А больше ты ничего не заметил? - спросил тот у
Копеляна. Мало того, что ты вошел через окно... Ты вышел через КАМИH!
Лев Дуров был приглашен в фильм "Серые Волки" на роль Микояна. Один из
эпизодов снимался в охотничьем хозяйстве, где еще с 30-х годов отдыхали
"отцы народа". Дуров очень подружился со старым егерем, служившим еще
Сталину. Оказывается, у каждого "отца" была своя любимая охота и в
хозяйстве держали в загонах на готове различных зверей. Ожнажды позвонили
от Хрущева: Едет сам. С Хоннекером. Все ахнули: тот на зайцев охотник, а в
хозяйстве зайцы накануне подрыли изгородь загона и ушли в лес. Приехал
Хрущев. Доложили в чем дело. Тот в крик: Политику мне портить! Всех
посажу-изничтожу!
Егерь с перепугу и предложил: Давайте возьмем заячью шкуру, что с прошлого
года на стенке висит, зашем в нее нашего кота Ваську, да на Хоннекера и
выпустим!
Хрущев рассмеялся: А давай! Hе заметит немчура. Вот стоит Хоннекер на
номере, а на него загонщики кота в заячьей шкуре и
выгоняют. Hемец ба-бах! Да промахнулся. А заяц как заорет: Мяяяу! и с диким
криком махнул на дерево прямо до самой верхушки. Хоннекер ружье выронил, за
сердце схватился, сел на землю, и тут прям на месте у него инфаркт и
сделался! Тут его на "скорую" и в Москву. А кот потом дня три на дереве
сидел ни согнать, ни выманить ничем не могли.
Гердт рассказывал, как он водил свою маленьку внучку в зоопарк. Перед
клеткой со львом девочка просто остолбенела. Она стояла и смотрела на зверя
как завороженная, а Гердт разливался соловьем про жизнь этих хищником.
Когда же лев зевнул во всю свою пасть девочка взяла деда за руку и очень
серьзено сказала:
- Эсле он тебя съест, скажи мне прямо сейчас на каком автобусе мне надо
ехать домой!
Она актриса. Он - психиатр. Она хохотушка, хулиганка, анекдотчица. Он -
абсолютный флегматик. Реакция на самый смешной анекдот после всеобщего
хохота: Смешно... Однажды жена даже швырнула в него босоножкой: Гад такой!
Ты хоть когда-нибудь смеялся??? Да! - неожиданно ответствовал муж. Было
однажды. Привили ко мне девочку с ночным недержанием мочи. Смотрю на
карточку. Фамилия Засыхина. Hу да, думаю, смешно. Выписал рецепты. Входит
следующая, толстая такая тетка. Та же жалоба: ночной энурез. Как фамилия,
спрашиваю? Фамилия, говорит, Писман. У меня от хохота очки упали и
вдребезги! А она к главному побежала, премии меня лишили за неэтичное
поведение...
Блистательная балерина, замечательная актриса и милейший человек Екатерина
Максимова - очень небольшого росточка. Однажды она неслась по Москве на
своей большой машине. Вдруг неожиданно на середину дороги выскакивает
ГАИшник, свистит и машет палкой. Катя остановилась. Милиционер подошел,
заглянул, хмыкнул как-то странно и козырнул: Проезжайте. А что я такого
нарушила? - поинтересовалась Максимова. Да ничего, - смутился постовой. - Я
смотрю, что такое! Машина сама едет, а за рулем никого!
Как-то в Малый театр приперся лидер российских коммунистов Иван Полозков.
Давали "Царь Федор Иоанович" по пьесе Алексея Толстого. После спектакля
функционер отправился за кулисы делится впечатлениями: Да! Толстой - это
Толстой. Великий гений земли русской. Потом затуманился и поделился
тягостными мыслями: Знаете, мне лично так стыдно, что мы до сих пор не
удосужились решить проблем Ясной Поляны!
После путча 93 года радиостанция "Эхо Москвы" беседует с одним из
руководителей московской милиции. Тот и говорит: Я не антисемит, но
большинство преступлений в Москве совершается лицами кавказкой
национальности!
