Все, что ему осталось, это говорить потом: «Это я заменял Ринго!» Он оказался отличным музыкантом, но как только Ринго поправился, он присоединился к нам».
Ринго : «Моя болезнь стала катастрофой. Было ужасно досадно. Я хорошо помню, что у меня так болело горло, что я мог глотать только желе и мороженое. В те времена я еще и курил. Это было круто — курить травку.
Мне казалось странным, что они уехали без меня. Они взяли вместо меня Джимми Никола, и я решил, что больше им не нужен, — вот такие мысли вертелись у меня в голове».
Джордж : «При всем уважении к Джимми должен сказать, что мы поступили тогда неправильно. Нас называли „потрясной четверкой“. А вы можете представить себе в такой ситуации „Роллинг Стоунз“? „Простите, Мик не может поехать“. — „Ладно, заменим его кем-нибудь на две недели…“ Это выглядело глупо, я ничего не мог понять. Мне было неприятно думать, что мы не в состоянии принимать решения сами. Все происходило так. „Вы уезжаете“. — „Но как мы поедем без Ринго?“ — „Извините, но у вас будет на этот тур новый ударник“. Будь мы постарше, думаю, мы отказались бы от подобного турне, но в те дни мы напоминали слепого, которого ведет другой слепец».
Джордж Мартин : «Они чуть было не отказались от турне по Австралии. Джордж — верный друг, он заявил: «Если с нами нет Ринго, мы уже не „Битлз“. Не понимаю, почему мы должны выступать, лично я не собираюсь». Нам с Брайаном понадобилось долго убеждать Джорджа, что если он откажется, то подведет всех.
Джимми Никол, отличный барабанщик, поехал с ними и выучил все партии Ринго. Само собой, ему пришлось репетировать с ребятами. Он приехал на «Эбби-Роуд», и они прогнали все свои песни, чтобы он разучил их. Он прекрасно справился со своей задачей, а сразу после турне был всеми забыт».
Джон : «В пути случались забавные вещи. Просто корки! Сохранились фотографии, на которых я ползаю по Амстердаму на коленях, выхожу из публичных домов, а люди здороваются со мной: «Доброе утро, Джон». В такие места меня сопровождала полиция, потому что им был не нужен крупный скандал. Уж если мы отрывались, то отрывались по полной — времени даром не теряли (70).
У нас они были [женщины]. Они были классные. В то время их еще не называли «групи»; я забыл, как их называли мы, — по-моему, как-то вроде «подстилок» (75).
Пол : «В целом это турне не отличалось от других. Гонконг запомнился тем, что на концерт пришли военные, что было забавно. В Гонконге мы ожидали увидеть азиатов, но первыми билеты купили военные, может, они просто знали о нас (возможно, жители Гонконга не слышали про „Битлз“). Каждому из нас за ночь сшили пару костюмов, а еще там мы сшили плащи, которые оказались никуда не годными — они жутко линяли».
Нил Аспиналл : «В таких плащах ходили студенты в Амстердаме. Я узнал, откуда у них эти плащи, и купил один. Ребята сделали срочный заказ портному, и он сшил почти такие же — в весьма похожих «Битлз» потом снимались в фильме «Help!».
Джон : «Первый такой плащ мы увидели в Амстердаме у одного парня, когда нас катали по каналам, но купить такие мы не смогли. Нам попался какой-то дикий зеленый цвет. Поэтому мы заказали четыре плаща в Гонконге» (64).
Джордж : «Мы плыли по каналам, махали людям и наслаждались славой, когда увидели в толпе парня в потрясном плаще. Мы послали Мэла выяснить, где он его купил. Мэл спрыгнул чуть ли не в воду и через три часа вернулся в отель с плащом, который купил у того парня. Когда мы улетели в Гонконг, мы все заказали себе такие же плащи, но их сшили из дешевой ткани, которая полиняла от первого же дождя в сиднейском аэропорту.
Как самый лучший мне запомнился перелет в Гонконг. Он продолжался несколько часов. Я помню, как объявили: «Вернитесь на свои места, мы подлетаем к Гонконгу». А я подумал: «Этого не может быть! Уже?» Мы сидели на полу, пили и принимали «прелудин», и тридцать часов полета промелькнули для нас, как десять минут.
Во время перелетов мы держались на стимуляторах — вот что помогло нам выжить, поскольку мы пили виски и коку чуть ли не с каждым, будь он даже самим дьяволом, и ухитрялись ладить со всеми!»
