Я — Реа Харви.Она протянула мне руку, и Харви объяснил ей, кто я такой. Покорно пожав плечами, он повел нас к своему бронзового цвета кабриолету. Мы направились в сторону моря, которое мерцало вдали.— Как проходит заседание, Род? Успешно, как ты думаешь? — спросила она мужа.— Думаю, могло быть и хуже. Он мог бы встать перед судьей и присяжными и во всем признаться.— Тебе кажется, что дело настолько плохо?— Боюсь, довольно плохо. — Харви наклонился к рулю, чтобы посмотреть на меня. — Вы присутствовали на суде, Арчер?— Я видел только часть. Он или очень честный, или очень глупый человек.Харви хмыкнул.— Глен не глуп. Все дело в том, что ему на все наплевать. Он совершенно не считается с моими советами. Я должен стоять и задавать ему вопросы, не зная, какие сумасшедшие идеи придут ему на ум и что он мне ответит. Он ведет себя как мазохист, получая удовлетворение от того, что губит себя.— Может быть, его мучает совесть?— Не думаю. И я утверждаю это не только как его защитник. Я очень давно знаю Глена Кейва. Мы вместе учились в колледже и жили в одной комнате. Это я познакомил его с Рут.— Но, согласитесь, — возразил я, — это не аргумент для утверждения, что он не убивал свою жену.— Конечно, любой человек способен на убийство. Я говорю не об этом. Хочу сказать, что Глен умный человек. Если бы он решил убить свою жену из-за денег, он бы подготовил это иначе. Не стал бы стрелять из своего собственного ружья. Честно говоря, я вообще сомневаюсь, что он воспользовался бы огнестрельным оружием. Глен не такой дурак.— Возможно, вы и правы. Но если речь идет об убийстве в состоянии аффекта? Ревность может заставить человека забыть о мерах предосторожности.— Это не относится к Глену. Он не был влюблен в Рут, никогда не был. Его страсть равносильна страсти мухи. — Он говорил презрительным тоном. — Во всяком случае, эта его история по поводу другого мужчины, по всей вероятности, чистая выдумка.— Ты уверен, Род?Он резко повернулся к жене:— Нет, не уверен. Я ни в чем не уверен. Глен не делится со мной, и я не знаю, как смогу защитить его, если он будет продолжать вести себя подобным образом. Очень сожалею о том, что он уговорил меня защищать его. Защита в суде — это ведь не мое дело. Я уговаривал его взять хорошего адвоката, который бы имел опыт в таких делах, но он не хотел меня слушать. Сказал, что, если я не возьмусь его защищать, он будет защищать себя сам. А он бросил юридический факультет на втором курсе. Что мне оставалось делать?Харви нажал на газ, обгоняя машины, двигавшиеся сплошной стеной вдоль бульвара. Мы подъехали к клубу — белому зданию с шикарным входом; на стеклянных дверях было написано, что клуб могут посещать только его члены и их гости. Во внутреннем дворе клуба находился бассейн, стояли столики под зонтиками для тех, кто желает обедать на открытом воздухе. Обдуваемое ветерком и освещенное солнцем, это место было полной противоположностью затемненному залу суда, где должна была решаться судьба Глена. Однако тень его омрачала нашу трапезу, лишая блюда вкуса и запаха.Харви отодвинул салат из лосося, до которого едва дотронулся, и проглотил вторую порцию «мартини». Он подозвал официанта, чтобы заказать третью. Жена осуждающе покачала головой. Официант ушел.— Эта женщина, — спросил я, — с которой он провел ночь, кто она?— Глен сказал мне то же, что и суду.Харви замолчал. Он с трудом подавил в себе инстинктивное чувство, присущее юристам, ни о чем никому не рассказывать и продолжил:— Кажется, он поехал к ней сразу же после того, как ушел из дому. Провел с ней ночь. Был там с восьми тридцати до следующего утра. Так, во всяком случае, он утверждает.— А вы не проверили эти утверждения?— Каким образом? Он же не дал мне наводящих фактов, я не смог найти ее, узнать ее имя. Это еще один барьер, который он воздвигает на моем пути, когда я пытаюсь защищать его.— А показания этой женщины очень важны для защиты?— Очень. Рут была убита где-то около полуночи. Судебно-медицинская экспертиза установила это по содержанию пищи в желудке. А в это время, если он говорит суду правду, Глен был у той женщины. Однако он не разрешает мне даже попытаться найти ее, не говоря о том, чтобы вызвать повесткой в суд. Я потратил много часов на то, чтобы убедить его просто сообщить в своих показаниях о том, что он был с ней. А теперь я не уверен, что это не было ошибкой. Эти убогие присяжные...