OCR: Аваричка; Spellcheck: Хитрая
«Возмутитель спокойствия»: Радуга; Москва; 2008
ISBN 978-5-05-006912-2
Аннотация
Джи Ди Тернер не собирался жениться. Но однажды, когда он, распевая во все горло, принимал душ, в его дверь постучалась незнакомка…
Кара Колтер
Возмутитель спокойствия
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Джон Дэвид Тернер любил петь. Чаще всего он пел, когда был счастлив, и сегодня выдался чертовски хороший день, несмотря на то, что Джи Ди потянул плечо, вытаскивая двигатель из «мустанга» 72-го года Клайда Уотерса. Разумеется, единственное место, где человек с таким голосом, как у него, режущим ухо, громоподобным, мог петь, – это душ. Там Джи Ди в данный момент и пребывал. Ванная была вся в пару, хотя окно открыто. Он считал, что пар улучшает акустику.
– Телка Аннабель славилась в стаде своей кра-сото-ой!
Он тянул последний звук, как койот, – те часто наведывались в лощину, заросшую ивняком и кустарником, к западу от дома. Иногда на последней, самой душераздирающей ноте они даже откликались, подхватывая бесконечное «красото-о-ой».
В доме были открыты все окна: стояла жара.
Дом и мастерская по ремонту автомобилей находились на окраине, достаточно далеко от центра Дансера, штат Северная Дакота, так что певцу внимали только койоты, когда в очередной раз на него нападало настроение петь.
Но не голоса койотов услышал Джи Ди, когда замолчал, а отчетливый стук в дверь. Это же вторжение в частную жизнь! Никто не знал, что он поет.
Никто. Правда, был один случай, много лет назад, когда в момент чистейшего безумия Джи Ди спел песнь любви.
– Не ходи, – сказал он себе.
Но стук продолжался. Обернувшись полотенцем, Джи Ди в ярости потопал через спальню, капая на ковры. Кого там черт принес? Небось, это его приятель Стэн, тоже холостяк и второй законный член клуба холостяков Н.Н.Н.Ж – (Никогда, ни за что не женюсь), который иногда заглядывал к нему с парой пива. Они проводили вечер в мастерской, возясь с каким-нибудь старым автомобилем.
Если это Стэн, завтра после обеда всему Дансеру будет известно, что Джи Ди Тернер пел в душе о телках. Может, это не слишком большая новость для других мест, но в Дансере новости – дефицит. Они распространялись по всем восьми городским кварталам мгновенно, как лесной пожар. У Джи Ди мелькнуло предчувствие, что шутки об этой телке будут сопровождать его очень долго. Попроси он Стэна молчать, станет только хуже. С другой стороны, если это Стэн, можно рассказать ему, как Джи Ди справился сегодня с «мустангом». Хватит ли этого, чтобы выбить из головы приятеля серенады телкам?
В овальном стекле входной двери в лучах заходящего солнца виднелся четкий силуэт… О-о, даже со спины он ее узнал. Она отвернулась, разглядывая разросшиеся кусты сирени, и поеживалась от легкого ветерка из прерии.
Юбка в тонкую полоску обтягивала соблазнительные выпуклости бедер и ягодиц, демонстрируя изящную линию ног Пряди светлых волос выбились из пучка и щекотали стройную шею.
У него пересохло во рту, и Джи Ди вспомнил, как когда-то, давным-давно, пел песнь любви. Он потуже обмотался полотенцем и пошел к двери. С каждым шагом ярость его нарастала.
Пять лет! Ни «прощай», ни письма, ни телефонного звонка. Никакого объяснения. И после этого она берет и приезжает? Однажды он уже был очарован Эланой Смит, и этого более чем достаточно. Сейчас он ей даст от ворот поворот! Джи Ди выскочил на крыльцо, обхватил ее за плечи и… поцеловал. То не был поцелуй приветствия. То был карающий поцелуй. Дикий. В нем чувствовалась острая горечь попранной любви, обида, накопленная за пять лет жизни с вопросом «почему?». И сила человека, раненного на поле битвы любви, но уцелевшего, что сделало его тверже и одновременно холоднее, чем он был до того…
Женщина оттолкнула Джи Ди, изо всех сил пытаясь вырваться из его объятий. Куда там – она очень слаба по сравнению с ним. Но затем, где-то на периферии сознания, он отметил: что-то здесь не так. Чтобы Элана пыталась уклониться? Когда-то она находила удовольствие даже в жестокости, могла дать достойный отпор.
Как только это пришло ему в голову, он почувствовал, что женщина поддается наказующему натиску его губ! Борьба прекратилась.
