая поперечина под тобой угрожающе проседала. Можно было повиснуть на миг на крепкой, словно выкованной из железа, и вместе с тем удивительно нежной руке…
Повиснуть — и ждать, когда силы вновь вернутся к тебе.
А потом вновь продолжать путь…
И можно было по-детски заплакать в конце пути, обессиленно припав к могучей груди любимого человека, когда в глаза тебе ударил яркий солнечный свет…
Он был бело-желтым, а не мутно-оранжевым. А небо было голубым. Голубым и невероятно глубоким…
Конан нес за плечами необходимые приборы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Рамирес мало что понял — но вдруг осознал, насколько он инороден здесь в этом своем костюме, с обнаженной шпагой в руке…
И вспомнил, что не один прохожий бросал на него мимоходом косой взгляд…
— Благодарю вас, сударь. Почтительно благодарю, — он поклонился, прижав руку к сердцу. — Не будете ли вы столь добры сообщить мне, где бы я мог заказать одежду, подобающую…
Ему пришлось прерваться. Так как речь его оказала на блюстителя морали воздействие, сравнимое с ударом по темени.
Тот икнул и сел на землю.
Пожав плечами, Рамирес перешел на другую сторону улицы, где задал тот же вопрос немолодой даме.
У нее он имел куда больший успех…
И вот сейчас он уже протянул было руку к стеклянной двери — но рука замерла на полдороге.
Он что-то почувствовал…
Какую-то угрозу… Далекую, но от того не менее реальную.
И тут же снова в мозгу пробудился Зов…
Он не мог знать, что именно сейчас, далеко отсюда его друг и ученик перевернулся с живота на бок, нащупывая сквозь сон рукоятку меча.
Меча, принадлежавшего ранее ему, Рамиресу…
И уж тем более не мог знать, что оранжевые круги, словно след от пробившего водяную гладь камня, расплываются по небу ночного Нью-Йорка.
На этот раз на них никто не обратил ни малейшего внимания.
Даже сотрудники «Шилд», — впрочем, у них снова нашлось бы вполне реалистическое объяснение, не выходящее за грани обыденности.
И никто не увидел, как черное тело устремилось к земле, набирая скорость, как если бы было оно настоящим метеоритом…
…Это был один из последних поездов подземки. Большинство пассажиров дремало, некоторые тихо переговаривались. Один, надев на левый глаз монокуляр мини-телевизора (последняя новинка!), смотрел рекламную передачу.
(Что-то несусветное творилось на крохотном экранчике, напоминая одновременно фильмы ужасов и стандартную рекламу…
Ожившие мертвецы — жуткие, с явными следами разложения — дрались за право вкусить шоколадный батончик.
Наконец один из них, распихав конкурентов, сунул его в свой безгубый рот — и мгновенно исчезли трупные язвы, следы посмертного распада…
Окончательно оживший покойник — теперь вполне симпатичный юноша — демонстрировал телезрителям обертку чудо-батончика.
Крупным планом, чтобы все могли рассмотреть название…)
Наверное, владелец мини-телевизора остался единственным из бодрствующих, кто даже не шевельнулся, когда страшный удар сотряс весь вагон…
Под ногами у оцепеневших пассажиров бесформенной грудой валялись останки человеческого тела, каким-то образом пробившего крышу вагона.
Груда переломанных костей, разорванных мышц… Шевельнулась неестественно вывернутая углом, рука. Последнее движение? Судороги агонии?
Нет…
Человек встал. Был он столь высок, что почти касался головой потолка.
И пассажиры — хотя среди них было немало крепких мужчин — шарахнулись от него в стороны, как домашние животные при виде тигра…
Страшный крик разомкнул губы незнакомца:
— А-а-а! Я снова здесь!
— Я снова здесь! Немеряна моя сила! Никто не встанет на моем пути!..
Так Кричал Черный Воин. Он вновь пришел в этот мир…
Лишь один человек в вагоне никак не среагировал на происходящее. Любитель рекламных программ. Он все еще продолжал наблюдать за оживлением мертвецов на экране, не зная, что все это происходит перед ним воочию.
Некоторое время Черный Воин пристально смотрел на него, потом пробормотал:
— Моим началом будешь ты…
И потряс сидящего за плечо.
Тот поднял правое веко (к левому глазу все еще была прижата телеприставка) и увидел лицо своей смерти…
Монокуляр с хрустом вдавился в орбиту, перемешивая стекло, ткани глазного яблока, дрожащую студенистую массу мозга…
Правый глаз человека так и остался открытым, но уже не видел, как улыбнулся его убийца.