Он замолчал, думая, как будет сражаться в суде с предрассудками, царящими в маленьком старом городе.Я же вспомнил о том, как стоял возле аэропорта, слушая взволнованный шепот женщины: «Вы должны сказать мне: да или нет. Я буду действовать в зависимости от вашего решения».Харви смотрел вдаль мимо воды, попавшей в сеть отражающихся в ней полосок света. Под ярким сентябрьским солнцем в его волосах отчетливо серебрились нити седины, а вокруг рта залегла сеть глубоких морщин — результат напряжения.— Если бы я только смог найти эту женщину, — сказал он как бы сам себе, а потом искоса взглянул на меня: — Как вы думаете, кто она?— Откуда я могу знать?Он доверительно наклонился через стол ко мне:— Почему такая таинственность, Арчер? Я же вам рассказал все.— Эта тайна — не моя.Еще не закончив предложения, я пожалел, что сказал это.Харви спросил:— Когда вы с ней увидитесь?— Вы опять делаете поспешные выводы.— Если я ошибаюсь, извините меня, — сказал Харви очень резко. — Если же я прав, передайте ей от моего имени, что Глен... Мне не хотелось бы этого говорить, но это необходимо. Что Глен... в опасности. И если он что-то значит для нее...— Пожалуйста, Род. — Реа Харви, казалось, была искренне возмущена его тоном. — Зачем же так грубо!— Прежде чем что-то сделать, я должен поговорить с Гленом. Я не уверен, что это именно та женщина. И даже если это она, у него могут быть причины не раскрывать ее имени.— Возможно, вы сможете поговорить с ним несколько минут в зале суда. — Он посмотрел на часы на руке и с силой отодвинул стул. — Нам пора идти. Уже без двадцати два.Мы прошли мимо бассейна к выходу. В вестибюле я увидел ту женщину. Она придержала тяжелую зеркальную дверь, чтобы пропустить маленькую девочку с льняными волосами.Женщина подняла глаза и увидела меня. Темные очки блеснули. На лице явно отразилось замешательство. Она повернулась и хотела уйти. Но девочка заметила меня и сказала:— Здравствуйте. Вы уезжаете? — Потом она вышла вслед за матерью.Харви удивленно посмотрел на жену.— Что это с миссис Килпатрик?— Она, должно быть, пьяна. Даже не узнала нас.— Вы с ней знакомы, миссис Харви?— Более или менее. — Лицо ее приняло выражение добродетели, встретившейся со своей противоположностью. — Я не видела Джейнет Килпатрик уже несколько месяцев. С тех пор, как она развелась, она не появляется на людях.Харви вдруг схватил меня за руку:— Миссис Килпатрик может быть той женщиной, о которой мы сейчас говорили?— Вряд ли.— Они, кажется, знают вас?Я начал сочинять.— Я встречался с ними в прошлом месяце, когда возвращался из Сан-Франциско. Она тогда здорово напилась. Поэтому, вероятно, и не захотела меня видеть.Мой ответ вроде бы его удовлетворил. Но когда я сказал, что останусь в клубе, чтобы немного поплавать в бассейне, иронический взгляд его голубых глаз дал мне понять, что мне не удалось его обмануть. * * * У дежурившей в клубе администраторши были длинные ярко-красные ногти, и держала она себя презрительно-официально. Да, миссис Килпатрик была членом клуба. Нет, ей запрещается давать адреса членов клуба. Однако она с неудовольствием призналась, что в баре есть телефон-автомат.В баре никого не было, кроме бармена — худого человека в белом пиджаке с эмоциональными глазами жителя Средиземноморья. Я нашел адрес Джейнет Килпатрик в телефонной книге. Она жила в доме 1201 на Коаст-хайвей. Я вызвал такси и попросил у бармена кружку пива. Он оказался более общительным, чем дежурная. Конечно, он знал Гленвея Кейва. Каждый бармен в этом городе знает Гленвея Кейва. Парень сидел в этом баре вечером того дня, когда убил свою жену.— Вы думаете, он убил ее?— Все так считают. Никто не стал бы тратить столько денег на этот суд, если бы не было достаточных улик. Во всяком случае, у него были основания для убийства.— Вы имеете в виду мужчину, с которым она путалась?— Я имею в виду два миллиона долларов. — У него была замедленная реакция. — Что за мужчина? Ничего не слышал.— Кейв сказал сегодня утром в суде, что его жена собиралась развестись с ним и выйти замуж за другого.