Пока Джи Ди обдумывал эту перемену, позволив сомнению занять место уверенности, она все же вырвалась и врезала ему по голове сумочкой, такой тяжелой, словно в ней лежал кирпич. Отшатнувшись, он пригляделся к гостье…
– Как вы посмели? – возмутилась она, сердито сверкая глазами, и принялась отряхивать блузку, промокшую от его влажной после душа кожи, как будто могла стереть его прикосновения.
Да, в самом деле, все правильно – это было лицо Эланы. Как ясно Джи Ди помнил все линии – скулы, бойкий носик, чуть заостренный подбородок!
Но «как вы посмели»? Интонация явно не Эланы. Просто девушка, стоящая передним, была не Эланой.
Под густыми ресницами виднелись глаза другого оттенка. У Эланы они были голубыми; а эти – фиолетово-синие, как сердцевина анютиных глазок. В них сверкали настоящие гнев и страх, но в глубине скрывалась мягкость. Такую же мягкость он ощутил в ее губах. Нет, если присмотреться, и рот – тоже не Эланы. У нее губы были крупными и чувственными; у этой – рот маленький, губы – бантиком.
Джи Ди чертыхнулся про себя. Только что, средь бела дня, он чуть не до смерти зацеловал совершенно незнакомую женщину. Он скрестил руки на обнаженной груди. Она разглядывала свою блузку, словно впервые видела ее.
– Вы испортили мне блузку, – сказала, наконец, девушка, еле сдерживая ярость. – Это шелк.
– Да, я понял.
Она сомневается, что он разбирается в шелке? Что ж, он пояснит.
– Шелк просвечивает, когда намокнет, – сообщил Джи Ди.
Ее глаза округлились, рот изобразил возмущенное «О».
Она вспыхнула и – хлоп-хлоп – прикрылась обеими руками.
– Слишком поздно, – заявил Тернер, – я видел. Он с кружавчиками.
– О! – выдохнула незнакомка.
– Только не надо опять бить меня сумочкой, – предупредил Джи Ди.
– Тогда перестаньте смотреть на меня так!
– Как?
Она прошипела:
– Как… как ящерица!
Джи Ди Тернер, известный холостяк, всегда был уверен, что его чары кружат головы и заставляют сердца биться сильнее. Ящерица? Он просто не верил своим ушам! Захотелось опять поцеловать ее, даже если он схлопочет еще один удар. Джи Ди присмотрелся к незнакомке. Да, ничего удивительного, что она устояла перед ним.
Ее сходство с Эланой было только внешним, на самом же деле… Блузка, застегнутая под самое горло. Волосы, стянутые в строгий узел на затылке. Минимум макияжа. Рот неодобрительно скривился, как у школьной учительницы.
– Чем обязан? – спросил он резко.
Может, она и не Элана, но явно ее родственница. Сестра-близнец? Нет, младшая сестра. В любом случае все, что касалось Эланы, не предвещало ничего хорошего. Он это нутром чуял.
Она подняла руку, прикрывавшую мокрую грудь, и вытерла губы, словно стирая микробов. После чего рука немедленно вернулась на прежнее место. Девушка огляделась и, очевидно, посмотрела на себя со стороны: она стоит рядом с полуголым мужчиной, который только что поцеловал ее, а ближайшие соседи находятся на расстоянии пушечного выстрела.
При других обстоятельствах Джи Ди наверняка попытался бы ее успокоить. Но Элана – означало «опасность». Волосы незнакомки цвета спелой пшеницы, собранные в узел, обрамляли прекрасное лицо ангела. Разумеется, Элану тоже можно было – по ошибке – принять за ангела. Теперь он увидел, что его гостья стройна; фигура Эланы тоже была стройной, но какой-то более возбуждающей. И Элане нравились яркий макияж, кожаные мини-юбки. А эта девица очень уж походила на школьную учительницу. Ее наряд словно декларировал чопорность и приличие. Мэри Поппинс прибыла по назначению. Однако опасность потрескивала в наэлектризованном воздухе вокруг этой копии Эланы, менее полной жизни, чем оригинал.
– Что я могу для вас сделать? – повторил он намеренно холодно.
– Ничего, – сказала она. – Я ошиблась.
И бросилась бежать. Джи Ди не знал, радоваться ему или сожалеть, что ее загадка осталась нераскрытой. Пожалуй, сожалеть, поскольку он едва успел подавить возглас «Подождите!».
Торопясь удрать, незнакомка оступилась на второй ступеньке лестницы. Джи Ди инстинктивно дернулся, пытаясь поддержать ее, но не успел. Она упала и ударилась головой о цементную дорожку. Он моментально оказался рядом. Растерянно глядя на него, она неуверенно приказала:
– Не прикасайтесь!
