- Хитры женщины, - подумал Конан; иногда они благодарят
за услугу, коей им еще не оказали. Но воспоминанья о ласках
Эмеи были для него дороже золотой побрякушки, пусть и
волшебной. А потому он махнул рукой:
- Бери! Тебе эта штука нужнее.
- Благодарю тебя, мой храбрый воин, - с видимым
облегчением произнесла Эмея и вдруг хихикнула. - Ты не
испугаешься, если я тебя еще кое о чем попрошу?
- Проси, - сказал киммериец, удивляясь собственной
щедрости. Впрочем, кроме коня, меча да пустого мешка у
него больше ничего не было.
- В горы я хочу уйти пантерой, так безопаснее, -
сказала девушка. - Не сомневайся, больше я никому не
причиню зла, я пойду там, где не может пройти человек.
- Я могу, - упрямо сказал Конан, и девушка засмеялась.
- Да, ты можешь, мой воин, ибо нет гор выше и круче,
чем в Киммерии! Но и в наших горах тебе бояться нечего...
А сейчас возьми талисман, и когда я обернусь пантерой,
вложи мне его в пасть. Я вернусь к своим, а там снова
надену его и стану человеком.
- А эти... эти твои дайши... они не смогут тебя...
- Нет, - быстро сказала Эмея, сразу догадавшись, о чем
ведет речь ее спаситель. - У каждой дайши свое заклятье,
Конан. Я свое забыла, а потому мне придется до самого конца
носить твой амулет и... и до самой смерти помнить о тебе...
- Кром! Ты не первая из женщин, обещавших мне это!
Усмехнувшись в ответ на его похвальбу, девушка подошла
ближе и легонько коснулась пальцами мощного плеча Конана.
На миг его синие глаза утонули в изумрудном омуте; потом
Эмея медленно принялась снимать амулет.
Он смотрел на нее с жалостью, смешанной с невольным
отвращением. Сначала все тело девушки покрылось черной
густой короткой шерстью; потом светло-розовые ногти на
руках и босых ногах вытянулись и изогнулись, тело
конвульсивно дернулось несколько раз и...
Конан отвернул лицо и прикрыл глаза. Нет, ему не было
страшно! Но видеть, как превращается в жуткого зверя
девушка, которую он любил этим утром, ему не хотелось.
- Хр-р-р... - тихое басовитое урчание раздалось за его
спиной. Киммериец повернулся. Перед ним, поднимая пыль
плавными взмахами хвоста, стояла огромная черная пантера.
Она разевала алую жаркую пасть, полную белоснежных
острых зубов, и грозно смотрела на варвара, как бы говоря
ему: "Ну, что же ты застыл, Конан из Киммерии? Давай
амулет! Давай скорее, или я не выдержу и разорву тебя в
клочья!"
Он протянул руку, в котором был зажат золотой диск, и
сунул его в пасть зверя. Острые зубы пантеры осторожно
сомкнулись, сжимая талисман и мягко проскальзывая по руке
киммерийца; затем черное гибкое тело выгнулось, пантера
вильнула хвостом и стрелой понеслась прочь. Несколько
мгновений спустя она скрылась из глаз в зарослях колючего
кустарника. Конан остался один.

* * *

- Кром, зачем меня снова понесло сюда? - вопрошал
киммериец, сидя в расщелине скалы. - Не проще было взять
караван или тряхнуть подходящую лавку в Шадизаре? Нет,
полез на прежнее место! Сказано де, не топчись там, где
след твой уже унюхан псами!
В ярости Конан треснул кулаком о камень и зашипел -
боль была сильной, однако отрезвила его. Кром! Облизывая
кровь с руки, он припомнил и повторил все известные ему
проклятья, оскорбил Нергала, Сета, луноликую Иштар и даже
Бела, покровителя воров, за то, что тот не справился со
своим долгом. Наконец, немного успокоившись, киммериец стал
размышлять над тем, как выбраться из капкана.
Прошло уже две луны с тех пор, как Конан последний раз
наведывался в горный храм Митры. За это время он неплохо
подзаработал, сбывая награбленное через Ловкача Ши одному
толстосуму, платившему поболе других. Но как-то в случайной
уличной драке его благодетеля, смирнейшую овечку, приняли за
бандита Айрама и прирезали без всякой жалости. А ведь тот
всего лишь проходил мимо! Правда, он и в самом деле похож
на Айрама, подумал тогда Конан, со вздохом принимая
очередной удар судьбы - толстосум перед гибелью не успел
заплатить им с Шиламом за поставленный товар.
