Я попытался объяснить все маме, и она меня поняла, хотя, по моему, очень сильно разволновалась. Она мне сказала, что так как я очень большой, то должен быть осторожнее, ведь так можно когонибудь покалечить. Я кивнул и пообещал ей, что больше никому не причиню вреда. Но только когда мы легли спать, я услышал, что она тихо плачет у себя в комнате.
Зато этот случай, когда я треснул этого парня по башке, почемуто здорово повлиял на мою игру. На следующий день я спросил тренера Феллерса, а нельзя ли мне бежать с мячом прямо вперед, не огибая игроков? Тот сказал давай, парень! И я побежал, опрокинув четверых или пятерых парней, вырвался на чистое пространство, а им пришлось подниматься и снова гнаться за мной.
В тот год я стал играть за американскую юношескую сборную. Самому даже не верилось! Мама подарила мне на день рождения пару носков и новую рубашку. И оказалось, что она скопила прилично денег, чтобы хватило мне на костюм по случаю вручения наград американской юношеской сборной. Это был мой первый в жизни костюм. Мама сама повязала мне галстук и я отправился на торжественный прием.
=====================================
2
Торжественное чествование Сборных команд Америки состоялось в городишке под названием Фломатон. Тренер Феллерс сказал, что это должно означать "железнодорожная стрелка". Нас посадили в автобус - пятьшесть человек, получивших приз - и повезли туда. Ехать было часа два, а в автобусе не было туалета. А перед выездом я выпил две бутылки лимонада, так что когда мы приехали в ФЛоматон, мне было понастоящему плохо.
Дело должно было быть в актовом зале Фломатонской средней школы, и только нас туда привели, я и другие парни быстро нашли туалет. Но когда я попытался расстегнуть молнию на ширинке, в ней застряла рубашка. Я дергал, дергал, но ничего не получалось. Какойто славный парнишка из команды соперников побежал за тренером Феллерсом, и тот примчался со своими двумя амбалами. Они тоже пытались расстегнуть мне ширинку, только и у них ничего не получилось. Один амбал сказал, что брюки надо резать, иначе не выйдет. Тут тренер Феллерс уставил руки в боки, и говорит:
-- Вы что, думаете, что я приведу этого парня в актовый зал с расстегнутой ширинкой и его причинадалми, торчащими наружу? Как вы думаете я буду выглядеть после этого?! -- Потом повернулся ко мне и сказал:
-- Форрест, придется тебе завернуть кран, пока все это не кончится, а потом мы тебе поможем - идет?
Я кивнул, потому что, что просто не знал, что сказать, но подумал денечек предстоит жаркий. И долгий.
В актовом зале собрался миллион народу, они улыбались и хлопали в ладоши, когда мы появились. Нас сели за длинный стол на сцене, и я понял, что денек в самом деле будет долгим. Похоже, что все хотели произнести речь - даже официанты и привратники. Хотел бы я, чтобы тут была мама, она бы мне помогла, только она лежала дома с гриппом. Наконец, дошло дело до призов позолоченных футбольных мячиков. Нам нужно было подойти к микрофону, взять приз, сказать "спасибо" и они еще спрашивали, не хотим мы еще чтото сказать, чтобы узнать, кем мы хотели бы стать в будущем.
Ну, все конечно просто брали приз и говорили "спасибо". Дошло до меня, и ктото сказал по динамику - "Форрест Гамп!" (не говорил ли я, что у меня такая фамилия?), и я подошел, и они мне дали приз. Я подошел, взял приз и сказал в микрофон "спасибо". Все вдруг встали и стали хлопать. Наверно, им сказали, что я идиот, вот они и старались сделать мне приятное. Но я так поразился, что так и остался стоять на сцене. Тут все замолкли, и человек с микрофоном спросил меня, не хочу ли я чтото сказать. И я сказал: "Я хочу писать!"
Сначала все молчали. потом стали переглядываться, и чтото вроде бормотать, а тренер Феллерс подскочил ко мне, схватил за руку и утащил назад на стул. Весь день он на меня дулся, а когда банкет кончился, тренер и амбалы отвели меня в туалет, разрезали молнию, и уж будьте уверены, отлил я от души!
-- Знаешь, Гамп, -- сказал мне тренер Феллерс, после того, как я кончил, -- у тебя положительно есть дар речи!
