И вдруг возникает какая-то точка, которая идет против течения. Это движение против общего упадка религиозного духа, способность плыть против течения — есть вмешательство Бога в историю человека, его религиозной жизни.
К сожалению, кроме религии Израиля почти ни одна религия не оказывала действенного сопротивления общему падению религиозного чувства. Подчас религии, окружающие Израиль, были религиями окаменелости, неподвижности. И вдруг в маленьком племени бедуинов, рождается монотеистическая идея — идея Единого Бога. Через несколько веков это племя становится небольшим народом и продолжает держаться той же идеи. Появляется у него и свой закон, основанный на той же идее, появляется и место культа. В конце концов он входит в общение с другими народами, одухотворяя их и давая им возможность присоединиться к себе. В конце концов приходит и награда: 19 на землю приходит Мессия Христос. Он приходит как Лицо, Которое ожидалось с радостью многими поколениями, и несет с Собой благодать искупления, радость любви. И Израилю остается только принять Его. Но лишь малая частица Израиля Его принимает. Это «малое стадо» идет на завоевание всего мира, о чем говорит вторая часть Библии — Новый Завет.
Итак, мы видим, что в историю человека вмешивается Господь. Говорит Господь — это Божественное откровение. Библия — это откровение Божие, если говорить целиком о книге как таковой. Во-вторых, это вызов для человека. Если мы с вами прочитаем Библию и останемся прежними, то это не будет иметь смысла. Нельзя прочесть тот или иной отрывок из Св. Писания, чтобы просто, скажем, сдать его на экзамене. Мы не для этого изучаем Библию — она должна быть вызовом для нас с вами. Мы должны через нее пересмотреть себя, увидеть себя ветхого человека. Должны уметь его отбросить, победить его в себе и идти путем человека Нового Завета. В-третьих, Библия фундамент нашей веры. Как сказал один богослов, чтобы понять Библию, в нее нужно сначала поверить.
Перед нами особое собрание книг, называемое Библией. Автор Библии — Бог, но орудие Его — человек. Именно под именами людей мы цитируем большинство книг Ветхого и Нового Завета: книги пророков Исаии и Иезекииля, Иеремии, книга Самуила, Евангелие от Матфея и т. д. Слово Божие, сказанное через человека. Где же где та грань, которая стоит в Библии между Божеским и человеческим? Где слово Бога и слово человека? Что, к примеру, написано пророком как исторический факт, а что внушено ему свыше? Это озарение, а это — кто-то пересказал свои впечатления. Ни одна страница Библии не может в чистом виде являть собой откровение.
Вспомним первые пять веков, когда пришло на землю Слово Божие — Христос воплотился. Сколько пришлось употребить времени и сил, чтобы зафиксировать догматически Боговоплощение? Была долгая борьба с христологическими ересями. Точно так же и догмат о Богооткровенности Библии не сразу сложился, должно было пройти определенное количество времени — века, чтобы остался чистый кристалл, о котором можно сказать: это — то, что осталось нам в наследие. Поэтому чтобы правильно понимать то, что нам дает Библия, и видеть в ней и слово Божие, и слово человеческое, нам необходимо знать ту среду, в которой родилась Библия, — мир Древнего Востока. Именно там появились первые строки, входящие ныне в Библию. Среда эта — культурный мир Востока, отличающийся от греко-римского мира. Другие понятия, другие образы, другие сравнения.
Например, царь на Востоке являет образ Божества и разделяет Его непроницаемую ясность, Его сверхчеловечность, Его бесстрастность. Царь должен обязательно превосходить всех и вся. Может быть, вы помните из курса школьной истории, как изображались древнеегипетские цари. Рабы маленькие, а цари большие. Даже визуально это показывалось, то же — в текстах. Древние писатели использовали особые художественные формы, которые уже ушли в небытие. Сейчас люди так не пишут и не излагают так свои мысли. Однако мы не сможем понять до конца, что они хотели нам сказать, если не постараемся вникнуть в их внутренний мир. Нам помогает в этом прежде всего археология. Поэтому, все книги по библейской археологии, которые вам попадаются, старайтесь приобрести. Это «Ур халдейский» и многие другие книги, позднее я постараюсь дать вам список таких изданий, с которыми вам необходимо ознакомиться. Там будут и богословские и светские книги. Все они помогут нам правильно понять мир, в котором рождалась Библия. С каждым новым археологическим или историческим открытием Библия оказывается нам все ближе и мы глубже вникаем в те события, о которых в ней говорится.
