Куда лучше будет в городе, когда он, солдат, вернувшийся с войны, будет, будет бродить в сумерках по базару, останавливаясь у палаток, чтобы купить любимые лакомства.Рол заставил солдата повернуть голову и оглянуться на колонну. Через несколько мгновений он нашел худого человека, раненного копьем в предплечье, и ощутил трепет паники, возникшей в сознании молодого солдата, совершившего движение без всякой видимой причины. «Почему я повернул голову и уставился на этого тощего старика? Чем он важнее других? Не слишком ли нагрелся на солнце мой шлем?»Рол повернулся и взглянул на холмы, пытаясь отыскать куст, за которым прятался беглец. Эти действия еще больше встревожили захваченный ум. «Почему я поступаю так странно?»Рука Рола надежно охватила древко копья. Он немного приподнял его, сознавая, что, пожелай он воспользоваться им, уменья и навыки молодого солдата хорошо послужат ему. Некоторое время Рол довольствовался осмотром ландшафта, вылавливая в уме солдата названия Увиденных предметов. Птица, быстрой голубой вспышкой пронесшаяся по небу. Запряженная волами телега, нам руженная шелухой от кукурузных початков. Позади остались руины каменного строения, бог весть с каких пор! стоящего здесь.Услышав резкий крик, солдат (Рол) повернулся. Это упал доходяга, в чье сознание Рол проникал ранее. Груз-] ный солдат с сердитым и лоснящимся от пота лицом снова и снова колол копьем истекающего кровью старика, делая это весьма сноровисто. Рол поднял копье и всадил его в шею изверга. Тот обернулся, выпучив от изумления и боли глаза. Затем обеими руками вцепился в горло, упал на колени и опрокинулся в желтую дорожную пыль.В сознании Рола пронеслась паническая. мысль молодого солдата: «Я убил его! Должно быть, я сошел с ума! Теперь меня убьют!»Шагающий с важным видом глава отряда нахмурился. С одного взгляда оценив ситуацию, он тут же выдернул из ножен палаш; только он был владельцем такого оружия. Остальные, ухмыляясь в предвкушении зрелища, отрезали молодому солдату путь к бегству, окружив его полукругом копий, направленных на него.Поддавшись панике, просочившейся в его сознание, Рол опять ткнул копьем. Сверкнувший палаш перерубил копье; жгучая боль пронзила руку, державшую его. Рол опустил взгляд и увидел, а потом и почувствовал, как палаш вонзается в его живот. Предводитель отряда провернул палаш и выдернул его из живота. Спазмы и судороги заставили Рола опуститься на четвереньки. Все умолкало по мере того, как ослабевали его руки, а лицо медленно приближалось к пыли. Уголком глаза он еще заметил, как снова сверкнул палаш. Резкая боль в шее пониже затылка выбросила его сознание в небытие, где не на что было смотреть, нечего было слушать, и ничто не создавало ощущения прикосновения.К сумеркам Рол оказался в городе; вокруг него кипела и била ключом жизнь. Он вел тяжело нагруженного ослика и периодически выкрикивал, что у него есть вода, прохладная вода, для всех желающих смочить пересохшее горло. Из сознания продавца воды Рол получил сведения о местонахождении дворца. Рол все больше и больше овладевал осуществлением целенаправленных перескоков сознания, секретами оценки расстояний между сознаниями. Он побывал в сознании стражника у ворот замка, в сознании человека, несущего тяжелый груз вверх по нескончаемым каменным ступеням.И, наконец, он стал Арадом Старшим, властелином. К своему удивлению, заполучив контроль над королевским сознанием, Рол обнаружил, что оно такое же примитивное и грубое, как сознание беглеца, прятавшегося в кустах. В нем он нашел ненависть и страх. Ненависть к далеким королям, бесконечными войнами истощавшими его человеческие силы и богатства. Страх перед предательством, таившимся в стенах этого дворца. Страх оттого, что его могут убить.Ощупывая и познавая программы действий Арада, Рол расслабился. Арад застегивал тяжелый пояс, охватывавший обширную талию. Пояс был сделан из мягкой кожи, усыпанной бляшками из драгоценного металла. Он набросил на широкие плечи накидку, заткнул большие пальцы за пояс и с чванливым видом спустился по каменному переходу, пинком открыв дверь в конце перехода. Там, откинувшись на спинку дивана, лежала женщина. У нее были длинные, цвета пламени, волосы и рот, выражавший неумолимость и жестокость.