Стеблова Майя
Мачеха
Майя Стеблова
Мачеха

Это была во всех отношениях теплая компания. Мальчишки и девчонки имели практически все необходимое для спокойной жизни и развлечений: фирменные джинсы и магнитофоны, "видаки" и супермодные журналы. Они сызмальства привыкли получать все, что им хотелось, сразу и без предварительных условий. Родители обеспечивали им будущее - во всех смыслах. Тане дорогу в жизни никто не прокладывал. Конечно, отец помог ей, но он вечно пропадал на работе, говорил уклончиво, что "служит на государевой службе". После смерти матери, которую Таня уже и не помнила, отец не женился. И девочка была предоставлена сама себе. Зато после окончания школы отец спросил ее: "Хочешь в кино сниматься?" И все. А через несколько дней сообщил, что она будет подавать документы во ВГИК. Экзамены Таня сдала с легкостью. Сама не понимая, почему. Конечно, она готовилась, но ведь не настолько хорошо, чтобы сдать на все "пятерки". Когда она называла свою фамилию - Тимохина - экзаменаторы почему-то сразу добрели, разговаривали с ней учтиво, даже ласково. И терпеливо выслушав ее, ставили "отл.". Во ВГИКе Таня попала в почти сказочный мир. Она очутилась среди ребят и девиц совершенно ей незнакомых, непонятных, загадочных. Многие из них носили известные - знаменитые - фамилии. И Таня смотрела на них с затаенным восторгом. Как и ее одноклассники в Можайске, вги-ковцы тоже устраивали тусовки, но совсем не похожие на те, к которым привыкла Таня. В Можайске десятиклассники обычно собирались у Витьки Кустова, безнадежного троечника, когда его мать в очередной раз уходила в ночную смену на полиграфкомбинат. Тушили свет, крутили записи, выпивали, а потом, когда по телу разливалась приятно-возбуждающая истома, Таня с пугливым восторгом ощущала на своем теле липкие пальцы соседа и слышала прерывистое частое дыхание. Чьи-то руки лезли ей под юбку, оттягивали резинку трусиков, лихорадочно, рывками пробирались поближе к кучерявому лесочку на лобке и скользили дальше, ниже, в пульсирующую влажную пещеру... Но продолжения не было. То есть горячие ищущие руки продолжали шарить по ее животу, бедрам, паху, и через какое-то время она чувствовала, как мальчишка содрогался и замирал, тяжело дыша, а иногда, постанывая, отшатывался от нее и, вскочив на ноги, растворялся во тьме прокуренной комнаты. На одной из вгиковских вечеринок Таня познакомилась с Ириной, дочкой известного режиссера Савина. Ирине сразу понравилась красивая провинциалка, и она решила преподнести ее как подарок своей компании. А компания была и вправду "золотая". Лена Абросимова, дочь известного певца, Настя Исаева, чья матушка считалась секс символом советского кинематографа и, как говорили, была любовницей кого-то из правительства, Игорь Крашенинников, сын главного комедийного актера страны, Семка Гольдштейн - сын кинооператора Михаила Золотова, который снял, кажется, все фильмы про Великую Отечественную войну. Был и Сашка Расулов, сын народного поэта, и Тамара Ракитина, дочка Сергея Ракитина, "вечного посла Советского Союза", который сменил почти все европейские столицы. Вскоре Таня увидела их всех у Ирины дома. Савины-старшие уехали отдыхать ("На Канары", - гордо сообщала Ирина), и "хата была свободна". Дверь открыла Ирина. Она была в обтягивающих джинсах и лиловой маечке с низким вырезом спереди. Таня невольно обратила внимание на большие, правильной формы выпуклые груди. Сквозь тонюсенький трикотаж отчетливо проступали крупные, торчащие соски. Таня засмущалась: она была в старом коричневом платье в красную полоску и с кружевами. Ирина провела Таню в большую комнату. Ребята при ее появлении оживились и, здороваясь, тут же начали заигрывать. Игорь Крашенинников вытащил хозяйку на кухню и насмешливо спросил: - Слушай, Ириш, на кой черт ты привела эту можайскую девицу? Она же нам весь кайф сломает? - Не сломает, - загадочно ответила Ирина, игриво потрепав Игоря по щеке. - Смотри, сам ей чего-нибудь не сломай! Глупая, чистая и непорочная. Ты, наверно, таких девчонок в жизни не встречал. Пользуйся случаем. У Игоря заблестели глаза. - Так, может быть, она и в дурачка с нами сыграет? - И в дурачка сыграет, и перед твоим "полароидом" попозирует - будь