Какие литературные формы использовались в библейском изложении?
Это были лирика, эпос, драма, хроника, описания природы и т. д. Это не обязательно совпадает с современным понятием о том или ином жанре. Мы любой библейский жанр приноравливаем к себе, чтобы легче было его усвоить. Когда мы разбираем тот или иной стих Библии, для нас прежде всего важно понять, что хотел сказать писатель, а не просто в каком жанре он пишет. Что хотел сказать, какую мысль нес автор? Иначе говоря, для нас важно прежде всего содержание.
Между внешней формой и внутренней действительностью, присущей книге, есть связь, т. к. автор обязательно старается выделить ту или иную мысль красной нитью. Скажем, книга Судей. На протяжении всей книги звучит рефрен:
«В те дни не было царя у Израиля и каждый делал то, что ему казалось справедливым»
(Суд. 21:25). На современном языке это можно обозначить одним словом — анархия. Подобный лейтмотив присутствует почти в каждой книге, только нужно его увидеть. И тогда будет очень легко вспомнить содержание той или иной книги Библии и употребить это для себя с благодатной целью.
Всегда нужно помнить то, что
«Бог многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне»
(Евр 1:1). Он всегда говорил 20 о Своих деяниях, пользуясь языком и опытом человека, основываясь на его возможностях.
Каким же образом в библейской литературе выражалась духовная реальность, присутствующая в жизни? Если бегло пролистать библейские страницы, можно увидеть, как о самых серьезных религиозных вопросах говорится языком образным, поэтическим и философским.
«Десница Твоя, Господи, сразила врага. Ты послал гнев Твой, и он опалил их как солому; от дуновения Твоего расступились воды. Ты дунул духом Твоим и покрыл их морем»
(Псалмы).
«И раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их»
(Быт 6:6–7).
«И обонял Господь приятное благоухание и сказал Господь в сердце Своем: не буду больше проклинать человека и землю за человеков, потому что помышление сердца человеческого — зло от юности его»
(Быт 8:21).
Вот перед нами Господь — невидимый, непостижимый, трансцендентный, Которого запрещено изображать, Которого, как сказано, не видело око человеческое. «Раскаялся Господь»,«восскорбел Господь», «сказал Господь», «пошел Господь», «обонял Господь»… Перед нами — образ человека. Чтобы изобразить Бога, ветхозаветный писатель изображает человека со всем, что ему присуще. Это Бог не просто отвлеченный, находящийся вне мира, а Бог Живой:
«Я Бог Авраама, Бог Исаака и Иакова, не Бог мертвых, но Бог живых»
. И Сам Он рисуется как живой, живущий среди людей. Паскаль говорил, что Бог Авраама, Исаака и Иакова не есть Бог философов, а Бог живой, присутствующий в мире, личный, совершенно иной по отношению к человеку, с которым Он вступает в личные отношения, вмешиваясь в ход истории. Бог проявляет Себя в истории и оказывается значительно более личностным, чем Бог, Который проявляется в природе, с которой часто Его путают. («Природа есть Бог», — это характерно для семитских религий). Чтобы понять Бога, авторы Библии вносят в нее понятие человека — то, что мы называем антропотеизмом (чувства человека и его поведение усваиваются природе Бога). С другой стороны, у Израиля не должно быть никаких иллюзий. Бог не таков, как люди, Он абсолютно другой. В рассказах о явлении Божества авторы ограничиваются упоминанием о весьма обобщенных и неясных очертаниях, всегда избегая непосредственного описания Бога, Его облика. Если я кого-то встретил, я могу его описать: он такой-то и такой-то. В Ветхом, да и в Новом Завете такого описания Бога нет. Но сказано просто: «Бог стоял над жертвенником». Исайя видит Его восседающим на высоком престоле. Его внешность характеризуется наличием бескрайних риз, заполняющих портики храма (Ис 6:1). Иезекииль говорит о Нем просто как о подобии человека (I), преображенного огненным сиянием, походящим на радугу (Иез 1:26–28).
