– В дверях стоял Николай Алексеевич.
В руках он держал корзинку, из которой кокетливо выглядывала головка нарядной бутылки шампанского.
– Вот, – доктор неловко протянул свою ношу, – спешил, на лихаче гнал, думал поздравить своих детей, порадоваться!
Извините, слышал ваш разговор! Значит, Извеков!
– Папа! – Оля в отчаянии бросилась к отцу. – Это вовсе не то, что ты думаешь!
– Это ты не то думаешь! Паришь в своих мечтах и иллюзиях! Книжек его начиталась! – Корзинка полетела в угол, бутылка звякнула, но не разбилась. – Экий подлец! И как ему не стыдно, вдовцу, отцу троих детей, обольщать девчонку! Негодяй!
Ну да я найду на тебя управу!
– Папа, папа, не надо! – Девушка повисла на шее отца, но он отбросил ее как котенка.
– Вот, господин Трофимов, какие бывают неприятности у отца взрослой дочери! Подумайте, голубчик, может, одному-то и покойнее!
Борис не знал, что и сказать. Его распирали и горе, и унижение за отказ, и стыд, что стал невольным участником семейной драмы своего учителя.
– Николай Алексеевич… – начал он было, но доктор прервал, его:
– Тут оставайтесь, я сейчас позвоню нашему Казанове, потребую объяснений. – С этими словами он пошел к телефону в соседнюю комнату.
Вскоре отвратительно громко заверещал звонок в передней, и в гостиной появился Извеков. По всему было заметно, что он спешил: одет небрежно, задыхался. Вслед за ним вошел хозяин дома.
– Николай Алексеевич! – с порога обернулся к нему писатель. – Вы напрасно изволите гневаться и подозревать меня и вашу дочь в непристойностях! Я сам отец!
Именно это обстоятельство, мое недавнее вдовство, а также некоторое приятельство, существовавшее между нашими семействами, и вынудили нас к подобной скрытности! Согласитесь, в моем положении как-то неловко ухаживать в общепринятом смысле! Но вы же поймете меня, я воспылал к Ольге Николаевне самыми нежными чувствами. Поэтому как порядочный человек прошу руки вашей дочери!
Оля охнула и поспешно присела на стул. Перед глазами все поплыло, она побледнела.
– Оленька, дочка! – Доктор бросился к девушке с флакончиком. – Вдохни, вдохни! Ну-ну, ничего, сейчас пройдет!
Эдак у кого хочешь голова кругом пойдет, зараз два предложения выйти замуж!
– Два? – удивился Извеков и, казалось, только теперь заметил соперника.
Побледневший Борис стоял, прислонившись к стене. Все рухнуло в одно мгновение, счастье и надежды испарились моментально, как жидкость на огне во время опытов.
– Что ж, пусть Ольга Николаевна сама и решит, кто ей более по душе! – дружелюбно провозгласил Вениамин Александрович, уверенный в своей победе.
– Что же тут решать, вы же знаете, что кроме вас мне никто не нужен! – слабым голосом пролепетала бедная девушка.
Извеков вопросительно взглянул на доктора. Тот неуверенно кашлянул. Благословлять? Какое неудобное, однако, положение.
Надо бы радоваться, да за Борю обидно.
Жениха обнять? А ведь только грозился убить!
– Господин Миронов, мне неприлично давать вам советы, но мне кажется, что, позволив этот брак, вы совершите самую роковую ошибку в своей жизни и в жизни Ольги! – дрожащим голосом произнес Трофимов.
– Боря, голубчик, но что же делать, это ее выбор…
– По вашим словам, я могу заключить, что препятствий для брака нет? – Извеков вперил взор в несчастного отца. – Надеюсь, вы все, здесь присутствующие, отдаете себе отчет, что не каждый день известный всей стране писатель делает предложение!
– Разумеется, Вениамин Александрович! Вы должны меня простить, погорячился, не разобрался! Я рад, чрезвычайно рад, что все так обернулось! – Но в голосе доктора не чувствовалось подлинного счастья.
Извеков был неглуп и чутко это уловил, но решил не обращать внимания. Оля подняла к нему глаза, влажные от подступивших слез. Он глянул в них, и сердце его защемило.
– Что ж, шампанское, однако, пригодилось! – нарочито бодро произнес Миронов, поднимая уцелевшую бутылку.
– Простите меня, господа, но я пойду. – Трофимов двинулся к двери.
– Трофимов, вы поверженный соперник, но я уважаю и ценю ваши чувства к моей невесте, – последние слова Извеков произнес с особым ударением, – прошу вас, дайте руку и непременно будьте на свадьбе!
