Согласно Спинозе, душа это сама возможность для человека воспринимать как состояния тела, так и идеи этих состояний, причём идеи могут быть не только ясными и отчетливыми, но и смутными. Для дальнейшего осмысления волевого и чувственно-аффективного аспектов человеческого действия такое определение души очень существенно. И из всего этого выводится важнейший принцип философии Спинозы, согласно которому философия направляет людей к добру и отвращает от зла не только с помощью чистых доводов разума, но и использует силу аффективных, то есть душевных способностей.
В заключении хотелось бы обратить внимание на LVII теорему "Этики", в которой содержится ключ к пониманию его философии: "Свободный человек меньше всего думает о смерти, и его мудрость представляет собой размышления не о смерти, а о жизни".
Часть 4. Никола Мальбранш. Окказионализм. Попытка синтеза картезианства и августинианства.
Глава 1. Мальбранш
Никола Мальбранш родился в 1638 г. в Париже, в многодетной семье (у него было одиннадцать братьев и сестер). Он учился в Коллеж-де-ля-Марш и в Сорбонне, а после окончания учёбы Мальбранш в 1660 г. вступил в религиозную конгрегацию "Padri dell'Oratorio", в течение нескольких лет изучал Священное Писание и труды Блаженного Августина, а в 1664 г. принял сан священника.
В год своего рукоположения в сан Мальбранш прочитал посмертное издание работы Декарта "Трактат о человеке" опубликованный Лафоржем) и был настолько потрясен, что решил посвятить несколько лет систематическому изучению картезианства. Мальбранш нашёл слишком крайним различие, показанное Декартом, между духом и телом: к первому были отнесены чистый разум и чистая воля, в то время как все остальные физические и психофизические функции были приписаны телу и объяснены с механистической точки зрения.
В 1674-1675 гг. Мальбранш опубликовал работу "Разыскания истины", посвященную правильному методу исследования, в 1680-м - "Трактат о Природе и Благодати", а в 1684-м - "Трактат о морали". Изданные в 1688 г. "Беседы о метафизике и религии" представляют собой ясное изложение философии Мальбранша.
Философ умер в 1715 году.
Произведения Мальбранша вызвали большой интерес и оживлённую дискуссию. Особенно упорным и жестким его противником показал себя А. Арно, который объявил "Трактата о Природе и Благодати" несовместимым с наставлениями церкви и добился официального осуждения.
Глава 2 Окказионализм: попытка синтеза картезианства и августинианства
Самое большое распространение картезианство получило в Голландии, где долго жил Декарт, и во Франции, где оно стало интеллектуальной модой и вызывало бурную реакцию как поддержки, так и протеста.
Одной из проблем, оставшихся неразрешёнными Декартом, была проблема взаимодействия res cogitans (мышления) и res extensa (протяженности), духа и тела. Видимое решение этой проблемы - так называемая "шишковидная железа" (glandula pinealis) - в действительности представляло собой всего лишь уловку - отход в удобное "asylum ignorantiae" (убежище незнания).
Развивая предпосылки картезианства, некоторые философы обострили дуализм "мышления" и "протяженности", отрицая возможность взаимовлияния этих двух субстанций, а в качестве единственного решения проблемы взаимоотношения между ними предложили прибегнуть к Богу. Человеческая воля и мышление непосредственно на тела не воздействуют, представляя собой повод (occasio) для того, чтобы Бог принял участие в осуществлении соответствующих воздействий, таким же образом и движения тел являются "causae occasionales" (случайными причинами) вмешательства Бога.
Эта теория была названа "окказионализмом". В её разработке приняли участие Л. де Лафорж, Ж. де Кордемуа, И. Клауберг сформулировал теорию А. Гейлинкс, а наиболее интересные идеи разработаны в трудах Н. Мальбранша, сумевшего привлечь к ней всеобщее внимание.