То есть образ Божий постепенно складывается в понятии Израиля. Если мы вспомним первые книги, то там Господь был с человеком лицом к лицу, он видел Его, образ Его был запечатлен в сердце человека. Затем происходит страшный, трагический разрыв человека с Богом. Адам пытается скрыться от Бога, ибо образ Бога искажен грехом. Но когда мы будем разбирать книгу Бытия, то будем говорить о том, что Господь не оставляет человека. И постепенно, по крупицам образ Бога на протяжении всей истории Ветхого Завета восстанавливается, складывается, как из отдельных кусочков мозаики. У Иезекииля Господь уже имеет вид человека. А ведь раньше так не было. Как видел Его Моисей? Куст горящий, Неопалимая Купина. Илии Он являлся в тишине, в тихом дуновении ветра. Не было Лика.
И вот, наконец, Он принимает черты Сына Человеческого, восстанавливает в сердце человека Свой образ, тем самым приближая человека к Богу. Этот образ Божий, возможность его восстановления в человеке и показывает нам Библия, в частности Ветхий Завет. Постепенное восстановление образа Божиего, утерянного после грехопадения. Поэтому Бог и приобретает черты человека.
Однако не забудем, что сказано Израилю:
«Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель»
(Исх 20:3–5). Итак, во-первых: Ветхий Завет — это педагог, который постепенно ведет нас к познанию тех образов, тех событий, которые заставляют нас правильно мыслить о Боге и о человеке.
Второе: Ветхий Завет пользуется терминологией простого человека. В нем мы не найдем каких-то сложных для понимания высказываний, потому что все, что в нем есть, приспособлено для восприятия простым человеком, в массе своей грубым и необразованным. Простой народный язык давал лучшие результаты, чем научная терминология.
Какие приемы и жанры использует ветхозаветный писатель, говоря о истории Израиля и окружающих его народов, вводя нас в систему образов Ветхого Завета? Прежде всего мы должны понять, что все книги Ветхого Завета прошли определенную редакцию, ни одна не дошла до нас в том виде, как была написана первым автором. Мысль, идея сохранены, но дошли они до нас в сильно отредактированном виде. 21 Пример такого рассказа, драматизированного из-за отсутствия в еврейском языке косвенной речи (Суд. 1:3):
«По смерти Иисуса вопрошали сыны Израилевы Господа, говоря: кто из нас прежде пойдет на Хананеев — воевать с ними? И сказал Господь: Иуда пойдет; вот, Я предаю землю в руки его. Иуда же сказал Симеону, брату своему: войди со мною в жребий мой, и будем воевать с Хананеями; и я войду с тобою в твой жребий. И пошел с ним Симеон»
.
Если учесть, что Иуда и Симеон здесь — не два человека, а два племени, становится ясно, что все, что сопутствует диалогу, приведенному в книге Судей, можно было сказать такой современной фразой: колено Иудино предложило колену Симеонову заключить военный союз против хананеев. Вот и все. А здесь драматизированный рассказ, совершенно другой образ. Еще пример, из книги Иова, который показывает нам, как реальность невидимого мира может быть объективизирована и передана, описана (Иов, 1:6–12):
«И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана. И сказал Господь сатане: от куда ты пришел? И отвечал сатана Господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее. И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла. И отвечал сатана Господу и сказал: разве даром богобоязнен Иов? Не ты ли кругом оградил его и дом его и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле; но простри руку Твою и коснись всего, что у него, — благословит ли он Тебя? И сказал Господь сатане: вот, все, что у него, в руке твоей; только на него не простирай руки твоей. И отошел сатана от лица Господня»
. Кто мог это зреть? Комментатор Ветхого Завета Фома Аквинский говорит так: в этом тексте прежде всего — мысль автора о том, что Господь проявляет Свою заботу о делах человека и управляет нами. Эта мысль заключена в таком драматизированном диалоге сатаны с Богом. Все расписано, как в сценарии: кто и что сказал. Но разве нуждается Бог в таком диалоге с сатаной?