И после того он решил "видно, Бел отвернулся от него в
тот несчастливый день!" снова запустить руки в сундук
Митры. Конечно, он понимал, что в святилище наверняка ждет
засада; слишком многое было им взято, и жрецы вряд ли
позволят поживиться еще раз. Но Конан был уверен в
собственных силах, а сокровища Митры никак не давали ему
покоя; и потому, распростившись с верным Ши Шеламом, он
вновь оседлал своего конька и отправился по знакомой дороге
прямо в Карпашские горы.
Солнце в тот день посылало на землю мягкие нежные лучи,
а легкий ветерок ласково ерошил гриву спутанных конановых
волос. Все начиналось так хорошо! А теперь он сидит в узкой
расщелине у гремящего водопада и не знает, как отсюда
выбраться. То-есть знать-то он, конечно, знает, но... но
выбраться не может. Целая толпа диких горцев, нанятых
хитрыми жрецами и вооруженных до зубов, перекрывала ему
дорогу вниз, к равнине.
На самом деле Конану повезло, если можно назвать
везением просиживание штанов на скалах. Горцы - народ
дикий, невыдержанный; к счастью, они не смогли дождаться,
пока вор влезет в нору, и с воем ринулись на него, когда он
только опустил туда ногу. А как было бы легко словить
святотатца в подземелье! Зайти с двух сторон и надавить
массой... или зарубить... или заколоть...
Но Митра милостив, даже к грабителям, и сей исход
Конана миновал. Ему даже не хотелось думать о таком! Как и
о бегстве, когда пришлось улепетывать со всех ног и без
добычи... Но что было делать, когда пятьдесят разъяренных
горцев бросились к нему с обнаженными клинками? Бежать,
разумеется, и как можно быстрее! Настоящий воин (Конан был
в этом убежден) должен знать, когда сражаться, а когда
бежать. И бегать ему полагается хорошо; не просто хорошо,
но и своевременно, ибо лишь так иногда удается спасти свою
жизнь. А жизнь на дороге не валяется, ее не купишь ни за
какие деньги, а потому лучше беречь ее, беречь любыми
способами, если, конечно, она хоть немного дорога.
Поэтому Конан помчался что было сил, не приняв боя.
Знакомой тропкой он успел пробежать совсем чуть-чуть, и
дорогу ему снова преградили горцы. Видно, проклятые жрецы
наняли их целую сотню! Впрочем, Конану некогда было их
пересчитывать; он выхватил меч, снес голову ближайшему
преследователю и кинулся в другую сторону.
Через некоторое время он заметил, что дикари отстали и,
кажется, не собираются его догонять. Тогда он отправился
дальше, незнакомыми тропами, с тревогой прозревая худшее -
тупик. Так оно и вышло; его загнали в тупик, откуда не было
иного выхода, кроме как обратного пути. А там горцы его и
поджидали, в этом Конан не сомневался. Однако на всякий
случай решил проверить.
Он осторожно повернул назад, скользя меж скал, как
змея, и вскоре наткнулся на преследователей. Их стало еще
больше, и, сообразив, что пленник никуда не денется, они
решили поджидать его у выхода из ущелья. Конан выругался и
побрел обратно.
Теперь он сидел в расщелине и размышлял, как ему спасти
свою жизнь. Все же то было самым дорогим из имевшегося
у него и сдаваться на милость победителям (а милосердием
горцы не уступали Нергалу) он не собирался. У него был лук,
но лишь с двумя стрелами, и к тому же стрелком Конан был
неважным. И все же с близкого расстояния обе его стрелы
попадут в цель! Но всего две! А горцев, по крайней мере,
три-четыре десятка... Что делать с остальными? рубить? Меч,
конечно, отличное оружие, а в умелых руках тем более, но...
Опять "но"! За спиной у Конана в этом бою будет глубокая
пропасть, а у горцев твердая земля...
Обдумав все, он понял, что выбраться отсюда живым у
него нет никакой возможности. Ведь не может же он, в самом
деле, взлететь! При этой мысли Конан сморщился. Неплохо
было бы воспарить прямо к светлому оку Митры, да грехи не
отпускают. Ну что ж, придется драться... Десятерых - а
повезет, так больше! - он отправит на Серые Равнины. А
потом погибнет сам, как и полагается воину, сыну Крома.