Когда Мальбранш читал "Трактат о человеке" Декарта, его религиозные убеждения были полностью сформированы, а философские взгляды сложились под влиянием платонизма и учения Блаженного Августина об истине. Неприязнь к аристотелизму и схоластике сложилась уже во время учёбы в колледже и изучения теологии в Сорбонне. Известно, что ещё Августин и Плотин понимали взаимосвязь между материальным и духовным началами отличным от Аристотеля образом, придя к некоторым выводам дуалистического толка. Естественно, знакомство с картезианским спиритуализмом (философское воззрение, рассматривающее дух в качестве первоосновы действительности, как особую бестелесную субстанцию, существующую независимо от материи.) воодушевило Мальбранша. Аристотелевское учение, трактовавшее духовное начало как "форму" и "энтелехию" материального ( целенаправленность и целеустремлённость как движущая сила явления) казалось Мальбраншу чем-то вроде языческого пережитка, поддерживаемого схоластами, в то время как дуалистическое картезианское противостояние res cogitans и res extensa представлялось ему намного более современным и прекрасно согласующимся с христианским спиритуализмом. Не существует ни "растительной", ни "восприимчивой", "чувствующей" души, потому что функции духовного начала сводятся к мышлению и воле, а тело (материальное начало) обладает только протяженностью. Итак, в этом вопросе Мальбранш, безусловно, идёт дальше Декарта: он не только отрицает наличие у тел "скрытых свойств" (затем окончательно отброшенных новой наукой), но и отказывает телам в механическом ударном действии.
Надо понимать, как считал философ, что тела не воздействуют на духовное, начало, равно как и духовное не воздействует на материальное. Но как тогда объяснить познание и возможность постичь истину? Каждая душа изолирована, как от других душ, так и от физического мира. Как можно выйти из этой изоляции, которая может показаться действительно абсолютной? Для этого необходимо обратиться к философии Августина и Декарта.
Решение Мальбранша навеяно учением Августина (которого, в свою очередь, вдохновил неоплатонизм, с целым рядом изменений: душа, отделённая от всего прочего, имеет прямую и непосредственную связь с Богом, а следовательно, познает все посредством Бога.
Мальбранш развил мысль Декарта о том, что мы познаём только "идеи", поскольку лишь они ведомы нашему разуму сами по себе, в то время как "предметы" остаются невидимыми для духа, "ибо они не могут ни воздействовать на него, ни предстать пред ним". Все вещи, которые мы видим, являются идеями и только идеями. Не стоит возражать, что мы чувствуем сопротивление, давление тел и тому подобное; но на самом деле сопротивление, удар, давление и т. п. являются не чем иным, как "ощущениями" и "идеями".
Вот один из отрывков из "Разысканий", в котором Мальбранш разбирает это: "Мы воспринимаем предметы, находящиеся вне нас. Мы видим солнце, звёзды и бесчисленное множество вещей вне нас, но невозможно, чтобы душа выходила из тела и отправлялась, так сказать, на прогулку по небесам поглазеть на эти тела. Она не видит их самих по себе: непосредственный объект наблюдения, например, не солнце, а нечто теснейшим образом связанное с нашей душой, это то, что я называю "идеей". Следовательно, под этим словом я понимаю не что иное, как непосредственно объект или нечто наиболее близкое к духу, когда он воспринимает какой-либо объект".
Затем Мальбранш переходит к вопросу о появлении идей. Философ считает, что они не могут возникать посредством взаимодействия "импрессивных" и "экспрессивных видов", "действующего" и "воспринимающего разума, что утверждали перипатетики и схоласты. Идеи также не могут происходить из потенции души. Если бы это было так, она стала бы создательницей духовного (идей), что противоречит всякой очевидности и поэтому неприемлемо. Не выдерживает критики также и решение о врождённости идей, потому что, вопреки здравому смыслу, оно уподобляет душу вместилищу бесконечного количества идей. Нельзя также утверждать, что душа может извлекать идеи из материального мира, обладая совершенством по преимуществу, ибо иначе следовало бы по аналогии утверждать то же самое по отношению ко всему остальному, поскольку душа может познать все реальное; и, будучи последовательным, пришлось бы заключить, что душа обладает совершенствами всего реально существующего, что очевидно, недоказуемо.