Еще пример (3 Цар 22:19–22):
«Я видел Господа, сидящего на престоле Своем, и все воинство небесное стояло при Нем, по правую и по левую руку Его; и сказал Господь: кто склонил бы Ахава, чтобы он пошел и пал в Рамофе Галаадском? И один говорил так, другой говорил иначе; и выступил один дух, стал пред лицем Господа и сказал: я склоню его. И сказал ему Господь: чем? Он сказал: я выйду и сделаюсь духом лживым в устах всех пророков его. Господь сказал: ты склонишь его и сделаешь это; пойди сделай так»
.
Здесь темный дух лжи и нечестия выведен для того, чтобы показать, что Господь повелевает духам благим и допускает до искушения духа злого.
Я был у одного человека в его келье. Это был очень благочестивый человек. У него под стеклом на столе была написана такая фраза: «От Меня это было». То есть все, что происходит в жизни человека, случается только по Промыслу Божиему, в том числе и несчастья, беды, скорби. Не случайно русские люди говорили в таких случаях: «Посетил нас Господь». Не темный дух, не диавол — Господь. Бог допускает несчастье в жизни человека, чтобы проверить его мужество, его веру, что мы видим в книге Иова.
Существует так называемая проблема синтетического повествования . Иногда то или иное повествование дается в сокращенном виде, а иногда в развернутом. Мы часто видим такие примеры и в Ветхом, и в Новом Завете. Скажем, рассказ о сотнике, который просил за своего слугу. В одном случае, у евангелиста Матфея, он занимает всего четыре строки, а евангелист Лука уделяет этому нее событию половину главы. Можно сказать, что апостол Матфей рассказывает эпизод сокращенно, а апостол Лука отражает событие во всей его полноте. И таких сокращений и расширений, называемых синтетическими, очень много и в Ветхом, и в Новом Завете. Другое явление — параллелизм . Для того чтобы существовала симметрия в рассказе, чтобы не было каких-то сторон, чрезмерно выпячивающихся или, наоборот, пропадающих, необходимы по крайней мере два элемента, симметричные по отношению друг к другу. У семитов, которые писали и редактировали книги Библии, было принято: рассекать явление на две половины. Эта симметрия событий называется параллелизмом.
«Море видело и побежало; Иордан обратился вспять; Горы скакали как овны и холмы как агнцы»
;
«Пред лицем Господа трепещи, земля; Пред лицем Бога Иаковлева, превращающего скалу в озеро воды и камень в источник вод»
(Пс 114:3–4; 7–8).
Иногда симметрия имеется между двумя двустишиями или даже более длинными строфами.
«Если Господь не созиждет дома, напрасно трудится строящий его; если Господь не сохранит города, напрасно бодрствует страж»
(Пс 126:1).
В Библии часто употребляется повторы . Примеры — почти в каждой книге, когда одно и то же событие повторяется много раз: пошел дождь, разлились реки, подули ветры, а потом опять все повторяется. Это делалось для того, чтобы заострить внимание читателя.
Такие принципы — расширения, симметрии и повтора — мы находим в беседе Иосифа с братьями, в благословении Иакова, 22 других моментах, особенно когда имели место две книги, две редакции одного и того же события, и нужно было их сопоставить. В таком случае делался повтор.