Джон : «В Гонконге газеты писали: „Битлз“ не удалось заглушить шум в зале». Но по сравнению с другими странами зрители в Гонконге вели себя тихо» (64).
Пол : «Что касается самого концерта, то в Гонконге он прошел в тесном зале и довольно вяло. Публика вела себя сдержанно, зрители в основном были в форме цвета хаки. Мы играли, но вряд ли наслаждались выступлением, хотя нас, по крайней мере, было слышно».
Джон : «Когда нам сообщили, как быстро расходятся наши пластинки в Австралии, мы этому не поверили. Само собой, нам не терпелось побывать там. Мы успели покататься на водных лыжах во Флориде, а нам все твердили, что австралийские пляжи еще лучше.
Я привык отделять работу от личной жизни — вот почему я не взял в турне Синтию. Я брал ее в Америку, потому что такая удача выпадает раз в жизни и она заслужила эту поездку. Мне очень хотелось бы взять ее и в Австралию, но график работы был слишком плотным. С нами поехала моя тетя — у нее были родственники в Новой Зеландии, которых я ни разу не видел» (64)
Пол : «В Австралию с нами поехала Мими, тетя Джона, поэтому для разнообразия он вел себя прилично. Она была хорошей, сильной женщиной и жила только своим умом».
Джордж : «Мы видели, как по телевизору люди говорили о нас: „Странно, они даже не вышли помахать нам!“ Не могли жы мы объяснить им, что у нас просто не осталось сухих брюк!» (64)
Пол : «Все женщины в семье Джона отличаются силой духа. Мими была донельзя прямолинейна и всегда говорила все, что думает. Когда речь заходила о Джоне, у нее в глазах всегда появлялся особый блеск, потому что она знала, каким шалуном он был, и многое прощала ему. „Все мальчишки одинаковы“, — говорила она. Она любила его, как родного сына. Но могла и отчитать его. И он робко отвечал: „Прости, Мими“. Мими везде оставалась самой собой. Она была женщиной с характером и никогда ничего не боялась. Мими умерла в 1991 году».
Дерек Тейлор : «Поездка в Австралию стала для меня первым большим турне. Все это было замечательно, но сейчас я понимаю, что только безумец мог добровольно согласиться участвовать в такой затее. Я понятия не имел, что ждет меня впереди.
Ребята из группы охотно согласились, чтобы я сопровождал их. Они были в полном порядке, и это радовало. У них был пресс-атташе Тони Бэрроу, достойный человек, но очень занятой, потому что в турне участвовало много других звезд. Брайан пригласил Билли Дж. Крамера, Джерри и «The Pacemakers», Силлу Блэк и других — к тому времени все они успели занять первые места в хит-параде. Да, веселое было время».
Джон : «У нас редко бывало больше одного пиаровца. Брайан нанимал по одному для каждого из своих артистов, и работали они каждый сам по себе. С Дереком мы были знакомы почти год, он один из тех людей, с которыми сразу находишь общий язык» (64).
Нил Аспиналл : «Когда мы прибыли в Сидней, там шел дождь. Мы вышли из самолета, „Битлз“ поместили на платформу грузовика, чтобы толпа видела их. Ребята держали в руках зонтики и были в плащах, сшитых в Гонконге. Водитель ехал со скоростью одна миля в час, Джон то и дело бросался к кабине и просил: „Быстрее, быстрее!“ Но ехать быстрее водитель явно не хотел. Я взмолился: „Ну поезжайте быстрее — ливень же идет!“ А он ответил: „Чтобы увидеть этих ребят, толпа простояла под дождем двадцать четыре часа“. Никакими уговорами не удавалось заставить этого австралийца прибавить скорость. К тому времени, как ребята добрались до отеля, они все посинели — плащи полиняли, краска растеклась, и они напоминали древних кельтских воинов, расписанных синей краской».
Джон : «Нас охватил истерический хохот. Забавно: мы приехали в Австралию, попали в огромный грузовик и вымокли до нитки, а все думали, что день будет солнечным. Но мы мокли всего минут пятнадцать, а толпа — несколько часов. Разве мы могли быть расстроены, если люди пришли посмотреть на нас и стояли так долго на промозглом ветру, под дождем, чтобы помахать нам? Они были замечательными. А я раньше никогда не видел такого сильного дождя, разве что на Таити (там дождь шел два дня, и я уже думал, что это конец света)» (64).
Приезд в Австралию был значительным событием, как первый приезд в Америку: нас показывали по всем каналам, десять наших записей вошли в хит-парады. Но и это еще не все. Забавно, но здесь увидеть нас пришло больше людей чем где бы то ни было. По-моему, собралась вся Австралия» (73).
