- Как? Прошло? - осведомился наконец Дима. - Больше не болит?
- Нет, нет, - выпрямляясь и переводя дыхание, поспешно отозвалась Алёна. Тыльной стороной ладошки она украдкой отёрла язык. - Нет.
- Вот. А ты не верила!
Ребята заржали.
- А знаешь, - Дима расстегнул ширинку, - ты так лихо работала язычком, что мне аж завидно стало. У тебя, видно, немалый опыт, а?
Он усмехнулся и без дальнейших церемоний ткнул ей в губы свой толстый хуй.
- Попробуй-ка сыграть на моей дудке.
Раскрыв рот, Алёна послушно заглотила предложенный ей подарочек. Он был коротким, толстым и неприятным на вкус. Поморщившись, Алёна стала усердно водить языком по его крепкому жилистому стволу. Мужской член тыкался во все стороны и постоянно норовил скользнуть ей в кишечник, отчего Алёна то и дело давилась и кашляла, брызгая слюной во все стороны. Но в конце концов всё обошлось, её усилия увенчались успехом, и Дима благополучно кончил, опорожнив ей в рот изрядную долю своего семенного фонда. Алёна сглотнула и облизала языком пересохшие губы, вызвав тем самым новый взрыв хохота.
- Гляди-ка, крошке понравилось, - покатывался со смеху Борис: Меж тем начало светать, и Алёна заметила, как блондин несколько раз подряд нервно посмотрел на часы. Неужели всё? Ей уже не верилось, что это может когда-либо кончиться. Однако вскоре ребята и впрямь заговорили о возвращении в город, но напоследок её ждал ещё один сюрприз, ещё одна "милая шутка" Димы. Ему пришло в голову побрить ей волосню на пизде. На память о прекрасной ночи, вкрадчиво объяснил он. Алёну заставили лечь на спину и широко, до предела раздвинуть ноги в стороны. Она почувствовала, как задрожали от небывалой растяжки мышцы.
- Я так долго не смогу, - жалобно протянула Алёна.
- Ничего, шлюшка, мы тебе поможем. - Борис улыбнулся и кивнул склонившемуся над его плечом блондину. Тот всё понял без слов, зашёл сзади, схватил Алёну за щиколотки и ещё сильнее развёл их в стороны. Девушка вскрикнула, дёрнулась от боли, но парень лишь ухмыльнулся и крепче сжал её. Вооружившись появившейся откуда-то бритвой (у этих козлов был, похоже, с собой целый арсенал), Дима покровительственно потрепал её по пизде.
- Но, но, не дёргайся, а то порежу ненароком.
Он смочил волосы остатками коньяка из какой-то бутылки и, насупившись, принялся за дело. Практически сухое лезвие грубо скребло нежную кожу, то и дело раня её.
Алёне вдруг показалось, что это бритьё - худшее из всего случившегося с ней в эту ночь. Она ахала, охала, затем стала подвывать и поскуливать по-собачьи.
Наконец, не выдержав, схватила Диму за рукав.
- Не надо: Не могу больше: Однако это привело лишь к тому, что стоявшие до сих пор без дела Борис и Джон начали держать её за руки. Алёна хныкала, беспомощно вертела головой из стороны в сторону, по лицу её струились слёзы: Потом её перестали брить, но по-прежнему не отпускали, а когда Алёна попыталась приподнять голову, Джон тут же придавил её обратно к земле да так, что она вообще больше не могла пошевелиться. Краем уха она слышала, как Борис с Димой перешёптываются о чём-то у костра. Затем они замолчали. Прошло несколько томительных минут. Неожиданно девушка почувствовала между ног какой-то странный жар, и в то же миг будто молния ударила ей в низ живота. Алёна слабо ойкнула и потеряла сознание.
Когда она снова пришла в себя, было совсем светло. Алёна осторожно приподнялась на локте и огляделась. Полыхавший недавно костёр был тщательно затушен и даже не тлел. "Жигулёнка" тоже не было видно и только примятая трава указывала место его стоянки. Постепенно к Алёне начали возвращаться простые человеческие чувства.