— Я жду вашей благосклонности, — жестко произнесла женщина.— Сегодня мы посмотрим заключенных. Прибыла первая партия.— В этот раз, Арад, отбери несколько заключенных для зверей, чтобы они были достаточно сильными для продолжительной схватки.— Сильные нужны для работы на стенах, — хмуро заметил Арад.— Ну, пожалуйста, — замурлыкала женщина. — Для меня, Арад. Для Нэры.Рол покинул сознание Арада и погрузился во тьму. Понадобилось едва ощутимое движение, и он медленно и неумолимо просочился в сознание женщины, где обнаружил искусную изворотливость; захватить контроль Удалось далеко не сразу. Наконец он загнал ее в угол. Мысли женщины с трудом фильтровались через сознание Рола. Они были отрывочны и в основном состояли из цветных вспышек и блеска. Постоянными и неизменными были только ее презрение и ненависть к Араду. Рол выяснил, что справляться с женским сознанием и поддерживать точное равновесие гораздо труднее. Ему приходилось подавлять ее сознание настолько, что утрачивалось понимание языка ее женской сущности — он оставался Ролом в теле женщины. Потом он наступал через ее сознание; оно захватывало контроль, пока у него не оставался лишь небольшой спектр контроля. Затем все повторялось.Вскоре Рол узнал о женщине все. Он познал Нэру, дочь пешего солдата, танцовщицу, побывавшую любовницей капитана, потом генерала и, наконец, ставшую любовницей Арада. Рол понял и признал, хотя и с некоторым презрением, власть ее подобных пламени волос и трепещущего, по-кошачьи грациозного тела.Арад приблизился к дивану. Прижав кончики пальцев ко лбу, он неторопливо произнес:— Только что я почувствовал в своем уме странное ощущение. Словно в мой мозг вторгся кто-то чужой и издали позвал меня.— Арад, ты еще не дал обещания отобрать сильных рабов.Арад взглянул на Нэру. Протянув к ней сильную руку, он попытался погладить ее грудь, причинив женщине боль своей бесцеремонностью. Нэра оттолкнула его руку и сжала губы. Он опять потянулся и рывком разорвал тонкую материю от горла до бедра.Рол порыскал в мыслях и памяти женщины и наткнулся на воспоминание о кинжале с рукояткой из слоновой кости, втиснутом в щель между диванными подушками. Потеснив ее сознание, он подавил ее гнев, заменив его страхом. Она хотела что-то сказать. Но Рол не разрешил. Тем временем Арад с неуклюжей бесцеремонностью опустился на диван, пытаясь прильнуть губами к шее Нэры. Рол заставил ее схватить кинжал. Она затаилась от страха, и в ее обезумевшем сознании он ощутил, как все естество женщины восстало против этого убийства. Если она убьет Арада сейчас, ее немедленно схватят. Но Рол не уступал. Кончик кинжала коснулся спины. Затем тонкое лезвие, как масло, пронзило мощные мышцы тела и достигло сердца. Арад испустил дух, и его тело придавило Нэру к дивану. Почувствовав утомление и отвращение, Рол покинул сознание женщины, но успел услышать ее безумный пронзительный вопль.Рол проснулся в стеклянной кабине. Некоторое время он лежал, подчиняясь глубокой, тупой и безграничной вялости и ощущал истощенность скорее духа, чем сознания или тела. Когда он покинул тело Нэры, как раз закончился десятичасовой сон. Ему же казалось, что он находился в чужом, незнакомом мире не меньше нескольких месяцев. Преодолевая вялость, Рол вынул металлическую пластинку изо рта. Мускулы челюстей свело судорогой, и они ужасно ныли. Рол медленно повернулся на бок, толкнув боковую стенку кабины вверх, повернул ее и опустил босые ноги на теплый пол.Неподалеку стояла женщина и, улыбаясь, смотрена на него. Нелегко перебороть привычки детства, и Рола шокировало то, что на него обратила внимание взрослая женщина. Но женщина была не пожилой.— Ты грезил? — спросила она.— Да. Такой длинный сон. Он утомил меня.— Вначале все грезы таковы. Я никогда не забуду свой первый сон. Не забудешь и ты, Рол. А как зовут меня, знаешь?— Я помню тебя по детским играм. Ты стала грезящей несколько лет назад. Ты — Федра, правильно?— Я рада, что ты вспомнил, — обрадовалась она и одарила его улыбкой.Ролу польстило, что взрослый обращался с ним так по-дружески. Детство было временем одиночества. Федра отличалась от остальных почти так же, как он и Лиза, но не так заметно. Она не была такой хрупкой, как все, и на голове у нее сохранились блестящие каштановые волосы.