спок! - усмехнулась Ирина. - Главное, чтоб все было натурально, она все очень серьезно воспринимает. И еще: у меня в доме - никаких сексодромов! Игорь кивнул. Таня сидела на диване перед журнальным столиком, уставленным бутылками, и держала в руке стакан с "мартини". Вино было сладковатое и очень приятное. У Тани немножко закружилась голова. - А знаете, - вдруг сказал Игорь, - тут Коська Жигунов вернулся из поездки. Привез мне "полароид". Теперь можем запечатлеть мимолетное видение чистой красоты и тут же им насладиться вновь. Например, красоту женского тела. Лежишь в койке с бабой - щелк! И она уже навечно запе чатлена на скрижалях сексуальной истории мира! Таня покраснела. Ирина принесла из родительской спальни каталог "Квелле", и девочки расположились на диване, а ребята отправились на кухню покурить. И обсудить ситуацию. - А что если девки не согласятся? - спросил Сема Гольдштейн. - Согласятся - куда они денутся! - возразил Игорь. - И Ирка сказала, что все морально готовы. Кроме можайской красавицы. - Кстати, - оживился Сергей Ракитин. - а вы видели, какие у этой девахи здоровенные сиськи? Я уже давно к ней присматриваюсь и все думаю как это она ухитрилась в своем Можайске такие арбузы отрастить? - Более того! - важно произнес Игорь. - Ирка говорит, что эта Таня - целка! И что нам придется ее сегодня вводить в курс дела. - Ни фига себе! - ахнул Сема. - Так, может, сразу сядем за подкидного с раздеванием? - С раздеванием и с "полароидом"! - добавил Игорь. И ребята вернулись в гостиную. Все шло как обычно. Слушали музыку, смотрели какую-то "мягкую" порнушку по видео, пили. Иногда кто-то вставал потанцевать. Наконец Ирина спросила: - А как же наш традиционный "дурачок"? - Правильно! - обрадовался Игорь. Неси карты! Да нас тут восемь - так что тащи две колоды! На журнальном столике появились две колоды пластмассовых карт с голыми женщинами в пикантных позах на рубашках. Таня снова покраснела и украдкой оглядела присутствующих. Игра началась. Первая четверка игроков разместилась на диване за столиком, другая - на полу, усевшись на пушистый палас в кружок. Перед первой сдачей Игорь объявил, что играть будут как обычно. Таня постеснялась спросить, что это такое, и молча взяла свой карточный веер. Когда Сашка остался "дураком", он снял ботинок и со вздохом отшвырнул его в сторону. Игорь после проигрыша снял часы. Ирина - шлепанец. За игрой время шло незаметно. Семка Гольдштейн пока выигрывал и сидел довольный. Больше всех пострадала Тамара - на ней теперь была надета только цветастая блузка и... трусики. Тане пока везло, но на душе было неспокойно. Заметив ее все возрастающую напряженность, Игорь поднес ей еще один стакан с "мартини". Таня машинально отхлебнула. Горло и пищевод обожгло точно огнем. Она отдернула стакан от губ и посмотрела на Игоря. Тот ухмылялся во весь рот. - Что, кусается? Сувенир с острова Свободы. Таня не ответила, едва сдерживая подступившую тошноту. Сдали по новой. Она начала проигрывать. Перед глазами у Тани все поплыло. Голые женщины на картах пустились в бесстыдный пляс, переплелись голыми ляжками, терлись друг о дружку большими грудями, крутыми задами, овальными животами. Теперь Таня уже с трудом различала масть и достоинство карт. Сняв второй носок, Таня лихорадочно стала думать, что же делать дальше. - Танечка! - сквозь шум в ушах прорвался жесткий голос Игоря. - Что же ты медлишь? Снимай! Таня устремила на него непонимающий затуманенный взгляд, потом посмотрела на себя. Она сидела в трусиках и в лифчике. Больше на ней ничего не было. Она обвела взглядом полуголых партнеров. В нее впились три пары горящих глаз. Ирина, как ей показалось, глядела насмешливо. Игорь с нескрываемой похотью, а по черным хитрым глазам Сашки Расулова ничего понять было нельзя. Таня опустила голову. Трусики и лифчик. Боже мой... Она разжала пересохшие губы и прошептала: - Я не... могу... - Э, девочка, так не пойдет! - нахмурился Игорь. - Мы тут все в одинаковом положении. Игра есть игра. Уговор дороже денег. Так что давай, давай! Таня глубоко вздохнула и закрыла глаза. Такого с ней еще не было. Когда в Можайске она приходила на школьные "бардаки", все происходило в кромешной тьме. И ей не было