Таким образом, остается только заключить, что мы познаём все вещи в Боге, Все идеи находятся в уме Бога (мир идей), а наши души (духовная материя) связаны с Богом как местом нахождения всеобщего духа. Разумеется, это не значит, что мы познаём Бога в его абсолютной сущности, а означает лишь следующее: все, что мы познаем, мы познаём в Боге, однако, не Бога во всей его полноте и совершенстве.
Из всего этого Мальбранш делает следующий вывод: "Необходима глубокая вера в Бога как отца света, который просвещает всех, без него самые простые истины были бы непонятны, а сверкающее солнце даже не было бы видно; именно это убеждение привело меня к открытию истины, кажущейся парадоксом: идеи, представляющие творения, являются не чем иным, как совершенствами Бога ".
Мыслитель не принимает традиционное понимание души как формы тела, однако при всём этом пытается развить дуализм Декарта. Между душой и телом нет метафизического единства, а следовательно, нет и взаимодействия. Душа мыслит свое тело, и она теснейшим образом связана с Богом. Любые действия души на тело в реальности представляют собой окказиональные причины, т. е. указывающие на участие воли Бога.
Следующие положения из "Бесед" наглядно иллюстрируют эту особенную позицию Мальбранша: "Между двумя составляющими нас субстанциями нет необходимой связи. Свойства тела не могут своей силой изменять свойства духа. Однако модальности определённой части мозга, которую я вам не уточню, всегда повторяют модальности или ощущения души, и это происходит только лишь вследствие законов единства этих двух субстанций, точнее говоря, вследствие постоянной и всегда действительной воли Творца нашего. Нет никакой причинной связи между телом и духом, равно как нет её между духом и телом; более того, нет никакой причинной связи одного тела с другим и одной души с другой".
"Таким образом, заключает Мальбранш, мы не можем сами пошевелить рукой, изменить позу, положение, привычку, сделать людям добро или причинить зло, внести во вселенную хоть малейшее изменение. Вот вы существуете в мире, совершенно бессильный, недвижный, как скала, тупой как чурбан. Какое преимущество вы получите от этого воображаемого единства вашей души с телом, такого тесного, чтобы поддерживать контакт со всеми, кто вас окружает? Ни пошевелить пальцем, ни произнести даже слог; увы, если Бог не придет к вам па помощь, вы будете делать лишь тщетные усилия и замышлять бессильные желания; так подумайте немного, знаете ли вы, что надо сделать, чтобы произнести имя вашего лучшего друга или согнуть и разогнуть пальцы? Значит, несмотря на единство души и тела, с таким удовольствием воображаемое, вы будете неподвижным и мертвым, если Бог не захочет согласовать Свое желание с вашим, Свою всегда действенную волю с вашей всегда бессильной Дело в том, что создания напрямую соединены с Богом и зависят существенным образом непосредственно от него; поскольку они все одинаково бессильны, то абсолютно независимы одни от других. Конечно, можно сказать, что они соединены между собой и зависят друг от друга; согласен, но только надо бы оговорить, что это случается лишь как следствие неизменной и всегда действенной воли Создателя, только вследствие общих законов, установленных Богом. Его воля действенна и неизменна; вот откуда ко мне приходит любая сила и любая способность. Он захотел, чтобы у меня были определённые ощущения, определённые эмоции, когда в моем мозгу отпечатываются определённые впечатления, определённые потрясения. Он желает неустанно, чтобы свойства души и тела были взаимными: вот единство и естественная зависимость обеих частей, из которых мы состоим. Взаимное чередование наших свойств опирается на нерушимое основание Божественных законов, которые своей действительностью сообщают силу как моему телу, так и любому другому, законов, которые своим постоянством и неизменностью соединяют меня с моим телом, моими друзьями, моим имуществом, со всем тем, что меня окружает. Бог соединил друг с другом все свои творения. Он подчинил одни из них другим, не придав им, в то же время, действенного характера. Тщетны претензии человеческой гордыни, они - химеры, порожденные невежеством философов! Поглощенные собственными усилиями в решении проблемы и задетые за живое своим поражением, они не признали невидимой активности Создателя, плодотворности Его законов, постоянную действенность Его волеизъявлений, бесконечную мудрость Его попечения".
