Агамамедова Гюлюш
Праздник Святого Валентина
Гюлюш Агамамедова
Праздник Святого Валентина
Нармине Таривердиевой
посвящается
Нигяр медленно шла по площади Фонтанов. Она вдыхала воздух с привкусом нефти, моря и пыльного ветра. Смотрела на лица прохожих: восточные черты, темпераментная жестикуляция. Непривычно удивило такое количество праздных людей на улицах в рабочее время и преобладание черного цвета в одежде. В солнечном, ярком городе, большая часть его жителей была одета в черный цвет.
Она не думала ни о чем. Она смотрела, чувствовала и подсознательно старалась запомнить что видела, хотелось отложить впечатления в папку памяти, на потом. У бакинского арбата, она остановилась, с любопытством разглядывая картины и поделки местных умельцев. Преобладали картины, написанные специально для скорой продажи. В основным встречались виды старого города, причем один и тот же вид в старой крепости, с удаляющимся фаэтоном, встречался у нескольких художников, и почему-то копии пейзажей Шишкина. Иногда можно было набрести на действительно стоящую картину, и естественно, купить ее задаром. Иностранцы хорошо были осведомлены и пользовались этим обстоятельством, покупая картины на импровизированном вернисаже.
- Нигяр, неужели это ты, ни за что бы не поверил, если бы не увидел собственными глазами. Ты все такая же красивая, совсем не меняешься.
Молодой человек подошел к Нигяр вплотную, и только тут она узнала своего старого знакомого Фуада, который когда-то еще в другой жизни, ухаживал за нею.
- Разве ты не знаешь, я не меняюсь с детского сада. Какая там была, такая и осталась.
Он засмеялся:
- И такая же колючка.
Он взял ее под руку и они двинулись, не спеша, вперед. У него появилась совершенно новая спокойная, уверенная походка.
"Наверное он при деньгах", - подумала она и услышала его такой же уверенный как походка голос:
- Мы встретились с тобой в удивительный день. Сегодня День влюбленных, День Святого Валентина. Ты разве не знала. Это судьба.
Она поморщилась от банальности вывода.
- Сначала скажи да, а потом я тебе кое-что предложу.
Нигяр замешкалась и разволновалась. Ставший почти незнакомым за столько лет мужчина, просит согласиться неизвестно на что.
Он заметил ее реакцию. Всегда был чутким:
- Ты что подумала. Вообразила себе, бог знает что ? Это тебе не Америка. Я хочу пригласить тебя сегодня вечером в ресторан "Русь".
- А почему "Русь" ? С каких пор тебя тянет на славян. Со времени расставания со "старшим русским братом" ? Ностальгия замучила. Не горюй, без старшего брата мы не останемся. У нас их несколько,на выбор. Главное не промахнуться с выбором.
- Извини дорогая, ресторана "Сан Франциско" у нас еще нет. Наверное будет, но пока нет. Почему "Русь", потому что там неплохая программа. Поет Манана и вообще очень мило.
- Конечно пойдем, мой хороший.
- Вот это мне понравилось. Я согласен. Твой и хороший. Я тебе не задал самый главный вопрос. Ты уже догадалась какой.
- Ну конечно, этот вопрос у тебя в глазах с первой минуты нашей встречи. Нет, я не замужем. Свободна как птица в полете.
- Ну и прекрасно. Про меня и говорить нечего. После твоего отъезда я так и не нашел женщину, хотя бы похожую на тебя. Жду тебя сегодня в семь часов у твоего дома. Надеюсь дом тот же.
- Ты все угадал.
Они расстались. Оба с одинаковым нетерпением и любопытством ожидали вечера.
