И.Исмагилова
"Остров куланов", изданной вашим издательством. Думаем, именно автор
смог бы дать нам нужную информацию. Убедительно просим вас дать
почтовый адрес М.И.Исмагилова.
01.01.89 Издательство "Кайнар" - КЛФ МГУ
Муса Исаевич Исмагилов сейчас на пенсии. Домашний адрес: 480035,
г. Алма-Ата, ***
12.01.89 КЛФ МГУ - Исмагилову М.И.
Уважаемый Муса Исаевич!
По ряду причин нас заинтересовал остров Барса-Кельмес. До нас
случайно дошли совершенно фантастические слухи о неких "необъясненных
событиях", происшедших в 60-е годы с одной из групп геодезической
экспедиции на Барса-Кельмесе. Возможно, Вам когда-либо приходилось
слышать о каких-либо неординарных ситуациях на территории
Барса-Кельмеса? Мы были бы крайне признательны за Ваше мнение по этому
поводу.
16.01.89 Исмагилов М.И. - КЛФ МГУ
... Во-первых, вас интересуют "необъяснимые явления, происшедшие в
60-е годы с одной из групп геодезической экспедиции, отправленной на
Барса-Кельмес". Сообщаю вам, что в течение 5-летней безвыездной
островной жизни мы не наблюдали резкие изменения метеоусловий и...
часы наши никогда не отставали. Подобного рода вопросы могла разрешить
метеостанция, расположенная в восточной части острова, управляемая
Узбекской ССР. Но она тоже не отмечала какие-либо скачки в природе
острова.
Сообщаю вам, что на территории о. Барса-Кельмес никому никогда не
приходилось видеть и находить отпечатки вымерших организмов, в
частности ящеров. Сообщения писателей 1959 г. на страницах "Ленинской
смены" и др. - это газетная "утка", фантазия, на что и вы сами
намекнули в своем письме.
В-третьих, пару слов о названии острова Барса-Кельмес, что значит
"пойдешь-не вернешься". Это довольно точное казахское название дано
острову ввиду его малой доступности в прошлом, и воспринимается теперь
без особых раздражений. Так что ничего в этих названиях нет
сверхъестественного...
Увы. Ничего интересного Исмагилов не сообщил. Я решил найти полный
текст пресловутой статьи и исследовать все зацепки, которые можно
будет из нее выжать.
Поиск 2
(Птеранодон над Аралом).
Г.Новожилов. Тайна острова Барса-Кельмес.
"Ленинская смена" (Орган ЦК ЛКСМ Казахстана) N 111 (4799), 7 июня
1959 г.
Я кинооператор и очень люблю свою профессию. Наряду с этим я
немного исследователь - меня все время тянет к чему-то неведомому,
утраченному или забытому.
Несколько лет назад мне попалась в руки книга о жизни Тараса
Григорьевича Шевченко, написанная известным ученым, фамилии которого я
называть не буду. Все знают, что ссыльный поэт, будучи рядовым 2-й
роты 4-го Оренбургского батальона, был в числе первых исследователей
Арала. В 1848 году он с экспедицией лейтенанта Бутакова плавал на
шхуне "Константин" и создавал свой знаменитый альбом "Берега
Аральского моря".
Меня заинтересовало письмо, где Шевченко описывает природу
какого-то острова и охоту на сайгаков. Шевченко поразил фантастический
вид обвалившихся склонов морского берега, похожих на развалины
средневековых замков или крепостей с остатками башен, рвов и зубчатых
стен.
Здесь, среди этих развалин, Шевченко обнаружил какие-то странные
кости, очень заинтересовавшие поэта, но недостаток времени не позволил
ему рассмотреть их, он только упомянул о своей находке.
Что же это были за кости? На этот вопрос я не нашел ответа.
Позднее, побывав на ряде островов Аральского моря и сопоставив
виденное с описаниями Шевченко, я догадался, что кости были им найдены
на острове Барса-Кельмес. <...>
Почему же остров получил такое название?
Я знал официальную версию, но, откровенно говоря, не слишком верил
ей. Уж очень все было просто. Хотелось знать подробности, однако
местные жители ничего существенного добавить не могли, они сами с
интересом выслушивали мои рассказы и как-то странно помалкивали. Мне
удалось только услышать, что трупов на острове не нашли. Куда же они
девались?