— Он так сказал? А вы случайно не журналист?— Что-то вроде этого. — Я счел возможным так ответить, потому что подписываюсь на несколько газет.— Да? Ну тогда вы можете сообщить людям, что это чушь. Я часто видел миссис Кейв в клубе. Она вращалась в своем маленьком кругу и, можете мне поверить, никогда даже не посмотрела ни на одного мужчину. Это он всегда глазел на других женщин. Да это вполне понятно, когда молодой парень женится на женщине значительно старше себя. — Он говорил с небольшим акцентом, и это делало его речь более выразительной. — В день убийства он сидел здесь передо мной и клеил одну дамочку.— А кто эта дамочка?— Не буду называть имен. Она довольно здорово напилась в тот вечер и не соображала, что делает. У этой женщины и так достаточно неприятностей, поверьте мне.Я не стал его больше расспрашивать. Через минуту на улице засигналило такси. * * * В нескольких милях от города мы свернули со скоростного шоссе на асфальтированную дорогу, которая привела нас к дому миссис Килпатрик. Это был большой старинный коттедж красного дерева на песчаном берегу моря, окруженный деревьями и цветами. У веранды стоял «кадиллак». Я попросил водителя подождать меня и постучал в парадную дверь.В двери было прорезано маленькое четырехугольное окошечко. Оно открылось, и я увидел зеленый глаз, смотревший на меня.— Вы? — спросила она низким голосом. — Вы не должны были приходить сюда.— Я должен кое о чем спросить вас, миссис Килпатрик. И, возможно, ответить на пару ваших вопросов. Я могу войти?Она тяжело вздохнула:— Входите, если это так нужно. Только, пожалуйста, тихо. Я только что уложила Джейни спать.Правая рука ее была обвязана белым шелковым шарфом, а под шарфом вырисовывался предмет в форме пистолета, что вряд ли подходило к ее словам, полным материнской заботы.— Вы бы убрали эту штучку, — заметил я. — Она вам не понадобится. Или я не прав?Она дернула рукой, шарф соскользнул, открыл маленький синий пистолет. Она удивленно глядела на него, будто бы он сам прыгнул ей в руку, затем положила его на телефонный столик.— Извините. Я не знала, кто пришел. Я все время так волнуюсь, мне страшно...— А кто, вы думали, мог к вам прийти?— Может быть, Фрэнк, а может быть, кто-то из его людей. Он хочет забрать у меня Джейни. Он утверждает, что я не могу выполнять обязанности матери. Возможно, он прав, — добавила она безнадежным голосом. — Но Фрэнк еще хуже, чем я.— Фрэнк — это ваш муж?— Мой бывший муж. В прошлом году мы с ним развелись, суд присудил Джейни мне. И с тех пор он бьется за то, чтобы получить ребенка. Дело в том, что бабушка Джейни оставила ей наследство в виде опекунского фонда. Вот это-то Фрэнку и нужно. Но я мать и не отдам ее.— Думаю, теперь я понимаю, в чем дело. Я буду говорить, а вы поправляйте меня, если что не так. Кейв провел у вас ночь. Ночь, когда была убита его жена. Но вы не хотите выступать в суде. Это даст вашему бывшему мужу законное основание для того, чтобы лишить вас права воспитывать дочь.— Да, все именно так, — она опустила глаза, но не из-за стыдливости, а как бы подчиняясь обстоятельствам. — Вечером мы встретились в клубном баре. Мы были едва знакомы, но меня потянуло к нему. Он спросил, может ли навестить меня несколько позже. Я чувствовала себя очень одинокой, настроение было ужасное. К тому же много выпила. И я пригласила его.— А когда он приехал к вам?— Вечером. Где-то около девяти.— И остался на ночь?— Да. Он не мог убить Рут Кейв. Он был со мной. Вы понимаете, почему я тихо схожу с ума с тех пор, как его арестовали? Сижу дома, грызу ногти и думаю, что же мне делать. — Глаза ее под светлыми бровями напоминали зеленые прожекторы. — Что мне делать, мистер Арчер?— Пока что сидите тихо. Суд продлится еще несколько дней. Возможно, его оправдают.— Но вы не думаете, что его оправдают, ведь не думаете?— Трудно сказать. Он не очень хорошо вел себя сегодня утром. С другой стороны, у него есть шансы, и он это понимает. Вообще-то невиновных не часто осуждают за убийство.— Он ничего не говорил обо мне?— Сказал, что провел ночь с женщиной, но имени не назвал. Вы влюблены друг в друга, миссис Килпатрик?