По всей поверхности --
иероглифы, но такие стертые, что реставрации не подлежат. Я сама
писала заключение: "Научной ценности не представляет".
-- Ага! -- внезапно завопил папа. -- Не представляет?! А как мы
втроем могли ее передвинуть, ты не подумала? Каменную глыбу размером
три на пять метров!
Мама молчала. Потом неуверенно спросила:
-- А вы ее что, втроем перетаскивали?
Папа саркастически рассмеялся.
-- Вот так-то! Ближе к народу надо быть!
-- К грузчикам ближе? Ну, если ты настаиваешь... -- покорно сказала
мама. Мы со Стасом ухмыльнулись.
-- Галина! Не остри! Не время. -- Папа, похоже, был настроен
сурово. -- Я привык к твоему юмору. У меня иммунитет на твои выходки. Я
даже не спорю, когда бедные ребята учат никому не нужный
древнеегипетский...
-- В жизни пригодится, -- отрезала мама.
-- Галина! -- возмутился папа. -- Ты же восточная женщина! Ты не
должна пререкаться с мужем!
-- Извини, дорогой, -- как ни в чем ни бывало ответила мама. Когда
хочет, она ведет себя как восточная женщина, а когда хочет -- как очень
даже европейская. -- Так что там с глыбой?
-- Я отбил от нее кусок, -- твердо сказал папа.
Наступила гробовая тишина. Потом мама сказала:
-- Милый, только не волнуйся. Я приклею его на место, никто и не
заметит.
-- Не надо, я цемента маленько плеснул и приладил.
-- Вандал! -- охнула мама. -- Ты же не реставратор! Ценна та глыба
или нет, но ей уже пять тысяч лет! -- от волнения она заговорила
стихами.
-- А под тонким слоем камня -- отполированный металл, -- парировал
папа.
Снова стало тихо-тихо. Аж слышно, как кошки чавкают.
Я зажал себе рот руками, чтобы не заорать. Ай да папа! А я не
верил...
-- Какой металл? -- спросила мама испуганно.
-- Неизвестный науке! -- провозгласил папа. Правда, через секунду
менее уверенно добавил: -- Мне, во всяком случае, неизвестный.
Голубовато-серый, очень твердый. Я зубилом царапал -- никаких следов.
Галя! Внутри глыбы, которой пять тысяч лет -- пустотелый металлический
предмет. Точно! Это может быть лишь инопланетный космический корабль.
-- Что будем делать? -- очень тихо и послушно спросила мама.
-- Встанем рано, чтобы долго не спать, чтобы не терять время, --
ответил папа. У меня глаза на лоб полезли. Впрочем... Раз уж папа
нашел космический корабль, то вправе на радостях составлять и
трехступенчатые фразы. У каждого лауреата Нобелевской премии должна
быть своя маленькая странность, а то журналистам скучно будет.
-- Обколем весь камень с корабля, -- продолжал он тем временем. --
Люк поищем, чтобы внутрь забраться, чтобы корабль осмотреть, чтобы
первыми все узнать... Потом позовем журналистов и покажем. А то если
коллегам сказать, полмузея к открытию примажется. И твой начальничек
Ленинбаев -- в первую очередь. -- Папа скрипнул зубами.
-- Он такой же мой, как и твой, -- ледяным голосом сказала мама. --
И не цепляйся к нему зря, он человек серьезный...
-- Ну конечно, -- язвительно согласился папа, -- уж он-то
космические корабли не ищет. Чтобы время зря не терять. -- И закончил
торжествующе: -- И не находит!
Мама что-то примирительно ответила, но что -- я не расслышал,
потому что мне в ухо возбужденно зашипел Стас:
-- Пошли отсюда, пошли, -- и поволок за рукав обратно на площадку.
-- Ты что?! -- возмутился я уже за дверью.
-- Что, что! -- передразнил Стас, -- слышал же, папа сказал, "чтобы
не лезли". Они без нас туда пойдут!