Она услышала, как шумит лес и поёжилась от утренней прохлады. Села, потирая озябшие плечи, и вдруг вскрикнула от резкой боли ниже живота. Глянула туда и остолбенела. На фоне изрезанной, покрытой кустиками невыбритых до конца волос кожи лобка отчётливо выделялась слегка кособокая пятиконечная звезда! Неужели: Алёна задохнулась от страшной догадки. Морщась от боли, она ощупала звезду пальцами. Так и есть. Чёрный обуглившийся контур заметно вдавался в кожу. Вот оказывается для чего её продолжали держать и после: Но за что? За что? Алёна упала обратно в траву и дала волю слезам. Копившиеся целую ночь, они хлынули теперь мощным потоком, сотрясая всё её существо. Она размазывала их по щекам, мешала с грязью и выла, выла до хрипоты, до одурения.
Смолкла Алёна лишь вконец измочаленная, выжатая, как лимон. В голове - ни мыслей, ни желаний. Одна пустота, невыносимая, ни с чем не сравнимая пустота.
Некоторое время она сидела неподвижно, опустив подбородок на лоснящуюся от пота и грязи грудь и вперив невидящий взор в исцарапанные колени. Затем поднялась и, не обращая внимания на боль во всём теле, поплелась в том направлении, где должно было быть шоссе. Через некоторое время Алёна услышала шум проносящихся взад-вперёд машин; он приближался, делался сильнее, явственнее. Наконец она увидела сквозь листву серую полосу асфальта. Раздвинув руками ветки, Алёна долго смотрела на пролетающие мимо красные, зелёные, жёлтые легковушки, серые безликие громады грузовиков, угловатые коробки автобусов, но так ни на что и не решилась.
Опустила руки и отрешённо двинулась вглубь леса.
Она бесцельно бродила среди деревьев пока усталость и голод не доконали её. К тому же, несмотря на появившееся над лесом солнце, было довольно холодно, и её бил озноб. Не придумав ничего лучшего, Алёна забралась в дебри каких-то кустарников и прилегла там, подтянув голые ляжки к лицу и сжавшись в клубок.
Спать не буду. Полежу немного, согреюсь, а потом поищу чего-нибудь съестного, заверила свой раздражённый желудок она. Однако поднять отяжелевшие веки оказалось уже выше её сил, и вскоре Алёна погрузилась в крепкие объятия сна.
Разбудил её сильный удар по ногам. Не успев толком продрать глаза, она было вскочила, но, оцарапав лицо и плечи о тесно сплетённые над нею ветки, рухнула обратно. Тут её настиг второй удар, потом третий: Били палкой, сильно и беспощадно; удары сыпались на грудь, спину, живот. Дико визжа, Алёна пыталась увернуться от них, бешено извиваясь всем телом. Окружённая с трёх сторон непролазной стеной кустов, она оказалась в западне - с четвёртой стороны летала палка и истошный старушечий голос клял её на чём свет стоит:
- Проститутка, дрянь, шлюха, гадина! Вот тебе, мерзость такая, вот: Скорей, скорей, люди, сюда, смотрите, смотрите на эту паскуду. Ишь разлеглась, бесстыжая: Дали вам волю, прости Господи. К стенке, к стенке таких ставить надо, стрелять, как бешеных собак: Выглядела старушенция самым благообразным образом: маленькая, худенькая, в подвязанном под подбородком платочке в горошек; древней, как она сама, но чистенькой кофточке и линялой юбке. На ногах у неё были детские резиновые сапожки. Божий одуванчик и только, но вот палка и лицо: В раскрасневшемся, перекошенном злобой, брызжущем слюной лице старухи не было уже не только ничего благообразного, но и просто человеческого. От такой пощады не жди: Чуть замешкавшись, Алёна не успела вовремя увернуться от очередного удара, и палка яростно саданула её по бедру. Ну и силушка у этого "божьего одуванчика", да на ней впору воду возить!
