Бита просвистела над его головой и с треском саданула по асфальту.
Гуров понял, что встать ему уже не дадут, и в отчаянном броске, лежа, нанес удар битой кому-то по лодыжке. Ответный душераздирающий вопль показал, что выпад был удачным. Но тут же сверху на левое плечо Гурова обрушилась такая тяжесть, словно на него упал по меньшей мере рояль. Левая рука онемела.
Но не это было самое худшее. На секунду он потерял контроль за своей битой — на нее кто-то наступил и вырвал ее из руки Гурова.
— Дай я! — заорал кто-то над его головой.
Кажется, нападающие слегка помешали друг другу, но наиболее ретивый все-таки сумел дотянуться до цели. Над ухом Гурова ударил огромный колокол, и он мгновенно и, как ему показалось, необратимо оглох. Все его тело, начиная с головы, начало неметь, словно его со всех сторон обложили льдом. Все попытки пошевелить хотя бы пальцем заканчивались полным провалом, и Гуров даже не мог понять причины такой беспомощности — любая мысль тут же ускользала от него, растворялась в кромешной тьме, пока наконец эта тьма не закрыла Гурова со всех сторон.
Очнулся он от запаха нежных духов. Во всяком случае, так ему показалось. Конечно, дело было не в этом. Просто ему повезло, и последний удар битой пришелся вскользь, лишь слегка встряхнув мозги. Но голова еще гудела — в ней никак не мог утихнуть разбуженный колокол. Сквозь легкий туман в глазах Гуров увидел совсем рядом прекрасное, но слишком бледное лицо своей жены. Она сжимала холодными пальцами виски Гурова, всматривалась в его лицо и каким-то странным чужим голосом повторяла:
— Да очнись же! Очнись, прошу тебя, пожалуйста! Лева, миленький!
Она стояла на коленях прямо на асфальте, видимо, уже безнадежно испортив дорогое вечернее платье, и Гуров, подумав об этом, испытал искреннее сожаление.
— Зачем? Брось! Поднимайся! — пробормотал он, силясь поднять тяжелую, как чугун, руку. — Негоже…
— Что ты говоришь?! — В голосе Марии зазвенела радость пополам с отчаянием, и Гуров понял, что из его бормотания она не разобрала ни слова.
Собрав всю волю в кулак, он сумел приподняться на локтях и медленно, но уже довольно отчетливо произнес:
— Маша, прошу тебя, успокойся! Ничего непоправимого не случилось. Кратковременное помрачение — и только…
— Господи! — Мария порывисто прижала его голову к своей груди. — Заговорил!
От этого резкого движения у Гурова снова все поплыло перед глазами, но он заставил себя обойтись без стона. Мария, впрочем, и сама сообразила, что делает что-то не то. Она бережно отстранила голову мужа и опять жадно уставилась в его лицо. Теперь по ее щекам обильно текли слезы.
— Господи, я уже решила, что ты умер! — воскликнула она. — Чертов герой! Куда тебя понесло?
— Все нормально, все нормально, — пробурчал Гуров, пытаясь сесть.
Костюм на нем тоже был сегодня не из дешевых, и этот факт еще более смутил его.
— Правда, неловко получилось, — сказал он. — Ты платье испортила. И у меня костюмчик…
— О чем ты говоришь! — с упреком простонала Мария. — Какой, к черту, костюмчик! Лучше скажи, как ты себя чувствуешь? Кратковременное помрачение! Ты был без сознания минут пять, не меньше. Я чуть с ума не сошла от страха!
Гурову тоже вдруг стало страшно. Его жена оставалась один на один с бандитами целых пять минут, пока он преспокойно отдыхал на асфальте! Он озабоченно оглянулся:
— А где эти?
Мария не успела ответить. Гуров сам увидел лежащее под деревом тело. Оно показалось Гурову знакомым, но лежало далековато от места событий и вызывало вопросы. К тому же тело было одно.
— Они сбежали, — пояснила Мария. — Когда я увидела, что ты погибаешь, я уже не могла оставаться на месте. Схватила баллончик с газом — даже не знаю, действует ли он, я ужасно давно его купила — и кинулась на этих подонков.
— Ты на них кинулась?! — с ужасом произнес Гуров.
— А что мне оставалось делать? — сердито отозвалась Мария. — Вашего брата, милиционера, на темные улицы не заманишь. Вот и приходится бедной женщине самой решать свои проблемы с недотепой-мужем… Бедный ты мой!
