Мольтерис
смутился.
- Я намеревался, но... знаете... Я... мой хозяин выключил у меня
электричество... в воскресенье...
Его лицо, вернее нормальная правая половина, покрылась пурпурным
румянцем.
- Я задолжал за квартиру, и поэтому... - бормотал он. - Но,
естественно... сейчас... Да, вы правы. Я это - сейчас. Стану вот здесь,
видите? Приведу аппарат в действие и... окажусь в будущем. Узнаю, кто
финансировал мое предприятие - узнаю фамилии людей, и благодаря этому вы
сможете сразу же, без промедления...
Говоря это он раздвигал в стороны перегородки, делящие внутреннее
пространство аппарата на части.
- Подождите, - остановил я его, - нет, так не пойдет. Ведь вы не
сможете вернуться, если аппарат останется здесь, у меня.
Мольтерис улыбнулся.
- О, нет, - сказал он. - Я буду путешествовать во времени вместе с
аппаратом. Это возможно - у него есть два варианта регулировки. Видите,
вот тут вариометр. Если я перемещаю какой-либо предмет во времени и хочу,
чтобы аппарат остался, то концентрирую поле здесь, на небольшом
пространстве под клапаном. Но если я сам хочу переместиться во времени, то
расширяю поле, чтобы оно охватило весь аппарат. Только потребление энергии
будет при этом больше. У вас предохранители многоамперные?
- Не знаю, - ответил я, - боюсь, однако, что они не выдержат. Уже
раньше, когда вы пересылали книгу, свет мерк.
- Пустяки, - сказал он, - я сменю предохранители на более мощные,
если вы, конечно, разрешите...
- Пожалуйста.
Он принялся за дело. В его карманах была целая электротехническая
мастерская. Через десять минут все было готово.
- Я отправлюсь, - заявил он, вернувшись в комнату. - Думаю, что
должен передвинуться минимум на тридцать лет вперед.
- Так много? Зачем? - спросил я. Мы стояли перед черным аппаратом.
- Через несколько лет об этом будут знать только специалисты, -
отвечал он, - а спустя четверть века каждый ребенок. Этому станут учить в
школе, и имена людей, которые помогли осуществлению дела, я смогу узнать у
первого встречного.
Он бледно усмехнулся, тряхнул головой и вошел внутрь аппарата.
- Свет померкнет, - сказал он, - но это пустяки. Предохранители
наверняка выдержат. Зато... с возвращением могут быть кое-какие
трудности...
- Какие же?
Он быстро взглянул на меня.
- Вы никогда меня здесь не видели?
- Что вы имеете в виду? - Я его не понимал.
- Ну... вчера или неделю назад, месяц... или даже год назад... Вы
меня не видели? Здесь, в этом углу, не появлялся внезапно человек, стоящий
обеими ногами в таком аппарате?
- А! - вскричал я. - Понимаю... Вы опасаетесь, что, возвращаясь,
можете передвинуться во времени не к этому моменту, а минуете его и
появитесь где-то в прошлом, да? Нет, я никогда вас не видел. Правда, я
возвратился из путешествия девять месяцев назад; до этого дом был пуст...
- Минуточку... - произнес он и глубоко задумался. - Сам не знаю, -
сказал он, наконец. - Ведь если б я здесь когда-то был, - скажем, когда
дом, как вы сказали, был пуст, то я ведь должен был помнить об этом -
разве нет?
- Вовсе нет, - быстро ответил я, - это парадокс петли времени, вы
были тогда где-то в другом месте и делали что-то другое, - вы из того
времени; а не желая попасть в то прошлое время, вы можете сейчас, из
настоящего времени...
- Ну, - сказал он, - в конце концов это не так уж и важно. Если даже
я отодвинусь слишком далеко назад, то сделаю поправку. В крайнем случае,
дело немного затянется. В конце концов это первый опыт... Я прошу у вас
терпения...
Он наклонился и нажал первую кнопку. Свет сразу потускнел; аппарат
издал слабый высокий звук, как стеклянная палочка от удара. Мольтерис
поднял руку прощальным жестом, а другой рукой коснулся черной рукоятки и
выпрямился. В этот момент лампы снова вспыхнули с прежней яркостью, и я
увидел, как его фигура меняется. Одежда его потемнела и стала
расплываться, но я не обращал на это внимание, пораженный тем, что
происходило с ним самим; становясь прозрачными, его черные волосы
одновременно белели, его фигура и расплывалась, и в то же время ссыхалась,
так что когда он исчез у меня из глаз вместе с аппаратом и я оказался
перед пустым углом в комнате, пустым полом и белой, нагой стеной с
розеткой, в которой не было вилки, когда, говорю, я остался один, с
открытым ртом, с горлом, в котором застрял крик ужаса, перед моим взором
все еще длилось это ужасное превращение: ибо он, исчезая в потоке времени,
старел с головокружительной быстротой - должно быть, прожил десятки лет в
долю секунды! Я подошел на трясущихся ногах к креслу, передвинул его,
чтобы лучше видеть пустынный, ярко освещенный угол, уселся и стал ждать. Я
ждал всю ночь, до утра.
Господа, с тех пор прошло семь лет. Думаю, что он уже никогда не
вернется, ибо, поглощенный своей идеей, он забыл об одном очень простом,
прямо-таки элементарном обстоятельстве, которое, не знаю уж почему - по
незнанию или по недобросовестности, обходят все авторы фантастических
гипотез. Ведь если путешественник во времени передвинется на двадцать лет
вперед, он должен стать на столько же лет старше - как же может быть
иначе? Они представляли себе это таким образом, что настоящее человека
может быть перенесено в будущее, и его часы станут показывать время
отлета, в то время как все часы вокруг показывают время будущего. Но это,
разумеется, невозможно. Для этого он должен был бы выйти из времени, вне
его как-то добираться к будущему, а найдя желаемый момент, войти в него...
извне... Словно существует нечто, находящееся вне времени. Но ни такого
места, ни такой дороги нет, и несчастный Мольтерис собственными руками
пустил в ход машину, которая убила его старостью, ничем иным, и когда она
остановилась там, в избранной точке будущего, в ней находился лишь его
поседевший скорченный труп.
А теперь, господа, самое страшное. Машина остановилась там, в
будущем, а этот дом вместе с квартирой, с этой комнатой и пустым углом
тоже ведь движется во времени - но единственным доступным для нас
способом, - пока не доберется в конце концов до той минуты, в которой
остановилась машина, и тогда она появится там, в этом белом углу, а вместе
с ней - Мольтерис... то, что от него осталось... И это совершенно не
подлежит сомнению.

1 2