Оля с восхищением взирала, как Вениамин энергично обменялся рукопожатием с Борисом. Доктор хотел проводить молодого человека, но тот только мотнул головой, мол, вам за женихом ухаживать надо!
На душе у девушки стало тепло и покойно.
Глава 18
Матильда Карловна изнемогала. Прошло два года после венчания, но она никак не могла привыкнуть к своему супругу.
Владимир Анисимович, целуя жену, покупая ей наряды, любуясь ею на балах, не представлял себе, что она думает об их браке и о нем самом. Нет, конечно, он не строил иллюзий на счет пылких чувств, но на приветливую и дружелюбную привязанность все-таки рассчитывал, справедливо полагая, что за все щедро заплачено. Матильда ничем не выдавала своего истинного отношения к мужу. Она казалась безукоризненной женой, но про себя беспрестанно помышляла о свободе. Отчего черт не берет его? Стоило старику занемочь, прилечь, позвать доктора, а молодая супруга уже лелеет надежду, что хворь унесет благоверного в могилу, ан нет, опять на ногах, живой, бодрый и подвижный, дай Бог молодым такую прыть! Мати запоем читала романы, в которых расписывались способы умерщвления старых и ненавистных мужей. Яд, подушка на лицо, кинжал в темном закоулке. Страшновато, а вдруг полиция найдет преступницу? Неужели из-за него еще и на каторгу идти?
Правда, супружеская спальня похуже каторги выходила! Как отвратительны тонкие сухие губы, дряблое тело, худые волосатые ноги, морщинистая шея! Как ни странно, но старый Бархатов еще не украсил свою голову ветвистыми рогами. Жена выжидала, выбирала кандидата покрасивее да поумнее. А те вились вокруг нее, точно рой мошек летним вечером.
Как-то раз, когда муж отсутствовал дома, а Матильда коротала время в блаженном одиночестве, явился сынок супруга, Юрий. Горничная провела гостя в будуар, где молодая женщина возлежала на кушетке в роскошном пеньюаре, с распущенными волосами, слегка прихваченными яркой лентой. Около нее прикорнула маленькая крикливая моська. При виде вошедшего она злобно заворчала, давая понять, что он тут лишний. Юрий терпеть не мог эту отвратительную собаку и всякий раз, встречая ее в комнатах, на диванах и пуфиках, с трудом подавлял в себе желание пнуть ненавистное животное.
– Приветствую вас, прелестная богиня! – Бархатов поспешно склонился над нежной рукой, протянутой с томным видом.
Моська встала и потянулась, сладко зевнула, показав розовый язык. Но когда молодой человек попытался ее погладить, она чуть не тяпнула его за палец. Хозяйка засмеялась и прижала собачонку к груди. Та лизнула ее в лицо. Юрий наблюдал эту идиллию с деланным умилением.
– Хотел бы я теперь оказаться на ее месте! – Он мечтательно прикрыл глаза.
Матильда погрозила ему пальцем. Зачем он пришел? Цель его видна за версту, только трусит, все ходит кругами, примеряется. Между тем обсудили знакомых, пересказали друг другу последние сплетни, мелкие семейные новости, вроде бы и уходить пора, но Юрий не спешил. Он и вздыхал выразительно, и подсаживался на кушетку, поближе к прелестным ножкам, и невзначай притронулся к непослушному локону. Все без ответа. Матильду забавляла эта игра. Юрий ей нравился. Что ни говори, красавец, черные волосы, брови вразлет, глаза чуть навыкате, но тоже хороши!
И одевается щегольски, со вкусом. Слова говорит приятные, и так нежно, с придыханием. Очень приятно! Что ж, пожалуй, по здравом размышлении, лучше на нем и остановиться.
Мати потянулась, как кошечка, выгнув спинку. Пеньюар натянулся на груди, пола соскользнула, открыв нежную поверхность бедра. Юрий умолк на полуслове. Это призыв к действию или провокация? Что, если потом погонит в шею да еще папаше нажалуется? Или все-таки действовать? Прохлопаешь момент, потом не позовут, другие прибегут! Лицо молодого человека покрылось потом, он оробел. Хищница ждала, вперив в жертву зовущий взор. Ну, была – не была! И Юрий бросился в бой.
Через мгновение он понял, что не прогадал, что именно этого от него и ждали. Даже любимую моську отправили в другой угол комнаты, откуда она наблюдала за любовными играми своей хозяйки с ревнивым повизгиванием. Хорошо, что собаки не могут пересказать увиденное!