=======
x x x
На следующий год ничего особенного не случилось, только ктото распустил слух, что в юношеской сборной оказался настоящий идиот, и я стал получать письма со всей страны. Мама их собирала и сделала альбом. Однажды из НьюЙорка пришла бандероль с настоящим чемпионским футбольным мячом, на нем расписалась вся команда "НьюЙоркских янки". Как я им дорожил! Словно он был из золота! только однажды, когда я играл им во дворе, большой старый пес схватил его на лету, и сжевал. Всегда вот со мной такая незадача!
Однажды тренер Феллерс позвал меня в кабинет директора, и там был человек из университета. Он пожал мне руку и спросил - не было ли у меня мысли поиграть в футбол за колледж? Он сказал, что они за мной "следили". Я покачал головой, потому что не было у меня такой мысли. Никогда.
Похоже, все его очень уважали, потому что кланялись и звали его "мистер Брайант". Но мне он велел называть его "Медведь". Чудное имечко, да? Правда, он и в самом деле на медведя походил. Тренер Феллерс ему сказал, что вообщето не шибко умный парень, а тот ответил, что у него в команде все такие. И что он поможет мне с учебой. Через неделю они мне дали тест, где была куча всяких вопросов, которых я никогда не видал, и скоро мне надоело, и я не стал отвечать дальше.
Через два дня Медведь вернулся, и тренер Феллерс затащил меня в кабинет директора. Похоже, Медведь чемто тревожился, хотя был ко мне добр. Он спросил меня, правда я старался, когда писал тест? Я кивнул, а директор только закатил глаза. Тогда Медведь сказал:
-- Очень жаль, но судя по этому тесту, этот парень - настоящий идиот.
Директор только головой кивнул, а тренер Феллерс стоял молча, засунув руки в карманы. Вид у него был кислый. Похоже, на этом и кончилась моя университетская карьера.
Однако моя неспособность играть в футбол в колледже нисколько не обескуражила армию США. Это было в последний год учебы в средней школе, весной, когда всем дают аттестаты. Меня тоже позвали на сцену, и даже надели черную мантию, а потом директор сказал, что мне дадут "особый" аттестат. Я подошел к микрофону вместе с двумя амбалами - они повсюду за мной ходили, наверно, на случай, чтобы я не сказал чтото еще такое, как на банкете в честь американской футбольной сборной. Мама сидела в первом ряду, она всхлипывала и сжимала руки. Я был рад, что наконецто мне чтото такое настоящее удалось.
Когда мы вернулись домой, я понял, почему она плакала - пришло письмо из армии, чтобы я явился на призывной пункт или чтото в этом роде. Не знаю, чего они там хотели, зато мама знала - шел 1968 год и у них была куча всяких проблем, которые нужно было улаживать.
Когда я поехал на призывной пункт, мама дала мне письмо от директора школы, но получилось так, что я его потерял по дороге. Ну и зрелище это было! Огромный черный парень в форме орал на людей и разгонял их по кучкам. Мы встали перед ним и он заорал:
-- Парни, половина туда, половина сюда, а третья половина - на месте!
Все переглянулись, не зная что делать, и даже я понял, что этот парень - придурок.
Меня отвели в комнату, нас выстроили и сказали раздеться. Мне не оченьто хотелось, но остальные разделись, так что и мне пришлось. Они посмотрели у нас все места - нос, глаза, уши, рот, и даже там. Потом они мне сказали: "Наклонись!", я наклонился, и вдруг ктото как схватит меня за жопу!
Вот те на!
Я повернулся, и хватил этого гада по башке. Тут все както забегали, и куча народу на меня навалилась. Но мнето к этому не привыкать! Я из раскидал и выбежал в коридор. Когда я приехал домой, и рассказал маме, она мне сказала: "Не волнуйся, Форрест, все обойдется!"
Но не обошлось. Через пару дней к нашему дому подкатил микроавтобус и несколько человек в форме и черных шлемах зашли к нам и спросили меня. Я спрятался в своей комнате, но мама сказала, что они просто ходят подвезти меня к призывному пункту. По дороге они на меня так смотрели, словно я был чудищем какимто.
Привели в большую комнату и там был пожилой человек в роскошной форме, он тоже сверлил меня взглядом. Тогда они дали мне другой тест, уж полегче, чем футбольный тест в колледже, но все равно, было не такто просто, его написать.
