И внезапно заметила у подножья утеса страшно тощего, почти обнаженного человека, лежавшего на камнях в луже крови. Труп крупного оборотня, валявшийся рядом, отвечал на все вопросы.
Птица не любила людей. Тому было много причин, о большинстве из которых она бы не стала рассказывать первому встречному. Но когда дело касалось спасения жизни, неприязнь отступала на второй план. Спланировав к месту схватки, грифоночка взвалила раненного на спину и рысцой направилась к башне. Она не сразу почувствовала боль от укуса.
- Что ты делаешь?! - вскрикнула Птица, когда ощутила, как спасенный человек вцепился ей в шею. Вампир не ответил, лишь яростнее вгрызся в плотные перья. Злая грифоночка с трудом разжала его челюсти и отбросила хищника в сторону.
- Безумец! - прошипела Птица. - Моя кровь ядовита!
Вампир уже понял это и сам. Схватившись за горло, он осел на песок, тщетно пытаясь вдохнуть. Гневно размахивая хвостом, Птица наблюдала за агонией.
- Он был моим другом, - глухо произнес кто-то за ее спиной. Вздрогнув, грифоночка резко обернулась и уставилась на оборотня, который только что мертвым лежал в луже крови. Волк смерил Птицу не самым приветливым взглядом.
- Он был моим другом, - повторил он мрачно. - Таким, как я, трудно заводить друзей.
- И давно вы за мной охотитесь? - поинтересовалась Птица.
Волк клацнул зубами, но ничего не ответил. Они молчали, пока вампир не перестал дергаться. Только затем, глухо рявкнув, оборотень прыгнул на грифоночку и с человеческим воплем покатился по песку, на этот раз пятная его своей подлинной кровью. Встряхнувшись, Птица подошла к раненному волку и сильным ударом оборвала его мучения.
- У таких, как я, друзей не бывает, - сказала она мертвому оборотню.
7-е, 232 год.
...Скоро минует год с тех пор, как я осталась одна. Зачем я живу здесь? Кто скажет? Когда-то я знала. Как же давно это было, о чистый ветер, как же давно...
Кажется, люди уже догадались о судьбе старого смотрителя. Со дня на день следует ждать гостей. Как меня убьют? Хотела бы я знать... Лишь бы не как в прошлый раз.
Н'ктар так и не прилетел. Смешно, в первые дни я верила, что он за мной ухаживает. Куда там... Н'ктар оказался достаточно мудр, чтобы все понять - и ничего не понять. Находим и теряем, в этом все мы. В этом нас нет...
«Но ради чего?» - спросил он, когда я рассказала о себе. - «Ради чего всё это?!»
«Слишком много боли», - ответила я. - «Слишком много боли. Я задыхаюсь, когда ее так много.»
Он схватил меня за крылья.
«Кто? Кто обрек тебя на это?!»
Уже тогда я видела, что он ничего не поймет. Но надежда - самый беспощадный истязатель. Ни один палач не сравнится с надеждой в изобретательности и терпении.
Любопытно, зачем я продолжаю дневник старика? Хотела бы я знать. Сколько таких стариков, мужей и юношей, старух, женщин и дев встречалось на моем пути, сколько? Если бы я могла вспомнить!
Но нет, память по-прежнему неподвластна. Порою кажется, будто во мне живет кто-то еще, кто-то совсем-совсем не такой, как я, и в то же время - плоть от души моей, капля крови моего сердца. Птица?
Не зря же меня так зовут...
Вспышка
В этот раз с обозом шли два десятка солдат и маг. На последней телеге везли большую, широкую клетку с блестящими металлическими прутьями.
Птица ждала их снаружи, на утесе, в лучах жаркого летнего солнца. Свежий ветер играл с ее оперением, сверкавшим подобно статуе из хрустальных игл. Первым к грифоночке подошел офицер, за ним солдаты. Маг остался у повозки.
- Чем могу служить? - спокойно спросила Птица. Офицер вздрогнул, но взял себя в руки.
- Где смотритель? - спросил он резко.
- Умер почти полтора года назад. С тех пор за маяком смотрю я.
Солдаты переглянулись. Офицер скрестил руки на груди.
- По какому праву ты поселилась на королевском маяке?
- По праву ученичества. У меня есть грамота, - грифоночка протянула офицеру свиток пергамента. Тот, не читая, бросил его магу.
- Зверь не может занимать пост смотрителя, - отчеканил человек. - У нас есть приказ доставить тебя в королевский зверинец Аннаталана, где его величество лично решит твою участь.
Птица медленно подняла голову. Хотя она сильно выросла за минувшие годы, ей по-прежнему приходилось смотреть на людей снизу-вверх.
Смотреть с бесконечной, неземной печалью.
- Я не могу войти в клетку, - сказала она тихо. - Меня нельзя пленить.
- Ты подчинишься приказу его величества, иначе...
