Сталин посылал его туда всякий раз, когда возникала необходимость поглубже проанализировать тот или иной вопрос и выработать наиболее верное решение, сформулированное в виде готовых предложений. Работу начальника Генштаба в таких случаях по необходимости исполнял комиссар Генштаба генерал-майор Ф. Е. Боков - прекрасный человек, хороший партийный работник, но для выполнения чисто оперативной функции не подготовленный.
Длительные разъезды по фронтам начальника Генерального штаба, частая смена начальников Оперативного управления создали у нас атмосферу нервозности, из-за чего нередко нарушались ритм и четкость в работе. За короткое время пребывания во главе управления никто из вновь назначаемых начальников не успевал как следует войти в курс дела, врасти в обстановку, а значит, и не мог уверенно чувствовать себя при выезде в Ставку для доклада. Приходилось "на всякий случай" держать возле себя начальников направлений - вдруг понадобится какая-либо справка. В "предбаннике", как мы называли приемную начальника Оперативного управления, всегда было полно народу. Некоторые и здесь пытались что-то сделать, сидели, склонившись над какими-то документами, но большинство теряло время попусту, протирая диваны. Иногда из Ставки звонили по телефону, кто-нибудь из офицеров отвечал на поставленный вопрос, и потом опять все погружалось в ожидание. Иногда в Ставку вызывались начальники направлений для более детального доклада. Вот такой была обстановка, в которой проходила работа Генштаба летом и осенью 1942 года.
Отлично понимая, сколь отрицательно сказывается на работе Генштаба частое отсутствие на месте его начальника, Александр Михайлович настойчиво искал себе достойного заместителя. И такой человек был найден. В начале декабря мы узнали, что на должность начальника Оперативного управления и заместителя начальника Генштаба по рекомендации А. М. Василевского назначен генерал-лейтенант А. И. Антонов, занимавший до того пост начальника штаба Закавказского фронта. Многие его знали и одобрительно отзывались о нем. Другие, скептики, говорили, что судить будут после двух-трех поездок в Ставку: как он с этим справится.
Вскоре А. И. Антонов прибыл в Москву. Мне пришлось его встречать, так как в то время я возглавлял южное направление.
Уже с первых дней работы в управлении почувствовалось, что прибыл недюжинный человек и большой знаток штабной службы и что теперь дело пойдет. Антонов повел себя очень умно. Он детально знакомился с людьми, тщательно изучал оперативную обстановку на фронтах и не спешил с докладом в Ставку, как его предшественники, а сразу же с головой окунулся в текущие дела Оперативного управления. Суточный цикл в нем, как и во всем Генеральном штабе, начинался с семи утра. В этот час начальники направлений, ведавшие каждый делами одного фронта, приступали к сбору обстановки за прошедшую ночь. К каждому из них являлся представитель разведки и уточнял на карте данные о противнике. Одновременно обобщались сведения о положении и состоянии своих войск. В этом начальникам направлений помогали все другие органы Генштаба, каждый по роду своей деятельности.
А у начальника Оперативного управления не смолкали телефонные звонки. Он вел переговоры с начальниками штабов фронтов, лично уточнял обстановку. Они обязательно звонили сами, если в течение ночи был достигнут серьезный успех, занят важный пункт. При неудачах со звонками не спешили. Но когда гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе: в этом случае приходилось вызывать на провод "запоздавшего", и истина прояснялась.
По мере готовности материалов появлялись с докладами начальники направлений. Само собою разумеется, доклады эти не были длинными. Мы все детально знали обстановку, и поэтому часто докладчик не произносил ни слова, а просто сверял свою карту с картой начальника управления, разложенной на столе. Если обнаруживались какие-то расхождения, он обращал на них внимание начальника, говорил, что надо дополнить. В иных случаях у начальника Оперативного управления были более свежие данные, полученные в результате переговоров со штабом фронта. При таком стечении обстоятельств начальник направления вносил исправления на свою карту. И лишь изредка, когда расхождения оказывались слишком уж значительными или по каким-то другим причинам возникали сомнения относительно истинного положения войск, тут же еще раз вызывали по ВЧ штаб фронта для нового уточнения обстановки.