Когда я кончил, они отвели меня в другую комнату, там сидело четверопятеро парней за длинным столом, они стали спрашивать вопросы, и передавали друг другу чтото вроде моего теста. Потом они чтото говорили, собравшись в кружок, а кончилось все тем, что подписали какуюто бумагу, и дали мне. Я привез ее домой, и мама как прочитала ее, так стала кричать и славить Господа, потому что там оказалось написано "временно не годен", потому что я оказался слишком глуп для армии.
Тогда же случилось коечто, наверно, самое важное в моей жизни. Была у нас такая жиличка, по имени мисс Френч, работала телефонисткой. Очень милая дамочка, только замкнутая ... но вот както ночью, когда было очень жарко, и началась буря, она высунула голову из двери комнаты - а я как раз шел мимо она мне и говорит:
-- Форрест. у меня есть коробка шоколадных конфет, не хочешь попробовать?
Я сказал:
-- Да, -- и она завела меня в комнату, где была коробка на комоде. Она дала мне одну попробовать, и спросила, не хочу я еще, и сказала сесть на кровать. Я съел наверно десять или пятнадцать конфет, а за окном сверкали молнии. а она както повалила меня на кровать, и стала гладить очень так нежно.
-- Закрой глаза, -- сказала она, -- все будет очень хорошо.
А потом случилось такое, чего раньше никогда не случалось. Не могу сказать, что она такое делала, потому, что глазато у меня были закрыты, и вообще, мама бы меня убила. Но вот что я вам скажу - после этого я стал смотреть на будущее совершенно иначе.
Дело в том, что хотя мисс Френч была милая дамочка, то, что она делала со мной той ночью, я бы предпочел, чтобы делала Дженни Керран. Но ведь как еще мог я начать, ведь не мог я пригласить когото на свидание - если можно так выразиться.
Зато после того, как я получил этот новый опыт, я набрался мужества и спросил маму насчет Дженни, хотя насчет мисс Френч так и не сказал. Мама сказала, что займется этим вместо меня, и позвонила маме Дженни Керран, все ей объяснила, и на следующее утро - кто бы мог подумать! - на пороге нашего дома появилась Дженни Керран собственной персоной!
На ней было белое платье и в волосах розовый цветок, краше ее и представить было нельзя. Она зашла, мама пригласила ее в гостиную и предложила мороженого, и позвала меня из комнаты, куда я убежал, когда увидел, что она идет. Лучше бы за мной гонялись пять тыщ человек, чем спускаться вниз, но мама сама поднялась и за руку привела меня туда и мне тоже дала мороженого. От этого стало лучше.
Мама сказала, что мы можем пойти в кино и дала Дженни три доллара. Она была такая красивая, шутила и смеялась, а я только кивал и улыбался, как дурак. Кино было в четырех кварталах от нас, мы дошли и Дженни купила билеты. Она спросила, не хочу я попкорна, и когда она с ним вернулась, кино уже началось.
Это было такое кино про мужчину и женщину, по имени Бонни и Клайд. Они грабили банки. но там были еще разные забавные люди. Только там было много стрельбы и убийств. Мне было смешно, что люди друг друга так стреляют и убивают, так что я здорово смеялся, а Дженни почему то все больше сползала по стулу. На середине кино она чуть не на пол сползла. Я вдруг это увидел, и почемуто решил, что она упала со стула. Тогда я потянул ее за руку и поднял.
Но когда я так сделал, то раздался какойто треск, и я посмотрел на Дженни, а платье у нее порвалось так, что все оказалось снаружи. Я попытался прикрыть это другой рукой, но она стала кричать и отбиваться, как сумасшедшая, а я старался держать ее крепче, чтобы она не упала снова или чтото не расстегнулось, а люди вокруг глазели на нас, стараясь понять, что там такое, почему кричат. Вдруг по проходу подошел мужчина и посветил фонариком на меня с Дженни, но когда ее осветили. она начала еще громче орать, а потом вырвалась и убежала из кино.
Ну потом пришли двое мужчин, и сказали мне подняться, и пойти с ними в кабинет. Потом пришли четыре полицейских, и пригласили меня пройти с ними. Они провели меня к патрульной машине, и двое сели спереди, а двое сзади, прямо как амбалы тренера Феллерса, только на этот раз мы в самом деле поехали "в участок". Они провели меня в комнату, сделали отпечатки пальцев и посадили за решетку. Это было очень страшно. Я волновался за Дженни, но скоро появилась моя мама, она плакала, вытирала глаза платком и ломала пальцы. Я понял, что дело снова плохо.
