Так ли это? Маскировка личных затрат Пожалуй, стоит более подробно рассмотреть судьбу некоторых расходов, которые ранее представляли собой личные расходы и с которыми, по-видимому, почти покончило новое распределение: они перешли в разряд деловых и организационных. Были времена, когда бизнесмены не унижались до того, чтобы относить развлечение своих деловых или личных знакомых на счет эксплуатационных расходов, но теперь это стало повсеместной практикой. Автомобиль уже не принадлежит директору -- он принадлежит фирме. Действительно, бизнесменам, да и просто членам корпораций, здорово повезло в этом. Они имеют право относить к разряду деловых все расходы, которые хотя бы в малой степени имеют отношение к работе или могут быть представлены как таковые. Это следствие вышеупомянутых привилегий, которыми пользуются юридические лица. Поэтому люди стремятся стать членами корпорации или поступить туда на работу, ведь при этом они приобретают права, которых лишены как частные лица, что представляет собой явное неравенство. Таким образом, в наши дни существует тенденция к возрождению средневековой ситуации: nul homme sans seigneur (нет человека без сеньора). Здесь уместно вспомнить, что так называемые "темные века" средневековья начались со стремления людей попасть под покровительство феодалов или капитулов, конец же им наступил, когда человек снова ощутил преимущества самостоятельности. Мы живем в такое время, когда все благоприятствует тому, чтобы человек был помещен в загон. Разрушение сферы бесплатных услуг Мы уже отмечали, что господствующие доктрины считают потребление непроизводительным и асоциальным. Мы подробно обсудили производительный характер семейного потребления и видели, что, поскольку налогообложение делает эти производительные расходы трудными для главы семьи, существует тенденция передачи их юридическим лицам или государству. Теперь давайте рассмотрим общественный характер личных или семейных расходов. Современный государственный деятель понимает, что инженеры, химики и другие специалисты должны быть обучены и что им необходимо поддерживать форму для успешной работы, поэтому государство должно взять на себя расходы такого рода. При этом желательно, чтобы предприятие, на котором работают эти люди, включало в свои издержки обеспечение этих полезных граждан соответствующими условиями и удобствами. Но ценность индивидуума для общества не исчерпывается его профессиональным вкладом. Общество было бы достойно сожаления, если бы люди не давали своим современникам ничего, кроме той деятельности, за которую им платят и которая входит в исчисление национального дохода. Это вообще не было бы обществом. Достаточно часто мы наблюдаем пугающие картины: усталые люди в пригородном поезде возвращаются после дневного труда в маленький дом, где они, запершись, будут есть и спать, пока снова не отправятся на завод или в контору. В такие моменты мы ценим то, что осталось от общества: теплое гостеприимство, неторопливый, обстоятельный разговор, дружеское участие, добровольную и безвозмездную помощь. Культура и цивилизация, да и само существование общества, зависят от этой добровольной безвозмездной деятельности. Она требует много времени и ресурсов и стоит дорого. Похоже, что не многие из нас осознают, что она постепенно приходит в упадок. Этот упадок незаметен в наш век цифр и парадоксальным образом отражается в статистике как рост. Это происходит потому, что прежде безвозмездная деятельность превращается в оплачиваемую и, соответственно, учитываемую при исчислении "объема производства". Человек, занимающий неоплачиваемую должность секретаря клуба, не является производителем, но он становится таковым, как только ему начинают платить. Лекции Кобдена по свободной торговле не будут считаться услугами при исчислении национального дохода, а деятельность платного партийного функционера -- будет. Достаточно странно, но получилось так, что социалисты, которым не нравятся рыночные оценки, в своей политике попали в зависимость от интеллектуальных методов, непосредственно ориентированных на оценки рынка. Вследствие этого на бесплатную деятельность по сравнению с профессиональной стали смотреть свысока. Это отношение распространяется очень широко: например, к мужу и жене часто относятся хуже, чем относились бы к ним как к работодателю и домашней хозяйке. В сфере общественной жизни недооценка значения безвозмездной деятельности направлена против самого принципа демократии. Безусловно, очень нежелательно такое разделение общественного труда, при котором общество распадается на класс управляющих и массу пассивных граждан, которые в этом случае и не являются подлинными гражданами. Да и как же иначе, если простым людям совсем не остается средств для того, чтобы заниматься общественной деятельностью, да еще выдерживать конкуренцию со стороны профессионалов? Как мог бы Кобден сегодняшнего дня преуспеть в своем начинании, если бы он столкнулся с враждебно настроенными профессионалами? Вызывает недоумение тот факт, что владельцам частных компаний разрешается считать законными затраты на пропаганду в их собственных интересах, а гражданину не оставляют ни крупицы дохода, чтобы он мог продолжать свою бескорыстную деятельность на общее благо. Сокращение доходов заходит столь далеко, что даже от гостеприимства отбивают охоту. Когда государство принимает положение о том, что потребление является асоциальным, оно действительно становится таковым. Век социализма привел к тому, что человек стал более замкнут