Философ полагает, что мы лучше знаем телесное, чем природу нашей души. Действительно, вечные истины и интеллигибельное пространство (т. е. постигаемое умом пространство) мы познаем в Боге и, следовательно, в состоянии априори (до непосредственного опыта) получить целый ряд физических представлений. И наоборот, у нас нет знаний о душе через идею в Боге, но есть лишь знания о ней на основе некоего "внутреннего чувства".
"Внутреннее чувство" нам говорит, что мы существуем, мыслим, имеем желания, испытываем целый ряд привязанностей, - но не открывает нам метафизической природы духовного. Чтобы познать себя в своей сущности, следует найти архетип духовного бытия и раскрыть все вытекающие отсюда отношения таким же образом, как следствия из интеллигибельного пространства. Но все не так-то просто. "Я, - пишет Мальбранш, - не свет самому себе, моя субстанция и мои модусы затемнены, а Бог по многим причинам не счел уместным открыть мне идею, или архетип духовного".
Мальбранш занимает подобную позицию по следующей причине. Если бы у нас был архетип духовного, мы смогли бы построить нечто вроде духовной геометрии, которая помогла бы нам познать всё, даже будущее, и совокупность психологического опыта во всех смыслах. Однако нашему самосознанию открыта только малая часть нашего бытия. Вот таким образом, Мальбранш попытался синтезировать философию Августина и Декарта в своей системе.
Часть 5 Блез Паскаль. Религиозная проблематика. Вопрос о границах науки: "доводы разума" и "доводы сердца". Антропология Паскаля. Трагичность, хрупкость и достоинство человека.
Глава 1 Паскаль: Религиозная проблематика
Блез Паскаль родился в Клермон-Ферране 19 июня 1623 г. Его сестра Жильберта Перье написала замечательную биографию брата, из которой мы узнаём, что ещё подростком он удивлял всех своими вопросами и ответами относительно природы вещей. С годами воля к знаниям все крепла, сверстники не могли не признавать его превосходства. Первым наставником Блеза стал его отец, а в колледж он так и не попал. Этьен Паскаль, чтобы дать детям хорошее образование, в 1631 г. переехал в Париж. В самом начале парижской жизни Блез овладел геометрией, дойдя до 32 теоремы первой книги Евклида. Математик Ле-Пайер, друг его отца, поражённый гениальностью мальчика, ввел его в кружок учёных, собиравшихся за ужином в доме Мерсенна, где бывали Дезарг, Роберваль, Гассенди и Каркави. Каждую неделю они слушали научные доклады одного из членов этого общества, либо обсуждали идеи Декарта, Ферма, Галилея, Торричелли и других. Общим для кружка (позже из него образована Парижская академия наук) были принцип ортодоксальности в вопросах веры и автономия научного поиска, основанного на опыте, а не на спекуляциях метафизики. На собраниях юного Блеза слушали с не меньшим вниманием, чем маститых учёных: его блестящая интуиция позволяла увидеть то, что чаще всего ускользало от других, более опытных его коллег.
В возрасте шестнадцати лет Паскаль стал автором "Опыта о конических сечениях". "По своему значению, - уверяет Гильберт, - это сочинение сопоставимо с работами Архимеда. К сожалению, оно так и не было опубликовано. Остался лишь фрагмент трактата, скопированный Лейбницем (он получил всю рукопись от внука Паскаля, Этьена Перье)".
Но, поистине революционное открытие Паскаль совершил, когда ему исполнилось 18 лет. Он изобрел нечто вроде современного калькулятора, основные математические операции не только без ручки и жетонов, но и при отсутствии какого бы то ни было представления об арифметических правилах, да ещё с непогрешимой точностью. Это открытие обрело славу почти природного новообразования, ибо вся наука теперь могла быть помещена в машинной памяти с её операциями высокой точности без надобности проверки.