Еще один прием ветхозаветного письма — число , которое играет особую роль. Число употребляется нашими современниками как фактор объективной точности. Для нас важно, что мы число имеем как число. Для человека древнего было не так. Для Древнего Востока число имеет значение как элемент симметрии или гармонии, но не как число в чистом виде. Вместе с параллелизмом число используется и в поэзии, и в прозе как художественный фактор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
К сожалению, кроме религии Израиля почти ни одна религия не оказывала действенного сопротивления общему падению религиозного чувства. Подчас религии, окружающие Израиль, были религиями окаменелости, неподвижности. И вдруг в маленьком племени бедуинов, рождается монотеистическая идея — идея Единого Бога. Через несколько веков это племя становится небольшим народом и продолжает держаться той же идеи. Появляется у него и свой закон, основанный на той же идее, появляется и место культа. В конце концов он входит в общение с другими народами, одухотворяя их и давая им возможность присоединиться к себе. В конце концов приходит и награда: 19 на землю приходит Мессия Христос. Он приходит как Лицо, Которое ожидалось с радостью многими поколениями, и несет с Собой благодать искупления, радость любви. И Израилю остается только принять Его. Но лишь малая частица Израиля Его принимает. Это «малое стадо» идет на завоевание всего мира, о чем говорит вторая часть Библии — Новый Завет.
Итак, мы видим, что в историю человека вмешивается Господь. Говорит Господь — это Божественное откровение. Библия — это откровение Божие, если говорить целиком о книге как таковой. Во-вторых, это вызов для человека. Если мы с вами прочитаем Библию и останемся прежними, то это не будет иметь смысла. Нельзя прочесть тот или иной отрывок из Св. Писания, чтобы просто, скажем, сдать его на экзамене. Мы не для этого изучаем Библию — она должна быть вызовом для нас с вами. Мы должны через нее пересмотреть себя, увидеть себя ветхого человека. Должны уметь его отбросить, победить его в себе и идти путем человека Нового Завета. В-третьих, Библия фундамент нашей веры. Как сказал один богослов, чтобы понять Библию, в нее нужно сначала поверить.
Перед нами особое собрание книг, называемое Библией. Автор Библии — Бог, но орудие Его — человек. Именно под именами людей мы цитируем большинство книг Ветхого и Нового Завета: книги пророков Исаии и Иезекииля, Иеремии, книга Самуила, Евангелие от Матфея и т. д. Слово Божие, сказанное через человека. Где же где та грань, которая стоит в Библии между Божеским и человеческим? Где слово Бога и слово человека? Что, к примеру, написано пророком как исторический факт, а что внушено ему свыше? Это озарение, а это — кто-то пересказал свои впечатления. Ни одна страница Библии не может в чистом виде являть собой откровение.
Вспомним первые пять веков, когда пришло на землю Слово Божие — Христос воплотился. Сколько пришлось употребить времени и сил, чтобы зафиксировать догматически Боговоплощение? Была долгая борьба с христологическими ересями. Точно так же и догмат о Богооткровенности Библии не сразу сложился, должно было пройти определенное количество времени — века, чтобы остался чистый кристалл, о котором можно сказать: это — то, что осталось нам в наследие. Поэтому чтобы правильно понимать то, что нам дает Библия, и видеть в ней и слово Божие, и слово человеческое, нам необходимо знать ту среду, в которой родилась Библия, — мир Древнего Востока. Именно там появились первые строки, входящие ныне в Библию. Среда эта — культурный мир Востока, отличающийся от греко-римского мира. Другие понятия, другие образы, другие сравнения.
Например, царь на Востоке являет образ Божества и разделяет Его непроницаемую ясность, Его сверхчеловечность, Его бесстрастность. Царь должен обязательно превосходить всех и вся. Может быть, вы помните из курса школьной истории, как изображались древнеегипетские цари. Рабы маленькие, а цари большие. Даже визуально это показывалось, то же — в текстах. Древние писатели использовали особые художественные формы, которые уже ушли в небытие. Сейчас люди так не пишут и не излагают так свои мысли. Однако мы не сможем понять до конца, что они хотели нам сказать, если не постараемся вникнуть в их внутренний мир. Нам помогает в этом прежде всего археология. Поэтому, все книги по библейской археологии, которые вам попадаются, старайтесь приобрести. Это «Ур халдейский» и многие другие книги, позднее я постараюсь дать вам список таких изданий, с которыми вам необходимо ознакомиться. Там будут и богословские и светские книги. Все они помогут нам правильно понять мир, в котором рождалась Библия. С каждым новым археологическим или историческим открытием Библия оказывается нам все ближе и мы глубже вникаем в те события, о которых в ней говорится.