Она опять нежно прижалась к Гурову, оросив его рубашку слезами.
— Я так заорала, — вдруг поднимая глаза, призналась она, — что сама испугалась этого крика. Они, видимо, тоже, потому что, увидев бегущую на них разъяренную бабу с баллончиком в руках, просто сбежали. Попрыгали в свой автомобиль и укатили. Этого они сперва тоже хотели прихватить, но он не мог идти — по-моему, у него сломана нога. Он тоже дико орал, а потом потерял сознание. Они его бросили и уехали.
— Ты хотя бы позвонила в милицию? — спросил Гуров.
— Я позвонила Крячко!
— Почему Крячко? Зачем?! — не понял Гуров. — Нужно было вызвать патрульную службу…
— Я привыкла, что полковник Крячко всегда там, где полковник Гуров, — отрезала Мария. — Как два ботинка. Один правый, другой левый. Естественно, я позвонила ему и сказала, что тебя…
Ее слова были прерваны ревом мотора, свистом ветра, а потом душераздирающим визгом тормозов. В пяти шагах от места, где они сидели, остановился старый, потрепанный «Мерседес», и из него выскочил полковник Крячко, старый друг и неизменный напарник Гурова. Правда, сейчас он был мало похож на полковника — весь встрепанный, одетый в старые трикотажные шаровары и домашнюю майку, Крячко более походил на дачника, которого спугнул пожар.
— Все целы?! — гаркнул он, с ходу поднимая на ноги Марию и наклоняясь к Гурову. — Так, видимых повреждений не видно. Чем тебя?
— Битой, — сказал Гуров. — Да со мной все нормально. Небольшое сотрясение. Другим пришлось хуже. Видишь, как отделали эту симпатичную модель? Позвони «02» — здесь целая банда порезвилась.
— Уже позвонил, — сказал Крячко. — Сейчас приедут. Но я не вижу тут никакой банды. Лежит какой-то один… Э-э, нет, не один!
Он вдруг заглянул под днище «Ламборджини» и присвистнул:
— Ты прав, кому-то тут наваляли по полной программе. Давай-ка извлечем его из-под обломков!
Вдвоем с Гуровым они осторожно вытащили из-под машины лежащего там человека. Он тихо стонал. Лицо его было разбито в кровь.
— Да это же Леша Пчелинцев! — ахнула Мария, прижимая ладони к щекам.
— Дышит, — констатировал Гуров, проверив у раненого пульс. — Думаю, «Скорая» еще успеет доехать. Во всяком случае, будем надеяться. А что с тем — под деревом?
Вместе с Гуровым они подошли к человеку, лежащему под деревом. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что этот участник потасовки в сознании, хотя и старается притвориться бездыханным. Впрочем, состояние его действительно было серьезным. Это был тот самый, которому Гуров врезал битой по щиколотке. Даже при поверхностном осмотре было заметно, что в голеностопе переломаны обе кости.
Когда человек сел, вскрикнув от боли и прислонившись спиной к стволу дерева, стало видно, что по его туповатому некрасивому лицу стекают крупные капли пота.
— Ну что, кореш, — без обиняков спросил у него Крячко. — Развлекаемся? Скрашиваем однообразие жизни?
Ответом ему стал мутный, ничего, кроме боли, не выражающий взгляд.
— Постой! — сказал Гуров. — Ты кто такой? За что избивали Пчелинцева? Зачем испортили машину? Отвечай!
— Не получится отвечать, мент! — скривив губы, сказал хулиган. — Зря паришься. Мне в больницу положено. Имею право послать тебя на…
— Я тебе пошлю! — Крячко сунул ему под нос увесистый кулак. — До больницы не доедешь.
— Он прав, — сказал Гуров, задумчиво оглядываясь по сторонам. — Подождем. Но я теперь лично займусь этим делом. — Он выразительно потрогал ушибленный затылок. — Запало оно, понимаешь, мне в голову!
Глава 2
— Черт его знает, но никак я не привыкну к этим новомодным штукам! — с тяжелым вздохом проговорил Аркадий Дмитриевич Дементьев. — Понимаю, что никуда не денешься, положение, так сказать, обязывает, но не могу… И потом, я ровным счетом ничего в этом не понимаю! Какие-то лунки, «железо» — номер пять, номер семь!.. Как это можно запомнить?! И зачем все это?! Зачем я, серьезный, состоявшийся человек должен ходить, как корова, по полю и махать клюшкой? К тому же тут полно подъемов… И еще эта чертова тележка сломалась!.. Увлечения у нас, как в Европе, а техника, как всегда — поломана, до мастера не дозвониться… И вообще, я последний раз здесь. Все, с меня хватит!
