— Что с ним случилось? Он не…— Его убили. Расстреляли прямо на улице.— Кто? — дико закричал Нестеренко.Но в трубке уже раздавались одни короткие гудки. Глава 2 Похороны главного технолога Тарского химико-фармацевтического комбината «Заря» оказались заметным событием в жизни столицы небольшой старорусской области на границе «Золотого кольца».«Заря» был одним из немногих работающих в городе заводов. Уже второй год он обеспечивал не менее десятой части областного бюджета и исправно платил вполне благопристойные зарплаты, а замдиректора Фархад Гаибов и главный технолог Игорь Нетушкин в прошлом году стали депутатами областного законодательного собрания.О «Заре» довольно много писали в областных газетах, в том числе и без оплаты со стороны «Зари», и губернатор часто поминал ее добром в своих выступлениях. Правда, в последнее время он перестал это делать: через два месяца в области намечались выборы, и, по слухам, генеральный директор Санычев на этих выборах поддерживал не губернатора, а альтернативного кандидата Борщака.Процветание «Зари» все единодушно приписывали молодой варяжской команде. Года три назад завод не просто лежал: одно название «Заря» заставляло нервно вздрагивать всю областную администрацию.Секретный завод номер 128 был создан в рамках программы по разработке советского бактериологического оружия и к 1991 году был закрыт. Все произведенное им тихо вывезли куда-то в Сибирь. К 1992 году с завода куда-то рассосалась охрана, а энергетики вырубили ток, пущенный по верху двух бетонных заборов с контрольно-следовой полосой между ними. После этого обесточенный провод немедленно порезали на части и куда-то уперли. Засим на заводе завелись бандиты, а вслед за проводом с завода широкой рекой хлынули цветные металлы, оборудование, кусочки АСУ и даже цинк с крыши цехов — все, что можно было хоть как-то приспособить в хозяйстве.К 1997 году завод не платил зарплату уже полтора года, а долги в бюджет перевалили за триллион рублей. Где-то в Москве губернатору представили Демьяна Санычева, тоже, кстати, не москвича, а сибиряка. Вместе с Санычевым был еще один человек, его первый зам, Фархад Гаибов, пятидесятилетний химик-производственник, ас своего дела. Губернатор рискнул и отдал Санычеву и Гаибову завод почти за бесценок. Те вывезли из Москвы третьего человека — молодого Игоря Нетушкина, и это трио, по всеобщему мнению, способствовало самой беспрецедентной истории успеха во всей бедной, загибающейся от бескормицы области. Санычев осуществлял общее финансовое руководство, Нетушкин генерировал потрясающие технологические идеи, Гаибов поверял мечты Нетушкина алгеброй и мотался по России, разыскивая необходимые для их воплощения реактивы и налаживая производственные связи.Вопреки утверждениям доктора Гертцки, завод не производил аспирина вовсе, да и дешевых традиционных лекарств на нем почти не было. Это было б невыгодно: завод был в значительной степени опытный, предназначенный, скорее, для малых и средних объемов производства, и основной его продукцией очень скоро стали дорогостоящие генно-инженерные препараты, субстанции которых выращивались обычно тут же, через дорогу, в Тарском НИИ Биопрепарат, который, собственно, и был базовым для завода в его бактериологическом прошлом.НИИ, разумеется, теперь тоже принадлежало заводу, точнее, какой-то зарегистрированной на острове Наури фирме «Фармэкспорт», и все сотрудники, выгнанные из НИИ новыми хозяевами, единодушно возмущались тем, что «Фармэкспорт» заплатил за НИИ стоимость примерно двух стульев и одного факса. Те, кто в НИИ остались, не возмущались, потому что по городу ходили слухи, что реальная их зарплата составляет полторы-две тысячи долларов.Поэтому тело областного депутата Игоря Нетушкина было выставлено в Доме культуры, чтобы с ним мог попрощаться каждый желающий, и в ДК пришли не меньше пяти тысяч человек, большей частью рабочие «Зари». А когда все попрощались, тарский ОМОН вежливо оттеснил толпу от огороженного прохода, и к гостеприимно раскрытым дверям Дома культуры начали подъезжать один за другим солидные автомобили: директора, депутаты, бизнесмены. Последним приехал губернатор на белой «Волге». Шла предвыборная кампания, и любимый губернаторский «мерседес» в агитационных целях пылился в дальнем углу гаража.