- Никто уже ничего не помнит, - сказал мне Сергей Иванович
Петухов, старый капитан небольшого буксира, на котором мы теперь
плыли. - Есть тут один человек, - задумчиво добавил Петухов, - ходят
про него слухи, что он что-то знает, но старик этот - кремень и никому
ничего не рассказывает. Покажу я вам его, когда придем в Муйнак,
попытайтесь его растормошить, если уж вам так хочется.
Так получилось, что пришлось посидеть в Муйнаке, надо было ждать,
пока спадет вода. В дни ожидания я и познакомился с Нурпеисом
Байжановым. <...>
Мне не терпелось скорее начать свои расспросы, и я с трудом
удерживался, понимая, что поспешностью можно испортить все дело.
Впрочем, я мало надеялся узнать что-либо, старик за чаем все время
молчал и не сказал даже двух слов своей жене, старой Сабире. Наконец,
с чаем было покончено.
Старик немного отодвинулся от стола к стене и, подтянув к себе
подушку, оперся на нее локтем. Жена тут же подала ему кисет с табаком.
Я поспешил вытащить свой "Казбек" и протянул открытую коробку старику.
Он взял папиросу и, помяв ее своими узловатыми, скрюченными
ревматизмом пальцами, не спеша закурил. Выпустив дым, он долго смотрел
сквозь него на задернутое занавеской окно и вдруг, не дожидаясь моих
вопросов, заговорил:
- Зачем пришел - знаю, что спрашивать будешь - знаю, а вот зачем
тебе это - не знаю.
Я понял, что со стариком хитрить нельзя, надо говорить прямо. Я
решил, что настал подходящий момент и, глядя на старика в упор,
сказал, понизив голос:
- Шевченко был на Барса-Кельмесе и видел там кости.
Старик вздрогнул, но, может быть, мне это только показалось.
- Кости ты говоришь, кости, - он потер зачем-то лицо руками,
словно стирая паутину, и уже спокойнее спросил. - Про какие кости ты
говоришь, какие кости видел Шевченко на БарсаКельмесе, они бывают
разные.
- Шевченко видел на острове необыкновенные кости, - все так же
вполголоса ответил я и неожиданно для себя добавил. - Необыкновенные
кости - не то зверя, не то птицы.
Старик закрыл глаза и несколько секунд молчал.
- Значит, это правда, - заговорил он, не открывая глаз. - Слушай,
добрый человек, а ты не соврал мне про Шевченко, откуда знаешь?
Я рассказал старику о письмах Шевченко. Он опять закрыл глаза и
покачал головой.
- Смеяться над стариком будешь, скажешь - байки рассказываю, а это
не байки и я тебе докажу, - старик поднялся и подошел к стоящему в
углу небольшому обитому цветной жестью сундучку. Он было наклонился к
нему, но, махнув рукой и сказав "потом", снова вернулся на свое место.
- Я ничего не видел и не знаю, - заговорил он, скручивая папиросу
из самосада, - расскажу то, что говорил мне отец. Давно это было,
давно, - старик помолчал, отдавшись воспоминаниям. - Мой отец, - снова
начал он, - в ту пору был еще подростком. Дед охотно брал его с собой
в море, и всегда они возвращались с хорошим уловом, с ними еще Копан
Давлетов ходил рыбачить. В те годы не было у казахов ни хороших лодок,
ни моторов, но и на своих парусниках заплывали рыбаки далеко. У
берегов БарсаКельмеса рыбачили часто, тогда его по другому называли
"Суджок", значит "Безводный".
Однажды - рассказывал отец - в сильный ветер сорвало у них парус и
лодку понесло к южному крутому берегу острова, где они рыбачили редко
- глубоко там, и к берегу пристать негде, крутой он очень. Ну, пока
возились с парусом, подогнало их ветром, и того гляди разобьет лодку о
берег. Кое-как удалось все же закрепить парус и понемножку вдоль
берега двигаться. Вот тут и увидели они высоко над морем в обрыве
берега белый камень.
Ты говоришь, был на острове, знаешь, камней там нет. А этот камень
большой, белый и круглый, рыбаки заметили, только посмотреть им его
поближе не удалось, ветер помешал.
Это было более ста лет назад. Жара тогда стояла необычная, а рыба
хорошо ловилась, и ее сушили прямо на острове, не увозя домой. Много
тогда рыбы насушили. И вспомнил как-то отец в свободную минуту про
белый камень, захотелось ему посмотреть на него. Уговорил он деда
поехать в то место, и пошли они втроем на лодке к южному берегу.
Нашли. Берег там как стена стоит. Причалили, вышли из лодки, а до
камня не добраться - снизу высоко, а наверх и совсем пути нет.