Он поправил на плече ремень сумки, из которой торчали клюшки для гольфа, искоса посмотрев при этом на своего спутника в надежде, что тот, как более молодой и крепкий, предложит свою помощь, но взгляд этот остался без последствий.
Молодой человек, высокий, худощавый, в синей рубашке навыпуск и в белоснежных брюках, думал о чем-то своем, рассеянно поглядывая по сторонам. Они поднимались по склону невысокого холма, покрытого ярко-зеленой травой и низким кустарником. Кое-где из травы торчали флажки, отмечавшие месторасположение лунок. К тому времени, как сломалась симпатичная белая машинка, на которой так весело было бы катить обратно по игрушечному изумрудному газону, они с Дементьевым зашли довольно далеко. Леонид Калинин — так звали молодого человека — прекрасно видел, что его не слишком спортивному спутнику нелегко тащить свою ношу, но предлагать свои услуги он не собирался. Во-первых, клюшки принадлежали не ему, а во-вторых, это было вообще не в характере Калинина — предлагать кому-то свою помощь. Он предпочитал получать — это был его главный жизненный принцип.
Однако слова Дементьева его позабавили. Он с легкой улыбкой посмотрел на Аркадия Дмитриевича, который, пыхтя и обливаясь потом, тащил свой инвентарь на вершину холма, как трудолюбивый, но очень сердитый муравей.
— Зря вы зарекаетесь, Аркадий Дмитриевич! — заметил Калинин. — Вы человек определенного круга. Не в футбол же вам играть! И потом, гольф, по-моему, совсем неплохое занятие. Просто нужна привычка. Вы, вероятно, мало двигаетесь?
— Да, работа у меня сидячая! — сердито ответил Дементьев. — Я не молотобоец. Мое дело — переговоры, контракты, рекламные акции, командировки по регионам. Я думал, что этот чертов гольф как-то меня подбодрит. На самом деле я бы куда охотнее посидел с удочкой на берегу пруда. Я простой человек на самом деле, и желания у меня самые простые. Не понимаю, почему мы во всем равняемся на этот чертов Запад?…
Калинин снова улыбнулся.
— Однако же клюшки вы себе купили, Аркадий Дмитриевич, — заметил он. — А это недешевое удовольствие. Значит, тоже было желание равняться на загнивающий Запад?
— Да ничего не было! — раздраженно отозвался Дементьев. — Сами же говорите — определенный круг общения. Поневоле приходится соответствовать. Но, чувствую, моему терпению приходит конец. Пусть другие… И ведь вы посмотрите, Леонид, кроме нас с вами, сегодня здесь ни одного дурака!
— Просто мы с вами специально выбрали такое время, чтобы спокойно потренироваться, — напомнил Калинин. — Разве вы забыли?
— Да все я помню! — проворчал Дементьев. — В кои веки взять выходной и так бездарно его потратить! Я бы мог съездить куда-нибудь в деревню, посидеть с удочкой на берегу…
— Опять посидеть! — перебил его Калинин. — Это не дело, Аркадий Дмитриевич. Нужно двигаться. Двигаться! Наше время — время подвижных людей. Кто не движется, тот сходит с круга. А деревня… Какая может быть деревня, Аркадий Дмитриевич? Не смешите меня!
— Между прочим, мы все из деревни вышли, Леонид! — с легким упреком сказал Дементьев. — И вся наша родина — это большая деревня. Там наши истоки. И ваши тоже. Зря вы так нос задираете.
— А я не задираю, — усмехнулся Калинин. — Просто вы опоздали. Деревня умерла. Уже давно. Вы что, газет не читаете? Глобализация неизбежна. Все, что так дорого вашему сердцу, пойдет на свалку истории. Вы сами-то чем занимаетесь? Корпорация «Здоровье планеты»! Тренажеры и специализированные диеты для тех, кто выбирает здоровый образ жизни! Эта ваша продукция по карману знаете кому?
— Представьте себе, знаю! Но я также знаю, что забывать свои корни — безнравственно. Вы моложе меня и, наверное, абстрактно себе представляете, каково это — жить впроголодь, без крыши над головой…
— Бросьте, Аркадий Дмитриевич! — легкомысленно сказал Калинин. — Вы про истоки вспомнили, потому что устали. А мы уже пришли. Сейчас в душе сполоснемся, пивка выпьем, и жизнь заиграет, как бриллиант… Посмотрим, вспомните ли вы про деревню, когда за руль своей «Мазды» сядете и к себе в офис поедете. Комфорт, скорость… Вы ведь поедете в офис, я угадал?