На импровизированной наспех трибуне выступала председатель профкома «Зари». Это была пожилая женщина в немодной кофте и длинной выцветшей юбке. Женщина говорила о том, сколько Игорь Нетушкин сделал за два года для комбината. Она привзвизгивала при каждом слове, а в конце концов взяла платочек и прямо на трибуне заплакала.Многие усмехнулись, а генеральный директор «Зари» Демьян Санычев, стоявший по правую руку приехавшей на похороны матери Нетушкина, ободряюще сжал ей руку и сказал:— Господи! Вы посмотрите, как все его любили! И у кого только рука поднялась!По левую руку Виктории Нетушкиной стоял губернатор области со своим начальником охраны. Губернатор тоже приобнял Викторию Львовну, как бы позируя для снимка, и сказал:— Мы непременно найдем убийц!А потом почему-то замер и недоуменно повернул голову. И вслед за ним головы повернули все.По огороженному омоновцами проходу к Дому культуры неторопливо катился широкомордый «хаммер», а за ним, как свита мальков за дельфином, — три одинаковых темно-вишневых «лендкрузера» с белозубым оскалом кенгурятников и с московскими номерами. Внедорожники затормозили у белокаменных колонн, двери их синхронно распахнулись, и наружу вышли крепкие ребята в кожаных куртках и с характерной короткой стрижкой. Последний шагнувший из «хаммера» был худощавый тридцатилетний парень со светло-соломенными, слегка рыжеватыми волосами и темными глазами цвета топленого сахара.Рыжий неторопливо поднялся по ступеням, пересек зал и направился прямо к гробу с телом покойного. В процессе его перемещения по залу произошла следующая примечательная вещь: несмотря на то, что спутники рыжего шли за ним, а не перед ним, пространство впереди новоприбывшего спешно пустело, как автомобильная полоса, по которой движется снегоуборочный грейдер.— Боже мой, — сказал губернатор, — это что такое? А? Фархад, это что за морда приехала?Молодой человек, поименованный губернатором «мордой», подошел к гробу, некоторое время смотрел на него, а потом резко шагнул в сторону и оказался лицом к лицу с Санычевым, губернатором и матерью покойного.— Вы меня не помните, Демьян Михайлович? — спросил он. — Нас Игорь знакомил месяц назад. В «Рэдисон-Славянской». Я Валера Нестеренко, его старый приятель.— Да-да, конечно, — сказал Демьян Михайлович, — помню. Вот, познакомьтесь, пожалуйста, мой первый зам, Фархад Гаибов.Валерий и Гаибов пожали друг другу руки. Гаибов был очень красивый пятидесятилетний таджик-полукровка. Подтянутая фигура, высокий рост, пышные, рано поседевшие волосы и смуглое лицо, с немногочисленными, но глубокими морщинами, делали его похожим на фигурку с восточной миниатюры,— А это губернатор области, Виктор Гордеевич Жечков. Валерий Нестеренко, э-э…— Бизнесмен.Тут возникла маленькая заминка: Валерий радушно протянул руку губернатору — и протянутая рука так и осталась висеть в воздухе. Другой бы на месте Нестеренко немедленно смутился. Валерий только улыбнулся и, не убирая руки, спокойно сказал:— В чем дело? Забыли вымыть руки, Виктор Гордеич?— Я не привык пожимать руку… э-э… бизнесменам.Валерий опустил руку, и некоторое время он и губернатор играли в игру — кто кого переглядит. Первым опустил взгляд губернатор. Гаибов всполохнулся и, чтобы загладить случившуюся паузу, сказал:— А это Виктория Львовна, она…— Уж с тетей Викой я знаком, — сказал Нестеренко.— Ах да, конечно.Виктория Львовна во все глаза глядела на Валерия. Это была нестарая еще женщина, лет сорока двух, а выглядела она, несмотря на траур, и того моложе. Валерий вспомнил, что когда-то у нее серьезно болели почки и под глазами все время были темные круги, но сейчас, видимо, все было в порядке: круги куда-то исчезли. Правда, вместо них появились морщинки.— Ты очень вырос, Валера, — сказала Виктория Львовна. — Никогда не ожидала, что ты таким… станешь. Правда, ты всегда был самый главный хулиган.Разговор, видимо, опять свернул на какую-то скользкую дорожку, и Гаибов, вздохнув, сказал:— Боже мой. Я просто не знаю, что будет с заводом.