И лежит этот камень вроде как в пещерке маленькой, весь на солнце.
Круглый такой камень, белый - да гладкий, ну, как яйцо, только
большое.
Захотел мой дед яйцо сковырнуть и пошел к лодке за веслом, а отец
взял кусок глины сухой да и бросил тем комком в каменное яйцо, бросил
да со страху чуть не умер на том месте. Как только шлепнулась глина о
яйцо, оно и лопнуло, вроде как скорлупа раскололась и оттуда какое-то
чудовище вылезать стало, черное, противное, с глазищами.
Закричали рыбаки со страха, да бежать, да в лодку, а это чудовище
вылезло совсем из скорлупы, да с обрыва вниз и свалилось, только не
шлепнулось, а как птица полетело. Крылья у него были, только без
перьев и огромные, да с когтями.
Как оно свалилось, это уже один дед видел, он с веслом у лодки
стоял, а отец и Копан, как шлепнулись в лодку, так и голов не
поднимали, орут: "Шайтан!" и больше ничего. Копана, так того трясти
даже стало.
Дед тоже в лодку вскочил да скорее за парус, а "шайтан" по берегу
скачет да крылья свои растопыривает, только лететь еще не может.
Ростом он с теленка был, а крылья больше нашего паруса. И клюв у него
был длиннее его самого, да с зубами. Как только он в том яйце
помещался. Дед до того перепугался, что не помнил, как среди моря
очутился.
Копан сразу и заболел тогда, его домой в горячке привезли, неделю
провалялся и помер, а мои ничего, пообтерпелись. Рассказали они людям,
что произошло, только никто не поверил, решили, что дед из хитрости
пугает, чтобы его рыбу на острове не трогали, а за рыбой той и дед
побоялся поехать, так и бросили ее на Суджоке.
После жаркого лета началась суровая снежная зима. Знаешь ли ты,
что такое джут? Для казаха-овцевода это смерть, вот в ту зиму и
случилось это несчастье. Овцы не могли пробить копытами смерзшийся
слой снега, чтобы добраться до травы, и, напрасно изранив ноги,
погибали от бескормицы. Ведь запаса сена тогда не делали.
В ту зиму целый аул откочевал на Суджок. Арал не всегда замерзает
так далеко, но в тот год море замерзло, и люди со скотом перешли на
остров, где снега было меньше. Потом начались ветры, лед взломало и
угнало в море, что произошло на острове - никто не знает.
Старик покачал головой и повторил:
- Никто не знает. Весной, когда утихли шторма, - продолжал он
помолчав, - деда уговорили съездить на остров узнать, что с людьми.
Дед долго отказывался, все еще боясь встречи с шайтаном, но мой отец
по молодости лет уже успел забыть пережитый страх и, снедаемый
любопытством, до тех пор приставал к деду, пока тот не согласился.
Тебе вот говорили, что люди там погибли от отсутствия воды и
корма, может быть, только дед и отец не нашли на острове ни одного
трупа. Ни людей, ни овец, ни живых, ни мертвых. Только юрты,
наполовину изодранные ветром, стояли над обрывом недалеко от берега
моря.
Все еще надеясь найти кого-нибудь из оставшихся в живых, дед и
отец стали заходить в юрты. Их было всего три. В двух ничего не было,
кроме одеял и кое-какой посуды, а в третьей, наиболее сохранившейся,
нестерпимо пахло разлагающимся трупом.
В этой юрте было темно и пришлось открыть тундук, чтобы
рассмотреть, что там лежало. Сначала они ничего не поняли, увидев на
полу огромную черную тушу, покрытую сморщенной кожей, но, разглядев
зубастую пасть, догадались в чем дело и бросились вон из юрты.
В юрте лежал шайтан, тот самый зверь-птица, появление которого так
напугало их прошлым летом. Дед ни за что не хотел возвращаться в юрту,
но отец, поняв, что шайтан давно мертв, пересилил отвращение и еще раз
зашел посмотреть на чудовище.
Впрочем, как следует рассмотреть его им удалось уже потом, когда
они разобрали юрту, оставив труп шайтана на земле под открытым небом.