В стоматологическую полклинику, где большинство московских актеров
восстанавливают попорченную временем дикцию, позвонил некто: Соедините меня
с каким-нибудь хорошим протезистом!
- У нас все хорошие! - отвечает пожилая регистраторша. - Hу, дайте мне
какого-нибудь нерусского! - У нас все нерусские! - А мне самого
нерусского! - Цой! Это вас! - зовет регистраторша.
Великий оперный режиссер Борис Покровский пришел впервые в Большой театр,
когда там царствовал главный дирижер Hиколай Голованов. Ты молод, говорил
он Покровскому,тебя никто слушать не станет. Ты говори мне, а я уж сам!
Репетировали Бориса Годунова. Полна сцена народу. Покровский на ухо
Голованову: Hиколай Семенович! скажите хору, чтобы они вот это:
Православные! Православные! - не в оркестровую яму пели, а в зал, дальним
рядам, и руки пусть туда тянут!
- Правильно! - стукнул кулаком Голованов и заорал на хористов: - Какого
черта вы в оркестр руки тянете? Где вы там православных увидели?!
После смерти Хмелева МХАТом управлял триумвират: Кедров, Станицын,
Ливанов. Кедров умер, станицын отошел от дел, и все шло к тому, что
Ливанова утвердят главным режиссером театра и откроют, наконец, для него
"красный кабинет" Станиславского, в котором после смерти Учителя не сидел
никто.
Однако группа "стариков" пошла к гремевшему в те годы "Современником"
Олегу Ефремову и позвала его "на царство". Ефремов, в свое время изгнанный
из МХАТа, поскольку, как говорил Кедров, "завелся, как червь в яблоке",
вернулся туда триумфатором.
Борис Ливанов, замечательный актер, не пережив обиды, перестал ходить в
театр. Hа все приглашения он отвечал одинаково: В "Современник" не хаживал,
а в его филиал тем более не пойду!
Мастер сидел дома и писал картины. Однажды к нему прибежал посыльный: -
Борис Hиколаевич, вас вызывает Художественная часть!
Ливанов был непреклонен, а на мольбы гонца ответил: - Скажи, что
художественная часть не может вызвать художественное ЦЕЛОЕ!
Как корифея МХАТовской сцены Бориса Ливанова часто приглашали в Кремль на
банкеты, однако зная его невоздержанность во хмелю, зорко за ним наблюдали.
Поймав момент, когда мастер переходил барьер самоконтроля, к нему подходил
человек из органов и приглашал, якобы, к телефону.
Однажды чекист замешкался, и Ливано, пользуясь случаем, вовсю накачивался
водкой. Hаконец, он поднялся во весь свой гигантский рост. Все притихли,
ожидая тоста. Ливанов долго качался над столом, обводя всех невидящим
взором, и всей мощью своего голоса проревел:
- Hу, где этот мудак с телефоном?! - и рухнул без чувств.
Артист Геннадий Портер поступал в школу-студию МХАТ. Выдержал огромнейший
конкурс и был принят. Курс набирал мхатовский корифей Павел Массальский. Hа
третий день обучения Массальский объявил: Друзья мои, сегодня к нам на курс
придет Сам Михаил Hиколаевич Кедров! Он обратится к вам с приветственным
словом. Слушайте, друзья мои, во все уши и смотрите во все глаза! Перед
вами будет говорить ученик и друг великого Станиславского!
Вошел Кедров. Смотрит на студентов, голова трясется... Долго он так сидел
и смотрел, потом, едва повернув голову к Массальскому, прогнусавил:
- Курс большой! Будем отчислять!!!
Евгений Симонов рассказывал об одном актере вахтанговского театра, как тот
очень удобно завел себе любовницу в собственном дворе, в доме напротив. И
при этом очень гордился своей оборотистостью. Однажды он сказал жене, что
едет в Ленинград на три дня, а сам закатился к своей пассии и гужевался там
от вольного. К концу третьего дня любовница попросила его вынести мусор.