- Вот погоди, сучка, погоди, - не унималась старуха. - Сейчас милиционеров позову. Они тебе, гадина бесстыжая, покажут кузькину мать! Попрошу их за все мои страдания отделать тебя так, чтобы мать родная не узнала: А мать-то, наверное, такая же блядь. Яблочко от яблочка недалеко падает: Эх, жив бы был Иосиф Виссарионович, он вас всех: - Вы меня с кем-то перепутали, - попробовала было вступить в переговоры Алёна, но очередной удар убедил её в бесплодности подобных попыток. Надо было действовать иначе и немедленно, пока ей не раскроили этой дубиной череп.
Собравшись, Алёна резко, всем телом бросилась вперёд, на старуху. Ей удалось свалить старую каргу на землю, но и сама она не удержалась на ногах и рухнула вслед, распластавшись поверх своей мучительницы. Та взвыла точно её резали живьём и в порыве праведного гнева впилась зубами Алёне в грудь возле соска.
Такое не привидится и в кошмарном сне!.. Алёна принялась изо всех сил молотить старуху по лицу. Наконец та разжала челюсти, и Алёна, вскочив на ноги, припустилась прочь. Вдогонку ей неслись угрозы и вопли полоумной ведьмы: Остаток дня Алёна провела, как в угаре. Куда-то брела, от кого-то скрывалась, жевала какие-то грибы, ягоды. А когда стемнело, вновь пошла к шоссе. Наломав веток, кое-как прикрыла ими свою наготу и, выйдя на обочину, стала голосовать.
Несколько машин промчалось мимо, не снижая скорости; одна было затормозила, но затем, заподозрив, верно, неладное, шеф вновь дал газа. И лишь минут через двадцать рядом с ней остановился грузовик, дверца которого гостеприимно распахнулась. В кабине зажёгся свет.
За баранкой сидел трудяга лет сорока пяти с открытой, простодушной физиономией и приятной, хотя несколько грубоватой внешностью. На нём были джинсы и мятая байковая рубашка в клетку. Закатанные выше локтя рукава оставляли открытыми мощные мускулистые руки. Постукивая ребром ладони по баранке, он долго всматривался в Алёну. Не выдержав взгляда его прищуренных глаз, она потупила взор и стала разглядывать асфальт у себя под ногами.
- Чего надо-то? - спросил наконец водила.
- Меня: На меня напали, - не поднимая глаз, выдавила из себя Алёна. - Вы не подбросите меня до города?
- Подбросить, говоришь? - мужик криво усмехнулся. - Ну а деньжата у тебя имеются?
- У меня всё отобрали: Ничего нет.
- Нет, говоришь?.. А как же с оплатой? - водила снова усмехнулся и пытливо посмотрел на Алёну. Потом, увидев, как она сникла, смилостивился: - Ну ладно, садись, чего уж : Не бросать же тебя здесь.
Алёна неловко вскарабкалась на подножку. Одной рукой ей пришлось ухватиться за поручень и, как ни старалась она удержать свой зелёный наряд, большая часть веток упала на шоссе. Алёна разочарованно посмотрела им вслед, но спускаться обратно уже не стала. Влезла в кабину и, оправив оставшиеся ветки, хотела опуститься на сиденье: - Э, нет, - встрепенулся вдруг шеф, - с этим ко мне в машину нельзя.
- Но на мне больше ничего нет, - растерянно пробормотала Алёна.
- Твои трудности, а я уродовать из-за тебя машину не собираюсь. Либо оставляй ветки, либо оставайся сама.
- Но: - попробовала возразить Алёна.
- Никаких "но", - перебил мужик. - Или или. И решай побыстрее, я спешу.
Открытая простодушная физиономия. Да уж! Алёна усмехнулась своей наивности: Ну что ж, не этот так другой, какая теперь разница? Она резко отбросила остатки своего зелёного наряда в сторону и, опустившись в кресло, подчёркнуто громко хлопнула дверцей. Водила молча глядел прямо перед собой на дорогу, потом с неожиданной злобой процедил сквозь зубы:
- Ты вот что, гонор-то сбавь, а то мигом вылетишь отсюда. Уразумела, красавица? - и, не дожидаясь ответа, тронул машину с места. Свет в кабине погас.