Улыбнулся непонятной страстью…
И действительно — никто не рискнул заступить дорогу Крагеру всех Крагеров, когда тот шагнул к дверце, отделяющей салон от кабины водителя.
Люди, оцепенев от ужаса, слышали, как проломилась под руками Черного Воина дверь — словно была сделана из картона.
Видели, как вылетел оттуда, из темноты кабины, человек в железнодорожной форме. Вернее, тело человека: он был мертв еще до того, как коснулся пола.
А потом чудовищная волна ускорения опрокинула стоящих, а тех, кто сидел, перемешала в орущей, многотелой, захлебывающейся страхом куче.
Поезд рванулся вперед, как авиалайнер на взлете…
На табло одна за другой загорались цифры.
100… 150… 200…
Наконец высветилась цифра 250 — и табло зашкалило. Такая скорость просто не предусматривалась конструкторами метрополитена даже теоретически.
— Добавь-ка еще… — сказал в пустоту Черный Воин. И послал мысленный импульс, отдавая мотору часть своей Силы.
Люди на перроне отшатнулись, когда поезд свистящей кометой пронесся через станцию. Весь окутанный синим облаком статических разрядов, он гнал перед собой волну воздуха, способную повалить с ног.
Лишь немногие успели заметить, что творится внутри вагонов…
По всей системе метрополитена волнами расходилась паника. Диспетчеры срочно отводили на запасные пути все поезда, которые находились на территории движения безумного экспресса.
Скорость росла.
На станциях воздух сбивал с ног. Внутри вагонов он, врываясь сквозь многочисленные щели, приобрел почти осязаемую твердость. И разил, словно струя пескоструйной установки. Проламывал человеческими телами окна, размазывая их по бешено мчащимся мимо стенам тоннеля. Швырял людей на ставшие вдруг смертельно опасными стойки поручней.
Крагер всех Крагеров, стоя на месте водителя, кричал в экстазе безумия. Он единственный из всех сохранял способность стоять.
Волны людских мук и ужаса окутывали его — и он пил их, наслаждаясь.
И Сила его росла… Теперь она стала куда большей, чем прежде — когда он истратил часть ее на разгон поезда.
Апофеоз наступил, когда на скорости около шестисот километров в час головной вагон пробил бетонную стену тоннеля — и поезд почти всей длиной, словно червь из проеденного плода, выплеснулся на асфальтированную улицу.
Остолбеневшие прохожие видели кровавое месиво изломанных вагонов, кровавое месиво на водительском месте… Или?..
Никто из них не понял, как это получилось, — но человек на месте водителя был жив и невредим.
— Поезд прибыл на конечную станцию! — крикнул он, обращаясь в глубь вагона. И захохотал…
Вряд ли кто-нибудь из пассажиров еще мог слышать его. Но Черного Воина это уже не интересовало. Спрыгнув на землю, он некоторое время простоял в полной неподвижности. Потом встряхнулся и целеустремленно зашагал куда-то.
Его тоже вел Зов…
Как акулу — запах крови.
31
Доктор Найман сидел за компьютером и что-то просчитывал, делая какую-то совершенно дежурную работу. С недавних пор ничего более серьезного ему не поручали. Он отхлебнул из стоявшей перед ним кружки глоток коричневой бурды и поморщился.
(«Великолепный букет! Неповторимый запах! Полный аналог бразильского кофе!» — гласила надпись на пакете).
Тьфу… Суррогат.
— Почему никто не может изобрести настоящий кофе? — спросил он в пространство.
Вопрос не имел смысла: вот же, изобретают! «Полный аналог…»
А кофейные плантации не выдержали полумрака, образованного щитом. Да и многое не выдержало… Слишком многое.
Он снова ушел в работу и даже не сразу поднял глаза, когда скрипнула входная дверь. А когда все-таки поднял глаза — не поверил им.
— Карл?!
— Алан!
— Боже мой, что с тобой произошло?! Я же видел тебя недавно!
(Да, Мак-Лауд был похож не на того человека, которого Найман видел НЕДАВНО, а на того, которого видел ДАВНО — еще во время работы над Проектом. Иначе Найман и не узнал бы его…)
С нарастающим изумлением он рассматривал своего давнего друга.
— Как это возможно? Как ты добился этого, Карл?!
— Потом, — Мак-Лауд уселся в кресло рядом с Найманом. — У меня есть к тебе ряд вопросов, Алан…
— Ты собираешься бороться с акулой, Карл. И ждешь помощи у меня? У мелкой рыбешки?!