Через несколько дней в суде состоялась какаято церемония. мама одела меня в тот самый костюм, и к нам присоединился такой приятный мужчина с усами и большим портфелем. Он чтото долго говорил судье и другие люди, в том числе и моя мама, тоже несли какуюто хренотень, а потом настала моя очередь говорить.
Усатый потянул меня за руку, чтобы я встал, и судья меня спросил, как все случилось? Я не знал, что и ответить, и только пожал плечами. Тогда он спросил, не хочу ли я чегонибудь добавить, и я сказал, что хочу писать, потому, что мы просидели там полдня, и ощущение у меня было, скажу вам! Судья наклонился ко мне изза своего высокого стола и так на меня посмотрел. словно я был марсианцем или чемто таким. Потом усатый чтото сказал, и судья разрешил ему отвести меня в туалет. По пути я оглянулся и увидел, как моя бедная старая мамочка утирает глаза платочком.
Когда я вернулся, судья почесал подбородок и сказал, что дело с его точки зрения "весьма необычное". И он считает, что мне нужно пойти в армию или куданибудь еще, чтобы меня исправили. Мама сказала ему, что армия меня не захотела, потому что я идиот. И как раз в тот самый день пришло письмо из университета, и там говорилось, что если я всетаки хочу играть за них в футбол. то я могу учиться у них бесплатно.
Судья сказал, что это тоже звучит довольно необычно, но если я уберусь из их города как можно скорее, то он лично ничего против этого не имеет.
На следующее утро я запаковался и мама отвела меня к автобусу. Я выглянул из окна и снова увидел маму, утирающую глаза платочком. В общем, это зрелище повторялось все чаще и чаще. Так что я это хорошо запомнил. Ну потом автобус тронулся, и я отбыл.
====================================
3
Когда я попал в университет, то тренер Брайант пришел к нам в зал, где мы стояли в спортивных шортах и футболках, и произнес речь. В общем, это была такая же речь, какую тренер Феллерс мог бы сказать, только намного проще, даже простак типа меня понимал, что дело тут серьезное! Он говорил кратко и понятно, и закончил тем, что последний человек, который окажется в автобусе по дороге на стадион, поедет не на автобусе, а в ботинке тренера Брайанта. Так точно! И мы не сомневались, что так и будет. Так что мы набились в автобус со скоростью света!
Все это происходило в августе, а в Алабаме в этот месяц жарче, чем в остальных местах. Можно сказать, что если положить на футбольный шлем яйцо, то оно сварится вкрутую за десять секунд. Разумеется, никто не пробовал это сделать, чтобы не разозлить тренера Брайанта. Такого никто и вообразить не мог, потому что тогда жизнь такого человека становилась просто непереносимой.
У тренера Брайанта были свои амбалы, чтобы управляться со мной. Они отвели меня туда, куда нужно, в красивое кирпичное здание в кампусе, которое коекто называл "Обезьянником". Эти амбалы отвезли меня туда в машине и проводили до порога моей комнаты. Жаль, что здание снаружи было красивое, а внутри не очень. Наверно. в этом здании давно никто не жил, потому что оно было такое грязное и загаженное, большинство дверей сорвано, и стекла выбиты.
Те парни, что лежали внутри на койках, ничего на себе не имели, потому что жара была в 110 градусов по Фаренгейту, а всюду носились жужжащие мухи. В холле всегда было полно газет, и сначала я боялся, что их заставят читать, но потом я узнал, что они нужны, чтобы класть на пол, иначе можно попасть ногой в какоенибудь дерьмо.
Ладно, приводят меня амбалы в комнату и говорят, что хорошо бы тут был мой сосед, Кертис Какеготам. Только его не было. Они побросали мои вещи, и показали мне где ванная - ну такой ванной не бывает даже на задрипанной автозаправке. А прежде чем уйти они мне говорят - ты с Кертисом должен подружиться, потому что у вас обоих мозгов не больше, чем у таракана. Я строго так посмотрел на него. потому, что мне надоел этот треп, а он сказал мне остыть и сделать пятьдесят приседаний. И я сделал, как мне было сказано.
Я расстелил на койке простыню, чтобы прикрыть грязь, и заснул. Мне снился сон. словно мы с мамой сидим в гостиной нашего дома, как это бывало летом в жару, и она поила меня лимонадом и говорила, говорила, говорила ... и тут вдруг дверь комнаты вылетела. так что я до смерти напугался! В дверях стоял парень и у него был довольно жуткий вид. Глаза выпучены, во рту нескольких зубов не хватает, нос будто расквашен, а волосы стоят дыбом, словно его током тряхануло.