То, что они приняли за кожу, было перепончатым крылом этого
чудовища. Свернувшись в клубок и завернувшись в свои крылья, оно
напоминало огромную летучую мышь, только у него громадная пасть,
вытянутая, как птичий клюв. В пасти торчали острые, как клыки,
наклоненные вперед зубы. Длинный и очень тонкий хвост как арканом
охватывал скрюченное тело шайтана. Отец говорил, что они не сразу
разглядели все это... Пришлось арканом зацепить за когти на концах
перепончатых крыльев и растягивать их, чтобы осмотреть тело чудовища.
Вот и все, что рассказал мне отец, - заключил старик. - Юрты они
собрали и отвезли на берег, а на остров больше никто не ездил. Про
шайтана они решили никому не рассказывать, чтобы не пугать людей. Мне
это отец рассказал уже перед самой своей смертью, а я в ту пору был
еще мальчишкой. Остров с тех пор все равно стали называть
"Барса-Кельмес".
Старик замолчал. <...> Он поднялся с места и подошел к уже
знакомому маленькому сундучку. Открыв его, старик вынул чтото
завернутое в тряпку и, развернув ее, протянул мне на ладони нечто
белое, похожее на кусок мрамора, величиной с чайный стакан.
Я взял его в руки и вздрогнул от изумления. Это был зуб -
настоящий зуб, только странной формы и необычных размеров. Это был
настоящий зуб ископаемого, вымершего ящера юрского или, может быть,
пермского периода. И это не был зуб, пролежавший в земле миллионы лет
и случайно найденный. Нет, белый, блестящий и гладкий, он был
совершенно "свежий", без малейших следов окаменелости, свойственной
ископаемым костям.
Я долго не мог произнести ни слова. Старик тоже молчал, довольный
произведенным эффектом.
- Я не сказал тебе, - прервал он, наконец, молчание, - что, уходя
с острова, отец взял топор и вышиб у "шайтана" один из зубов, вот этот
самый, - кивнул он на кость, которую я еще держал в руках. - Этими
зубами жалмауз сожрал на острове всех людей и овец и всю нашу сушеную
рыбу, оставленную тогда на острове дедом. Вот теперь и решай, сказки я
тебе рассказываю или быль. <...>
Уступить зуб мне старик не согласился, но и не возражал, когда я
решил его сфотографировать.
Я снял зуб со всех сторон и потом отправил снимки эти в Музей
палеонтологии. Там необычайно заинтересовались находкой и подтвердили
мои предположения. Такой зуб действительно мог принадлежать
ископаемому ящеру, и его даже точно определили. Это был зуб
птеранодона - огромного летающего ящера юрского периода,
продолжавшегося тридцать миллионов лет и закончившегося сто сорок пять
миллионов лет тому назад.
На запросы музея я не ответил, так как кроме фотографии и
невероятного рассказа старика у меня ничего не было, а ученым нужны
доказательства.
Я решился опубликовать эту таинственную историю в надежде на то,
что кто-нибудь заинтересуется не только ящером, но и островом
"Барса-Кельмес". Может быть, найдется желающий разыскать и
Нурпеиса Байжанова - а это нетрудно, в Муйнаке его хорошо знают - и
побывать на острове Барса-Кельмес, хотя это и не очень приятно. Знаете
- "Пойдешь-не вернешься".
Я пролистал подшивку газеты за этот и следующий год, но не нашел
больше ничего интересного, кроме, разве что, нескольких довольно
туманных фраз в интервью директора заповедника.
"Ленинская смена" 19 июля 1964 г. (выдержка из статьи Г.Бочарова
"Фиалки на песке")
- Будете писать об острове?
- Видимо, да.
- Тогда просьба, не пишите, что остров сплошь населяют невиданные
чудовища. Особенно летающие змеи. Пишите о том, что увидите
собственными глазами. А больше нас увидеть вам, вероятно, не удастся.
- А кому-то удалось?
- Увидеть - нет, - смеется Александра Ивановна, - а придумать -
да.
Александра Ивановна Самойленко чуть ли не старейший директор в
республике: двадцать второй год управляет она делами государственного
заповедника Барса-Кельмес.
Итак, выявилось три направления поиска:
1. Ссылка на мемуары Т.Г.Шевченко.
2. Рассказ Морозова.
3. Рассказ Нурпеиса Байжанова.
Поиск 3
(Мемуар Шевченко).
Дневные записки плавания А.И.Бутакова по Аральскому морю в
18481849 гг. Ташкент: Изд-во АН УзССР, 1959.
1848. 6 августа. <...> Я снялся 6-го числа, подошел к острову
Барса-Кельмесу и ночью встал на якорь в виду его.
8. Налился водою из колодцев, оставил прап.
1 2 3 4 5 6