— Но может быть, ты все-таки сможешь дать мне столь же «мелкую» информацию? Остальное я сделаю сам…
Они разговаривали почти час, но Найман всячески увиливал от прямого ответа.
— Нет, нет и нет! — сказал он громко. Даже преувеличенно громко. И Мак-Лауд понял. Трудно замаскировать телекамеры, даже портативные. Но подслушивающие устройства скрыть куда легче…
Сказав все, что полагалось для «жучков», Найман жестом указал на дисплей. Конан тут же сообразил, что все это время пальцы друга не отрывались от клавиатуры компьютера.
И он наконец-то бросил взгляд на экран.
— Какой уровень радиации над щитом? — гласил вопрос.
И медленно буква за буквой, на экране возникала фраза ответа:
— По сравнению с последними годами до Катастрофы — норма.
Норма! Бог знает, какой системой воспользовался Алан Найман, как он нашел доступ к сверхсекретной информации… Главное — нашел!
— Как в этом можно удостовериться?
— Необходимо провести замеры над энергетическим щитом, — ответил компьютер. Мак-Лауда не покидало ощущение, что он ведет разговор с человеком.
— Способ?
— Старый тоннель системы обслуживания. Аляскинский хребет, гора Мак-Кинли, координаты… — и компьютер выдал серию цифр.
Пик Мак-Кинли… Высочайшая вершина Североамериканского континента. Впрочем, наверняка тоннель не выходит на самый верх. Случайно ли, что названа она в честь одного из уроженцев Хайленда? И вот теперь другой хайлендер свяжет с ней свою судьбу… Свою — и всей планеты.
— Справишься, Карл? — прошептал Алан одними губами.
— Конечно, — Мак-Лауд улыбнулся. — Я же — горец…
Он тоже говорил одними губами.
За их спинами хлопнула дверь. Оба резко обернулись. В дверном проеме стоял высокий, лощеный красавец средних лет. Мак-Лауд не узнал его — с момента его работы в корпорации сменилось практически все руководство.
А вот Алан узнал… И, видимо, вошедший был заметной шишкой, — судя по тому, как съежился Найман.
— Добрый день, доктор. Могу я узнать, чем вы занимаетесь в рабочее время?
— Ко мне зашел мой старый друг… — Алан Найман потупился.
— Ваш старый друг довольно молод. Впрочем, здравствуйте, мистер Мак-Лауд. Как дела у вашего батюшки?
Конан удивленно вздернул брови. Но тут же сообразил, в чем дело.
Ну конечно же… Конечно, его принимают за сына ТОГО Мак-Лауда!
(Не было у него детей… Да и не могло быть, как он теперь понимает. Ни у него, ни у других, пришедших с Зайста. Во всяком случае от земных женщин. Разные законы наследственности действуют в разных мирах…)
— Благодарю вас… — медленно ответил он.
Он отвлек на себя вошедшего. Всего несколько секунд, но и этого хватило Найману.
— …И все-таки, чем вы сейчас занимаетесь, доктор? — красавец быстро шагнул к компьютеру.
Но увидел он не то, что ожидал. Впрочем, кто знает, что именно он ожидал увидеть…
На экране непомерно мускулистый воин вовсю махал обоюдоострой секирой, отбиваясь от наседавших врагов.
«Викинг»… Самая модная из компьютерных игр. Модная — среди подростков…
— Да, доктор… Не кажется ли вам, что вы впадаете в детство?!
Найман только руками развел. Что он мог ответить? Однако вместо него заговорил Конан.
— А как протекают Ваши дела, мистер Как-Вас-Там?
— Мои? — красавец был неподдельно удивлен.
— Да нет, не ваши лично. Дела корпорации «Шилд».
— Стараниями вашего отца — великолепно! — представитель корпорации думал уязвить Мак-Лауда, но вызвал у него лишь улыбку.
— …Вы ведь знаете, чем мы занимаемся, мистер Мак-Лауд. Не люблю громких слов, но мы действительно спасаем человечество…
— Ну-ну, — произнес Конан. — Спасайте, спасайте…
Они посмотрели друг на друга — и искра абсолютного понимания проскользнула между ними. Они — враги. И борьба между ними будет вестись только на уничтожение.
На этот счет уже не было иллюзий ни у того, ни у другого…
32
«Необходимо произвести замеры над энергетическим щитом» — ответил компьютер.