стыдно. Было немножко неловко - поначалу. Но потом она привыкла к торопливым нервным рукам одноклассников, которые жадно забирались ей под юбку, под трусики, лифчик и гладили ее сильные длинные ляжки, вынимали из плотных чашечек ее большие тяжелые груди и гладили налившиеся, отвердевшие соски... А здесь - совсем другое. Ей придется самой раздеться догола при свете под ненасытными взглядами этих самодовольных юнцов и девиц. Боже мой! - Сама! Сама! - донеслись до ее слуха слова Игоря. Ее дрожащие пальцы послушно потянулись за спину к застежке. Щелк! Белые чашки лифчика повисли на высоких белых холмах, точно не желая падать. У Тани горело лицо. Она чуть свела плечи вперед, и лифчик упал к ее ногам. Освобожденные полушария радостно вспорхнули вверх и тяжело осели вниз. Только набухшие коричневые соски, напрягшись, торчали вперед. И сразу ей стало легче. Усилием воли она заставила себя поднять взгляд. Все смотрели на нее. Нет, не в лицо, не в глаза, а - на ее груди. Таня всегда немного стеснялась их: ей казалось, что они у нее слишком большие, слишком заметные, "выдающиеся". Так назвал их Петька Гладков после очередного "бардака", когда ему посчастливилось увести Таню на кухню и там дать волю своим блудливым ручонкам... - Ну, продолжим наши игры, - хрипло предложил Игорь. Тамара оказалась первой, кому пришлось раздеться догола. Она была жгучей брюнеткой, и треугольник волос в низу живота тоже был черным, чем подчеркивал ее ослепительно-белую наготу. - Красивая у нас Тома! - сказал Сашка. - Красивая! - подхватил Игорь. - Почему бы не запечатлеть эту красоту? - И, не дожидаясь ответа, принес фотоаппарат. Аппарат зажужжал и выплюнул черный квадратик. Дождавшись, когда фотография проявится, Игорь взглянул на свое произведение и присвистнул. - Ну, такую фотку можно посылать сразу в "Плейбой". - Вполне годится, - добавила Ирина, заглянув ему через плечо. Фотографию голой Тамары пустили по рукам. Когда квадратик попал в руки к Семке Гольдштейну, он даже засмеялся: - У тебя такой вид, милая, будто тебя только что трахнули. И не раз, и не два. - Вечно ты фантазируешь! - фыркнула, нимало не смутившись, Тамара. И добавила с вызовом. - Хоть бы раз что-нибудь сделал на самом деле! Где-то к полуночи все игроки - за исключением Игоря и Ирины - остались в чем мать родила. Игорь то и дело щелкал "пола-роидом", и перед ним на столике уже образовалась целая куча фотографий. Когда наконец Ирина сняла с себя трусики и Игоря объявили победителем, он предложил сделать коллективный портрет. Таня села на диван между Сашкой и Семкой. Игорь решительно подошел к дивану. - Вот что, мужики, я вам записался что ли в фотографы? Давай-ка, Семка, бери аппарат и сам снимай! - Игорь всучил Семке "полароид" и занял его место справа от Тани. Взглянув на Танины груди, оказавшиеся так близко, он перевел взгляд на ее поросший светлыми редкими волосами лобок. Таня инстинктивно сомкнула ноги потеснее и положила на колени руки. - Нет, так не пойдет, - сказал Игорь. - Дай-ка мне руку. А ты, обратился он к сидящему слева от Тани Сашке, - возьми ее за другую. Так, теперь, красавица, клади ладошку вот сюда, сюда, не бойся! Обхвати покрепче! Таня почувствовала в ладони что-то твердое и горячее. Она скосила глаза вниз и у нее перехватило дыхание. Игорь заставил ее взять свой восставший член - большой, с розовой, как шляпка гриба, блестящей головкой. Она крепко сжимала длинный, чуть изогнутый ствол. И в этот же момент ощутила, как ее левая рука обхватила другой такой же горячий ствол, правда, немного тоньше и короче. Она взглянула на Семку, прижавшего к лицу "полароид". Его молочно-белый с небольшой алой головкой член прямо у нее на глазах запульсировал и рывками стал подниматься вверх, все выше и выше. Семка сопел и долго не мог нажать спуск. - Ну что ты там копаешься? - нетерпеливо крикнул Игорь. Семка не отвечал. Он переминался с ноги на ногу и не отрывал глаз от видоискателя. Таня смотрела на багровую головку отчаянно вздувшегося члена, и вдруг Семка спаз матически содрогнулся, а его серповидный брандспойтик дернулся и выпустил мощную струю белой жидкости, которая попала Тане на грудь и тотчас стекла на живот. Семка машинально нажал на "пуск" и, отпустив