1 2 3 4
Зато этот случай, когда я треснул этого парня по башке, почемуто здорово повлиял на мою игру. На следующий день я спросил тренера Феллерса, а нельзя ли мне бежать с мячом прямо вперед, не огибая игроков? Тот сказал давай, парень! И я побежал, опрокинув четверых или пятерых парней, вырвался на чистое пространство, а им пришлось подниматься и снова гнаться за мной.
В тот год я стал играть за американскую юношескую сборную. Самому даже не верилось! Мама подарила мне на день рождения пару носков и новую рубашку. И оказалось, что она скопила прилично денег, чтобы хватило мне на костюм по случаю вручения наград американской юношеской сборной. Это был мой первый в жизни костюм. Мама сама повязала мне галстук и я отправился на торжественный прием.
=====================================
2
Торжественное чествование Сборных команд Америки состоялось в городишке под названием Фломатон. Тренер Феллерс сказал, что это должно означать "железнодорожная стрелка". Нас посадили в автобус - пятьшесть человек, получивших приз - и повезли туда. Ехать было часа два, а в автобусе не было туалета. А перед выездом я выпил две бутылки лимонада, так что когда мы приехали в ФЛоматон, мне было понастоящему плохо.
Дело должно было быть в актовом зале Фломатонской средней школы, и только нас туда привели, я и другие парни быстро нашли туалет. Но когда я попытался расстегнуть молнию на ширинке, в ней застряла рубашка. Я дергал, дергал, но ничего не получалось. Какойто славный парнишка из команды соперников побежал за тренером Феллерсом, и тот примчался со своими двумя амбалами. Они тоже пытались расстегнуть мне ширинку, только и у них ничего не получилось. Один амбал сказал, что брюки надо резать, иначе не выйдет. Тут тренер Феллерс уставил руки в боки, и говорит:
-- Вы что, думаете, что я приведу этого парня в актовый зал с расстегнутой ширинкой и его причинадалми, торчащими наружу? Как вы думаете я буду выглядеть после этого?! -- Потом повернулся ко мне и сказал:
-- Форрест, придется тебе завернуть кран, пока все это не кончится, а потом мы тебе поможем - идет?
Я кивнул, потому что, что просто не знал, что сказать, но подумал денечек предстоит жаркий. И долгий.
В актовом зале собрался миллион народу, они улыбались и хлопали в ладоши, когда мы появились. Нас сели за длинный стол на сцене, и я понял, что денек в самом деле будет долгим. Похоже, что все хотели произнести речь - даже официанты и привратники. Хотел бы я, чтобы тут была мама, она бы мне помогла, только она лежала дома с гриппом. Наконец, дошло дело до призов позолоченных футбольных мячиков. Нам нужно было подойти к микрофону, взять приз, сказать "спасибо" и они еще спрашивали, не хотим мы еще чтото сказать, чтобы узнать, кем мы хотели бы стать в будущем.
Ну, все конечно просто брали приз и говорили "спасибо". Дошло до меня, и ктото сказал по динамику - "Форрест Гамп!" (не говорил ли я, что у меня такая фамилия?), и я подошел, и они мне дали приз. Я подошел, взял приз и сказал в микрофон "спасибо". Все вдруг встали и стали хлопать. Наверно, им сказали, что я идиот, вот они и старались сделать мне приятное. Но я так поразился, что так и остался стоять на сцене. Тут все замолкли, и человек с микрофоном спросил меня, не хочу ли я чтото сказать. И я сказал: "Я хочу писать!"
Сначала все молчали. потом стали переглядываться, и чтото вроде бормотать, а тренер Феллерс подскочил ко мне, схватил за руку и утащил назад на стул. Весь день он на меня дулся, а когда банкет кончился, тренер и амбалы отвели меня в туалет, разрезали молнию, и уж будьте уверены, отлил я от души!
-- Знаешь, Гамп, -- сказал мне тренер Феллерс, после того, как я кончил, -- у тебя положительно есть дар речи!
=======
x x x
На следующий год ничего особенного не случилось, только ктото распустил слух, что в юношеской сборной оказался настоящий идиот, и я стал получать письма со всей страны. Мама их собирала и сделала альбом. Однажды из НьюЙорка пришла бандероль с настоящим чемпионским футбольным мячом, на нем расписалась вся команда "НьюЙоркских янки". Как я им дорожил! Словно он был из золота! только однажды, когда я играл им во дворе, большой старый пес схватил его на лету, и сжевал. Всегда вот со мной такая незадача!