Осваиваясь со всем этим порядком работы, генерал А. И. Антонов выразил неудовлетворенность ведением обстановки на картах. Она велась на каждом направлении по-разному, и ее трудно было читать без помощи автора карты. Впоследствии с помощью Алексея Иннокентьевича в атом важном деле был наведен образцовый порядок. Четкость ведения карт стала, можно сказать, идеальной. В Оперативном управлении стали применять единые условные цвета и знаки для определенного времени и любого вида боевых действий. Неукоснительное исполнение этого однажды установленного порядка и длительная практика позволяли легко читать обстановку с карты любого направления без пояснений. В высшей мере добросовестное отношение офицеров и генералов ко всем "мелочам" службы избавляло от многих непроизводительных потерь времени и, главное, ограждало от ошибок.
Наряду со справедливой критикой новый начальник сразу же заметил все хорошее, что было в работе Оперативного управления, и одобрил, хотя, конечно, далеко не все наши генштабистские тонкости предусматривались наставлением по службе штабов.
Лишь после того, когда Алексей Иннокентьевич стал вполне свободно ориентироваться в делах Генштаба и хорошо изучил обстановку на всех фронтах, он отправился на первый свой доклад в Ставку Верховного Главнокомандования. Это случилось примерно дней через шесть после прибытия на новое место службы. Нам всем понравилась такая основательность: мы поняли, что новый начальник Оперативного управления представляет собой именно то, что нужно Генштабу. Такое мнение еще более окрепло после первых поездок Антонова в Ставку, когда не только все обошлось благополучно, но постепенно прекратились постоянные ненужные бдения в приемной. Не без помощи Антонова Верховным Главнокомандующим был установлен трудный и жесткий, но в целом необходимый и приемлемый регламент работы Генштаба, который сохранился на все последующие годы. При этом сам А. И. Антонов нес наравне с нами все тяготы службы.
Не прошло и месяца с момента назначения А. И. Антонова в Генеральный штаб, как он уже получил чрезвычайно ответственное задание - в качестве представителя Ставки разобраться в обстановке на Воронежском, Брянском, а несколько позже и на Центральном фронте, с тем чтобы внести конкретные предложения о дальнейшем использовании их сил. Командировка продолжалась с 10 января по 27 марта 1943 года. Как все мы понимали, это был для нового начальника Оперативного управления экзамен на зрелость. Видно, Алексей Иннокентьевич пришелся по душе Верховному Главнокомандующему, и теперь он желал окончательно убедиться, правильно ли решение Ставки, назначившей Антонова на один из самых ответственных военных постов. Иначе Алексей Иннокентьевич не получил бы подобной командировки.
Вопреки установившимся канонам Сталин считал, что хороший штабист никогда не подведет и на командной работе, но для того, чтобы быть полноценным штабным работником, надо знать жизнь войск. Поэтому ответственных работников Генштаба всех без исключения командировали на фронты очень часто и порой на продолжительное время. Такая практика в некоторых случаях заметно ослабляла состав Генерального штаба, создавала дополнительные трудности в его повседневной работе. Однако у Верховного Главнокомандующего и на сей счет существовала своя твердо установившаяся точка зрения: он полагал, и, очевидно, не без основания, что "на месте Генштаб всегда как-нибудь выкрутится", а войсковая практика в боевых условиях полезна каждому генштабисту, тем более руководителю Оперативного управления.
Итак, 10 января 1943 года А. И. Антонов выехал в первую свою командировку на фронт в качестве руководителя одного из ответственейших управлений Генерального штаба. Советская Армия наступала тогда в трудных зимних условиях и одержала на указанных фронтах славные победы, но затем вынуждена была прекратить наступательные действия. А. И. Антонов, работая под руководством А. М. Василевского, вместе с командованием фронтов дал правильную оценку сложившегося положения. Эта оценка помогла Ставке разобраться в обстановке и перспективе ее дальнейшего развития на важнейшем в то время орловско-курском направлении.
Отличные знания, высокие организаторские способности, ясный ум и большая выдержка наряду с выдающимся оперативным дарованием, проявившимся уже в первое время работы А. И. Антонова в Генштабе, были для него лучшей аттестацией в глазах членов Ставки. По всем признакам получалось, что А. И. Антонову обеспечено длительное пребывание у кормила Оперативного управления. Но в отсутствие А. М. Василевского - а оно становилось все чаще и длительнее - на плечи Алексея Иннокентьевича ложился непомерный груз обязанностей начальника Генерального штаба. Исполнять одновременно две такие тяжелые должности, да еще во время войны, было не под силу даже Антонову. Убедившись в этом, Ставка освободила его от непосредственного руководства Оперативным управлением. Через пять месяцев пребывания в должности его начальника А. И. Антонов был назначен первым заместителем начальника Генштаба. Это позволило ему сосредоточить свои усилия на самом ответственном участке, практически возглавив Генеральный штаб. При этом, конечно, поддерживал контакт с А. М. Василевским, постоянно информировал его обо всем существенном, а взамен получал соответствующие советы и поддержку.