Рол потянулся было за своей набедренной повязкой, брошенной в кабине, но Федра остановила его.— Разве ты забыл?— Рол посмотрел на нее. В одной руке она держала мужскую тогу, а в другой ремень. Сердце у Рола дрогнуло. Подумать только! Сколько времени он мечтал о мужской тоге! И вот — она здесь. Его тога. Рол потянулся за ней. Но Федра отдернула руку с тогой.— Разве ты не знаешь обычая, Рол? Разве тебе не рассказывали?Она поддразнивала его. А Рол вспомнил. В первый раз мужская тога и ремни должны быть надеты на него женщиной, которая станет его партнершей в первом любовном танце, и такие танцы тоже станут его привилегией. Он смущенно остановился.А Федра отступила, и ее рот неприятно искривился.— Может быть, ты думаешь, Рол Кинсон, что можешь избрать другую? Тебе нелегко будет сделать это. Тебя не любят. Только две женщины согласились, но другая передумала перед самой жеребьевкой.— Дай мне одежду, — потребовал он, вспыхнув. Федра снова сделала шаг назад.— Не разрешается. Таков закон. Если ты отказываешься, то будешь обязан носить детскую одежду.Рол уставился на нее и подумал о Нэре с волосами цвета пламени и смуглым телом. По сравнению с Нэрой Федра была мучнисто-белой, блеклой. Неожиданно он заметил в ее глазах предательский блеск слез и понял, как уязвлена ее гордость.Тогда он встал, закрыл дверцу кабины для грез и позволил ей облечь себя в тогу и застегнуть поясной ремень, наблюдая, как она выполняет медленные стилизованные движения ритуала. Федра встала на колени и обвила серебристые ремни вокруг его правой лодыжки, заплетая концы ремня в противоположных направлениях, с каждым оборотом поднимая витки так, чтобы получался узор из ромбов. Закончив переплетение, она крепко традиционным узлом связала концы чуть ниже колена. Рол протянул вторую ногу; девушка сплела на ней ремень, но с колен не встала, а продолжала смотреть снизу верх в его глаза. Рол вспомнил обычай и, взяв ее за руки, поставил на ноги.Взявшись за руки и не произнося ни слова, они спустились с верхних уровней в нужный коридор и прошли в помещение, где их ждали другие взрослые. Толстый старик, руководивший играми взрослых, с облегчением взглянул на Рола и Федру, прошел к музыкальной панели и коснулся блекло-красного диска. Зазвучала музыка. Остальные пары прекратили беседовать и выстроились в ряды. Рол почувствовал себя ребенком, укравшим тогу и ремни мужчины. Когда он, глядя на Федру, занимал свое место в ряду, у него дрожали руки и подгибались коленки. Украдкой он следил за другими мужчинами.Толстый старик заиграл на серебряной дудке, висевшей у него на шее, и комната наполнилась протяжными звуками. В янтарном сиянии стен блестели лысые головы. Начался церемонный, не затрагивающий душу запутанный танец, заменявший порыв и потребность. Рол почувствовал, что движется как во сне. Живой жестокий мир, который он посетил, пришелся ему больше по вкусу, чем эта стилизованная подмена. Он заметил, что других забавляют его неуклюжие движения, а Федра стыдится его неловкости. Он понимал, что этот танец был необходим, потому что означал продолжение мира Наблюдателей.Ритм музыки постепенно ускорился, и Ролу захотелось спрятаться на одном из самых высоких уровней. Но он заставил себя улыбаться, как все остальные. Глава 4 Бад Лэйн стоял у окна кабинета, устремив взгляд на новые барачные строения, построенные между двумя старыми. Недавно тут были туго натянуты проволочные сетки, и бригада рабочих с распылителями медленными отработанными движениями наносила на них пластик.Лично генерал Сэчсон давления не оказывал. Но давили со всех сторон. Отдел технических расчетов опубликовал безосновательное опровержение по принципиальным положениям теории «Битти», и редакции разнообразных программ новостей подхватили его, основательно упростив. «Кредо», новый микрожурнал, визжит о «миллионах, растраченных на какие-то сумасбродные эксперименты в горах северной части штата Нью-Мексико».