Щит…
Впервые за многие годы Конан задумался о том, что название корпорации
— "Шилд" — и означает «щит». И поле энергии, режущее атмосферу пополам — это тоже щит. Функция его та же, что и обтянутого кожей предмета с железной бляхой-умбоном в центре…
Защищать. Принимать на себя удары. Но — не властвовать над сражающимися. «Не прячьтесь за своей старостью, как за щитом», — говорила Луиза. «…Ему понадобится в бою талисман… Вот такой, например», — и Тугл, хохоча, похлопал по собственному щиту. Гулко отозвалась натянутая кожа…
— Со щитом или на щите! — было сказано.
Но сказано это было в древней Спарте, которая жила ради войны, не мыслила жизни без войны, превратила жизнь в войну…
И, выиграв все войны, потеряла жизнь…
Примерно в это же время сказал Архилох, поэт и воин, оставивший свой щит во время неудачного сражения на острове Саис.
…Носит теперь горделиво саисец
Мой щит безупречный:
Волей-неволей его бросить
Пришлось мне в кустах.
Сам я кончины зато избежал.
И пускай пропадает
Щит мой!
Не хуже ничуть новый могу я добыть!
Воистину: для чего и нужен щит, как не для того, чтобы «новый добыть»
— то есть продолжать сражаться! Даже если придется ради этого бросить старый…
Да, приходится иногда бросать щит. В Элладе седьмого века до Новой Эры, в Шотландии шестнадцатого века Новой Эры. В Америке двадцать первого… И на Зайсте — бог весть какого, ибо все века объединяет Зайст…
Приходится бросить, чтобы захватить клеймору обеими руками для особо сильного удара. Или в тех случаях, когда отягощен щит завязшими в нем дротиками. Или когда он мешает быстро передвигаться, карабкаться по крепостной стене, биться в тесноте ближней схватки. Или…
Или когда он — щит «Шилд» — высасывает из общества все соки ради сомнительно нужной защиты…
Точнее — несомненно не нужной! Впрочем, в этом еще предстоит удостовериться…
Луиза так и не узнала, каких сил стоило Конану добыть двухместный модуль — мини-самолетик с системой вертикального взлета и посадки.
Практически вся летная техника находилась в ведении корпорации. Объяснение тому было простое — ничто не должно приближаться к полю энергетического щита…
Может быть, дело в том, что «потолок» модуля был мизерным — от силы километр?
Впрочем, «Спаситель человечества» официально пользовался многими правами. Да и в средствах он не был стеснен…
То, что Мак-Лауд никогда прежде не использовал свои привилегии и свое богатство для борьбы с корпорацией (да и для чего-либо другого), усыпило ее бдительность.
Но теперь это был уже не тот Мак-Лауд…
Мобиль остался далеко внизу, у подножья: даже он не смог бы совершить посадку на усеянный острыми глыбами склон.
Конан и Луиза стояли сейчас на том самом месте, где, если верить данным компьютера, находился вход в тоннель. Но — ничего похожего не было перед ними. Ничего…
Валунная гряда. Обломки скал. Щебень. Острый холодный ветер, пронизывающий до костей…
Луиза вздохнула:
— Как жаль… Я так хотела всего один раз увидеть голубое небо… — сказала она дрогнувшим голосом. — Увидеть небо — и умереть…
— Еще успеешь… — пробормотал Конан. Он пристально всматривался во что-то у себя под ногами.
— Успеешь… Увидеть успеешь — много раз. И умереть успеешь… — Мак-Лауд наклонился, охватив двумя руками один из скальных обломков.
— С этим вообще лучше не торопиться…
И, застонав от напряжения, он выворотил глыбу из земли. Грохоча, она покатилась вниз.
На том месте, где только что лежал камень, оказалось отверстие. Узкое
— только ползком пролезть. И неправдоподобно четкой формы. Не творит природа столь ровных окружностей…
Из дыры тянуло холодом.
…Какое счастье, что она не возглавляла теперь группу, проникающую на территорию врага…
Путь наверх был тяжел, очень тяжел. Не работал ни один лифт. Местами приходилось лезть, карабкаться по железным перекладинам и страшнее всего было бросить случайный взгляд вниз, в невообразимую глубину провала…
Но теперь Луиза была не ведущей, а ведомой.
И можно было не сдерживать крик, когда ржавая поперечина под тобой угрожающе проседала. Можно было повиснуть на миг на крепкой, словно выкованной из железа, и вместе с тем удивительно нежной руке…
Повиснуть — и ждать, когда силы вновь вернутся к тебе.
А потом вновь продолжать путь…
И можно было по-детски заплакать в конце пути, обессиленно припав к могучей груди любимого человека, когда в глаза тебе ударил яркий солнечный свет…
Он был бело-желтым, а не мутно-оранжевым. А небо было голубым. Голубым и невероятно глубоким…
Конан нес за плечами необходимые приборы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17