аппарат, стоял, страдальчески морща лицо. Таня высвободила левую руку и стала стирать с кожи липкое теплое желе. Неожиданное происшествие вызвало всеобщее веселье. Только Семка был страшно смущен. - Давайте посмотрим на плод его трудов! - закричал Игорь и вскочил с дивана, забыв, что правая рука Тани крепко держит его за торчащий пенис. Игорь согнулся, охнул и бросил на Таню злобный взгляд. - Подруга, ты же меня лишишь радостей секса. И отцовства. Игорь подошел к Семке и взял фотографию. Хохотнув, он протянул квадратик Тане. Девушка обомлела: она увидела, что сидит на диване совершенно голая, держась руками за стоящие по стойке смирно пенисы своих соседей. А на ее груди отчетливо видны густые, стекающие вниз белые кляксы. И сама не зная почему, она смотрела и смотрела на эту фотографию со страхом и восторгом. Ее заворожила бесстыдная красота собственного обнаженного тела. Только белые лужицы спермы вызвали у нее отвращение, ей казалось, они оскверняли непорочное великолепие ее тела. Она вернула фотографию Игорю. Он посмотрел ей прямо в глаза и почувствовал глубоко в низу живота горячую пульсацию зарождающейся похотливой жажды. Ему не составляло большого труда затащить в койку любую - или почти любую - бабу, которая ему приглянулась. Особенно в летах. Он пользовался большим успехом у женщин. Первый раз сумасшедшее наслаждение от оргазма он испытал в Коктебеле, куда его, пятнадцатилетнего мальчишку, вывезли родители. Там Игорек и потерял невинность, за что спасибо любвеобильной дочке большого писателя. Первый раз пере возбудившийся Игорек кончил у нее на животе, так и не успев дойти до манящего входа. Зато второй, третий, четвертый и пятый разы он уже вспахал ее как следует - до стонов и криков. И ему это. страшно понравилось. Как нравилось потом всегда - с кем бы он ни трахался. Вот только ему еще не доводилось "поднимать целину". Сам не хотел. Боялся скандала, разборки с рассвирепевшим папашей. Нет, с нетронутыми девками он не хотел иметь дела. А эта можайская целка завела его. Сильно завела. На протяжении всего вечера у Ирки он сидел и пялился на Таню, пытаясь разгадать ее - вправду ли она такая неискушенная и глупенькая или только прикидывается, а сама в своем Можайске уже многому обучилась. И ему захотелось проверить. Ирка никогда не разрешала трахаться в родительской квартире. Наконец ребята стали одеваться. Таню мутило, в голове от выпитого вперемешку спиртного стоял ватный туман, ломило в висках. - Может, тебе немного полежать в спальне, - предложил Игорь, видя ее замешательство. Отдохнешь, а я тебя потом провожу. Ты где живешь? Жила Таня у мачехи в Ясеневе. Квартира была двухкомнатная, небольшая. Втроем там было тесновато, но отец Тани часто бывал в командировках, и Регина - мачеха была полька - еще в начале учебного года предложила падчерице переехать к ней. Вдвоем -веселее, объяснила она свое приглашение. "А если не уживемся, вернешься в общежитие". И Таня согласилась... Игорь помог ей одеться и потянул в спальню. Ирина метнула на него сердитый взгляд, но он скроил невинную физиономию и на ходу успел шепнуть: "Провинциалке дурно. Пусть оклемается там". В спальне было темно. В углу стояла огромная двуспальная кровать Ириных родителей. Игорь подвел усталую Таню к кровати и уложил. - Поспи! А я пойду, - сказал он неопределенно. Уходить он не собирался и решил действовать сообразно обстановке. Ирины гости уже стояли в прихожей. Хозяйка собралась проводить их до метро. Ну и отлично, подумал Игорь и сказал громко: - Наша можайская девственница задремала. Ты, Ириш, иди проводи ребят, проветрись, я тут пока чаек поставлю, а? Ирина испытующе поглядела на него и медленно кивнула. Когда за ребятами закрылась входная дверь, Игорь бросился в спальню. Таня спала. "Да, эту девку трахнуть - мечта!" - подумал Игорь. И не отдавая себе отчета в своих действиях, он потянулся к молнии на платье. Расстегнув ее до конца, припал к полуоткрытым губам Тани. Она шевельнулась и - удивительное дело! ответила на его поцелуй. Потом открыла глаза. В них Игорь прочитал то, что хотел прочитать, - желание. Его хотело ее тело. "Точно девственница!" промелькнуло у Игоря в голове, и на миг он даже испугался.
1 2 3