Мы увидели, наверное, миллион миллионов человек, прежде чем нас отпустили. Служба безопасности работала исправно, и, хотя, всюду нам устраивали радостный прием, мы все могли видеть, мы побывали всюду — и никто не пострадал» (64).
Джордж : «Я не люблю махать с балконов. «Помашите им, — говорили нам. — Вы должны выйти и помахать». Из окон отеля за меня махал Дерек.
Полу нравилось приветствовать публику и раздавать автографы. А мы уже ждали его в машине. «Пол, ну хватит, поедем! Да где он? О, черт, вон он!» А он все подписывал… «Конечно, а как вас зовут? Бетти?..» «Бетти с любовью, Пол». «Скорее заканчивай и садись в машину! Пора уже сматывать!»
Пол : «Триста тысяч человек встретили нас в Аделаиде, словно героев. Джордж тоже махал толпе. Там мы побывали в городской ратуше в центре города, где собрались чуть ли не все жители. Если бы сутки назад мы были никому не известны, мы бы, наверное, сошли с ума, но мы привыкали к этому постепенно, поэтому остались в здравом рассудке (но не слишком). Мы просто были очень довольны тем, что собираем столько народу.
Мы еще хорошо помнили наши ливерпульские корни, чтобы понимать, что все это значит, знать, как чувствовали бы себя мы, если бы пришли в центр города посмотреть на заезжих знаменитостей, поэтому мы понимали воодушевление толпы. Думаю, мы радовались этому. Сейчас нам все немного надоело, а тогда это еще было в новинку.
Мы ехали из аэропорта — как в Ливерпуле в день премьеры «A Hard Day's Night», когда люди заполонили весь центр города, — а по обе стороны дороги стояли толпы, и мы показывали им поднятые вверх большие пальцы. Когда мы отправились в ратушу Аделаиды вместе с лорд-мэром, мы тоже подняли большие пальцы. В Ливерпуле все было о'кей, там все понимали этот знак, а в Австралии он считается страшным оскорблением».
Ринго : «Было очень досадно расставаться с тремя остальными. Я последовал за ними в Австралию, видел людей в аэропорту, но я был совсем один и машинально озирался, пытаясь увидеть остальных. Это было ужасно. Я встретился с ребятами в Мельбурне. Перелет был кошмарен. Он до сих пор слишком долгий — может быть, сократился на пару часов, но это мало что меняет. Я вспоминаю тот рейс, как стихийное бедствие.
В Австралии было потрясающе, и, конечно, было здорово вернуться в группу — по-настоящему приятное событие. А ребята купили мне в Гонконге подарки».
Пол : «Насколько я помню, погода в Сиднее была неважной. Кажется, это был сезон мангустов» (64).
Джордж : «Если я не ошибаюсь, все западное побережье просто усыпано рифами» (64).
Джон : «Видимо, это были киви, потому что ботинки они чистили прекрасно» (64).
Джон : «В Мельбурне нас встречали так же бурно, как в Аделаиде, не хуже — это точно. В этих городах нам оказали самый радушный прием, какой мы когда-либо видели. Мы никогда не требовали ничего такого и ничего не ждали. Если это происходило, мы бывали польщены, а нет — так нет. Там возле отеля собрались толпы. Многие поклонники пробрались в отель, мы находили их даже у себя в ванной.
Мы переодевались и запихивали грязное белье в чемоданы, когда я услышал стук в окно. Я решил, что это шутит кто-то из наших, и сделал вид, будто ничего не замечаю, но стук повторился. Тогда я вышел на балкон и увидел парня, который с виду напоминал типичного ливерпульца. Прежде чем он открыл рот, я уже понял, откуда он, потому что никто другой не стал бы забираться на восьмой этаж. Этот парень, которого звали Питер, вошел и сказал с ливерпульским акцентом: «Привет». Я поприветствовал его в ответ, а он рассказал, как карабкался по водосточной трубе, перебираясь с балкона на балкон. Я дал ему выпить, поскольку он этого заслуживал, а потом познакомил его с остальными — все были ошеломлены. Когда я объяснил им, в чем дело, они решили, что я шучу» (64).
Нил Аспиналл : «В толпе, заполонившей улицы, находились люди, которые выкрикивали: „Я из Блэкпула. Когда будете там, передайте привет Биллу“. Но „Битлз“ уже привыкли к скоплениям людей. До Австралии они побывали в Голландии, где толпы собирались на берегах каналов, а также в Штатах».