Однажды тренер Феллерс позвал меня в кабинет директора, и там был человек из университета. Он пожал мне руку и спросил - не было ли у меня мысли поиграть в футбол за колледж? Он сказал, что они за мной "следили". Я покачал головой, потому что не было у меня такой мысли. Никогда.
Похоже, все его очень уважали, потому что кланялись и звали его "мистер Брайант". Но мне он велел называть его "Медведь". Чудное имечко, да? Правда, он и в самом деле на медведя походил. Тренер Феллерс ему сказал, что вообщето не шибко умный парень, а тот ответил, что у него в команде все такие. И что он поможет мне с учебой. Через неделю они мне дали тест, где была куча всяких вопросов, которых я никогда не видал, и скоро мне надоело, и я не стал отвечать дальше.
Через два дня Медведь вернулся, и тренер Феллерс затащил меня в кабинет директора. Похоже, Медведь чемто тревожился, хотя был ко мне добр. Он спросил меня, правда я старался, когда писал тест? Я кивнул, а директор только закатил глаза. Тогда Медведь сказал:
-- Очень жаль, но судя по этому тесту, этот парень - настоящий идиот.
Директор только головой кивнул, а тренер Феллерс стоял молча, засунув руки в карманы. Вид у него был кислый. Похоже, на этом и кончилась моя университетская карьера.
Однако моя неспособность играть в футбол в колледже нисколько не обескуражила армию США. Это было в последний год учебы в средней школе, весной, когда всем дают аттестаты. Меня тоже позвали на сцену, и даже надели черную мантию, а потом директор сказал, что мне дадут "особый" аттестат. Я подошел к микрофону вместе с двумя амбалами - они повсюду за мной ходили, наверно, на случай, чтобы я не сказал чтото еще такое, как на банкете в честь американской футбольной сборной. Мама сидела в первом ряду, она всхлипывала и сжимала руки. Я был рад, что наконецто мне чтото такое настоящее удалось.
Когда мы вернулись домой, я понял, почему она плакала - пришло письмо из армии, чтобы я явился на призывной пункт или чтото в этом роде. Не знаю, чего они там хотели, зато мама знала - шел 1968 год и у них была куча всяких проблем, которые нужно было улаживать.
Когда я поехал на призывной пункт, мама дала мне письмо от директора школы, но получилось так, что я его потерял по дороге. Ну и зрелище это было! Огромный черный парень в форме орал на людей и разгонял их по кучкам. Мы встали перед ним и он заорал:
-- Парни, половина туда, половина сюда, а третья половина - на месте!
Все переглянулись, не зная что делать, и даже я понял, что этот парень - придурок.
Меня отвели в комнату, нас выстроили и сказали раздеться. Мне не оченьто хотелось, но остальные разделись, так что и мне пришлось. Они посмотрели у нас все места - нос, глаза, уши, рот, и даже там. Потом они мне сказали: "Наклонись!", я наклонился, и вдруг ктото как схватит меня за жопу!
Вот те на!
Я повернулся, и хватил этого гада по башке. Тут все както забегали, и куча народу на меня навалилась. Но мнето к этому не привыкать! Я из раскидал и выбежал в коридор. Когда я приехал домой, и рассказал маме, она мне сказала: "Не волнуйся, Форрест, все обойдется!"
Но не обошлось. Через пару дней к нашему дому подкатил микроавтобус и несколько человек в форме и черных шлемах зашли к нам и спросили меня. Я спрятался в своей комнате, но мама сказала, что они просто ходят подвезти меня к призывному пункту. По дороге они на меня так смотрели, словно я был чудищем какимто.
Привели в большую комнату и там был пожилой человек в роскошной форме, он тоже сверлил меня взглядом. Тогда они дали мне другой тест, уж полегче, чем футбольный тест в колледже, но все равно, было не такто просто, его написать.
Когда я кончил, они отвели меня в другую комнату, там сидело четверопятеро парней за длинным столом, они стали спрашивать вопросы, и передавали друг другу чтото вроде моего теста. Потом они чтото говорили, собравшись в кружок, а кончилось все тем, что подписали какуюто бумагу, и дали мне. Я привез ее домой, и мама как прочитала ее, так стала кричать и славить Господа, потому что там оказалось написано "временно не годен", потому что я оказался слишком глуп для армии.