-- А мы попросимся, -- неуверенно возразил я.
-- Так тебя и взяли! -- он презрительно усмехнулся. -- Нет уж, если
сами не пойдем, последние корабль увидим. Или вообще не увидим.
И, не советуясь больше со мной, он позвонил в дверь, как будто мы
только что подошли.
Если бы за ужином папа или мама хоть раз заикнулись о корабле, я
бы, наверное, не согласился на авантюру брата. Но как и утром, за
столом царила напряженная тишина, прерываемая только цоканьем когтей
Ирбиса, которые ему лень втягивать в подушечки на лапах.
Стас, не жуя, проглотил свою порцию сосисок с макаронами, залпом
выпил чай и, пнув меня под столом, объявил:
-- Мы пошли спать.
-- Угу, -- подтвердил я, давясь сосиской.
Мама взглянула подозрительно (обычно нас в постель загоняют со
скандалом), но папа обрадованно поддержал;
-- Точно, идите спать, чтобы выспаться.
-- Мухер-хухер, ардажер, вдеп сьер-га сакжер-сакжер.[Спокойной
ночи, мама, ночь делает веки тяжелыми. (Возм. др.-егип.)] -- хором
продекламировали мы традиционное вечернее прощание, и мама, успокоившись,
ответила как всегда:
-- Минерап саг зел азет, ытар бас, ук мытар, Сет.[Спите крепко,
но и во сне не водите дружбы со слугами Сета. (Возм. др.-егип.)]
Проходя по коридору в нашу комнату, Стас мимоходом выудил из
кармана маминого плаща связку ключей.
Мы разделись, переложили кошек с кровати на коврики, погасили
свет и нырнули под одеяла. За стенкой папа с мамой принялись что-то
оживленно обсуждать.
-- Стас, -- тихонько сказал я, -- а за ключи нам влетит.
-- Не влетит, -- уверенно ответил он. -- Через час вернемся и на
место положим.
Не нравилась мне его затея, и я, устроившись поудобнее, закрыл
глаза. Я надеялся, что до того, как затихнут родители, мы оба заснем.
Но не тут-то было. Я проснулся от того, что Стас, светя в лицо
фонариком, щекотал меня под мышкой:
-- Вставай, каракуц сонливый, пришельцев проспим.
Распахнув окно, я первым спрыгнул на землю, взял у Стаса фонарик
и помог ему спуститься. Перебежав улицу, мы знакомой дорогой добрались
до ворот музея и перелезли через ограду. Звеня связкой, Стас принялся
лихорадочно подбирать ключ к двери.
-- Посвети, темно, -- шепнул он. Направив луч на замочную скважину,
я понял, что попадать в нее ключами Стасу мешает не столько темнота,
сколько дрожь в руках. Я и сам чувствовал себя соучастником
преступления.
Но вот щелкнул замок, дверь скрипнула, и мы, протиснувшись в
темное фойе, на цыпочках побежали под лестницу -- к запаснику. Тут
проблем не было, дверь открылась сразу.
Первым, что попало в круг света моего фонарика, было злобное лицо
Неменхотепа. Я вздрогнул, а Стас ухватил меня за руку.
-- Ни-никакой он не э-экспонат, -- сказал он, заикаясь.
Я вытер пот со лба и предложил:
-- Может, домой пойдем?
Но Стас уже взял себя в руки.
-- Ну уж нет, -- решительно ответил он. -- Первое слово дороже
второго. -- И двинулся мимо Неменхотепа вглубь -- к каменной глыбе.
Светя фонариком, мы обследовали ее, и без труда нашли приляпанный
папой осколок. Я легонько ковырнул ногтем, и осколок отпал. Плохой из
папы штукатур.
В неровном отверстии блеснул металл.
-- Понял?! -- забыв все страхи, вскрикнул Стас так, будто сам
сделал и эту глыбу, и металлический предмет внутри нее. -- Я же
говорил! -- и он любовно погладил голубовато-матовую поверхность.