Нигяр тщательно готовилась к предстоящему вечеру. Она выбрала темный шелковый брючный костюм в тонкую полоску. Он очень шел ей. Туфли лодочки на высоком каблуке. Ей трудно было объяснить самой себе, чего она ожидала от предстоящего вечера. Фуад был для нее приятным воспоминанием, не более. Она никогда не была влюблена в него. И все же его новый облик заинтриговал ее. Мать заметила ее оживление и с интересом спросила:
- Куда ты так наряжаешься. Я тебя очень прошу, во-первых, если задержишься позвони. Во-вторых, не будь такой ироничной и придирчивой ко всем. Попробуй быть проще. Посмотришь насколько тебе станет легче жить.
Мать конечно была права. Нигяр сама чувствовала, что ее излишняя эмоциональность мешала ей. Она никогда не могла промолчать и не увидеть там, где ей было выгоднее промолчать. В Америке она научилась терпению и выдержке. Но натура осталась прежней. Терпение давалось с трудом. Иногда наступал кризис и выливались все сдержанные, накопившиеся обиды и страдания. После такой встряски она долго приходила в себя физически и морально. Нигяр знала за собой и боялась таких проявлений своего темперамента.
Она не любила опаздывать и ровно к семи часам была готова и вышла из дома. У подъезда она увидел Фуада рядом с новеньким фольксвагеном.
- Садитесь мисс. Он галантно открыл дверцу машины.
Нигяр отметила и его элегантность и ненавязчивый запах дорогого одеколона.
- Какая у тебя шикарная машина.
- Рабочая машина пролетариата.
- Ты забыл уточнить: немецкого пролетариата.
- В конце концов совсем маленькая разница.
У ресторана стояло множество иномарок. Фуад поставил свою машину так, чтобы не мешать выехать другим машинам. Они вошли, оставили верхнюю одежду в гардеробе. Нигяр посмотрела на себя в большое зеркало и с удовольствием отметила, что на нее смотрит не только она сама, но и окружающие мужчины. Фуад подошел к ней, очевидно гордясь своей спутницей. В зале был полумрак. На столах горели свечи. Музыканты тихо играли приятную блюзовую музыку. Они прошли в конец зала.
- Я специально выбрал столик подальше от эстрады, чтобы мы могли говорить.
К ним подошел метродотель и подал карту.
- Как у вас со стерлядью и блинами с икрой. Нигяр посмотрела на метродотеля.
Фуад ответил за него:
- Гоша не напрягайся, Нигяр моя подруга детства, неси кябаб, икру, и вашу фирменную селедку и грибочков. Для меня немного водки. Для нее красное хорошее вино. Каберне Савиньон, например. Десерт мы закажем попозже. Я думаю Нигяр оценит.
Нигяр почувствовала, что может расслабиться и плыть по течению, может позволить себе в этот вечер побыть просто женщиной. Глаза привыкли к полумраку. Она оглядела зал. Интерьер хорошего ресторана, много растений. Ничего супер колоритного. Все выдержано. Вокруг за столиками сидели пары, в чем-то неуловимом схожие. Мужчины как правило массивные, вальяжные, сверкавшие перстнями и рядом молоденькие девушки затянутые в кожу или декольтированные, с утрированным макияжем. Фуад проследил за ее взглядом.
- Знакомься, новые азеры.
Мужчина сидевший за соседним столиком громко выругался, девушка сидевшая напротив него нервно громко засмеялась.
- Заметно, что они совсем новые.
- Что ты хочешь, через каких-нибудь два поколения, у их внуков, будут манеры и прекрасный вкус. Но хочу отметить, что не все новые азеры такие. Он самодовольно улыбнулся.
- Ты хочешь сказать, что ты тот самый внук.
Он засмеялся оценив ее остроту.
- Я не внук, а правнук, серьезно, я новый азер, преуспевший благодаря своим мозгам.
- А разве академик, доктор наук, сделавший не одно открытие, получающий мизерную зарплату и неумеющий крутиться, не имеет мозгов.