Лоб ее был рассечен, шишка вокруг царапины увеличивалась угрожающе быстро.
– Не прикасайтесь, – повторяла девушка, пока он ее поднимал.
Какая она легкая!
– Опустите меня, – потребовала она, но вынуждена была закрыть глаза – даже говорить ей было трудно.
Открыв ногой дверь, Джи Ди принес ее на кухню, усадил на стул. Она попыталась встать. Он заметил, что, даже волнуясь, она старается защитить свою мокрую грудь от его пристального взгляда.
– Сидите, – сказал он строго и быстро поправил полотенце на бедрах.
Сделав неверный шаг к двери, она вынуждена была опять сесть. Оглядела скромную кухню – пластиковый стол, стулья со стальным каркасом и красной виниловой обивкой. В раковине – посуда, накопленная за три-четыре дня. Ее взгляд задержался на двигателе, стоявшем на кухонном столе. Очень по-женски – оценивать обстановку или, вернее, отсутствие таковой, когда тебя саму ноги не держат.
Его пес Бьюфорд, премилая помесь гончей и бассета, спавший под столом, встал на свои короткие лапы, потянулся длинным черно-бело-рыжим туловищем и плюхнул громадную башку ей на колени. Потом неучтиво фыркнул, заморгал просяще-печальными карими глазами и принялся пускать слюни. Она взвизгнула, на мгновение оторвала руки от груди и столкнула голову пса с колен.
– Грязное животное, – бросила она, разглядывая новое мокрое пятно на юбке.
Ладно! Джи Ди мог стерпеть многое, он знал, что у Бьюфорда пахнет изо рта и слюни текут, но это не основание, чтобы обзывать пса грязным животным!
– Сколько?
Джи Ди показал мисс Недотроге три пальца. Может, она ненормальная?
– Три, – сказала она.
– Какой сегодня день?
– 28 июня.
– А когда вы родились?
– А как вы узнаете, правильно ли я отвечаю?
Верно. Реакция разумная, значит, с головой у нее все в порядке. Но она, похоже, из тех, кто может подать на него в суд в случае сотрясения мозга. Поэтому он неохотно достал пакет замороженного горошка из морозильника и прижал к ее шишке. Она посидела немного с закрытыми глазами, затем опять попыталась подняться.
– Успокойтесь. – Он удержал ее одним пальцем. – Я не причиню вам боль.
– Тогда зачем вы это сделали? – спросила она.
Ее грудь очаровательно вздымалась под тонкой мокрой блузкой. На мгновение Джи Ди решил – она обвиняет его в том, что это он столкнул ее с лестницы.
– Что именно?
– Поцеловали меня!
– Ах, это! – Он до сих пор ощущал сладость ее губ. – Я принял вас за другую.
Проблеск понимания возник в фиолетовой глубине глаз. Значит, вся его пылкость относилась вовсе не к ней.
– Вы – Джед Тернер, да?
Он постарался сохранить невозмутимость. Только Элана называла его так. Остальные звали Джи Ди.
– Джон, – поправил он. – Или Джи Ди. Джи Ди Тернер.
– Я – Тэлли Смит. Полагаю, вы были знакомы с моей старшей сестрой, Эланой, – сказала она, вздернув подбородок, как бы показывая, что не боится, хотя на самом деле дрожала.
Джи Ди ждал, придерживая пакет у нее на лбу. Он не собирался облегчать ей задачу.
– Мы были знакомы недолго.
Он произнес это сухо, избегая эмоций, ни намеком не выдав, что когда-то пел Элане песнь любви. Тэлли вздохнула, раздумывая, потом решилась.
– Она умерла.
Два слова. Джи Ди медленно осознавал их. Для него Элана умерла уже давно. Он не знал, что сказать. Что сожалеет? Так ли это?
К счастью, телефонный звонок дал ему передышку. Он положил руку Тэлли Смит – рука была маленькой и теплой – на пакет замороженного горошка и потянулся к телефону.
– Миссис Сэддлчайлд?.. Да, готово. Десять баксов. Я пригоню ее послезавтра… Что вы, меня это нисколько не затруднит… Взаимно…
Джи Ди пожалел, что разговор длился недолго. Лучше бы Клайд позвонил – о своем «мустанге» он мог говорить часами. Потом мужчина опять повернулся к ней. Тэлли Смит, младшая сестра Эланы. На вид двадцать с небольшим. Элане было бы теперь тридцать, как и ему.
Тэлли встала, нетвердой походкой направилась к двери, послушно прижимая пакет ко лбу.
– Когда она умерла? – процедил он нехотя.
Ее глаза затуманились болью, и, похоже, не только из-за шишки.
– Почти год назад.
– Зачем вы сообщаете мне это? И почему только теперь?