— Надо будет зайти, — буркнул Дементьев. — Развеяться после этой каторги.
Они перевалили через холм, и теперь их глазам открылась уютная зеленая долинка, с краю которой находились симпатичные белые домики. От этой картины на душе у Дементьева полегчало.
— Конечно, по большому счету, вы правы, Леонид, — окрепшим голосом сказал он. — Вспять время не повернешь. Наверное, прогресс — это не только приобретения, но и потери, к великому сожалению…
Он остановился, перекинул тяжелую сумку на другое плечо, крякнул и огляделся по сторонам. Сейчас он с большим бы удовольствием растянулся на травке и хорошенько расслабился. Двигаться, конечно, здорово, но иногда нужно просто полежать на травке, бесцельно посмотреть на облака. Молодежь этого не понимает. Ничего, придет и их время.
— Может, позвонить на базу? — спросил он. — Пусть подгонят тележку. В конце концов, за что я плачу взносы?
— Да тут сто метров осталось, Аркадий Дмитриевич! — с веселой укоризной заметил Калинин. — Ну, возьмите себя в руки! Последний рывок. На базе сегодня, по-моему, полный бардак. Хозяин в отъезде, и вся его бражка рассосалась кто куда. Я видел только инструктора и парочку из обслуги. Не факт, что они побегут к нам на полусогнутых. Мы все-таки здесь не котируемся, как VIP-персоны.
— Мне кажется, вы просто решили меня сегодня как следует помучить, Леонид! — полушутливо ответил Дементьев. — Ну, будь по-вашему. Совершим этот маленький подвиг — доберемся до цели на своих двоих. Хотя зря вы говорите, что здесь сегодня никого нет, — смотрите, бежит кто-то. Сразу четверо, с клюшками, по-моему. Странно что-то. Чего они бегут? Случилось что?
Леонид, приставив козырьком ладонь ко лбу, всмотрелся в группу людей, которые бежали поперек поля для гольфа, направляясь в их сторону.
— Откуда же они взялись? — недоуменно пробормотал он. — Там одни кусты… Может, из ближайшей деревни? Накликали, Аркадий Дмитриевич! Смычка города и деревни сейчас будет. Не нравится мне, что у этих ребят в руках дубинки. Может, у них корову украли?
— Что вы несете, Леонид? Какую корову? Это специально выделенная территория. Ограждение имеется, знаки предупреждающие…
— Ограждение плевое, — возразил Калинин. — А на знаки наш человек и вообще плевать хотел. И знаете что? Позвоните-ка действительно на базу — скажите, на территории чужие люди… Эх, черт, не успеем позвонить!
Бегущие были уже совсем близко. Теперь ясно было видно, что это молодые мускулистые парни, неважно одетые, с решительными лицами. В руках они держали никакие не клюшки и не дубинки — в руках у них были стальные прутья примерно в дюйм толщиной.
Дементьев недоуменно выпятил нижнюю губу, разглядывая эту странную компанию. Калинин же вдруг начал стремительно бледнеть и панически озираться по сторонам. А еще через несколько секунд он не выдержал — сорвался с места и опрометью бросился прочь, в сторону белеющих внизу домиков.
Аркадий Дмитриевич не успел опомниться от внезапного бегства партнера, как на него набежали чужие взмыленные парни, и один из них безо всяких предисловий ахнул Дементьева стальной палкой по выдающемуся животику.
Андрею Дмитриевичу показалось, что сквозь него прошел поезд. Он заорал от боли и, схватившись за живот, покатился по траве.
— Это не он! — хрипло выкрикнул кто-то над его головой. — Гони вон за тем! Быстро, падлы!
Тяжелые башмаки прогрохотали над самым ухом Дементьева. Он отчетливо чувствовал каждый удар каблука в землю. Вдруг один из бегущих остановился и быстро наклонился к Дементьеву.
— Тихо, папаша! — предостерегающе сказал грубый голос. — Раз уж я тебе приварил, давай-ка я тебя обшмонаю. А то получается, что вроде зря я тебя отоварил… О, мобила! И то хлеб! Ну, бывай! И в следующий раз под горячую руку не попадайся, береги себя!
Вывернув у Дементьева карманы, он опять сорвался с места и помчался догонять своих.