Тогда же случилось коечто, наверно, самое важное в моей жизни. Была у нас такая жиличка, по имени мисс Френч, работала телефонисткой. Очень милая дамочка, только замкнутая ... но вот както ночью, когда было очень жарко, и началась буря, она высунула голову из двери комнаты - а я как раз шел мимо она мне и говорит:
-- Форрест. у меня есть коробка шоколадных конфет, не хочешь попробовать?
Я сказал:
-- Да, -- и она завела меня в комнату, где была коробка на комоде. Она дала мне одну попробовать, и спросила, не хочу я еще, и сказала сесть на кровать. Я съел наверно десять или пятнадцать конфет, а за окном сверкали молнии. а она както повалила меня на кровать, и стала гладить очень так нежно.
-- Закрой глаза, -- сказала она, -- все будет очень хорошо.
А потом случилось такое, чего раньше никогда не случалось. Не могу сказать, что она такое делала, потому, что глазато у меня были закрыты, и вообще, мама бы меня убила. Но вот что я вам скажу - после этого я стал смотреть на будущее совершенно иначе.
Дело в том, что хотя мисс Френч была милая дамочка, то, что она делала со мной той ночью, я бы предпочел, чтобы делала Дженни Керран. Но ведь как еще мог я начать, ведь не мог я пригласить когото на свидание - если можно так выразиться.
Зато после того, как я получил этот новый опыт, я набрался мужества и спросил маму насчет Дженни, хотя насчет мисс Френч так и не сказал. Мама сказала, что займется этим вместо меня, и позвонила маме Дженни Керран, все ей объяснила, и на следующее утро - кто бы мог подумать! - на пороге нашего дома появилась Дженни Керран собственной персоной!
На ней было белое платье и в волосах розовый цветок, краше ее и представить было нельзя. Она зашла, мама пригласила ее в гостиную и предложила мороженого, и позвала меня из комнаты, куда я убежал, когда увидел, что она идет. Лучше бы за мной гонялись пять тыщ человек, чем спускаться вниз, но мама сама поднялась и за руку привела меня туда и мне тоже дала мороженого. От этого стало лучше.
Мама сказала, что мы можем пойти в кино и дала Дженни три доллара. Она была такая красивая, шутила и смеялась, а я только кивал и улыбался, как дурак. Кино было в четырех кварталах от нас, мы дошли и Дженни купила билеты. Она спросила, не хочу я попкорна, и когда она с ним вернулась, кино уже началось.
Это было такое кино про мужчину и женщину, по имени Бонни и Клайд. Они грабили банки. но там были еще разные забавные люди. Только там было много стрельбы и убийств. Мне было смешно, что люди друг друга так стреляют и убивают, так что я здорово смеялся, а Дженни почему то все больше сползала по стулу. На середине кино она чуть не на пол сползла. Я вдруг это увидел, и почемуто решил, что она упала со стула. Тогда я потянул ее за руку и поднял.
Но когда я так сделал, то раздался какойто треск, и я посмотрел на Дженни, а платье у нее порвалось так, что все оказалось снаружи. Я попытался прикрыть это другой рукой, но она стала кричать и отбиваться, как сумасшедшая, а я старался держать ее крепче, чтобы она не упала снова или чтото не расстегнулось, а люди вокруг глазели на нас, стараясь понять, что там такое, почему кричат. Вдруг по проходу подошел мужчина и посветил фонариком на меня с Дженни, но когда ее осветили. она начала еще громче орать, а потом вырвалась и убежала из кино.
Ну потом пришли двое мужчин, и сказали мне подняться, и пойти с ними в кабинет. Потом пришли четыре полицейских, и пригласили меня пройти с ними. Они провели меня к патрульной машине, и двое сели спереди, а двое сзади, прямо как амбалы тренера Феллерса, только на этот раз мы в самом деле поехали "в участок". Они провели меня в комнату, сделали отпечатки пальцев и посадили за решетку. Это было очень страшно. Я волновался за Дженни, но скоро появилась моя мама, она плакала, вытирала глаза платком и ломала пальцы. Я понял, что дело снова плохо.
Через несколько дней в суде состоялась какаято церемония. мама одела меня в тот самый костюм, и к нам присоединился такой приятный мужчина с усами и большим портфелем. Он чтото долго говорил судье и другие люди, в том числе и моя мама, тоже несли какуюто хренотень, а потом настала моя очередь говорить.