Джордж : «Мы постоянно фотографировали их — с балконов, через заднее стекло машин в кортеже. Мы были приятно удивлены хорошим к себе отношением и тем, насколько мы здесь популярны. Все повторяли: «Людей собралось больше, чем во время визита королевы». Но ведь ее пластинки не становились хитами.
Когда мы прибыли в Новую Зеландию, она показалась нам похожей на Англию, на Девон, — те же коровы и овцы. Но в те времена мы жаждали событий, а там абсолютно ничего не происходило.
Мы сидели в номере отеля, ели рыбу с чипсами и горошком и смотрели телевизор. И вдруг часов в девять вечера все каналы прекратили работу, после чего мы запустили своими тарелками в телевизор.
Самым громким событием (правда, плачевным), которое произошло при нас в Новой Зеландии, было вот что: в номере барабанщика из «Саунд Инкорпорейтид» девушка пыталась перерезать себе вены, пока он был в пивной. Помню, как запаниковал Дерек, поскольку эта история мгновенно облетела весь мир: «Попытка самоубийства в отеле «Битлз».
Джон : «Это была одна из самых непродолжительных и приятных встреч с поклонниками, какие у нас когда-либо случались. Мы вышли на балкон, помахали толпе, какие-то маори сплясали для нас, и мы ушли. Лорд-мэр был очень любезен, он сказал: «Я не стал бы винить вас, если бы вы не приехали, — здесь подняли столько шума из-за затрат на ваш приезд».
Ринго : «Помню, мы стояли на крыше здания в одном из крупных городов Австралии, а фаны собрались внизу и распевали. Мы пошутили с ними, а один парень, который опирался на костыли, отшвырнул их и закричал: «Я могу ходить, могу ходить!» Что он почувствовал, не знаю, но все выглядело так, будто он исцелился. А потом он рухнул ничком. Просто взял и упал. Может, именно поэтому я и запомнил этот случай.
Каких-то калек постоянно приводили к нам за кулисы, чтобы их коснулся кто-нибудь из битлов, и это выглядело очень странно. Такое случалось и в Великобритании, не только за границей. Попадались и по-настоящему несчастные люди, да поможет им Бог. Иногда детей приносили в корзинах. Мы видели детей, ставших жертвами талидомида, — с уродливым телом, без рук, без ног, с недоразвитыми ступнями.
Беда была в том, что люди приносили этих несчастных и оставляли их в наших гримерных, а сами уходили выпить чаю или еще куда-нибудь. Когда нам становилось невмоготу, мы кричали: «Мэл, калеки!» И эти слова стали условным знаком — даже когда рядом не было изувеченных людей. Если нам надоедал кто-нибудь, кто нам не нравился мы кричали: «Мэл, калеки!» И их выпроваживали».
Пол : «Джон часто изображал на сцене паралитика. У него была привычка надевать на ступню прозрачный пластиковый пакет и перевязывать ее эластичными бинтами. Это не нравилось Брайану — он учился в Королевской академии драматического искусства, знал толк в шоу-бизнесе и хотел, чтобы мы вели себя прилично и не заходили слишком далеко. Но Джон притворялся калекой, только когда переходил улицу по «зебре», это заставляло людей останавливаться.
Мы привыкли считать некоторые слова очень забавными, в подростковом возрасте они вызывали у нас нервный смех: «калека», «заячья губа», «волчья пасть», «изуродованная стопа». Когда появилась гитара «Клаб-40», мы называли ее «club-foot» — «искалеченная стопа». Один из дорожных знаков в Лондоне вызывал у нас приступ смеха — «Переход для инвалидов». Мы воспринимали лишь внешнюю сторону, не задумываясь о сути дела.
Помню, как-то мы с Джоном, послушав альбом Джина Винсента, шли по улице вблизи Пенни-Лейн и встретили женщину со слоновой болезнью. Это было так жутко, что мы рассмеялись. На реакции такого рода строилось множество наших поступков. Они отделяли нас и остальных людей. Это означало, что у нас есть собственный мир. Мир черного юмора и нервного смеха над чужими страданиями. Мы шли по жизни, смеясь над многим».
Джордж : «У Джона была своего рода аллергия на калек. Это было сразу заметно; думаю, он чего-то боялся. Это видно на снятых нами кадрах, там, где камера обращается к Джону, а он притворяется паралитиком. Быть калекой не очень приятно, поэтому Джон всегда смеялся над ними. Думаю, действительность слишком сильно задевала его.
Мы лишь играли рок-н-ролл, а их привозили не только в инвалидных креслах, но иногда и в кислородных палатках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89