1 2 3 4
Гуров понял, что встать ему уже не дадут, и в отчаянном броске, лежа, нанес удар битой кому-то по лодыжке. Ответный душераздирающий вопль показал, что выпад был удачным. Но тут же сверху на левое плечо Гурова обрушилась такая тяжесть, словно на него упал по меньшей мере рояль. Левая рука онемела.
Но не это было самое худшее. На секунду он потерял контроль за своей битой — на нее кто-то наступил и вырвал ее из руки Гурова.
— Дай я! — заорал кто-то над его головой.
Кажется, нападающие слегка помешали друг другу, но наиболее ретивый все-таки сумел дотянуться до цели. Над ухом Гурова ударил огромный колокол, и он мгновенно и, как ему показалось, необратимо оглох. Все его тело, начиная с головы, начало неметь, словно его со всех сторон обложили льдом. Все попытки пошевелить хотя бы пальцем заканчивались полным провалом, и Гуров даже не мог понять причины такой беспомощности — любая мысль тут же ускользала от него, растворялась в кромешной тьме, пока наконец эта тьма не закрыла Гурова со всех сторон.
Очнулся он от запаха нежных духов. Во всяком случае, так ему показалось. Конечно, дело было не в этом. Просто ему повезло, и последний удар битой пришелся вскользь, лишь слегка встряхнув мозги. Но голова еще гудела — в ней никак не мог утихнуть разбуженный колокол. Сквозь легкий туман в глазах Гуров увидел совсем рядом прекрасное, но слишком бледное лицо своей жены. Она сжимала холодными пальцами виски Гурова, всматривалась в его лицо и каким-то странным чужим голосом повторяла:
— Да очнись же! Очнись, прошу тебя, пожалуйста! Лева, миленький!
Она стояла на коленях прямо на асфальте, видимо, уже безнадежно испортив дорогое вечернее платье, и Гуров, подумав об этом, испытал искреннее сожаление.
— Зачем? Брось! Поднимайся! — пробормотал он, силясь поднять тяжелую, как чугун, руку. — Негоже…
— Что ты говоришь?! — В голосе Марии зазвенела радость пополам с отчаянием, и Гуров понял, что из его бормотания она не разобрала ни слова.
Собрав всю волю в кулак, он сумел приподняться на локтях и медленно, но уже довольно отчетливо произнес:
— Маша, прошу тебя, успокойся! Ничего непоправимого не случилось. Кратковременное помрачение — и только…
— Господи! — Мария порывисто прижала его голову к своей груди. — Заговорил!
От этого резкого движения у Гурова снова все поплыло перед глазами, но он заставил себя обойтись без стона. Мария, впрочем, и сама сообразила, что делает что-то не то. Она бережно отстранила голову мужа и опять жадно уставилась в его лицо. Теперь по ее щекам обильно текли слезы.
— Господи, я уже решила, что ты умер! — воскликнула она. — Чертов герой! Куда тебя понесло?
— Все нормально, все нормально, — пробурчал Гуров, пытаясь сесть.
Костюм на нем тоже был сегодня не из дешевых, и этот факт еще более смутил его.
— Правда, неловко получилось, — сказал он. — Ты платье испортила. И у меня костюмчик…
— О чем ты говоришь! — с упреком простонала Мария. — Какой, к черту, костюмчик! Лучше скажи, как ты себя чувствуешь? Кратковременное помрачение! Ты был без сознания минут пять, не меньше. Я чуть с ума не сошла от страха!
Гурову тоже вдруг стало страшно. Его жена оставалась один на один с бандитами целых пять минут, пока он преспокойно отдыхал на асфальте! Он озабоченно оглянулся:
— А где эти?
Мария не успела ответить. Гуров сам увидел лежащее под деревом тело. Оно показалось Гурову знакомым, но лежало далековато от места событий и вызывало вопросы. К тому же тело было одно.
— Они сбежали, — пояснила Мария. — Когда я увидела, что ты погибаешь, я уже не могла оставаться на месте. Схватила баллончик с газом — даже не знаю, действует ли он, я ужасно давно его купила — и кинулась на этих подонков.
— Ты на них кинулась?! — с ужасом произнес Гуров.
— А что мне оставалось делать? — сердито отозвалась Мария. — Вашего брата, милиционера, на темные улицы не заманишь. Вот и приходится бедной женщине самой решать свои проблемы с недотепой-мужем… Бедный ты мой!
Она опять нежно прижалась к Гурову, оросив его рубашку слезами.