Своим изобретением Паскаль желал помочь отцу, который в то время был Комиссаром Его Величества в Верхней Нормандии. Два года ему понадобилось для реализации замысла из-за сложностей с техниками и шлифовальщиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
В заключении хотелось бы обратить внимание на LVII теорему "Этики", в которой содержится ключ к пониманию его философии: "Свободный человек меньше всего думает о смерти, и его мудрость представляет собой размышления не о смерти, а о жизни".
Часть 4. Никола Мальбранш. Окказионализм. Попытка синтеза картезианства и августинианства.
Глава 1. Мальбранш
Никола Мальбранш родился в 1638 г. в Париже, в многодетной семье (у него было одиннадцать братьев и сестер). Он учился в Коллеж-де-ля-Марш и в Сорбонне, а после окончания учёбы Мальбранш в 1660 г. вступил в религиозную конгрегацию "Padri dell'Oratorio", в течение нескольких лет изучал Священное Писание и труды Блаженного Августина, а в 1664 г. принял сан священника.
В год своего рукоположения в сан Мальбранш прочитал посмертное издание работы Декарта "Трактат о человеке" опубликованный Лафоржем) и был настолько потрясен, что решил посвятить несколько лет систематическому изучению картезианства. Мальбранш нашёл слишком крайним различие, показанное Декартом, между духом и телом: к первому были отнесены чистый разум и чистая воля, в то время как все остальные физические и психофизические функции были приписаны телу и объяснены с механистической точки зрения.
В 1674-1675 гг. Мальбранш опубликовал работу "Разыскания истины", посвященную правильному методу исследования, в 1680-м - "Трактат о Природе и Благодати", а в 1684-м - "Трактат о морали". Изданные в 1688 г. "Беседы о метафизике и религии" представляют собой ясное изложение философии Мальбранша.
Философ умер в 1715 году.
Произведения Мальбранша вызвали большой интерес и оживлённую дискуссию. Особенно упорным и жестким его противником показал себя А. Арно, который объявил "Трактата о Природе и Благодати" несовместимым с наставлениями церкви и добился официального осуждения.
Глава 2 Окказионализм: попытка синтеза картезианства и августинианства
Самое большое распространение картезианство получило в Голландии, где долго жил Декарт, и во Франции, где оно стало интеллектуальной модой и вызывало бурную реакцию как поддержки, так и протеста.
Одной из проблем, оставшихся неразрешёнными Декартом, была проблема взаимодействия res cogitans (мышления) и res extensa (протяженности), духа и тела. Видимое решение этой проблемы - так называемая "шишковидная железа" (glandula pinealis) - в действительности представляло собой всего лишь уловку - отход в удобное "asylum ignorantiae" (убежище незнания).
Развивая предпосылки картезианства, некоторые философы обострили дуализм "мышления" и "протяженности", отрицая возможность взаимовлияния этих двух субстанций, а в качестве единственного решения проблемы взаимоотношения между ними предложили прибегнуть к Богу. Человеческая воля и мышление непосредственно на тела не воздействуют, представляя собой повод (occasio) для того, чтобы Бог принял участие в осуществлении соответствующих воздействий, таким же образом и движения тел являются "causae occasionales" (случайными причинами) вмешательства Бога.
Эта теория была названа "окказионализмом". В её разработке приняли участие Л. де Лафорж, Ж. де Кордемуа, И. Клауберг сформулировал теорию А. Гейлинкс, а наиболее интересные идеи разработаны в трудах Н. Мальбранша, сумевшего привлечь к ней всеобщее внимание.