Кучка непереизбранных конгрессменов пыталась затеять политический скандал, наняв воздействующих на общественность писак и напустив их на вопрос о весьма неустойчивых ассигнованиях для освоения космоса. Диктор телекомпании «Джей-Си-Эс» намекнул на предполагаемую полную реорганизацию высшего руководства военно-гражданскими космическими силами.Предчувствуя возможность аннулирования проекта «Темпо», административные отделы в Вашингтоне: финансовый отдел, отдел кадров, отдел снабжения — основательно натянули вожжи и осложнили выполнение проекта, требуя составления множества дополнительных отчетов.Шэрэн Инли постучала в дверь и вошла в кабинет Бада. Он кивнул ей и устало улыбнулся. На ней была обычная рабочая одежда: джинсы и мужская белая рубашка с распахнутым воротом и закатанными рукавами. Шэрэн с отвращением посмотрела на гору бумаг, скопившихся на столе.— Бад, вы клерк или ученый?— Я слишком занят тем, как стать вышеупомянутым, чтобы делать что-либо в качестве второго. Я уже начинаю разбираться в административно-канцелярских тонкостях. Знаете, я поначалу старался управиться с каждым отчетом или, по крайней мере, создать разумную процедуру их исполнения. Но потом обнаружил, что, не успевал я толком вникнуть в отчет, как обстановка вокруг полностью менялась, и его надо переделывать. Знаете, что я сейчас делаю?— Что-то решительное?— Я сделал резиновые штампы. Вот, взгляните. Посмотрите на этот. «Держать до исполнения — координационная группа». И на этот: «На рассмотрение и составление отчета — статистический комитет». А вот еще штампик. «В папки переходящих — отдел планового программирования».— А на кой черт они нужны? — О, это так просто. Вот возьмем хот бы вот эту директиву. Она прислана в трех экземплярах. Комиссия по промышленным исследованиям из планового отдела по надзору министерства обороны хочет получить от нас отчеты. Цитирую: «Начиная с месяца получения настоящей директивы вам предписывается представлять в наш адрес по состоянию на двенадцатое и двадцать седьмое число каждого месяца отчеты по запланированному расходу дефицитных материалов согласно прилагаемому перечню, за предстоящие три месяца (от даты отчетности), причем, расход металлов должен быть выражен в процентном отношении к реальному расходу этих металлов за предшествовавшие каждому отчету шесть месяцев». А вот и прилагаемый перечень. В нем семнадцать позиций. Вы заметили в общем зале, в дальнем углу, новенькую сотрудницу?— Маленькую брюнеточку? Да, заметила.— Так вот, я отправляю этот запрос ей. Она подготовит трафарет, и, размножив его на мимеографе, получит сто копий. Она — моя координационная группа, статистический комитет и отдел планового программирования. Двенадцатого и двадцать седьмого числа каждого месяца она отправляет по почте копии директив с пометкой, сделанной одним из резиновых штампов. Одну копию она пошлет в комитет по надзору министерства обороны, одну — в группу распределения материалов, одну — в плановый отдел и одну — в комиссию по промышленным исследованиям. Я разрешил ей ставить тот штамп, какой ей вздумается. Кажется, результат получается тот же, что и при отправке составленного отчета. Я только требую, чтобы она на трафаретах проставляла исходящие номера.— Ох, Бад, как это ужасно, что твое время отнимают вот такие дела!— Ну, я не против большинства из них. Но есть и трудные дела. Например, я не могу никого взять так просто в штат. По крайней мере, принять нового человека так сложно, что оформление документов длится месяцами. Нам и дальше придется располагать только теми, кто у нас уже есть. Мне аккуратненько ставят палки в колеса. А я никому не могу дать сдачи. Там не с кем воевать. Там только большое бесформенное чудовище со щупальцами из копирки, с зубами из скрепок и со шкурой, сделанной из повторных экземпляров ведомостей и отчетов.— Почему, Бад? Почему они восстали против проекта? Когда-то же они верили в него.— Очевидно, потому, что он слишком долго тянется.— Вы не могли бы съездить в Вашингтон?— Я не силен в делах такого рода. Я чувствую себя связанным по рукам и ногам. Я знаю, что надо сказать, как умаслить их, но у меня это не получается.Шэрэн подошла к массивному дубовому креслу, стоявшему у окна, плюхнулась в него и закинула на ручку кресла стройную ногу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21