— Я так заорала, — вдруг поднимая глаза, призналась она, — что сама испугалась этого крика. Они, видимо, тоже, потому что, увидев бегущую на них разъяренную бабу с баллончиком в руках, просто сбежали. Попрыгали в свой автомобиль и укатили. Этого они сперва тоже хотели прихватить, но он не мог идти — по-моему, у него сломана нога. Он тоже дико орал, а потом потерял сознание. Они его бросили и уехали.
— Ты хотя бы позвонила в милицию? — спросил Гуров.
— Я позвонила Крячко!
— Почему Крячко? Зачем?! — не понял Гуров. — Нужно было вызвать патрульную службу…
— Я привыкла, что полковник Крячко всегда там, где полковник Гуров, — отрезала Мария. — Как два ботинка. Один правый, другой левый. Естественно, я позвонила ему и сказала, что тебя…
Ее слова были прерваны ревом мотора, свистом ветра, а потом душераздирающим визгом тормозов. В пяти шагах от места, где они сидели, остановился старый, потрепанный «Мерседес», и из него выскочил полковник Крячко, старый друг и неизменный напарник Гурова. Правда, сейчас он был мало похож на полковника — весь встрепанный, одетый в старые трикотажные шаровары и домашнюю майку, Крячко более походил на дачника, которого спугнул пожар.
— Все целы?! — гаркнул он, с ходу поднимая на ноги Марию и наклоняясь к Гурову. — Так, видимых повреждений не видно. Чем тебя?
— Битой, — сказал Гуров. — Да со мной все нормально. Небольшое сотрясение. Другим пришлось хуже. Видишь, как отделали эту симпатичную модель? Позвони «02» — здесь целая банда порезвилась.
— Уже позвонил, — сказал Крячко. — Сейчас приедут. Но я не вижу тут никакой банды. Лежит какой-то один… Э-э, нет, не один!
Он вдруг заглянул под днище «Ламборджини» и присвистнул:
— Ты прав, кому-то тут наваляли по полной программе. Давай-ка извлечем его из-под обломков!
Вдвоем с Гуровым они осторожно вытащили из-под машины лежащего там человека. Он тихо стонал. Лицо его было разбито в кровь.
— Да это же Леша Пчелинцев! — ахнула Мария, прижимая ладони к щекам.
— Дышит, — констатировал Гуров, проверив у раненого пульс. — Думаю, «Скорая» еще успеет доехать. Во всяком случае, будем надеяться. А что с тем — под деревом?
Вместе с Гуровым они подошли к человеку, лежащему под деревом. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что этот участник потасовки в сознании, хотя и старается притвориться бездыханным. Впрочем, состояние его действительно было серьезным. Это был тот самый, которому Гуров врезал битой по щиколотке. Даже при поверхностном осмотре было заметно, что в голеностопе переломаны обе кости.
Когда человек сел, вскрикнув от боли и прислонившись спиной к стволу дерева, стало видно, что по его туповатому некрасивому лицу стекают крупные капли пота.
— Ну что, кореш, — без обиняков спросил у него Крячко. — Развлекаемся? Скрашиваем однообразие жизни?
Ответом ему стал мутный, ничего, кроме боли, не выражающий взгляд.
— Постой! — сказал Гуров. — Ты кто такой? За что избивали Пчелинцева? Зачем испортили машину? Отвечай!
— Не получится отвечать, мент! — скривив губы, сказал хулиган. — Зря паришься. Мне в больницу положено. Имею право послать тебя на…
— Я тебе пошлю! — Крячко сунул ему под нос увесистый кулак. — До больницы не доедешь.
— Он прав, — сказал Гуров, задумчиво оглядываясь по сторонам. — Подождем. Но я теперь лично займусь этим делом. — Он выразительно потрогал ушибленный затылок. — Запало оно, понимаешь, мне в голову!
Глава 2
— Черт его знает, но никак я не привыкну к этим новомодным штукам! — с тяжелым вздохом проговорил Аркадий Дмитриевич Дементьев. — Понимаю, что никуда не денешься, положение, так сказать, обязывает, но не могу… И потом, я ровным счетом ничего в этом не понимаю! Какие-то лунки, «железо» — номер пять, номер семь!.. Как это можно запомнить?! И зачем все это?! Зачем я, серьезный, состоявшийся человек должен ходить, как корова, по полю и махать клюшкой? К тому же тут полно подъемов… И еще эта чертова тележка сломалась!.. Увлечения у нас, как в Европе, а техника, как всегда — поломана, до мастера не дозвониться… И вообще, я последний раз здесь. Все, с меня хватит!