Какие литературные формы использовались в библейском изложении?
Это были лирика, эпос, драма, хроника, описания природы и т. д. Это не обязательно совпадает с современным понятием о том или ином жанре. Мы любой библейский жанр приноравливаем к себе, чтобы легче было его усвоить. Когда мы разбираем тот или иной стих Библии, для нас прежде всего важно понять, что хотел сказать писатель, а не просто в каком жанре он пишет. Что хотел сказать, какую мысль нес автор? Иначе говоря, для нас важно прежде всего содержание.
Между внешней формой и внутренней действительностью, присущей книге, есть связь, т. к. автор обязательно старается выделить ту или иную мысль красной нитью. Скажем, книга Судей. На протяжении всей книги звучит рефрен:
«В те дни не было царя у Израиля и каждый делал то, что ему казалось справедливым»
(Суд. 21:25). На современном языке это можно обозначить одним словом — анархия. Подобный лейтмотив присутствует почти в каждой книге, только нужно его увидеть. И тогда будет очень легко вспомнить содержание той или иной книги Библии и употребить это для себя с благодатной целью.
Всегда нужно помнить то, что
«Бог многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне»
(Евр 1:1). Он всегда говорил 20 о Своих деяниях, пользуясь языком и опытом человека, основываясь на его возможностях.
Каким же образом в библейской литературе выражалась духовная реальность, присутствующая в жизни? Если бегло пролистать библейские страницы, можно увидеть, как о самых серьезных религиозных вопросах говорится языком образным, поэтическим и философским.
«Десница Твоя, Господи, сразила врага. Ты послал гнев Твой, и он опалил их как солому; от дуновения Твоего расступились воды. Ты дунул духом Твоим и покрыл их морем»
(Псалмы).
«И раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их»
(Быт 6:6–7).
«И обонял Господь приятное благоухание и сказал Господь в сердце Своем: не буду больше проклинать человека и землю за человеков, потому что помышление сердца человеческого — зло от юности его»
(Быт 8:21).
Вот перед нами Господь — невидимый, непостижимый, трансцендентный, Которого запрещено изображать, Которого, как сказано, не видело око человеческое. «Раскаялся Господь»,«восскорбел Господь», «сказал Господь», «пошел Господь», «обонял Господь»… Перед нами — образ человека. Чтобы изобразить Бога, ветхозаветный писатель изображает человека со всем, что ему присуще. Это Бог не просто отвлеченный, находящийся вне мира, а Бог Живой:
«Я Бог Авраама, Бог Исаака и Иакова, не Бог мертвых, но Бог живых»
. И Сам Он рисуется как живой, живущий среди людей. Паскаль говорил, что Бог Авраама, Исаака и Иакова не есть Бог философов, а Бог живой, присутствующий в мире, личный, совершенно иной по отношению к человеку, с которым Он вступает в личные отношения, вмешиваясь в ход истории. Бог проявляет Себя в истории и оказывается значительно более личностным, чем Бог, Который проявляется в природе, с которой часто Его путают. («Природа есть Бог», — это характерно для семитских религий). Чтобы понять Бога, авторы Библии вносят в нее понятие человека — то, что мы называем антропотеизмом (чувства человека и его поведение усваиваются природе Бога). С другой стороны, у Израиля не должно быть никаких иллюзий. Бог не таков, как люди, Он абсолютно другой. В рассказах о явлении Божества авторы ограничиваются упоминанием о весьма обобщенных и неясных очертаниях, всегда избегая непосредственного описания Бога, Его облика. Если я кого-то встретил, я могу его описать: он такой-то и такой-то. В Ветхом, да и в Новом Завете такого описания Бога нет. Но сказано просто: «Бог стоял над жертвенником». Исайя видит Его восседающим на высоком престоле. Его внешность характеризуется наличием бескрайних риз, заполняющих портики храма (Ис 6:1). Иезекииль говорит о Нем просто как о подобии человека (I), преображенного огненным сиянием, походящим на радугу (Иез 1:26–28).