И тут в ватной тишине запасника раздался хруст, глыба дрогнула и
раскололась широкой вертикальной щелью. Мы отскочили в сторону, а щель
становилась все шире, и камень, как скорлупа с яйца, осыпался с
гладкой поверхности металлического предмета.
Что-то со стуком выпало из этой щели, но мы, зачарованные, не
отрывая глаз, смотрели на капсулу космического корабля, уже совершенно
очистившегося от каменной скорлупы.
Корабль имел форму приплюснутого шара и стоял перед нами на боку,
не падая потому, что его поддерживала широко открывшаяся крышка люка.
А то, что капсула на боку, я понял, разглядев внутри два пилотских
кресла.
Выйдя из оцепенения первым, Стас подскочил к кораблю, уперся в
него руками и крикнул мне:
-- Помоги поставить!
Но помогать не пришлось. С диким грохотом капсула рухнула днищем
на пол, и облако музейной пыли заклубилось в свете фонарика.
-- Ты что, -- закричал я, -- сторож проснется!
-- Да ладно, -- махнул он рукой и полез в корабль.
Я тоже решился подойти к нему, но запнулся и чуть не упал.
Посветив под ноги, я увидел то, что выпало из корабля. Это была
металлическая скульптура спящего сфинкса размером с большую собаку.
-- Стас! -- позвал я, -- посмотри!
Он высунулся и посмотрел на скульптуру без всякого интереса:
-- Ты что, сфинксов не видел? Лезь сюда, тут такое!..
Я тоже забрался в корабль и минут пять мы занимались тем, что
нажимая на разные кнопки и рычажки, играли в полет через Вселенную.
-- Навигатор! -- кричал Стас. -- Приборы отказали! Посмотри в
иллюминаторы, куда летим!
-- Есть посмотреть в иллюминаторы! -- ответил я, хотя никаких
иллюминаторов в капсуле не было. И тут же решил возмутиться, что Стас
без всякого права узурпировал на корабле неограниченную капитанскую
власть. Но вдруг в углу, у самого входа в запасник, раздался звук,
похожий на сдавленный хрип.
Слегка струхнув, я посветил туда и увидел... Я увидел, как из
своего саркофага медленно поднимается мумия Неменхотепа.
-- Стас! -- закричал я шепотом, чувствуя, как шевелятся волосы на
моей голове.
-- Это нам снится, -- спокойно ответил Стас. -- Точно-точно. -- И
укусил себя за запястье. После чего сказал: -- Нет, не снится. -- И
заорал: -- А-а!
Не сговариваясь, мы ухватились за внутренние рукоятки крышки капсулы и что
есть силы потянули ее вниз. Без особого труда крышка захлопнулась, а затем
раздалось короткое тихое гудение и щелчок. Я сразу понял, что это сработали
автоматические запоры, делающие капсулу герметичной.
С полминуты в наступившей тишине слышался только нестройный стук
наших зубов. Наконец, я, собравшись с духом, спросил:
-- Ты что видел?
-- Мумию, -- ответил Стас и тут же предположил с надеждой: -- А
может, показалось?
-- Обоим одно и тоже?
-- А что, -- подбадривая самого себя уверенным голосом, заявил он, --
вот миражи, например, сразу многие видят...
-- Может, выйдешь тогда? -- коварно предложил я.
-- Нет-нет-нет, -- торопливо ответил Стас и, помолчав, спросил: -- А
что же делать?
Я тоже этого не знал. В темной капсуле было не очень-то весело, а
главное -- душно. И дышать становилось все труднее. Я понял, что часа
через два мы просто задохнемся.
-- Костя, а помнишь, как прошлым летом мы с папой в лесу
заблудились?
-- Ну? -- сказал я, стараясь, чтобы голос не выдал паники, в
которую я впадал.