Когда Мальбранш читал "Трактат о человеке" Декарта, его религиозные убеждения были полностью сформированы, а философские взгляды сложились под влиянием платонизма и учения Блаженного Августина об истине. Неприязнь к аристотелизму и схоластике сложилась уже во время учёбы в колледже и изучения теологии в Сорбонне. Известно, что ещё Августин и Плотин понимали взаимосвязь между материальным и духовным началами отличным от Аристотеля образом, придя к некоторым выводам дуалистического толка. Естественно, знакомство с картезианским спиритуализмом (философское воззрение, рассматривающее дух в качестве первоосновы действительности, как особую бестелесную субстанцию, существующую независимо от материи.) воодушевило Мальбранша. Аристотелевское учение, трактовавшее духовное начало как "форму" и "энтелехию" материального ( целенаправленность и целеустремлённость как движущая сила явления) казалось Мальбраншу чем-то вроде языческого пережитка, поддерживаемого схоластами, в то время как дуалистическое картезианское противостояние res cogitans и res extensa представлялось ему намного более современным и прекрасно согласующимся с христианским спиритуализмом. Не существует ни "растительной", ни "восприимчивой", "чувствующей" души, потому что функции духовного начала сводятся к мышлению и воле, а тело (материальное начало) обладает только протяженностью. Итак, в этом вопросе Мальбранш, безусловно, идёт дальше Декарта: он не только отрицает наличие у тел "скрытых свойств" (затем окончательно отброшенных новой наукой), но и отказывает телам в механическом ударном действии.
Надо понимать, как считал философ, что тела не воздействуют на духовное, начало, равно как и духовное не воздействует на материальное. Но как тогда объяснить познание и возможность постичь истину? Каждая душа изолирована, как от других душ, так и от физического мира. Как можно выйти из этой изоляции, которая может показаться действительно абсолютной? Для этого необходимо обратиться к философии Августина и Декарта.
Решение Мальбранша навеяно учением Августина (которого, в свою очередь, вдохновил неоплатонизм, с целым рядом изменений: душа, отделённая от всего прочего, имеет прямую и непосредственную связь с Богом, а следовательно, познает все посредством Бога.
Мальбранш развил мысль Декарта о том, что мы познаём только "идеи", поскольку лишь они ведомы нашему разуму сами по себе, в то время как "предметы" остаются невидимыми для духа, "ибо они не могут ни воздействовать на него, ни предстать пред ним". Все вещи, которые мы видим, являются идеями и только идеями. Не стоит возражать, что мы чувствуем сопротивление, давление тел и тому подобное; но на самом деле сопротивление, удар, давление и т. п. являются не чем иным, как "ощущениями" и "идеями".
Вот один из отрывков из "Разысканий", в котором Мальбранш разбирает это: "Мы воспринимаем предметы, находящиеся вне нас. Мы видим солнце, звёзды и бесчисленное множество вещей вне нас, но невозможно, чтобы душа выходила из тела и отправлялась, так сказать, на прогулку по небесам поглазеть на эти тела. Она не видит их самих по себе: непосредственный объект наблюдения, например, не солнце, а нечто теснейшим образом связанное с нашей душой, это то, что я называю "идеей". Следовательно, под этим словом я понимаю не что иное, как непосредственно объект или нечто наиболее близкое к духу, когда он воспринимает какой-либо объект".
Затем Мальбранш переходит к вопросу о появлении идей. Философ считает, что они не могут возникать посредством взаимодействия "импрессивных" и "экспрессивных видов", "действующего" и "воспринимающего разума, что утверждали перипатетики и схоласты. Идеи также не могут происходить из потенции души. Если бы это было так, она стала бы создательницей духовного (идей), что противоречит всякой очевидности и поэтому неприемлемо. Не выдерживает критики также и решение о врождённости идей, потому что, вопреки здравому смыслу, оно уподобляет душу вместилищу бесконечного количества идей. Нельзя также утверждать, что душа может извлекать идеи из материального мира, обладая совершенством по преимуществу, ибо иначе следовало бы по аналогии утверждать то же самое по отношению ко всему остальному, поскольку душа может познать все реальное; и, будучи последовательным, пришлось бы заключить, что душа обладает совершенствами всего реально существующего, что очевидно, недоказуемо.
Таким образом, остается только заключить, что мы познаём все вещи в Боге, Все идеи находятся в уме Бога (мир идей), а наши души (духовная материя) связаны с Богом как местом нахождения всеобщего духа. Разумеется, это не значит, что мы познаём Бога в его абсолютной сущности, а означает лишь следующее: все, что мы познаем, мы познаём в Боге, однако, не Бога во всей его полноте и совершенстве.