То есть образ Божий постепенно складывается в понятии Израиля. Если мы вспомним первые книги, то там Господь был с человеком лицом к лицу, он видел Его, образ Его был запечатлен в сердце человека. Затем происходит страшный, трагический разрыв человека с Богом. Адам пытается скрыться от Бога, ибо образ Бога искажен грехом. Но когда мы будем разбирать книгу Бытия, то будем говорить о том, что Господь не оставляет человека. И постепенно, по крупицам образ Бога на протяжении всей истории Ветхого Завета восстанавливается, складывается, как из отдельных кусочков мозаики. У Иезекииля Господь уже имеет вид человека. А ведь раньше так не было. Как видел Его Моисей? Куст горящий, Неопалимая Купина. Илии Он являлся в тишине, в тихом дуновении ветра. Не было Лика.
И вот, наконец, Он принимает черты Сына Человеческого, восстанавливает в сердце человека Свой образ, тем самым приближая человека к Богу. Этот образ Божий, возможность его восстановления в человеке и показывает нам Библия, в частности Ветхий Завет. Постепенное восстановление образа Божиего, утерянного после грехопадения. Поэтому Бог и приобретает черты человека.
Однако не забудем, что сказано Израилю:
«Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель»
(Исх 20:3–5). Итак, во-первых: Ветхий Завет — это педагог, который постепенно ведет нас к познанию тех образов, тех событий, которые заставляют нас правильно мыслить о Боге и о человеке.
Второе: Ветхий Завет пользуется терминологией простого человека. В нем мы не найдем каких-то сложных для понимания высказываний, потому что все, что в нем есть, приспособлено для восприятия простым человеком, в массе своей грубым и необразованным. Простой народный язык давал лучшие результаты, чем научная терминология.
Какие приемы и жанры использует ветхозаветный писатель, говоря о истории Израиля и окружающих его народов, вводя нас в систему образов Ветхого Завета? Прежде всего мы должны понять, что все книги Ветхого Завета прошли определенную редакцию, ни одна не дошла до нас в том виде, как была написана первым автором. Мысль, идея сохранены, но дошли они до нас в сильно отредактированном виде. 21 Пример такого рассказа, драматизированного из-за отсутствия в еврейском языке косвенной речи (Суд. 1:3):
«По смерти Иисуса вопрошали сыны Израилевы Господа, говоря: кто из нас прежде пойдет на Хананеев — воевать с ними? И сказал Господь: Иуда пойдет; вот, Я предаю землю в руки его. Иуда же сказал Симеону, брату своему: войди со мною в жребий мой, и будем воевать с Хананеями; и я войду с тобою в твой жребий. И пошел с ним Симеон»
.
Если учесть, что Иуда и Симеон здесь — не два человека, а два племени, становится ясно, что все, что сопутствует диалогу, приведенному в книге Судей, можно было сказать такой современной фразой: колено Иудино предложило колену Симеонову заключить военный союз против хананеев. Вот и все. А здесь драматизированный рассказ, совершенно другой образ. Еще пример, из книги Иова, который показывает нам, как реальность невидимого мира может быть объективизирована и передана, описана (Иов, 1:6–12):
«И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана. И сказал Господь сатане: от куда ты пришел? И отвечал сатана Господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее. И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла. И отвечал сатана Господу и сказал: разве даром богобоязнен Иов? Не ты ли кругом оградил его и дом его и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле; но простри руку Твою и коснись всего, что у него, — благословит ли он Тебя? И сказал Господь сатане: вот, все, что у него, в руке твоей; только на него не простирай руки твоей. И отошел сатана от лица Господня»
. Кто мог это зреть? Комментатор Ветхого Завета Фома Аквинский говорит так: в этом тексте прежде всего — мысль автора о том, что Господь проявляет Свою заботу о делах человека и управляет нами. Эта мысль заключена в таком драматизированном диалоге сатаны с Богом. Все расписано, как в сценарии: кто и что сказал. Но разве нуждается Бог в таком диалоге с сатаной?