Большой труженик и блестящий знаток штабной службы, Алексей Иннокентьевич крепко держал в своих руках все нити оперативного руководства боевыми действиями многомиллионной армии. За счет своей богатейшей эрудиции и тогда еще молодых сил он справлялся с этим безупречно. Представители Ставки, направляя свои доклады Верховному Главнокомандующему, непременно адресовали их копию "товарищу Антонову". Каждый знал, что Антонов предпримет по этим докладам все необходимое точно и в срок.
Без преувеличения можно сказать, что Алексей Иннокентьевич был человеком исключительным. Его отличительными чертами являлись прежде всего высокая эрудиция, общая и особенно военная культура, которые проявлялись в широте и глубине подхода ко всем вопросам работы, в речи, поведении, отношении к людям. За шесть лет совместной работы в Генеральном штабе мне ни разу не приходилось видеть его "вышедшим из себя", вспылившим, обругавшим кого-то. Он обладал удивительно ровным, уравновешенным характером, ничего, однако, общего не имевшим с мягкотелостью. Уравновешенность и задушевность у Антонова сочетались с редкой твердостью и настойчивостью, я бы сказал, даже с некоторой сухостью в официальных делах. Он не терпел верхоглядства, спешки, недоделок и формализма. На поощрения он был скуп, и заслужить их могли лишь люди думающие, инициативные, точные и безукоризненные в работе. Он очень ценил время и тщательно его планировал. Видимо, поэтому речь его отличалась лаконичностью и ясностью мысли. Враг длинных и частых совещаний, он проводил их только в исключительных случаях и всегда коротко. Кое-кто даже называл его педантом в делах и поведении. Но это суждение было опрометчивым: дело шло о другом, и мы, вместе с ним работавшие, хорошо понимали и были благодарны А. И. Антонову за его принципиальную последовательную требовательность, совершенно необходимую на военной службе, да еще в дни тяжелой войны.
Случается, что человек на работе бывает одним, а дома другим. Мне неоднократно приходилось бывать у Антонова в семье. В домашней обстановке он был приятным собеседником и гостеприимным хозяином. Его жена, Мария Дмитриевна, была ему под стать, а по характеру и отношению к людям чем-то даже на него похожа. Недаром говорят, когда муж с женой долго и хороню живут, они становятся похожими друг на друга. Все это можно отнести и к семье Антоновых.
***
Служба в Генеральном штабе никогда не была легкой, тем более в военное время. Главное место в ней занимали, естественно, сбор и оценка разведывательных данных и текущей обстановки на фронтах, разработка вытекающих отсюда практических предложений и распоряжений, замыслов и планов предстоящих операций, планирование, обеспечение фронтов вооружением, боеприпасами и другими материальными средствами, создание резервов. Все это было очень сложно и не всегда осуществлялось так, как хотелось бы.
Как уже было сказано выше, И. В. Сталин с помощью А. И. Антонова установил порядок круглосуточной работы Генштаба и лично регламентировал время его руководящего состава. По этому распорядку самому Антонову - первому заместителю начальника Генштаба - полагалось находиться при исполнении служебных обязанностей по 17 - 18 часов в сутки. Автору этих строк, занимавшему с мая 1943 года должность начальника Оперативного управления, отдыхать разрешалось с 14 до 18 - 19 часов. Точно так же были расписаны часы работы и отдыха для всех других руководящих работников.
Доклады Верховному Главнокомандующему делались, как правило, три раза в сутки. Первый из них имел место в 10 - 11 часов дня, обычно по телефону. Это выпадало на мою долю. Вечером, в 16 - 17 часов, докладывал обычно А. И. Антонов. Таким образом, ездить в Ставку Антонову приходилось ежедневно, а иногда и по два раза в сутки. Перед тем подготавливалась обстановка на картах масштаба 1:200000 отдельно по каждому фронту с показом положения наших войск до дивизии, а в иных случаях и до полка. А. И. Антонов досконально знал, где что произошло в течение суток. Тем не менее он все равно перед каждой поездкой в Ставку в течение 2 - 3 часов тщательно разбирался в обстановке. Он связывался с командующими фронтами и начальниками их штабов, уточнял с ними отдельные детали проходивших или только еще планировавшихся операций, советовался с ними и проверял через них правильность своих предположений, затем готовил на этой основе свои предложения Верховному Главнокомандующему. Потом он вместе с начальником Оперативного управления рассматривал просьбы и заявки фронтов, а в последний час перед отъездом в Ставку просматривал и редактировал подготовленные на подпись проекты директив и распоряжений Ставки Верховного Главнокомандования.