- ...вам придется меня убить, - закончила грифоночка. Уголки пластичного клюва чуть приподнялись в слабой улыбке.
Офицер запнулся.
- Мы не хотим причинять тебе вред, - сказал он после довольно продолжительной паузы. - Грифоны не числятся в реестре вредных существ.
Птица покачала головой.
- Я не могу войти в клетку, - она гордо изогнула шею. - Исполняйте свой приказ.
В этот миг колдун неслышно двинулся с места и сделал несколько шагов в сторону говоривших.
- Не сопротивляйся, - предупредил он. - Я знаю много заклинаний против грифонов. Не пытайся улететь, иначе я оборву тебе крылья.
Птица улыбнулась.
- Вы не сумеете пленить меня, - ответила она просто. - Никто и никогда не сумеет. Оборви мои крылья, если желаешь. Это не прибавит тебе счастья.
Бросив на людей взгляд, полный жалости, Птица зажмурилась и внезапно вспыхнула слепящим синим пламенем. Солдаты с криком отвернулись, маг обратился в каменную статую.
Сверкающая звезда рванулась навстречу Солнцу и скрылась в бездонной синеве, ласково смотревшей на мир с высоты. Потрясенные люди смотрели ей вслед.
Эпилог
...Где я воскресну на этот раз? Хотела бы я знать. Быть может, прекрасная девушка найдет меня в своем первенце, или умудренный годами мудрец бережно нарисует стертым каламом? Не случится ли так, что я восстану из пепла посреди поля брани, явив миру своё второе лицо?
Отец, потерявший семью во время чумы, может найти меня на дне болота, а юный дракон - в чарующих глазах своей подруги. Этот толстый лысый старик напрасно запирает на сто засовов свои кладовые, я никогда не живу в золоте. Мне больше по нраву гнутая медная монетка, способная подарить меня ребенку в сочном яблоке или сладкой карамели.
Мириады существ мечтают о встрече со мной. Тысячи прожигают жизнь в моих поисках. Они знают, что меня невозможно пленить, но надежда - самый коварный из палачей, а я всегда желанна, всегда соблазнительна.
Охотники мечтают оборвать мои крылья. Казалось бы, что может быть проще - подрезать сухожилья синей птице, придавить ее огромным булыжником, обмотать цепями в три слоя, внахлест - и конец! Счастье на века...
О, светлый ветер! Оборви мои крылья! Оборви, не гони больше по свету сухим лепестком! В этом мире слишком много боли. Я задыхаюсь, о ветер.
Я задыхаюсь.
Конец
1 2
Птица не любила людей. Тому было много причин, о большинстве из которых она бы не стала рассказывать первому встречному. Но когда дело касалось спасения жизни, неприязнь отступала на второй план. Спланировав к месту схватки, грифоночка взвалила раненного на спину и рысцой направилась к башне. Она не сразу почувствовала боль от укуса.
- Что ты делаешь?! - вскрикнула Птица, когда ощутила, как спасенный человек вцепился ей в шею. Вампир не ответил, лишь яростнее вгрызся в плотные перья. Злая грифоночка с трудом разжала его челюсти и отбросила хищника в сторону.
- Безумец! - прошипела Птица. - Моя кровь ядовита!
Вампир уже понял это и сам. Схватившись за горло, он осел на песок, тщетно пытаясь вдохнуть. Гневно размахивая хвостом, Птица наблюдала за агонией.
- Он был моим другом, - глухо произнес кто-то за ее спиной. Вздрогнув, грифоночка резко обернулась и уставилась на оборотня, который только что мертвым лежал в луже крови. Волк смерил Птицу не самым приветливым взглядом.
- Он был моим другом, - повторил он мрачно. - Таким, как я, трудно заводить друзей.
- И давно вы за мной охотитесь? - поинтересовалась Птица.
Волк клацнул зубами, но ничего не ответил. Они молчали, пока вампир не перестал дергаться. Только затем, глухо рявкнув, оборотень прыгнул на грифоночку и с человеческим воплем покатился по песку, на этот раз пятная его своей подлинной кровью. Встряхнувшись, Птица подошла к раненному волку и сильным ударом оборвала его мучения.
- У таких, как я, друзей не бывает, - сказала она мертвому оборотню.
7-е, 232 год.
...Скоро минует год с тех пор, как я осталась одна. Зачем я живу здесь? Кто скажет? Когда-то я знала. Как же давно это было, о чистый ветер, как же давно...
Кажется, люди уже догадались о судьбе старого смотрителя. Со дня на день следует ждать гостей. Как меня убьют? Хотела бы я знать... Лишь бы не как в прошлый раз.
Н'ктар так и не прилетел. Смешно, в первые дни я верила, что он за мной ухаживает. Куда там... Н'ктар оказался достаточно мудр, чтобы все понять - и ничего не понять. Находим и теряем, в этом все мы. В этом нас нет...