- Академик академику рознь.Не передергивай, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
Началась программа и они замолчали. Прожекторы высветили эстраду. На нее ручейком выплыл кордебалет. Девушки были хорошо подобраны: высокие, тонкие, только две из них соответствовали восточным вкусам. У них были налитые ножки и грудь.Музыка стала громче, бравурнее. Через некоторое время все замерло в ожидании примы. На сцену вышла миниатюрная, похожая на дюймовочку девушка и запела неожиданно сильным голосом. Она пела национальную песню, которая плавно перешла в джазовую импровизацию. Голос гибко модулировал восточные трели и вариации под джаз. Нигяр поплыла по волнам музыки, осознавая, что может больше всего в другом мире ей не хватало ее музыки, в которой слились восток и запад, гармонии одинаково прекрасно звучавшие в восточном и западном обрамлении. Песня закончилась
- Теперь я вижу , что ты не зря привел меня сюда.
Внезапно, откуда-то из темноты возник силуэт. Плотный мужчина с трехдневной щетиной, одетый не по вечернему, в спортивную куртку и джинсы стоял рядом с их столиком и улыбался пьяной улыбкой:
- Какие люди, кто бы мог подумать. Приехала и даже не соизволила позвонить. Хотя этого следовало ожидать.
Фуад вопросительно посмотрел на Нигяр.
- Знакомтесь, это Рауф мой старый друг.Фуад - мой друг,
- Но не такой старый, закончил за нее Фуад
- Я виновата, я собиралась позвонить со дня на день, но так и не собралась.
Она почувствовала себя неуютно. Рауф был непредсказуемым человеком. Во что могла вылиться неожиданная встреча Нигяр не могла даже представить.
- Ну что, дитя природы, садись поближе.
Ей хотелось разрядить обстановку, но по лицам мужчин было понятно, что ничего не получится. Фуад был подчеркнуто вежлив и корректен, зато Рауф был заметно аггрессивен. Заиграла танцевальная музыка и две пары закружились в танце.
- Вы не будете против, если я приглашу на танец вашу даму, - он наклонился к Фуаду.
- Все зависит от дамы.
- Дама сторонник мирного сосуществования и потому принимает приглашение, -Нигяр немного деланно засмеялась.Она встала пошла впереди Рауфа к эстраде, спиной чувствуя провожающий их взгляд Фуада.
Танец был медленным и Рауф танцевал так, чтобы у Фуада не осталось никаких сомнений в том, что они с Нигяр действительно друзья. Он прижал ее к себе и что- то жарко шептал на ухо. Нигяр не стала сопротивляться. Рауф был во много раз сильнее ее и выглядело бы это смешно. После танца он попытался отвести ее за столик, где сидел с друзьями. Она решительно отказалась и ему пришлось довести ее до места. Он бурчал себе под нос.
Вечер был безнадежно испорчен. Фуад еще пытался шутить и говорить о своих чувствах. Нигяр сидела как на иголках, понимая, что так просто Рауф не уйдет.
Ждать пришлось не долго. Рауф подошел к музыкантам, о чем-то с ними пошептался. Они заиграли вступление. Он взял в руки микрофон и громко объявил:
- Песня посвящается любимой девушке. "Севгилим".(Любимая).
Он запел чудесную песню бакинского композитора. Высокий, почти оперный голос пел с чувством. Публика в зале оживилась. Один из новых азеров подошел к нему похлопал по плечу и видимо хотел заказать песню. Рауф оттолкнул его. Назревал скандал. Метродотель бдительно наблюдавший за залом, осторожно прошел к эстраде. Рауф успел сдернуть скатерть вместе со всем, что было на ней, со столика неосторожного заказчика.
Все как-будто бы ждали развлечения не объявленного в программе. Некоторые из мужчин встали и подошли к месту событий. Фуад медлил. Ему не хотелось участвовать в происходящем. Бросив взгляд на Нигяр, он все же поднялся и прошел к метродотелю.
Рауф стоял на столе и громко кричал на весь зал, перекрывая оркестр:
- Не купите, все купили, меня не купите, я не продаюсь.