-- Так я тогда два раза покойников видел. Стоят, прямо как живые,
руки тянут...
-- Кончай пугать, дурак, и так страшно!
-- Да я не пугаю, я наоборот. Подойдем к покойнику, а это --
дерево... Может, нам все-таки померещилось?
-- Показалось, -- притворно согласился я, понимая, что внутри мы
погибнем точно. -- Давай вылазить.
Но сказать это оказалось намного легче, чем сделать: сколько мы
ни давили в крышку, встав ногами на пульт управления, она не подалась
ни на миллиметр.
-- Надо какую-то кнопку нажать, -- догадался Стас.
-- Ты дави на крышку, а я буду нажимать, -- сказал я ему, сполз на
сидение и принялся жать на все подряд, подсвечивая себе фонариком. А
он светил уже очень слабо, потому что батарейка была старая.
Ничего не выходило. Я уже чуть было не расплакался от страха и
жалости к себе, когда в правом нижнем углу пульта фонарик высветил из
темноты вкривь и вкось нацарапанную надпись над большой красной
кнопкой: "ВЫХОД". Даже не успев удивиться, я надавил на эту кнопку, и
в тот же миг неимоверная тяжесть вжала меня в спинку, а Стас и вовсе
свалился в щель за креслом.
Пульт вспыхнул десятками разноцветных огоньков и пронзительный
визг резанул по ушам. Я успел увидеть, как прямо передо мной фосфором
высветилось зеленое табло, а на нем быстро менялись красные
четырехзначные числа. Еще я услышал, как Стас за спиной выкрикнул:
"Ардажер!"
И я провалился во тьму.
@ Часть 1. Послезавтра
@@ Глава 1, где мы понимаем, что произошло, но потом
выясняется, что мы все поняли неправильно, а также сталкиваемся с
проблемами, о которых космонавты не говорят
"Интересно, -- подумал я, прежде чем открыть глаза, -- обо что это
я так треснулся?" В голове у меня все кружилось и звенело, а руки и
ноги не слушались совершенно. Может, это крышка люка с такой силой
откинулась? Не зря же дышать легко стало. И свет, кстати, появился.
Первое, что я увидел, был Стас. Он стоял на спинке кресла на
одной ноге. Гимнаст!.. Тем более, что космический корабль перевернулся
и кресло было на потолке!
Я помотал головой, пытаясь привести мысли в порядок. И догадался:
корабль перевернулся, а Стас зацепился за спинку и болтается вниз
головой.
-- Стас! -- заорал я.
Брат пошевелился, вскинул голову и спросил:
-- Ты чего на потолке делаешь?
-- Это ты на потолке! -- попытался я объяснить и встал. То есть
хотел встать, а вместо этого перекувыркнулся на месте. Ощущение было
таким, словно я падаю, но почему-то остаюсь на месте. Рядом с моими
растопыренными руками проплыл рифленый потолок космического корабля.
-- Ух ты! -- сказал Стас, схватился за подлокотники кресла и стал
очень плавно в него садиться. -- Костя, ты только не падай мне на
голову...
И тут я все понял.
-- Не упаду, -- обреченно сказал я. -- Мы в невесомости, Стас.
Между нами, медленно вращаясь вокруг оси, проплыл потухший
фонарик. Мягко стукнулся о пульт и поплыл обратно. Стас проводил его
взглядом и спросил:
-- А почему мы в невесомости?
-- Курдеп плешивый! -- заорал я. -- Мы в космос вылетели! Понимаешь?
Телевизор надо смотреть!
-- А, -- обрадованно воскликнул Стас, -- а я-то уж думал...
Что он думал, я так и не понял, потому что Стас привстал с
кресла, взлетел, ударил меня головой в живот и промчался дальше. Я
налетел на потолок, потом рикошетом на стенку. А еще через мгновение
очень крепко держался за кресло, откуда стартовал Стас. Он в это время
дрейфовал под потолком, держась за голову. Потом обиженно сказал:
-- Я думал, в невесомости стукаться не больно...