Еще пример (3 Цар 22:19–22):
«Я видел Господа, сидящего на престоле Своем, и все воинство небесное стояло при Нем, по правую и по левую руку Его; и сказал Господь: кто склонил бы Ахава, чтобы он пошел и пал в Рамофе Галаадском? И один говорил так, другой говорил иначе; и выступил один дух, стал пред лицем Господа и сказал: я склоню его. И сказал ему Господь: чем? Он сказал: я выйду и сделаюсь духом лживым в устах всех пророков его. Господь сказал: ты склонишь его и сделаешь это; пойди сделай так»
.
Здесь темный дух лжи и нечестия выведен для того, чтобы показать, что Господь повелевает духам благим и допускает до искушения духа злого.
Я был у одного человека в его келье. Это был очень благочестивый человек. У него под стеклом на столе была написана такая фраза: «От Меня это было». То есть все, что происходит в жизни человека, случается только по Промыслу Божиему, в том числе и несчастья, беды, скорби. Не случайно русские люди говорили в таких случаях: «Посетил нас Господь». Не темный дух, не диавол — Господь. Бог допускает несчастье в жизни человека, чтобы проверить его мужество, его веру, что мы видим в книге Иова.
Существует так называемая проблема синтетического повествования . Иногда то или иное повествование дается в сокращенном виде, а иногда в развернутом. Мы часто видим такие примеры и в Ветхом, и в Новом Завете. Скажем, рассказ о сотнике, который просил за своего слугу. В одном случае, у евангелиста Матфея, он занимает всего четыре строки, а евангелист Лука уделяет этому нее событию половину главы. Можно сказать, что апостол Матфей рассказывает эпизод сокращенно, а апостол Лука отражает событие во всей его полноте. И таких сокращений и расширений, называемых синтетическими, очень много и в Ветхом, и в Новом Завете. Другое явление — параллелизм . Для того чтобы существовала симметрия в рассказе, чтобы не было каких-то сторон, чрезмерно выпячивающихся или, наоборот, пропадающих, необходимы по крайней мере два элемента, симметричные по отношению друг к другу. У семитов, которые писали и редактировали книги Библии, было принято: рассекать явление на две половины. Эта симметрия событий называется параллелизмом.
«Море видело и побежало; Иордан обратился вспять; Горы скакали как овны и холмы как агнцы»
;
«Пред лицем Господа трепещи, земля; Пред лицем Бога Иаковлева, превращающего скалу в озеро воды и камень в источник вод»
(Пс 114:3–4; 7–8).
Иногда симметрия имеется между двумя двустишиями или даже более длинными строфами.
«Если Господь не созиждет дома, напрасно трудится строящий его; если Господь не сохранит города, напрасно бодрствует страж»
(Пс 126:1).
В Библии часто употребляется повторы . Примеры — почти в каждой книге, когда одно и то же событие повторяется много раз: пошел дождь, разлились реки, подули ветры, а потом опять все повторяется. Это делалось для того, чтобы заострить внимание читателя.
Такие принципы — расширения, симметрии и повтора — мы находим в беседе Иосифа с братьями, в благословении Иакова, 22 других моментах, особенно когда имели место две книги, две редакции одного и того же события, и нужно было их сопоставить. В таком случае делался повтор.
Еще один прием ветхозаветного письма — число , которое играет особую роль. Число употребляется нашими современниками как фактор объективной точности. Для нас важно, что мы число имеем как число. Для человека древнего было не так. Для Древнего Востока число имеет значение как элемент симметрии или гармонии, но не как число в чистом виде. Вместе с параллелизмом число используется и в поэзии, и в прозе как художественный фактор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9