Из всего этого Мальбранш делает следующий вывод: "Необходима глубокая вера в Бога как отца света, который просвещает всех, без него самые простые истины были бы непонятны, а сверкающее солнце даже не было бы видно; именно это убеждение привело меня к открытию истины, кажущейся парадоксом: идеи, представляющие творения, являются не чем иным, как совершенствами Бога ".
Мыслитель не принимает традиционное понимание души как формы тела, однако при всём этом пытается развить дуализм Декарта. Между душой и телом нет метафизического единства, а следовательно, нет и взаимодействия. Душа мыслит свое тело, и она теснейшим образом связана с Богом. Любые действия души на тело в реальности представляют собой окказиональные причины, т. е. указывающие на участие воли Бога.
Следующие положения из "Бесед" наглядно иллюстрируют эту особенную позицию Мальбранша: "Между двумя составляющими нас субстанциями нет необходимой связи. Свойства тела не могут своей силой изменять свойства духа. Однако модальности определённой части мозга, которую я вам не уточню, всегда повторяют модальности или ощущения души, и это происходит только лишь вследствие законов единства этих двух субстанций, точнее говоря, вследствие постоянной и всегда действительной воли Творца нашего. Нет никакой причинной связи между телом и духом, равно как нет её между духом и телом; более того, нет никакой причинной связи одного тела с другим и одной души с другой".
"Таким образом, заключает Мальбранш, мы не можем сами пошевелить рукой, изменить позу, положение, привычку, сделать людям добро или причинить зло, внести во вселенную хоть малейшее изменение. Вот вы существуете в мире, совершенно бессильный, недвижный, как скала, тупой как чурбан. Какое преимущество вы получите от этого воображаемого единства вашей души с телом, такого тесного, чтобы поддерживать контакт со всеми, кто вас окружает? Ни пошевелить пальцем, ни произнести даже слог; увы, если Бог не придет к вам па помощь, вы будете делать лишь тщетные усилия и замышлять бессильные желания; так подумайте немного, знаете ли вы, что надо сделать, чтобы произнести имя вашего лучшего друга или согнуть и разогнуть пальцы? Значит, несмотря на единство души и тела, с таким удовольствием воображаемое, вы будете неподвижным и мертвым, если Бог не захочет согласовать Свое желание с вашим, Свою всегда действенную волю с вашей всегда бессильной Дело в том, что создания напрямую соединены с Богом и зависят существенным образом непосредственно от него; поскольку они все одинаково бессильны, то абсолютно независимы одни от других. Конечно, можно сказать, что они соединены между собой и зависят друг от друга; согласен, но только надо бы оговорить, что это случается лишь как следствие неизменной и всегда действенной воли Создателя, только вследствие общих законов, установленных Богом. Его воля действенна и неизменна; вот откуда ко мне приходит любая сила и любая способность. Он захотел, чтобы у меня были определённые ощущения, определённые эмоции, когда в моем мозгу отпечатываются определённые впечатления, определённые потрясения. Он желает неустанно, чтобы свойства души и тела были взаимными: вот единство и естественная зависимость обеих частей, из которых мы состоим. Взаимное чередование наших свойств опирается на нерушимое основание Божественных законов, которые своей действительностью сообщают силу как моему телу, так и любому другому, законов, которые своим постоянством и неизменностью соединяют меня с моим телом, моими друзьями, моим имуществом, со всем тем, что меня окружает. Бог соединил друг с другом все свои творения. Он подчинил одни из них другим, не придав им, в то же время, действенного характера. Тщетны претензии человеческой гордыни, они - химеры, порожденные невежеством философов! Поглощенные собственными усилиями в решении проблемы и задетые за живое своим поражением, они не признали невидимой активности Создателя, плодотворности Его законов, постоянную действенность Его волеизъявлений, бесконечную мудрость Его попечения".