Какое-то время ехали молча. Шеф демонстративно не обращал на Алёну никакого внимания. Она против такого оборота дела ничего не имела и молчала, как партизан. Однако наученная горьким опытом Алёна не больно обольщалась насчёт благих намерений своего спутника. Вскоре она и впрямь заметила, как он начинает косить в её сторону. Алёна отвернулась к окну, ожидая продолжения.
Продолжение не заставило себя долго ждать. Почтенный отец семейства смелел прямо на глазах и вскоре разглядывал её уже совершенно открыто, повернувшись вполоборота и потеряв всякий интерес к дороге. Потом даже свет включил. Алёна сидела по-прежнему прильнув к окошку и делая вид, что не замечает повышенного интереса к своей обнажённой особе, хотя в такую темень в освещённой кабине оконное стекло могло с успехом заменить ей зеркало: Наконец водила осмелел настолько, что начал с ней заговаривать.
- Говоришь, напали? А знаешь кто?
Продолжать отмалчиваться не было смысла, и Алёне пришлось оторваться от своего окна.
- Дед Пихто.
- Не хочешь говорить - не надо, - шеф был настроен на редкость миролюбиво. - А звать-то тебя как?
- Дуняшей.
- А меня - Василь Дмитрычем, - проглотив насмешку, - продолжал тот. Затем, помолчав, добавил: - А ты красивая: - Ну да? - вскинула брови Алёна. - Кто бы мог подумать!
И опять насмешка не достигла цели. Более того. Переходя от слов к делу, мужик сначала робко, а потом всё увереннее и увереннее стал оглаживать своей чёрной от въевшегося мазута рукой её грудь и живот, подбираясь к пизде.
- Что это у тебя? - заметив звезду, ткнул пальцем ей между ног водила.
- Сейчас у всех такие, - огрызнулась Алёна. - Модно. Посмотрели бы у своей дочери: у неё, наверняка, такая же.
- Ты, сука, мою дочь не трожь, - неожиданно вспылил мужик. - Она-то по ночам дома сидит, а не ебётся где-то у чёрта на куличиках. А вот ты мне уже порядком остопиздела: И чего я цацкаюсь с тобой, как пацан. С такими нужно иначе.
Он тормознул, съехал на обочину и, остановив машину, принялся ожесточённо лапать Алёну обеими руками. Она не противилась и лишь вновь отвернулась к окну. Всё её тело и без того ныло нестерпимо, а тут ещё этот лох: Пару раз Алёна не смогла сдержать стона.
Водила развернул её на сиденьи на девяносто градусов и широко раздвинул ей ноги.
- И учти, насиловать тебя я не собираюсь, - предупредил он напоследок. Добровольно не хочешь - скатертью дорога. Иди на все четыре стороны. Ясно?
Алёна закрыла глаза. Ей было уже всё всё равно, и она покорно молчала. Лишь когда мужик одним мощным толчком всадил ей свой хуй до упора, Алёна не выдержала и закричала: Подкатив к дому, у подъезда на лавочке Алёна обнаружила компанию малолетних придурков, веселившихся вовсю со своими мочалками, несмотря на позднюю ночь. Она повернулась к шефу.
- Дал бы что-нибудь прикрыться.
- И так сойдёт, - заржал, похабно оскалившись, мужик.
- Пиздюк вонючий, - выругалась Алёна и, шибанув ногой дверцу, выскочила наружу.
При виде её малолетняя шпана точно окаменела. Поразевали рты, а один чуть с копыт долой не спрыгнул. Воспользовавшись моментом, Алёна быстренько шмыгнула в подъезд и трясущимися руками стала набирать код. И лишь когда дверь за ней захлопнулась, она наконец почувствовала себя в безопасности. Уф-ф! На неё разом нахлынуло всё: и голод, и холод, и жуткая нечеловеческая усталость. Алёна вошла в лифт. В нём было не чище, чем в хлеву. Брезгливо переступив босыми ногами в поисках местечка почище, она бессильно откинулась спиной на стенку кабины.
Лифт тащился со скоростью черепахи, но вот наконец его створки всё же раскрылись. Зябко потирая голые плечи, Алёна ступила на лестничную площадку.
Подошла, пошатываясь, к двери и, чуть помявшись, нажала кнопку звонка.
Наконец-то она дома!

1 2 3