Нестеренко поднял брови:— А что? Без технолога завод остановится?— Два года назад, — спокойно пояснил губернатор, — завод «Заря» лежал на боку, как и все остальные химзаводы Тарска. Он не платил зарплаты полтора года, и рабочие кормились только тем, что воровали оборудование или гнали в цехах самогон. Я отдал его вот этим троим — Санычеву, Гаибову и Нетушкину. Теперь это лучшее предприятие в области. Меня, кстати, до сих пор ругают, что я такой прекрасный завод отдал за бесценок. Типа что-то «нарочно разорил», чтобы передать его за взятку москвичам… Но я не жалею, что это сделал. Даже несмотря на то, что Демьян Михайлович с недавних пор, кажется, предпочел бы видеть на моем месте другого губернатора.В бархатном баритоне губернатора на мгновение почудилась нотка угрозы — почудилась и пропала, как пропадает в ножнах едва выдвинутое лезвие.— Я думаю, что Игорь Нетушкин был одним из главных архитекторов этого чуда, — продолжал губернатор. — За два года завод освоил производство четырех генно-инженерных препаратов, которые по своим характеристикам опережают западные разработки. Если я не ошибаюсь, «Заря» экспортирует феноцистин — в Чили, гамма-лейкин — в Пакистан и цисплантин — в несколько африканских государств. Кажется, они только что получили от Пакистана лицензию и на феноцистин тоже…Валерий внезапно сощурился. Тот факт, что губернатор был — хотя бы и в прошлом — ангелом-хранителем завода, почти наверняка означал, что у завода нет криминальной «крыши». Все вне правовые проблемы наверняка по заданию губернатора разрешала местная ментовка или РУОП, хотя хрен его знает, как там эти ребята справлялись в Пакистане: тоже, чай, не самое цивилизованное место для бизнеса. Но в том, что касается России, — местная братва не воспримет появление Валерия Нестеренко как недвусмысленный наезд с целью отобрать чужой кусок.— Кстати, Валерий Игоревич, вы к нам надолго приехали? — спросил генеральный директор.— Сколько понадобится.— А где вы… остановитесь?— В вашей гостинице, — пожал плечами Нестеренко, — у вас же есть заводская гостиница?Санычев поперхнулся. Губернатор смотрел на Нестеренко спокойным немигающим взглядом.— Д-да, конечно, — сказал Санычев. — Я распоряжусь.Тем временем в зале произошло какое-то движение, микрофон снова ожил, и, обернувшись, Валерий увидел у него того самого шведа, с которым повстречался месяц назад. Доктор Гертцки откашлялся и начал говорить по-английски, переводчица рядом с ним завелась и исправно затарахтела. Переводчица была очень хорошенькая, лет двадцати и тоже одетая в черное.Доктор Гертцки сказал, что приехал в Тарск, не просто чтобы отдать дань уважения трагически и безвременно погибшему коллеге. Он сказал, что Стокгольмский университет, одним из попечителей которого, в качестве члена совета директоров «Ланка-Гештальт», является доктор Гертцки, в прошлом году стал присуждать небольшую премию за наиболее многообещающие исследования в области молекулярной биологии.Ему радостно и печально сказать, что эта премия неделю назад была присуждена Игорю Нетушкину за его публикацию в «Cell» о способах воздействия разработанного им препарата этиокрин на кору головного мозга.Доктор Гертцки немедленно попытался объяснить толпе, в чем заключалась суть открытия Игоря, но так как доктор Гертцки явно владел предметом на профессиональном уровне, то чем старательней доктор вдавался в подробности, тем меньше Валерий понимал, о чем, собственно, базар.— Игорь Нетушкин был гениальным биохимиком, — сказал в заключение доктор, — он был одним из тех людей, которые изменяют мир, в котором мы живем. Так, как это сделали Пастер или Флеминг. Здесь говорили, что он принес процветание заводу «Заря». Если бы он прожил еще десять лет, он изменил бы наши представления о могуществе мозга человека.Доктор Гертцки в сопровождении переводчицы прошел через толпу и остановился около матери Нетушкина.— Это вам, — сказал он, роясь в бывшей при нем сумке и с некоторым смущением доставая белый конверт.— Что это?— Это чек. Сорок тысяч долларов. Вы ведь не думаете, что наша премия — это только красивый диплом?Виктория Львовна всхлипнула и, перегнув конверт, досадливо запихала его в сумочку.