— Нет. Вовсе нет. Просто мне стало жаль себя в тот вечер. Мне необходимо было мужское внимание. Он неприкаянный, и я неприкаянная. Оба мы — как слепые котята. Был такой момент, когда он, как бы это сказать, сильно возбудился и предложил жениться на мне. Тогда я напомнила ему, что он уже женат.— И что он на это ответил?— Он сказал, что его жена не будет жить вечно. Но я не восприняла это серьезно. Я не виделась с ним больше после той ночи. Нет, я не влюблена в него. Но если позволю, чтобы его приговорили к смерти за то, чего он не делал... я сама не смогу жить. — Она поморщилась. — Мне и так нелегко приходится.— Но жить-то вам хочется?— Да не особенно. Я должна жить из-за Джейни. Я нужна ей.— Тогда сидите дома и никому не открывайте двери. Вы зря сегодня пошли в клуб.— Знаю. Но мне очень хотелось выпить. В доме у меня ничего нет, а клуб ближе всего отсюда. Потом я увидела вас, и меня охватила паника.— Пусть паника вас не оставляет. Запомните: если Кейв не убивал свою жену, а убил ее кто-то другой, сделав так, чтобы заподозрили его, то этот кто-то на свободе. Кстати, что вы пьете?— Да все. В основном виски «Скотч».— Вы можете продержаться пару часов?— Если нужно, могу. — Она улыбнулась. Улыбка у нее была очаровательной. — Вы очень заботливы. * * * Когда я прибыл в зал суда, процесс временно застопорился. Присяжных попросили выйти из зала, а Харви и окружной прокурор стояли возле кресла судьи. Кейв сидел один в дальнем конце адвокатского стола. Помощник шерифа с пистолетом на бедре стоял в нескольких футах от него, между двумя окнами, закрытыми красными шторами.Сделав очень важное лицо, какие бывают у юристов, я прошел через турникет к местам для адвокатов и сел на пустой стул рядом с Кейвом. Он поднял глаза от стенограммы суда, которую лениво изучал. Несмотря на свою бледность, приобретенную в тюрьме, он был красивым мужчиной. В нем было что-то мальчишеское. Волосы каштановые и вьющиеся. Женщины любят ворошить такие волосы пальцами. Но губы его были крепко сжаты, глаза темные, взгляд острый.Я еще не успел представиться, как он тихо спросил:— Вы — детектив, о котором говорил Род?— Да, моя фамилия Арчер.— Вы зря тратите свое время, мистер Арчер. Вряд ли вы сможете что-то для меня сделать. — Говорил он все это скучным и монотонным голосом, как будто перекрестный допрос проехался по его чувствам и раздавил их окончательно.— Не может быть, чтобы все было так уж плохо, Кейв.— Я этого не сказал. Все о'кей. И я знаю, что делаю.Я прикусил язык. Не мог же я ему сказать, что его адвокат не верит, что его дело можно выиграть. Раздался громкий и взволнованный голос Харви, утверждавший, что некоторые вопросы не относились к делу и не имели никакого значения.Кейв наклонился ко мне и шепотом спросил:— Вы с ней связывались?— Это она наняла меня.— При сложившихся обстоятельствах — это зря. Или вы не знакомы с обстоятельствами?— Как я понимаю, если она выступит в качестве свидетеля, то рискует потерять дочь.— Вот именно. Почему, как вы думаете, я не хотел называть ее имени? Отправляйтесь к ней и скажите, что я благодарен ей за заботу, но не нуждаюсь в ее помощи. Они не могут осудить невиновного человека. Я не стрелял в свою жену, и мне не нужно алиби, чтобы это доказывать.Я посмотрел на него с восхищением. Подмышки его светлого габардинового пиджака потемнели от пота. Он был напряжен, как струна.— Вы знаете, кто стрелял в вашу жену, Кейв?— У меня есть подозрения на этот счет. Но не будем этого касаться.— Ее новый поклонник?— Не будем этого касаться, — повторил он, опустив свой нос с горбинкой в бумаги.Судья пригласил присяжных. Харви сел рядом со мной. Он был в плохом настроении. Кейв вернулся на место для свидетелей.То, что произошло потом, можно было назвать моральным убийством. Окружной прокурор заставил Кейва признать, что с тех пор, как тот демобилизовался из армии, он фактически нигде не работал и ничего не зарабатывал, играл в теннис и в театре, но как любитель, и что у него не было своих средств к существованию. С 1946 года, когда он женился, Кейв жил на деньги своей жены и часто использовал их для увеселительных поездок с другими женщинами. Прокурор повернулся к Кейву спиной, выражая тем самым свое презрение к нему, и спросил:— И вы еще позволяете себе обсуждать моральные качества вашей жены — женщины, которая дала вам все?
1 2 3