Он поправил на плече ремень сумки, из которой торчали клюшки для гольфа, искоса посмотрев при этом на своего спутника в надежде, что тот, как более молодой и крепкий, предложит свою помощь, но взгляд этот остался без последствий.
Молодой человек, высокий, худощавый, в синей рубашке навыпуск и в белоснежных брюках, думал о чем-то своем, рассеянно поглядывая по сторонам. Они поднимались по склону невысокого холма, покрытого ярко-зеленой травой и низким кустарником. Кое-где из травы торчали флажки, отмечавшие месторасположение лунок. К тому времени, как сломалась симпатичная белая машинка, на которой так весело было бы катить обратно по игрушечному изумрудному газону, они с Дементьевым зашли довольно далеко. Леонид Калинин — так звали молодого человека — прекрасно видел, что его не слишком спортивному спутнику нелегко тащить свою ношу, но предлагать свои услуги он не собирался. Во-первых, клюшки принадлежали не ему, а во-вторых, это было вообще не в характере Калинина — предлагать кому-то свою помощь. Он предпочитал получать — это был его главный жизненный принцип.
Однако слова Дементьева его позабавили. Он с легкой улыбкой посмотрел на Аркадия Дмитриевича, который, пыхтя и обливаясь потом, тащил свой инвентарь на вершину холма, как трудолюбивый, но очень сердитый муравей.
— Зря вы зарекаетесь, Аркадий Дмитриевич! — заметил Калинин. — Вы человек определенного круга. Не в футбол же вам играть! И потом, гольф, по-моему, совсем неплохое занятие. Просто нужна привычка. Вы, вероятно, мало двигаетесь?
— Да, работа у меня сидячая! — сердито ответил Дементьев. — Я не молотобоец. Мое дело — переговоры, контракты, рекламные акции, командировки по регионам. Я думал, что этот чертов гольф как-то меня подбодрит. На самом деле я бы куда охотнее посидел с удочкой на берегу пруда. Я простой человек на самом деле, и желания у меня самые простые. Не понимаю, почему мы во всем равняемся на этот чертов Запад?…
Калинин снова улыбнулся.
— Однако же клюшки вы себе купили, Аркадий Дмитриевич, — заметил он. — А это недешевое удовольствие. Значит, тоже было желание равняться на загнивающий Запад?
— Да ничего не было! — раздраженно отозвался Дементьев. — Сами же говорите — определенный круг общения. Поневоле приходится соответствовать. Но, чувствую, моему терпению приходит конец. Пусть другие… И ведь вы посмотрите, Леонид, кроме нас с вами, сегодня здесь ни одного дурака!
— Просто мы с вами специально выбрали такое время, чтобы спокойно потренироваться, — напомнил Калинин. — Разве вы забыли?
— Да все я помню! — проворчал Дементьев. — В кои веки взять выходной и так бездарно его потратить! Я бы мог съездить куда-нибудь в деревню, посидеть с удочкой на берегу…
— Опять посидеть! — перебил его Калинин. — Это не дело, Аркадий Дмитриевич. Нужно двигаться. Двигаться! Наше время — время подвижных людей. Кто не движется, тот сходит с круга. А деревня… Какая может быть деревня, Аркадий Дмитриевич? Не смешите меня!
— Между прочим, мы все из деревни вышли, Леонид! — с легким упреком сказал Дементьев. — И вся наша родина — это большая деревня. Там наши истоки. И ваши тоже. Зря вы так нос задираете.
— А я не задираю, — усмехнулся Калинин. — Просто вы опоздали. Деревня умерла. Уже давно. Вы что, газет не читаете? Глобализация неизбежна. Все, что так дорого вашему сердцу, пойдет на свалку истории. Вы сами-то чем занимаетесь? Корпорация «Здоровье планеты»! Тренажеры и специализированные диеты для тех, кто выбирает здоровый образ жизни! Эта ваша продукция по карману знаете кому?
— Представьте себе, знаю! Но я также знаю, что забывать свои корни — безнравственно. Вы моложе меня и, наверное, абстрактно себе представляете, каково это — жить впроголодь, без крыши над головой…
— Бросьте, Аркадий Дмитриевич! — легкомысленно сказал Калинин. — Вы про истоки вспомнили, потому что устали. А мы уже пришли. Сейчас в душе сполоснемся, пивка выпьем, и жизнь заиграет, как бриллиант… Посмотрим, вспомните ли вы про деревню, когда за руль своей «Мазды» сядете и к себе в офис поедете. Комфорт, скорость… Вы ведь поедете в офис, я угадал?