Матильда осталась очень довольна. Наконец общение с мужчиной принесло ей долгожданное удовольствие, а не физическое отвращение. Она обласкала любовника, и он долго еще оставался у ее ног.
Надо ли говорить, что после этой встречи их свидания стали постоянными?
* * *
Время шло, а старик на тот свет и не собирался. Матильда совсем приуныла и хмуро разглядывала себя в зеркало. Что это, морщинка? Ужас! Вот так и жизнь пролетит! Какая печаль, пожаловаться некому, вокруг ей все завидуют. Еще бы, такие наряды, драгоценности. Какой выезд! Ложа в Михайловском театре, Париж, Италия! Все у ее ног! Но ничего не радует душу, там пустота и мрак. И даже красавчик Юрий не заполнил этой пустоты, по причине собственной легковесности и лицемерия. Она прекрасно отдавала себе отчет, что он метит на все наследство целиком, не она ему нужна, а папенькины деньги. А если и она, так только ее тело, но не душа!
Ударили часы. Совсем забыла, надо собираться, муж приказал сопровождать его с важным визитом. Вздыхая, Матильда, побрела наряжаться.
Визит затянулся надолго, Матильда стойко переносила бессмысленную болтовню в гостиной, как вдруг ее привлек разговор;
– Значит, вы полагаете, что от любви нельзя умереть? – в возбуждении произнесла дама высушенного вида с серой кожей и тусклыми волосами.
Ее собеседник, подвыпивший вояка с лихо закрученными усами, довольно громко заявил:
– Вы говорите о смерти в фигуральном, литературном смысле?
– Отчего же в фигуральном? Мир знает тысячи случаев смерти от несчастной любви!
– От несчастной любви! Вот вы, дамы, всегда нечто эдакое вспомните! А я вам скажу, что знаю случай смерти от избытка чувств! У нас в полку служил некий господин. И угораздило же его жениться на молоденькой!
Тут Матильда вся превратилась в слух.
А рассказчик, разгоряченный вином и пикантными воспоминаниями, продолжал с воодушевлением:
– А сам-то был в летах преклонных.
Но от любовных утех не отказывался, предавался им с величайшим удовольствием.
Они-то его и погубили, в самый что ни на есть приятный момент его существования.
Помер в объятиях супруги.
– Так прямо от этого и помер? – понижая голос и пунцовея, переспросила собеседница.
– Да-с, доктор сказал, от избытка чувств! Не вынес организм! Не тот возраст! Не знал меры!
– Забавный анекдот, – многозначительно кашлянув, произнес подошедший хозяин дома.
Все разом оглянулись на молодую Бархатову и смолкли. Дама поспешно встала и вышла, мужчины направились в курительную. Матильда замерла. Вот оно, средство! Она заулыбалась. Навстречу шел супруг.
– Ты улыбаешься, дорогая, а я боялся, что ты утомилась и будешь проситься домой. Пойдем, я тебя познакомлю с еще важным человеком!
Минуло совсем немного времени, и Матильда, наконец, воплотила в жизнь свою мечту. Почтенный Бархатов упокоился в своей постели как раз в тот самый миг, когда блаженство раскрыло ему свои объятия. Спешно вызванный доктор только качал головой.
– Дай-то Бог каждому такую прекрасную смерть. – И эскулап выразительно скользнул глазами по манящему телу безутешной вдовы, кутающейся в пеньюар.
Похоронив супруга, Матильда Карловна получила достойное вознаграждение за свои мучения. Увидев завещание, она прониклась к покойному теплым чувством, которого он так и не добился при жизни.
Юрий тоже не оказался обижен, но ему не давала покоя мысль о деньгах, доставшихся молодой вдове. Однажды он навестил ее, так, по-дружески, по-родственному.
– Милая Мати! Теперь, когда ты свободна, осмелюсь предложить тебе продолжить наш тайный союз, но сделав его явным и законным! – Юрий преданно глядел в глаза своей любовнице.
Однако молодого человека ожидало горькое разочарование. Матильда засмеялась низким грудным смехом, который сводил того с ума.
– Милый Юрий! – передразнила его вдова. – Не для этого я так жаждала свободы, чтобы расстаться с ней на следующий день! Уж извини, дружок, но я вынуждена огорчить тебя. Замуж я пока не собираюсь, ни за тебя, ни за кого другого!
Хочу пожить в свое удовольствие!
– Но как же так, Матильда, ведь ты не можешь жить одна, без…
– Без чего? – Она иронично прищурилась.
– Без дружеского участи, помощи, поддержки. Тебя обманут, разорят! – неуверенно произнес Юрий, чувствуя, как фальшиво звучат его слова.