«Но ради чего?» - спросил он, когда я рассказала о себе. - «Ради чего всё это?!»
«Слишком много боли», - ответила я. - «Слишком много боли. Я задыхаюсь, когда ее так много.»
Он схватил меня за крылья.
«Кто? Кто обрек тебя на это?!»
Уже тогда я видела, что он ничего не поймет. Но надежда - самый беспощадный истязатель. Ни один палач не сравнится с надеждой в изобретательности и терпении.
Любопытно, зачем я продолжаю дневник старика? Хотела бы я знать. Сколько таких стариков, мужей и юношей, старух, женщин и дев встречалось на моем пути, сколько? Если бы я могла вспомнить!
Но нет, память по-прежнему неподвластна. Порою кажется, будто во мне живет кто-то еще, кто-то совсем-совсем не такой, как я, и в то же время - плоть от души моей, капля крови моего сердца. Птица?
Не зря же меня так зовут...
Вспышка
В этот раз с обозом шли два десятка солдат и маг. На последней телеге везли большую, широкую клетку с блестящими металлическими прутьями.
Птица ждала их снаружи, на утесе, в лучах жаркого летнего солнца. Свежий ветер играл с ее оперением, сверкавшим подобно статуе из хрустальных игл. Первым к грифоночке подошел офицер, за ним солдаты. Маг остался у повозки.
- Чем могу служить? - спокойно спросила Птица. Офицер вздрогнул, но взял себя в руки.
- Где смотритель? - спросил он резко.
- Умер почти полтора года назад. С тех пор за маяком смотрю я.
Солдаты переглянулись. Офицер скрестил руки на груди.
- По какому праву ты поселилась на королевском маяке?
- По праву ученичества. У меня есть грамота, - грифоночка протянула офицеру свиток пергамента. Тот, не читая, бросил его магу.
- Зверь не может занимать пост смотрителя, - отчеканил человек. - У нас есть приказ доставить тебя в королевский зверинец Аннаталана, где его величество лично решит твою участь.
Птица медленно подняла голову. Хотя она сильно выросла за минувшие годы, ей по-прежнему приходилось смотреть на людей снизу-вверх.
Смотреть с бесконечной, неземной печалью.
- Я не могу войти в клетку, - сказала она тихо. - Меня нельзя пленить.
- Ты подчинишься приказу его величества, иначе...
- ...вам придется меня убить, - закончила грифоночка. Уголки пластичного клюва чуть приподнялись в слабой улыбке.
Офицер запнулся.
- Мы не хотим причинять тебе вред, - сказал он после довольно продолжительной паузы. - Грифоны не числятся в реестре вредных существ.
Птица покачала головой.
- Я не могу войти в клетку, - она гордо изогнула шею. - Исполняйте свой приказ.
В этот миг колдун неслышно двинулся с места и сделал несколько шагов в сторону говоривших.
- Не сопротивляйся, - предупредил он. - Я знаю много заклинаний против грифонов. Не пытайся улететь, иначе я оборву тебе крылья.
Птица улыбнулась.
- Вы не сумеете пленить меня, - ответила она просто. - Никто и никогда не сумеет. Оборви мои крылья, если желаешь. Это не прибавит тебе счастья.
Бросив на людей взгляд, полный жалости, Птица зажмурилась и внезапно вспыхнула слепящим синим пламенем. Солдаты с криком отвернулись, маг обратился в каменную статую.
Сверкающая звезда рванулась навстречу Солнцу и скрылась в бездонной синеве, ласково смотревшей на мир с высоты. Потрясенные люди смотрели ей вслед.
Эпилог
...Где я воскресну на этот раз? Хотела бы я знать. Быть может, прекрасная девушка найдет меня в своем первенце, или умудренный годами мудрец бережно нарисует стертым каламом? Не случится ли так, что я восстану из пепла посреди поля брани, явив миру своё второе лицо?
Отец, потерявший семью во время чумы, может найти меня на дне болота, а юный дракон - в чарующих глазах своей подруги. Этот толстый лысый старик напрасно запирает на сто засовов свои кладовые, я никогда не живу в золоте. Мне больше по нраву гнутая медная монетка, способная подарить меня ребенку в сочном яблоке или сладкой карамели.
Мириады существ мечтают о встрече со мной. Тысячи прожигают жизнь в моих поисках. Они знают, что меня невозможно пленить, но надежда - самый коварный из палачей, а я всегда желанна, всегда соблазнительна.
Охотники мечтают оборвать мои крылья. Казалось бы, что может быть проще - подрезать сухожилья синей птице, придавить ее огромным булыжником, обмотать цепями в три слоя, внахлест - и конец! Счастье на века...
О, светлый ветер! Оборви мои крылья! Оборви, не гони больше по свету сухим лепестком! В этом мире слишком много боли. Я задыхаюсь, о ветер.
Я задыхаюсь.
Конец
1 2