— Надо будет зайти, — буркнул Дементьев. — Развеяться после этой каторги.
Они перевалили через холм, и теперь их глазам открылась уютная зеленая долинка, с краю которой находились симпатичные белые домики. От этой картины на душе у Дементьева полегчало.
— Конечно, по большому счету, вы правы, Леонид, — окрепшим голосом сказал он. — Вспять время не повернешь. Наверное, прогресс — это не только приобретения, но и потери, к великому сожалению…
Он остановился, перекинул тяжелую сумку на другое плечо, крякнул и огляделся по сторонам. Сейчас он с большим бы удовольствием растянулся на травке и хорошенько расслабился. Двигаться, конечно, здорово, но иногда нужно просто полежать на травке, бесцельно посмотреть на облака. Молодежь этого не понимает. Ничего, придет и их время.
— Может, позвонить на базу? — спросил он. — Пусть подгонят тележку. В конце концов, за что я плачу взносы?
— Да тут сто метров осталось, Аркадий Дмитриевич! — с веселой укоризной заметил Калинин. — Ну, возьмите себя в руки! Последний рывок. На базе сегодня, по-моему, полный бардак. Хозяин в отъезде, и вся его бражка рассосалась кто куда. Я видел только инструктора и парочку из обслуги. Не факт, что они побегут к нам на полусогнутых. Мы все-таки здесь не котируемся, как VIP-персоны.
— Мне кажется, вы просто решили меня сегодня как следует помучить, Леонид! — полушутливо ответил Дементьев. — Ну, будь по-вашему. Совершим этот маленький подвиг — доберемся до цели на своих двоих. Хотя зря вы говорите, что здесь сегодня никого нет, — смотрите, бежит кто-то. Сразу четверо, с клюшками, по-моему. Странно что-то. Чего они бегут? Случилось что?
Леонид, приставив козырьком ладонь ко лбу, всмотрелся в группу людей, которые бежали поперек поля для гольфа, направляясь в их сторону.
— Откуда же они взялись? — недоуменно пробормотал он. — Там одни кусты… Может, из ближайшей деревни? Накликали, Аркадий Дмитриевич! Смычка города и деревни сейчас будет. Не нравится мне, что у этих ребят в руках дубинки. Может, у них корову украли?
— Что вы несете, Леонид? Какую корову? Это специально выделенная территория. Ограждение имеется, знаки предупреждающие…
— Ограждение плевое, — возразил Калинин. — А на знаки наш человек и вообще плевать хотел. И знаете что? Позвоните-ка действительно на базу — скажите, на территории чужие люди… Эх, черт, не успеем позвонить!
Бегущие были уже совсем близко. Теперь ясно было видно, что это молодые мускулистые парни, неважно одетые, с решительными лицами. В руках они держали никакие не клюшки и не дубинки — в руках у них были стальные прутья примерно в дюйм толщиной.
Дементьев недоуменно выпятил нижнюю губу, разглядывая эту странную компанию. Калинин же вдруг начал стремительно бледнеть и панически озираться по сторонам. А еще через несколько секунд он не выдержал — сорвался с места и опрометью бросился прочь, в сторону белеющих внизу домиков.
Аркадий Дмитриевич не успел опомниться от внезапного бегства партнера, как на него набежали чужие взмыленные парни, и один из них безо всяких предисловий ахнул Дементьева стальной палкой по выдающемуся животику.
Андрею Дмитриевичу показалось, что сквозь него прошел поезд. Он заорал от боли и, схватившись за живот, покатился по траве.
— Это не он! — хрипло выкрикнул кто-то над его головой. — Гони вон за тем! Быстро, падлы!
Тяжелые башмаки прогрохотали над самым ухом Дементьева. Он отчетливо чувствовал каждый удар каблука в землю. Вдруг один из бегущих остановился и быстро наклонился к Дементьеву.
— Тихо, папаша! — предостерегающе сказал грубый голос. — Раз уж я тебе приварил, давай-ка я тебя обшмонаю. А то получается, что вроде зря я тебя отоварил… О, мобила! И то хлеб! Ну, бывай! И в следующий раз под горячую руку не попадайся, береги себя!
Вывернув у Дементьева карманы, он опять сорвался с места и помчался догонять своих.
1 2 3 4