Решив не затягивать дело, он осторожно двинулся вперед.
Очутиться перед врагами неожиданно - уже удача, можно
выиграть время и уложить двоих-троих... Пригнувшись, он
скользнул по узкому уступу, медленно и плавно спустился
вниз, нырнул между камней и замер.
Пещера? Несомненно, перед ним была пещера! Конан сунул
голову в черный провал, но сразу с разочарованием отпрянул.
Не пещера, а одна видимость! Здесь бы поместилась разве что
его нога... Вздохнув, он двинулся дальше. Он крался по
камням так мягко и бесшумно, как леопард, выслеживающий
глупую антилопу; водопад гремел за его спиной, змеи
скользили по камням, а в поднебесье парили орлы. Вот уже
показались черноволосые головы горцев; их горящие глаза
настороженно обшаривали скалы.
Конан тихо выругался и поднял лук.
- Воин... киммериец... - негромкий зов за спиной
заставил его вздрогнуть. Он обернулся. Возле пещеры, на
фоне темного провала, возникла тонкая невесомая девичья
фигурка - нагая, смуглая, в ореоле темных волос, с золотым
диском, сиявшим и светившимся меж острых грудей. Она стояла
там и улыбалась; но не смущенно, как в первую их встречу, а
с каким-то радостным и победным торжеством.
- Эмея! - Он совсем забыл о ней, забыл о встрече близ
шадизарского тракта, забыл о странном племени дайши, забыл
даже о ее поцелуях... И не мудрено! Прошло целых две луны,
большой срок, а с тех пор красавица Зарра не раз побывала в
его объятьях. Хорошая девушка, хоть и не чародейка... жаль
что больше им не свидеться.
Конан попробовал, легко ли выходит меч из ножен, и
буркнул:
- Кром! Ты-то как тут оказалась, зеленоглазая?
Эмея тряхнула головой.
- Ты спас меня, киммериец, теперь мой черед. Теперь я
помогу тебе.
- Поможешь? Как?
Она загадочно улыбнулась и промолчала. Конан, выглянув
из-за обломка скалы, еще раз пересчитал врагов. Сорок
ублюдков, никак не меньше... Чем ему поможет нагая девушка?
Будь она хоть трижды колдуньей?
Он покосился на ее безмятежное лицо.
- Откуда ты узнала, что я здесь?
- Это мои горы, Конан. Не забудь, я дайша. Мы многое
умеем! И ничего не забываем - ни зла, ни добра.
- Вот и прошу тебя добром: уйти, откуда пришла! -
сказал Конан. - Мне и себя-то не оборонить, красавица! А
тебя и подавно!
- Здесь, - она плавно повела рукой, обозначив
обрывистые стены ущелья, гремящий водопад и темные утесы, -
здесь, Конан из Киммерии, мне не нужна защита. Здесь я сама
могу защитить. Тебя!
- От них? - Конан кивнул в сторону торчавших над
камнями черноволосых голов. - Их сорок! Сорок ублюдков с
топорами и клинками! А ты безоружна!
- Разве? - она снова усмехнулась. - Ну, если не хочешь,
чтоб я тебя защищала, давай сражаться вместе. Твой меч,
мои клыки...
- Клыки? - Он уставился на нее во все глаза, потом
хлопнул себя по лбу. Клыки, конечно! А еще когти и плоть,
подобная туману. На миг он увидел перед собой не тонкую
хрупкую девушку, а чудище с алой разверстой пастью и
зрачками цвета изумруда.
- Какой же ты недогадливый, Конан из Киммерии... - Эмея
покачала головой и засмеялась. - Сейчас мы отправимся к тем
камням, где тебя поджидают слизняки, а потом ты уйдешь к
себе на равнину. Уйдешь, и никто не посмеет прикоснуться к
тебе. Некому будет прикасаться! - Она положила ладошку с
тонкими пальцами на золотой солнечный диск. У тебя есть
мешок? Ну, так возьми мой амулет и спрячь туда. Спрячь как
следует. Но ненадолго!
Конан протянул руку.
Через мгновенье над расселиной и бурыми утесами,
заглушая грохот водопада, раздался протяжный и грозный
рык пантеры.


1 2 3