в своей частной жизни, стал более ограничен в выборе пути. Коммерциализация ценностей Важной составляющей социализма был этический протест против корыстных мотиваций коммерческого общества, где, как было принято говорить, все делается только ради денег. В таком случае, удивительным результатом социалистической политики является то обстоятельство, что многие услуги, предоставлявшиеся ранее без мысли о вознаграждении, находятся на пути к исчезновению, а часть этих услуг превратилась в профессии, и теперь они выполняются за денежное вознаграждение. Только при очень невнимательном отношении можно думать, что современное общество -- это общество, в котором все больше и больше услуг предоставляется бесплатно. Услуги, которые оплачиваются целиком из налогов, не являются бесплатными. И как они могут быть таковыми, если производители этих бесплатных услуг претендуют на заработную плату, равную или превышающую ту, которая выплачивается за услуги, покупаемые на рынке? Единственные услуги, действительно предоставляемые бесплатно, -- это те, за которые люди не получают платы, а их явно становится все меньше и меньше. Незамеченным следствием такого развития событий является то, что теперь спрос более настоятельно правит обществом, чем раньше. Там, где не остается свободного времени и лишних денег для того, чтобы люди могли оказывать бесплатные услуги, там, где любая деятельность осуществляется, только если за нее платят либо покупатели, либо общество, нет возможности предлагать услуги, не имеющие спроса у большого числа покупателей или властей. Давайте рассмотрим в качестве примера различные исследования положения рабочего класса, проведенные в девятнадцатом веке. В те времена такая работа не могла бы получить вознаграждения ни со стороны коммерческого рынка, ни со стороны правительства. Она проводилась по инициативе и за собственный счет такими людьми, как Виллерме или Чарльз Бут, которые считали необходимым обратить внимание общества на печальное положение вещей. Их инициатива изменила ход истории. Но именно те люди, чьи политические взгляды сформировались под влиянием результатов этих исследований, делают все, чтобы такие поступки отдельных ученых стали невозможны в будущем. И если бы современные общественные структуры могли активно действовать в те времена, то отсутствие частного и общественного спроса на такие исследования, отсутствие прибыли в перспективе и невозможность получить государственные кредиты погубили бы саму идею исследований. Обычно для новых идей не бывает рынка. Они разрабатываются и осуществляются за счет самого новатора или небольшого числа энтузиастов. Обращает на себя внимание тот факт, что Маркс смог написать "Капитал" только благодаря пожертвованиям Энгельса из доходов, не облагавшихся налогом. У Маркса не было необходимости продавать свои труды на рынке, ему не надо было утверждать свой проект в общественном научном фонде образования. Его карьера свидетельствует о пользе излишков доходов. Конечно, сторонники этатизма считают, что при новой системе Марксу была бы оказана всемерная общественная поддержка. Но им так кажется сейчас, потому что его идея уже стара и принята в качестве одной из основных догм нашего времени. Сейчас новатор, столь же смелый, каким был в свое время Маркс, не получил бы поддержки от совета экспертов, который распоряжается общественными фондами. И в этом нет ничего скандального: в обязанности тех, кто управляет этими фондами, не входит субсидирование смелых идей. Такие идеи должны предлагаться теми, кто убежден в их ценности и готов рисковать. Перераспределение власти: от индивидов к государству Теоретический и эмпирический анализ идеала сторонников перераспределения постепенно увел нас от первоначально рассматривавшегося контраста между богатыми и бедными к другому противостоянию -- между индивидами, с одной стороны, и государством и юридическими лицами, с другой. Чистое перераспределение просто переводит доходы от более богатых к более бедным. Это может быть достигнуто за счет реверсивного налога, или субсидирования низкооплачиваемых групп населения из средств, полученных от специального налога на высокие доходы. Но такой метод не получил распространения. Государство взяло на себя роль опекуна низкодоходной группы и раздает в скудных размерах услуги и льготы. Для того чтобы избежать появления "защищенного класса", что является фатальным для идеи политического равенства, возникло стремление распространить эти условия на всех членов общества: удешевить еду и квартирную плату не только для бедных, но и для богатых, оказывать медицинскую помощь богатым на тех же основаниях, что и нуждающимся. Стоимость таких услуг в Англии стремительно возросла и, согласно журналу "Экономист", достигла суммы в 1.800 млн. фунтов в год ("Экономист", 1 апреля 1950 г.) Ее невозможно покрыть за счет налогообложения богатых: урезывание всех доходов свыше 2.000 фунтов приносит только 431 миллион фунтов, а доходов свыше 1.000 фунтов -- 784 миллиона. В действительности, чтобы иметь возможность дать всем, власти должны отбирать у всех. Как показало исследование, проведенное Е.С.