Доклады Генерального штаба в Ставке имели свой строгий порядок. На доклад в Ставку вместе с начальником Генерального штаба из Генштаба ездил только, как правило, начальник Оперативного управления или его заместитель. А это обязывало последних знать все, что делается в Генеральном штабе и чем он располагает. Тут и данные о противнике, и данные о ходе оперативных перевозок, и укомплектованность фронтов, и состояние резервов. Без этого не обойтись ври разработке оперативных предложений. После вызова по телефону мы садились в автомашину и по пустынной Москве отправлялись в Кремль или на ближнюю кунцевскую дачу Сталина. В Кремль въезжали всегда через Боровицкие ворота и, обогнув здание Верховного Совета СССР по Ивановской площади, сворачивали в так называемый "уголок", где находились квартира и рабочий кабинет И. В. Сталина. Через кабинет Поскребышева входили в небольшое помещение начальника личной охраны Верховного Главнокомандующего и, наконец, попадали к нему самому.
В левой части кабинета со сводчатым потолком и обшитыми светлым дубом стенами стоял длинный прямоугольный стол. На нем раскладывались карты, по которым докладывалась обстановка за" каждый фронт в отдельности, начиная с того, где в данный момент развертывались главные события. Никакими предварительными записями не пользовались. Обстановку докладывающий знал на память, и она была отражена на карте.
Кроме Верховного Главнокомандующего, на докладах, как правило, присутствовали члены Политбюро ЦК ВКП(б) и члены Ставки. При необходимости вызывались командующие родами войск и видами Вооруженных Сил, начальник тыла Красной Армии и т, д. Они докладывали и давали справки по своим специальным вопросам.
Члены Политбюро садились обычно вдоль стола у стены лицом к нам, военным, и к большим портретам Суворова и Кутузова, висевшим на противоположной стене кабинета. Сталин слушал доклад, прохаживаясь у стола с нашей стороны. Правее письменного стола, стоявшего в глубине кабинета справа, на особой подставке белела под стеклом гипсовая посмертная маска В. И. Ленина. Изредка Сталин подходил к письменному столу, брал две папиросы "Герцеговина Флор", разрывал их и набивал табаком трубку.
1 2 3 4 5
Длительные разъезды по фронтам начальника Генерального штаба, частая смена начальников Оперативного управления создали у нас атмосферу нервозности, из-за чего нередко нарушались ритм и четкость в работе. За короткое время пребывания во главе управления никто из вновь назначаемых начальников не успевал как следует войти в курс дела, врасти в обстановку, а значит, и не мог уверенно чувствовать себя при выезде в Ставку для доклада. Приходилось "на всякий случай" держать возле себя начальников направлений - вдруг понадобится какая-либо справка. В "предбаннике", как мы называли приемную начальника Оперативного управления, всегда было полно народу. Некоторые и здесь пытались что-то сделать, сидели, склонившись над какими-то документами, но большинство теряло время попусту, протирая диваны. Иногда из Ставки звонили по телефону, кто-нибудь из офицеров отвечал на поставленный вопрос, и потом опять все погружалось в ожидание. Иногда в Ставку вызывались начальники направлений для более детального доклада. Вот такой была обстановка, в которой проходила работа Генштаба летом и осенью 1942 года.
Отлично понимая, сколь отрицательно сказывается на работе Генштаба частое отсутствие на месте его начальника, Александр Михайлович настойчиво искал себе достойного заместителя. И такой человек был найден. В начале декабря мы узнали, что на должность начальника Оперативного управления и заместителя начальника Генштаба по рекомендации А. М. Василевского назначен генерал-лейтенант А. И. Антонов, занимавший до того пост начальника штаба Закавказского фронта. Многие его знали и одобрительно отзывались о нем. Другие, скептики, говорили, что судить будут после двух-трех поездок в Ставку: как он с этим справится.
Вскоре А. И. Антонов прибыл в Москву. Мне пришлось его встречать, так как в то время я возглавлял южное направление.