Он еле стоял на ногах. Метродотель и двое дюжих молодцов сняли его со стола и повели к выходу, крепко держа за руки. В вестибюле Фуад подошел к живописной группе.
- У вас не будет никаких неприятностей и вам не придется платить за разбитую посуду и моральный ущерб только потому, что вы друг детства Нигяр. Но я не советую Вам пытаться с ней увидеться и вообще мелькать у нее перед глазами.- он говорил с Рауфом тихо и доверительно. У державших его под руки верзил был совершенно индифферентный вид.
Рауф молчал, понурив голову, не пытаясь ничего возразить. Кураж прошел, единственное, что ему хотелось, поскорее исчезнуть. Подошли его друзья с которыми он пришел. Высокий парень в очках предложил отвезти его домой. Рауф отрицательно покачал головой. Он совершенно протрезвел. Он молча оделся и вышел из ресторана.
В зале веселье било ключом. Происшедший скандал казалось подстегнул желание кутить. Девочки из кордебалета танцевали канкан и грузный мужчина с заплывшими глазками и выступающим брюшком упорно пытался всунуть купюру в бюстгалтер самой плотной, с подчеркнуто округлыми формами танцовщице. Наконец ему это удалось и он с победным видом уселся на свое место.
Нигяр ковырялась вилкой в тарелке, пожалев в очередной раз о том, что бросила курить. Ей всегда хотелось делать все наоборот. Она курила с шестнадцати лет, в то время, когда мало кто из девушек ее возраста осмеливался курить. А потом, когда это стало вдруг модно, она перестала курить, но временами желание было настолько сильным, что она выкуривала одну, две сигареты тайком.
Вечер длился и казался бесконечным. Фуад был по прежнему внимательным и милым. Ему хватило такта не говорить о том, что произошло. Наоборот, он шутил, ему хотелось быть остроумным и неотразимым. Может быть в другое время, она бы поддалась его обаянию. Картинка с изображением нового азера была испорчена. Она не могла бы сказать, что ее смущало. Желание говорить самой пропало напрочь, она рассеянно слушала его. Нигяр отбывала повинность в ожидании окончания ужина.
- Ты так и будешь молчать, я рассказал все самые новые, а потом все самые старые анекдоты. Ты одинаково вежливо выслушала и те и другие, из чего я сделал вывод, что ты их просто не слушаешь.
- Ну что ты дорогой, я наслаждаюсь твоим бесценным обществом и красноречием.
- Ну вот теперь по твоему сарказму, я вижу, что ты проснулась и еще, что тебе хочется поскорее уйти отсюда.
Не дождавшись десерта, Фуад попросил счет, оставил щедрые чаевые.
На улице было немного прохладно. Фуад обнял ее за плечи, жест естественный, к тому же продиктованный свежестью вечера. Нигяр поежилась и отстранилась.
В машине он спросил безразличным голосом:
- Как ты собираешься закончить вечер, может поедем куда-нибудь еще.
- Я так понимаю, куда-нибудь еще, это к тебе?
- Ты всегда была слишком откровенна, такой и осталась
Она рассмеялась, легко, весело.
- Домой, - пропела она, - я хочу к себе домой.
Он рванул машину. У дома Нигяр он взял ее за руку:
- Спасибо за прекрасный вечер, потом запнулся и сказал невпопад и не то, что собирался говорить:
- Умоляю, не встречайся с этим типом. Оставь мне надежду.
Она посмотрела на него с удивлением и первый раз за весь вечер пожалела его.
- Бедненький мой.
Нигяр потянулась к нему, поцеловала и тут же вышла из машины.
Дома, в постели ее разбудил телефонный звонок. Звонил Рауф, трезвый, с извинениями. Он долго объяснял ей свое душевное состояние и также долго просил прощения. Уже почти засыпая, Нигяр подумала, как все-таки чудесно, что она дома, где все такие сложные, ранимые, не такие как там.

1