Валерий внезапно отвернулся и отошел от директора. Он чувствовал себя как последняя сволочь. Если бы месяц назад он разыскал Игоря, вместо того чтобы поехать в кабак и нажраться там на чужом юбилее, он наверняка сумел бы вытрясти из парня всю правду. Он, Валерий, так уж сконструирован, чтобы вытрясать эту самую правду… И теперь Игорь был бы жив, а кто-то другой, очень возможно, схлопотал бы маслину в лобешник… Ну что он, в самом деле, кочевряжился? «Надо будет — так сам позвонит». Это президент мелкого московского банка пугается, если ему звонит Валерий Игоревич, и немедленно отзванивает, чтобы, не дай Бог, не случилась какая непонятка… А кто такой Нестеренко для Игоря? Старый школьный приятель. Ну, бизнесмен в хорошо пошитом костюме. Откуда Игорю знать, что Нестеренко мог бы помочь ему решить его проблемы, какими бы эти проблемы ни были? Откуда Игорю знать, что Нестеренко не привык, чтобы ему не перезванивали сразу же, особенно если он два! — два раза сам просил позвонить…«Тоже мне, прикатил на четырех джипах, понты гнет, я, мол, да за своего кореша… — угрюмо думал Нестеренко. — То трубку лень было снять, то на четырех джипах приехал…»В своем странствовании по залу Валерий едва не налетел на невысокого мужчину лет пятидесяти, не то чтоб толстого и не то чтоб тонкого, той наружности, которая в России со времен Чичикова стала почти эталоном для чиновников.— Валерий Игоревич? Вы, насколько я понял, старый друг Игоря?Валерий хмуро смотрел на представительного мужчину.— Да.Тот, улыбаясь, протянул руку.— Афанасий Иванович. Борщак. Бывший начальник облздрава. Кандидат в губернаторы.Видимо, в отличие от действующего губернатора, кандидат не боялся пожимать руку бизнесменам о четырех джипах. Валерий и Борщак вежливо раскланялись, и Борщак сказал:— Какой чудовищный удар… Молодой, талантливый… Я просто… Господи, я просто боялся сегодня выйти на улицу!— Вы-то отчего? — спросил Сазан.— Я рассматриваю это убийство как политическое убийство, направленное против меня и моих сторонников, — хорошо поставленным голосом сказал Борщак. — Ни для кого не секрет, что руководство завода «Заря» не поддерживало нынешнего губернатора в его опасной, волюнтаристской политике. Сейчас предвыборная борьба — это, увы, борьба денег, молодой человек, а денег у завода «Заря» было едва ли не больше всех в области. И не секрет, что деньги эти появились только благодаря таланту и фантазии Игоря Витальевича… Нет, я ничего плохого не хочу сказать о других руководителях завода, но именно Игорь Витальевич в этом трио был той божьей искрой, от которой все загоралось. Понимаете, на место Демьяна можно подыскать толкового и честного финансиста. На место Фархада — умелого производственника и снабженца. Но на должность гениального ученого никого нельзя подыскать. Эта смерть означает тяжелейшие финансовые проблемы для завода. Вы понимаете, о чем я? Это чисто русское убийство, когда фарфоровой вазой забивают гвозди, а гениального биофизика убивают затем, чтобы во главе области мог остаться продажный, коррумпированный, самоуверенный хам!Борщак говорил энергично и напористо, будто был на митинге, а не на похоронах, и вокруг собралось довольно много народу. В их числе Валерий заметил пожилого мужчину, чьи крепкие, самую малость тучные бока были лихо схвачены милицейской формой с полковничьими звездочками. Мужчина не столько внимательно слушал кандидата в губернаторы, сколько разглядывал его собеседника. Появившийся сбоку Фархад Гаибов наклонился к уху Валерия и шепнул:— Григорий Молодарчук, и.о, начальника областного УВД. А тот, который справа, — облпрокурор.— Надолго к нам, Валерий Игоревич? — спросил начальник областной ментовки.— Как получится, — сказал Нестеренко. Помолчал и прибавил:— У вас уже есть какие-нибудь наметки, кто это сделал?Молодарчук развел руками.— Это большая потеря для области, очень большая, — вздохнул полковник. — Мы проделали огромную работу, но раскрывать некоторые наши профессиональные секреты… преждевременно. Заказное убийство, к тому же, как вы прекрасно знаете, — это самое труднораскрываемое преступление…Молодарчук любил будить сочувствие в слушателях.
1 2 3 4 5 6