– Не знаю, – сказала она.
Было что-то загадочное в ее голосе. Как и в голосе Эланы. Неуловимо соблазнительное. Сразу вспоминались туманные горы, темно-зеленые холмы, глубокие, чистые воды. Что-то из песен Джона Денвера. Элана ведь приехала из городка в прерии, почти такого же, как этот, но по ту сторону канадской границы.
– Вы из Саскачевана? – спросил он.
Тэлли кивнула.
– Вы проделали долгий путь, чтобы рассказать мне об этом.
Он мог бы объяснить ей, что не виделся с ее сестрой много лет. Но незачем демонстрировать этой незнакомке осколки его разбитого сердца.
Тэлли мрачно посмотрела на него, и он вдруг понял, что она скрывает истинную причину своего приезда.
– Да, путь действительно длинный, – проговорила она сдержанно.
Пес разлегся у ее ног, будто они лучшие друзья. Тэлли неприязненно посмотрела на Бьюфорда, и появившаяся было у Джи Ди капля симпатии к ней исчезла. Какой черствой надо быть, чтобы не полюбить Бьюфорда с его прекрасными печальными глазами и медленно виляющим огрызком хвоста!
Джи Ди проводил ее на крыльцо. Невдалеке стоял маленький серый «ниссан». Старая модель. Такие автомобили уже не выпускают.
– Надо было позвонить, – сказал он без тени сочувствия.
Люди не отправляются в такую даль только для того, чтобы сообщить плохую новость. Но для чего бы девица ни приехала, она этого не получит.
В дверях Тэлли оглянулась. В душе у нее явно шла борьба. Ей хотелось что-то сказать. Но Джи Ди не желал этого слышать.
– Спасибо, что заглянули, – произнес он подчеркнуто вежливо, – смотрите, не ударьтесь о ворота при выезде.
Она поняла, что он ее выставляет. Но не оскорбилась, а как будто испытала облегчение. Словно хотела, чтобы он был груб. Тэлли шла к машине, гордо расправив плечи. Это была не Элана, но, тем не менее, с раздражением отметил Джи Ди, его мужское начало среагировало на легкое изящество походки, небрежную, неосознанную чувственность ее движений. Он украдкой стер с губ последний, дразнящий вкус поцелуя.
Он провожал ее взглядом, пока машина не скрылась из виду. У Джи Ди было неприятное ощущение, что это не последняя встреча со Смитами. Он вернулся в душ. Телка Аннабель полностью утратила свою привлекательность. Он домылся в тишине.
– Успокойся, – говорила себе Тэлли Смит по дороге в Дансер. – Этот человек не подходит.
Она чувствовала слабость, но не из-за ушибленной головы. Причиной был тот поцелуй. Дикий, страстный.
– Фу, – сказала она себе, как плохая актриса, читающая реплику в пьесе.
Джи Ди Тернер целовался потрясающе. Не ударь она его вовремя сумочкой, еще не известно, к чему бы это привело. Суть в том, что она испытала в себе пробуждение чего-то первобытного в ответ на его ярость, его страсть.
– Фу, – повторила она менее убежденно.
Он сжал ее тогда словно стальными обручами. Она ощущала каменные мышцы под его влажной, скользкой кожей. Уважающей себя женщине не следовало бы так горячо реагировать на столь примитивную демонстрацию силы и агрессии. Но перед тем как врезать ему, она почувствовала жар и дрожь внутри.
– Этот человек не подходит, – повторила Тэлли, как будто пыталась убедить в этом саму себя.
Она забарабанила пальцами по рулю, затем подняла один пальчик.
– Во-первых, – сказала она, – он вышел к двери в одном полотенце.
Вместо того чтобы расценить это как промах, ее женская сущность потребовала восстановить непристойную картину в деталях.
Джи Ди Тернер был похож на древнего и жестокого воина. С содроганием, вызванным, как она безуспешно себя убеждала, неприязнью, Тэлли вспомнила его влажные вьющиеся волосы, жесткую линию рта. Загорелая кожа, широкие плечи, грудь, словно высеченная из камня, плоский живот…
Ничего общего с потрепанной фотографией, которую она нашла среди вещей Эланы, когда, наконец, собралась с силами их просмотреть. На фотографии Джи Ди Тернер был красив – и только. Там он был в поношенных джинсах и белой рубашке с открытым воротом. Он прислонился к капоту автомобиля, одна нога опиралась на бампер, руки скрещены на груди. Глаза светились смехом и смотрели в камеру без напряжения. Усмешка была мальчишеская, с чертовщинкой. Но в рассерженном человеке, который выскочил на крыльцо полуобнаженный и при этом – возмутительно раскованный, не было ничего мальчишеского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12