Усатый потянул меня за руку, чтобы я встал, и судья меня спросил, как все случилось? Я не знал, что и ответить, и только пожал плечами. Тогда он спросил, не хочу ли я чегонибудь добавить, и я сказал, что хочу писать, потому, что мы просидели там полдня, и ощущение у меня было, скажу вам! Судья наклонился ко мне изза своего высокого стола и так на меня посмотрел. словно я был марсианцем или чемто таким. Потом усатый чтото сказал, и судья разрешил ему отвести меня в туалет. По пути я оглянулся и увидел, как моя бедная старая мамочка утирает глаза платочком.
Когда я вернулся, судья почесал подбородок и сказал, что дело с его точки зрения "весьма необычное". И он считает, что мне нужно пойти в армию или куданибудь еще, чтобы меня исправили. Мама сказала ему, что армия меня не захотела, потому что я идиот. И как раз в тот самый день пришло письмо из университета, и там говорилось, что если я всетаки хочу играть за них в футбол. то я могу учиться у них бесплатно.
Судья сказал, что это тоже звучит довольно необычно, но если я уберусь из их города как можно скорее, то он лично ничего против этого не имеет.
На следующее утро я запаковался и мама отвела меня к автобусу. Я выглянул из окна и снова увидел маму, утирающую глаза платочком. В общем, это зрелище повторялось все чаще и чаще. Так что я это хорошо запомнил. Ну потом автобус тронулся, и я отбыл.
====================================
3
Когда я попал в университет, то тренер Брайант пришел к нам в зал, где мы стояли в спортивных шортах и футболках, и произнес речь. В общем, это была такая же речь, какую тренер Феллерс мог бы сказать, только намного проще, даже простак типа меня понимал, что дело тут серьезное! Он говорил кратко и понятно, и закончил тем, что последний человек, который окажется в автобусе по дороге на стадион, поедет не на автобусе, а в ботинке тренера Брайанта. Так точно! И мы не сомневались, что так и будет. Так что мы набились в автобус со скоростью света!
Все это происходило в августе, а в Алабаме в этот месяц жарче, чем в остальных местах. Можно сказать, что если положить на футбольный шлем яйцо, то оно сварится вкрутую за десять секунд. Разумеется, никто не пробовал это сделать, чтобы не разозлить тренера Брайанта. Такого никто и вообразить не мог, потому что тогда жизнь такого человека становилась просто непереносимой.
У тренера Брайанта были свои амбалы, чтобы управляться со мной. Они отвели меня туда, куда нужно, в красивое кирпичное здание в кампусе, которое коекто называл "Обезьянником". Эти амбалы отвезли меня туда в машине и проводили до порога моей комнаты. Жаль, что здание снаружи было красивое, а внутри не очень. Наверно. в этом здании давно никто не жил, потому что оно было такое грязное и загаженное, большинство дверей сорвано, и стекла выбиты.
Те парни, что лежали внутри на койках, ничего на себе не имели, потому что жара была в 110 градусов по Фаренгейту, а всюду носились жужжащие мухи. В холле всегда было полно газет, и сначала я боялся, что их заставят читать, но потом я узнал, что они нужны, чтобы класть на пол, иначе можно попасть ногой в какоенибудь дерьмо.
Ладно, приводят меня амбалы в комнату и говорят, что хорошо бы тут был мой сосед, Кертис Какеготам. Только его не было. Они побросали мои вещи, и показали мне где ванная - ну такой ванной не бывает даже на задрипанной автозаправке. А прежде чем уйти они мне говорят - ты с Кертисом должен подружиться, потому что у вас обоих мозгов не больше, чем у таракана. Я строго так посмотрел на него. потому, что мне надоел этот треп, а он сказал мне остыть и сделать пятьдесят приседаний. И я сделал, как мне было сказано.
Я расстелил на койке простыню, чтобы прикрыть грязь, и заснул. Мне снился сон. словно мы с мамой сидим в гостиной нашего дома, как это бывало летом в жару, и она поила меня лимонадом и говорила, говорила, говорила ... и тут вдруг дверь комнаты вылетела. так что я до смерти напугался! В дверях стоял парень и у него был довольно жуткий вид. Глаза выпучены, во рту нескольких зубов не хватает, нос будто расквашен, а волосы стоят дыбом, словно его током тряхануло.
1 2 3 4