Торопливо оглядевшись, я вытащил из-под кресла ремень
безопасности. Он болтался во все стороны, как сонный удав, но я все же
ухитрился намотать его на руку. Потом легонько оттолкнулся от кресла и
повис в воздухе.
-- Стас, хватайся за ногу!
-- У тебя кроссовки грязные, -- буркнул Стас, но все же ухватился.
Я стал подтягивать нас обоих к креслу.
Через минуту мы сидели в нем, пристегнувшись и тесно прижавшись
друг к другу.
-- Что будем делать? -- поинтересовался Стас.
Я промолчал. Опыта пилотирования космических кораблей у меня не
было, разве что в компьютерной игре "Гиперспейс"... Тут у меня
возникла жуткая мысль:
-- Стас, ты думаешь, мы просто на орбиту вышли или прыгнули через
гиперпространство?
-- Через нуль-пространство, -- поправил меня Стас, он был
поклонником Стругацких. Потом задумался. А я, как идиот, ожидал его
решения.
-- Через нуль-пространство, -- твердо сказал Стас. -- На планету
инопланетян.
-- Почему? -- с ужасом спросил я.
-- Так интереснее, -- объяснил Стас.
Тут началась миниатюрная психбольница, с двумя пациентами, но без
врачей. Я начал уговаривать Стаса изменить решение, потому что...
потому что просто выйти на орбиту Земли тоже интересно. Как будто
Стаськино мнение чего-то меняло!
-- Представляешь, -- с жаром говорил я, таращась на пульт
управления, -- нас всей планетой будут спасать!
-- Да? -- неуверенно спросил Стас.
-- Конечно! Американцы "Шаттл" запустят, а мы "Буран"!
-- "Буран" Казахстан национализировал, -- резонно ответил Стас.
Телевизор он все-таки смотрел.
-- Значит, и казахи спасать будут! -- уверил я. -- Американцы на
"Шаттле", русские на "Союзе", а казахи на "Буране".
Стас помрачнел и сказал, что не хочет быть спасенным такой ценой.
За спасательные работы придется столько заплатить, что вся папина
Нобелевская премия уйдет. А он компьютер хочет.
-- Да мы же теперь герои, а значит, ни за что не платим! Если
американцы нас спасут, то в Диснейленд свозят!
Стас заколебался, но снова помрачнел:
-- А если наши, то в парк имени Горького? Чего я там не видел! Не,
мы не в Солнечной системе.
И тут мы оба опомнились. Разом. Стас помолчал и начал
всхлипывать. А я разозлился -- я всегда злюсь, когда Стас ревет. В
конце концов, может, мы и не в космосе? Может, это внутри корабля
антигравитация включилась, а он так и стоит в музее? Я стал
разглядывать пульт, где возле кнопок были дурацкие иероглифы, а потом
заметил, что они разделены на группы. И возле каждой группы --
маленький схематический рисуночек. Наверное, объясняет, что эти кнопки
делают. Около предательской красной кнопки был совершенно непонятный
знак, вроде пружинки со стрелочками на концах. А рядом, над
несколькими кнопками, был нарисован самый обыкновенный глаз.
"Гуманоиды", -- с радостью подумал я. И нажал на одну из этих
кнопок.
-- Балда! -- испуганно завопил Стас.
В нескольких местах корпус корабля стал таять. И в образовавшиеся
дырки был виден самый настоящий черный космос с очень яркими и
разноцветными звездами. Я понял, что действительно дурак. Но воздух
почему-то не выходил...
-- Это иллюминаторы, -- прекращая реветь, сказал Стас. -- Здорово...
Он ужом выскользнул из-под ремня и ухватился за второе кресло.
Устроился в нем поудобнее и сказал:
-- Мы в глубоком космосе.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги ''


1 2 3