А. (Economic Cooperation Administration) в Великобритании, семьи с низкими доходами, взятые в целом, вносят в казну больше, чем получают из нее. Чем больше мы углубляемся в этот вопрос, тем яснее становится, что сутью перераспределения является не столько перераспределение доходов от богатых к бедным, сколько перераспределение власти от индивидов к государству. Перераспределение как мотив для оправдания роста общественных расходов Вообще говоря, общественные финансы довольно скучный предмет, но история общественных финансов первой половины XX века захватывающа: они претерпели революционные изменения и, в свою очередь, явились средством революционизации общества. Из многих новых черт, присущих общественным финансам, наиболее значительны две: во-первых, они были использованы для изменения распределения национального дохода между социальными классами и, во-вторых, доля национального дохода, проходящая через систему общественных финансов, неимоверно выросла. Другое важное нововведение -- использование бюджета для стабилизации экономики в целом -- вытекает из первых двух и тесно с ними связано. Главное, что я хотел бы здесь отметить, -- это то, что открытое признание политики перераспределения привело к огромному росту налогообложения и общественных расходов. Изменение роли государства в перераспределении доходов, конечно, вызвало увеличение объема общественных платежей и рост системы общественных финансов, но этот рост значительно превышает тот, который необходим для выполнения этой функции. Такой рост натолкнулся лишь на слабое сопротивление: я считаю, что поворот сознания в сторону общественных расходов был вызван политикой перераспределения, причем больше всего выгадал от этой политики не малообеспеченный класс в сравнении с высокообеспеченным, а государство в сравнении с гражданином. Давайте вспомним, что в прошлом органам государственной власти с трудом удавалось не только повысить свою долю в национальном доходе, но и (даже в периоды, характеризовавшиеся ростом реальных или номинальных доходов), сохранить причитавшуюся им долю на том же уровне. Все революции, происходившие в Европе между 1640 и 1650 годами: Английская революция, Неаполитанская и неудавшаяся французская Фронда, похоже, были связаны с сопротивлением налогоплательщиков требованиям правительств увеличить их фонды из-за "революции цен". В старые времена позиция налогоплательщиков диктовалась их стремлением сохранить правительственные поборы на прежнем номинальном уровне. Поэтому почти невероятно, что, несмотря на период инфляции, через который мы прошли, в нашем веке правительства находят возможность для получения все возрастающей доли реального дохода нации. Правители, конечно, склонны считать, что чем большую часть личных доходов им удается привнести в казну, тем это лучше для общества в целом. Ведь кто, как не они, являются лучшими радетелями за общественное благо, которое не дано понять индивидам, занятым преследованием своих эгоистических интересов? Налогоплательщики, однако, в течение веков демонстрировали плохое понимание высшей способности своих правителей тратить заработанные гражданами деньги и упрямо отстаивали свое право использовать свои доходы, как они сами считают нужным. В самом деле, отрицательное отношение субъекта к налогообложению было тем обстоятельством, которое превращало его в гражданина, оно создало основы нашей политической системы. Чем первоначально являлся Парламент, как не изобретением для преодоления сопротивления налогоплательщиков? Когда я в наши дни читаю о собрании профсоюзных деятелей, приглашенных министром, призывающим их к подъему производительности, мне кажется, что это должно напоминать первые ассамблеи парламента, где представителям налогоплательщиков рассказывалось о финансовых тяготах государства. Недовольство людей способствовало усилению Парламента. Сплоченность налогоплательщиков была в те времена оплотом личной независимости и краеугольным камнем политической свободы. Удивительно, до какой степени распалась эта сплоченность в последнем поколении. Это явление, политическим последствиям которого еще не было уделено достаточного внимания, тесно связано с политикой перераспределения. Противодействие налогообложению не всегда было всеобщим; при последних Стюартах и последних Бурбонах были небольшие группы пенсионеров, которые выступали за увеличение финансового давления на массы. Именно тогда был выработан один из основных принципов налогообложения: никого не следует избавлять от налогов, и ни одна группа не должна иметь преимуществ. Эти принципы были нарушены в начале нашего века, когда государство начало субсидировать, хотя и умеренно, специальные услуги для определенных групп; одновременно была принята новая система налогообложения -- добавочный подоходный налог, который касался только меньшинства. Это было началом раскола солидарности налогоплательщиков. Когда война потребовала резкого увеличения ставки подоходного налога, это оказалось невыносимо для бедных слоев, стали необходимы льготы и скидки; компенсировано же это было за счет еще большего увеличения добавочного налога. Итак, большая величина налога привела к необходимости разного отношения к разным доходным группам. Когда же с окончанием войны государство сохранило часть своих доходов от налогообложения, оно нашло извинение своей алчности в том, что обеспечило непривилегированные классы определенными налоговыми льготами. Таким образом, большое увеличение государственных поборов и расходов оказалось переносимым для большинства в результате принятия некоторых мер по перераспределению; этот процесс был повторен и усилен во время и после Второй мировой войны. Мы не хотим сказать, что кем-то когда-либо проводилась целенаправленная политика подавления сопротивления налогоплательщиков путем предоставления выгод бедному большинству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11