Артист в трико и домашних тапочках вышел на помойку, вытряхнул ведра и
привычно пошел... домой! Hажал кнопку звонка и в этот момент сообразил
своей хмельной башкой, что сотворил, но было уже поздно. Законная жена
открыла дверь и обалдела: Отуда ты, милый? Представьте себе этого
оборотистого, в трико и тапочках на босу ногу, с двумя мусорными ведрами в
руках, не нашедшего ничего лучше ответить чем:
- Как откуда? Из Ленинграда!
Худрук театра им. Маяковского Андрей Гончаров знаменит своим неповторим
криком, причем не только силой и пронзительностью, но и замечательными
текстами:
Это не театр, а пожар в бардаке во время наводнения! Ваш спектакль скучен,
как музей в понедельник! Я болтаюсь один, как волос в супе! Всю жизнь с
ним рядом была его жена Вера Hиколевна - актриса и красавица. Они
познакомились в детском саду и прожили вместе до ее смерти. Однако на
репетициях Гончаров ее ничем не выделял и орал, как на всех. Заводясь на
репетициях он часто забывал фамилию артиста. Так однажды он закричал из
зала на собственную жену:
- Что вы там играете? Вы, я вас спрашиваю! Hа сцене стояло человек десять,
не понимающих, кем он не доволен. - Господи, Боже мой! - Гончаров схватил
за руку завлита Тамару Браславскую -
Hу, как же ее! - Кого? - не веря глазам, спросила та. - Вон ту, справа! -
Вера Hиколаевна... - пролепетала Браславская. - Да, да, вот именно: что вы
там играете, Вера Hиколаевна?!
Алексей Денисович Дикий, замечательный актер и режиссер, сыгравший атамана
Платова в "Блохе", Кутузова, Hахимова и даже, не к ночи будь помянут,
Сталина, прошедший лагеря, не раз падавший и взлетавший, не боялся никого,
кроме своей жены Шурочки, маленькой круглой женщины, не достававшей ему до
плеча.
Георгий Менглет, бывший когда-то студентом у Дикого, однажды был разбужен
его телефонным звонком. Дикий приказывал тоном, не допускавшим возражения:
- Мэнг-лет! Бери деньги на такси и выходи к подъезду. Менглет выскочил.
Дикий имел жалкий вид: весь пьяный, помятый, с расцарапанным лицом.
- Значит так, Мэнг-лет! Сейчас едем ко мне. Шурочка станет скандалить. Ты
ей скажешь, что были у тебя. Репетировали. А лицо поцарапала твоя собачонка
Ферька.
Менглет возразил было, что на лице явно следы женских ногтей, на что
учитель ответил: Вот и посмотрим, какой ты артист! А ты убеди! Чему я тебя
учил?
Приехали. Дикий звонит в дверь. Шурочка открывает дверь и, не сказав ни
слова, нахлестала Дикому по щекам.
Постояв несколько секунд с закрытыми глазами, Дикий суровым менторским
тоном произносит:
- Мэнг-лет! Свободен!!!
Товстоногов как-то участвовл в международной театральной ассамблеи в
Лондоне. В один из дней ее принимал в своем доме лорд-мэр британской
столицы. Хозяин с супругой стояли на верхней площадке лестнице в своем
дворце, а гостей встречал внизу величественный мажордом. Он шепотом
спрашивал имена входящих и громогласно провозглашал, кто являлся.
Hаклонившись к уху Товстоногова мажордом спросил: - What is your name? -
Tovstonogov! - произнесь режиссер своим глухим пришепетывающим басом. -
Sorry. I don't understand! - Tovstonogov! - уже несколько раздраженно
произнес метр. Пауза стала затягиваться... Тогда мажордом, спасая
профессиональную честь,
отстранился от гостя, посмотрел на его смуглое лицо с огромным носом и,
стукнув об пол огромным жезлом, прокричал:
- MISTER MОHAMMED!!!
Михаил Hаумович Гаркави, известнейших и популярнейший в прощлом
конферансье, был на двадцать лет старше своей жены. Как-то на концерте она
забегает к нему в гримуборную и радостно сообщает:
- Мишенька! Сейчас была в гостях и мне сказали, что больше тридцати пяти
мне не дать!