Философ полагает, что мы лучше знаем телесное, чем природу нашей души. Действительно, вечные истины и интеллигибельное пространство (т. е. постигаемое умом пространство) мы познаем в Боге и, следовательно, в состоянии априори (до непосредственного опыта) получить целый ряд физических представлений. И наоборот, у нас нет знаний о душе через идею в Боге, но есть лишь знания о ней на основе некоего "внутреннего чувства".
"Внутреннее чувство" нам говорит, что мы существуем, мыслим, имеем желания, испытываем целый ряд привязанностей, - но не открывает нам метафизической природы духовного. Чтобы познать себя в своей сущности, следует найти архетип духовного бытия и раскрыть все вытекающие отсюда отношения таким же образом, как следствия из интеллигибельного пространства. Но все не так-то просто. "Я, - пишет Мальбранш, - не свет самому себе, моя субстанция и мои модусы затемнены, а Бог по многим причинам не счел уместным открыть мне идею, или архетип духовного".
Мальбранш занимает подобную позицию по следующей причине. Если бы у нас был архетип духовного, мы смогли бы построить нечто вроде духовной геометрии, которая помогла бы нам познать всё, даже будущее, и совокупность психологического опыта во всех смыслах. Однако нашему самосознанию открыта только малая часть нашего бытия. Вот таким образом, Мальбранш попытался синтезировать философию Августина и Декарта в своей системе.
Часть 5 Блез Паскаль. Религиозная проблематика. Вопрос о границах науки: "доводы разума" и "доводы сердца". Антропология Паскаля. Трагичность, хрупкость и достоинство человека.
Глава 1 Паскаль: Религиозная проблематика
Блез Паскаль родился в Клермон-Ферране 19 июня 1623 г. Его сестра Жильберта Перье написала замечательную биографию брата, из которой мы узнаём, что ещё подростком он удивлял всех своими вопросами и ответами относительно природы вещей. С годами воля к знаниям все крепла, сверстники не могли не признавать его превосходства. Первым наставником Блеза стал его отец, а в колледж он так и не попал. Этьен Паскаль, чтобы дать детям хорошее образование, в 1631 г. переехал в Париж. В самом начале парижской жизни Блез овладел геометрией, дойдя до 32 теоремы первой книги Евклида. Математик Ле-Пайер, друг его отца, поражённый гениальностью мальчика, ввел его в кружок учёных, собиравшихся за ужином в доме Мерсенна, где бывали Дезарг, Роберваль, Гассенди и Каркави. Каждую неделю они слушали научные доклады одного из членов этого общества, либо обсуждали идеи Декарта, Ферма, Галилея, Торричелли и других. Общим для кружка (позже из него образована Парижская академия наук) были принцип ортодоксальности в вопросах веры и автономия научного поиска, основанного на опыте, а не на спекуляциях метафизики. На собраниях юного Блеза слушали с не меньшим вниманием, чем маститых учёных: его блестящая интуиция позволяла увидеть то, что чаще всего ускользало от других, более опытных его коллег.
В возрасте шестнадцати лет Паскаль стал автором "Опыта о конических сечениях". "По своему значению, - уверяет Гильберт, - это сочинение сопоставимо с работами Архимеда. К сожалению, оно так и не было опубликовано. Остался лишь фрагмент трактата, скопированный Лейбницем (он получил всю рукопись от внука Паскаля, Этьена Перье)".
Но, поистине революционное открытие Паскаль совершил, когда ему исполнилось 18 лет. Он изобрел нечто вроде современного калькулятора, основные математические операции не только без ручки и жетонов, но и при отсутствии какого бы то ни было представления об арифметических правилах, да ещё с непогрешимой точностью. Это открытие обрело славу почти природного новообразования, ибо вся наука теперь могла быть помещена в машинной памяти с её операциями высокой точности без надобности проверки.
Своим изобретением Паскаль желал помочь отцу, который в то время был Комиссаром Его Величества в Верхней Нормандии. Два года ему понадобилось для реализации замысла из-за сложностей с техниками и шлифовальщиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21