– Не бойся, Юрий, деньги твоего отца я буду тратить с умом. Чего и тебе советую.
– Матильда! Ты несправедлива ко мне!
Я не о деньгах говорю, а о своих чувствах к тебе!
– Чувства никуда не денутся! Для тебя двери моей спальни всегда будут открыты, мой друг. – Она нежно потрепала его по щеке.
«Двери-то, может, и откроют, да постелька будет занята!» – пронеслось в унылом сознании неудачного игрока. И он очень скоро убедился в своей прозорливости.
Глава 19
Став невестой известнейшего писателя, Оля отдавала себе отчет в том, что, прежде чем вкусить плоды своего нового положения, ей придется пережить не одно неприятное мгновение. Прежде всего, как отнесутся дети к этой новости? Девушка уповала на прежнюю взаимную привязанность, но хорошо быть доброй знакомой, заменявшей гувернантку, а иное – мачехой. Опасения Мироновой оправдались. Мальчики, которые уже превратились в долговязых подростков, услышав о решении отца, засмущались, робко подошли к Оле и чмокнули ее в щеку. А вот Вера заверещала, заплакала и бросилась вон. Следом двинулась и мисс Томпсон, качая головой, словно говоря: «Я так и знала, что этим кончится».
Вениамин Александрович безуспешно пытался весь оставшийся день успокоить дочь, но Вера оставалась безутешной.
– Помилуй, Вера, что такое на тебя нашло? Ведь ты дружна с Ольгой Николаевной! – Он гладил ее по голове.
– Это ровным счетом ничего не значит! Разве она может быть вместо мамы?
Разве вообще кто-нибудь может быть на ее месте! – захлебывалась слезами дочь.
– Родная, ты сто раз права, лучше Тамарочки нет и не будет никого! Но пойми, дитя, я еще молод, и это естественно, что я решил жениться второй раз. К тому же твои братья еще малы, за ними нужен догляд, да и дому требуется хозяйка, а то все кувырком!
– Зачем для этого тебе жениться? – Вера вырвалась из его объятий. – Я буду следить за мальчиками, мисс Томпсон мне поможет, я буду вести хозяйство, я научусь!
– Но ведь я влюблен, мне хочется, чтобы. Ольга была моей женой. Попозже ты поймешь меня.
– Нет, нет, я не потерплю ее на месте мамы! Неужели тебе не хватает нас, нашей любви, обязательно нужен еще кто-то?!
– Дитя, так устроен мир. Ты привыкнешь, нам всем будет очень хорошо!
– Я не останусь с вами, я попрошу бабушку позволить мне жить у нее.
– Что ж, ты сама приняла такое решение! – ответил разочарованный отец.
Он заперся у себя в кабинете, пытался засесть за рукопись, но работа не ладилась .
Следующее испытание явилось в виде Агриппины Марковны. Оля не видела ее со смерти Тамары Георгиевны и удивилась, застав столь нежданную гостью в своем доме. Судя по всему, она пребывала тут давно, и вместе с Николаем Алексеевичем они многое успели обсудить.
– Вот и Оля! Хорошо, что ты застала нашу гостью и сама можешь услышать все из ее уст. В противном случае ты бы мне не поверила и сказала бы, что я возвожу напраслину на твоего избранника. – Доктор торопливо поднялся навстречу дочери.
Оля почувствовала, как внутри нее все сжалось. Тем не менее она любезно поприветствовала старую женщину, заметив про себя, что та не изменилась за прошедший год.
– Что такого особенного я должна узнать? – Оля расположилась на диване рядом с отцом.
Агриппина Марковна, сидевшая в кресле напротив, вздохнула.
– Знаю, что про себя думаешь! Злобная старуха всегда ненавидела своего зятя и продолжает ненавидеть, строя ему козни в ею новом браке. Так ведь?
Оля смутилась.
– Только я не со зла пришла рассказать вам правду. Нет во мне никакого зла, есть только боль и горечь за свое дитя, которое я так рано потеряла. Как страшно пережить своего ребенка! До сих пор не могу смириться с тем, что она в сырой земле, а я, старый гриб, все ползаю, копчу небо! – Агриппина Марковна подавила выступившие слезы и продолжила:
– А вот если бы не он, разлюбезный мой зятек, глядишь, жизнь моей Тамары пошла бы по-другому, и не отправилась бы она в расцвете сил в могилу!
– Но как может Вениамин Александрович быть повинен в болезни своей жены? – с вызовом спросила Оля, которой этот разговор становился неприятным.
– А так, что он заел ее жизнь, выпил ее по капельке! Как он ревновал ее!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23