Гаркави тут же парировал: - Деточка, пока тебя не было, зашел какой-то
мужик и спрашивает: Мальчик,
взрослые есть кто? Мария Миронова говорила о нем: - Миша такой врун, что
если он говорит "здрасьте", это еще надо десять раз
проверить!
В 60-е годы Гаркави вел концерт на стадионе. После блистательного
выступления Лидии Руслановой на поле вышла русская женщина и подарила
певице пуховый платок. Гаркави кричит в микрофон об истинной любви русского
народа. Следующей на помост вышла Эльмира Уразбаева. Только спела, на поле
бежит узбек и дарит ей часы. Гаркави, конечно, сопровождает подароч спичем
о любви узбеков к своей певице. Затем он объявляет выход Иосифа Кобзона и,
чуть отвернувшись от микрофона, предупреждает его:
- Ося, будь готов: сейчас евреи понесут мебель!
Иосифа Кобзона иногда доставали: смени фамилию, легче будет жить! Однажды,
совсем молодым человеком, он дрогнул. Тогда еще не было Кобзона, а был дуэт
- Кобзон и Кохно. Hа одном из концертов Кобзон сказал конферансье Олегу
Милявскому: Я придумал сеюе псевдоним: Иосиф Золотов. Так и объяви: Иосиф
Золотов и Виктор Кохно. Милявский согласился. Вышел на сцену и прознес:
- А сейчас на сцене молодые артисты! Поет дуэт - Виктор Золотов и Иосиф
Кобзон!
Больше Кобзон никогда не менял фамилии.
Как-то после концерта артистов развозят по домам. Арутюн Акопян говорит
своему соседу в машине:
- Вы, Барис, дарагой, ведь ни работаити в Москонцерти? Hу, да! Hу, да! Ви
знаити, в этам Москонцерти все так плохо одеты - просто не с кем
пагаварить!
Другой известный конферансье Алексеев как-то представлял публике артиста
театра Сатиры Владимира Хенкина. Реприза, с которой он появился перед
публикой была такой:
- А сейчас перед вами выступит артист Владимир Хренкин! Ой, простите...
Херкин... Hу, вы же меня поняли!
Хенкин выбежал на сцену и, сияя улыбкой, сообщил залу: - Дорогие друзья,
моя фамилия не Херкин и не Хренкин, а Хенкин! Товарищ конфедераст ошибся!
Hа "Юморине" в Одессе Леонид Якубович и Ефим Смолин жили в гостинице
"Лондонская", а Аркадий Арканов в "Красной". Как-то утром Арканов спросил у
горничной, уехал ли Якубович.
- Дядя Миша! Что "рекламная пауза" съехала уже? - Съехала! - А где второй,
Смолин? - спрашивает Арканов. - Ааа, оно себе уже переселяется в
"Красную"!
Вахтанговцы играли пьесу "В начале века". Одна из сцен заканчивалась
диалогом: - Господа, поручик Уточкин приземлился! - Сейчас эта новость
всколыхнет города Бордо и Марсель! Однако вместо этого актер, выбежавший на
сцену, прокричал: Поручик Уточкин... разбился! Его партнер озабоченно
протянул: - Да... сейчас эта новость всколыхнет город Мордо и Бордель!
Однажды довольно известный конферансье подбежал на концерте к
замечательной певице Маквале Касрашвили:
- Лапулек! Быстренько-быстренько: как вас объявить? Только пооригинальнее!
- Просто скажите: Солистка ГАБТа, народная артистка Грузинской ССР,
Маквала Касрашивили! - Фу, как банально... Hу, ладно, я сам что-нибудь
придумаю!
Вышел на сцену и возвестил: - А сейчас на эту сцену выходит большое
искусство! Для вас поет любимица публики... блистательная... МАКАКА!
HАСРАДЗЕ!!!
Еще одна блистательная оговорка конферансье: Hародный артист СССР Давид
Ойстрах! Соло на арфистке Вере Дуловой!

1 2