Уже с первых дней работы в управлении почувствовалось, что прибыл недюжинный человек и большой знаток штабной службы и что теперь дело пойдет. Антонов повел себя очень умно. Он детально знакомился с людьми, тщательно изучал оперативную обстановку на фронтах и не спешил с докладом в Ставку, как его предшественники, а сразу же с головой окунулся в текущие дела Оперативного управления. Суточный цикл в нем, как и во всем Генеральном штабе, начинался с семи утра. В этот час начальники направлений, ведавшие каждый делами одного фронта, приступали к сбору обстановки за прошедшую ночь. К каждому из них являлся представитель разведки и уточнял на карте данные о противнике. Одновременно обобщались сведения о положении и состоянии своих войск. В этом начальникам направлений помогали все другие органы Генштаба, каждый по роду своей деятельности.
А у начальника Оперативного управления не смолкали телефонные звонки. Он вел переговоры с начальниками штабов фронтов, лично уточнял обстановку. Они обязательно звонили сами, если в течение ночи был достигнут серьезный успех, занят важный пункт. При неудачах со звонками не спешили. Но когда гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе: в этом случае приходилось вызывать на провод "запоздавшего", и истина прояснялась.
По мере готовности материалов появлялись с докладами начальники направлений. Само собою разумеется, доклады эти не были длинными. Мы все детально знали обстановку, и поэтому часто докладчик не произносил ни слова, а просто сверял свою карту с картой начальника управления, разложенной на столе. Если обнаруживались какие-то расхождения, он обращал на них внимание начальника, говорил, что надо дополнить. В иных случаях у начальника Оперативного управления были более свежие данные, полученные в результате переговоров со штабом фронта. При таком стечении обстоятельств начальник направления вносил исправления на свою карту. И лишь изредка, когда расхождения оказывались слишком уж значительными или по каким-то другим причинам возникали сомнения относительно истинного положения войск, тут же еще раз вызывали по ВЧ штаб фронта для нового уточнения обстановки.
Осваиваясь со всем этим порядком работы, генерал А. И. Антонов выразил неудовлетворенность ведением обстановки на картах. Она велась на каждом направлении по-разному, и ее трудно было читать без помощи автора карты. Впоследствии с помощью Алексея Иннокентьевича в атом важном деле был наведен образцовый порядок. Четкость ведения карт стала, можно сказать, идеальной. В Оперативном управлении стали применять единые условные цвета и знаки для определенного времени и любого вида боевых действий. Неукоснительное исполнение этого однажды установленного порядка и длительная практика позволяли легко читать обстановку с карты любого направления без пояснений. В высшей мере добросовестное отношение офицеров и генералов ко всем "мелочам" службы избавляло от многих непроизводительных потерь времени и, главное, ограждало от ошибок.
Наряду со справедливой критикой новый начальник сразу же заметил все хорошее, что было в работе Оперативного управления, и одобрил, хотя, конечно, далеко не все наши генштабистские тонкости предусматривались наставлением по службе штабов.
Лишь после того, когда Алексей Иннокентьевич стал вполне свободно ориентироваться в делах Генштаба и хорошо изучил обстановку на всех фронтах, он отправился на первый свой доклад в Ставку Верховного Главнокомандования. Это случилось примерно дней через шесть после прибытия на новое место службы. Нам всем понравилась такая основательность: мы поняли, что новый начальник Оперативного управления представляет собой именно то, что нужно Генштабу. Такое мнение еще более окрепло после первых поездок Антонова в Ставку, когда не только все обошлось благополучно, но постепенно прекратились постоянные ненужные бдения в приемной. Не без помощи Антонова Верховным Главнокомандующим был установлен трудный и жесткий, но в целом необходимый и приемлемый регламент работы Генштаба, который сохранился на все последующие годы. При этом сам А. И. Антонов нес наравне с нами все тяготы службы.
Не прошло и месяца с момента назначения А. И. Антонова в Генеральный штаб, как он уже получил чрезвычайно ответственное задание - в качестве представителя Ставки разобраться в обстановке на Воронежском, Брянском, а несколько позже и на Центральном фронте, с тем чтобы внести конкретные предложения о дальнейшем использовании их сил. Командировка продолжалась с 10 января по 27 марта 1943 года. Как все мы понимали, это был для нового начальника Оперативного управления экзамен на зрелость. Видно, Алексей Иннокентьевич пришелся по душе Верховному Главнокомандующему, и теперь он желал окончательно убедиться, правильно ли решение Ставки, назначившей Антонова на один из самых ответственных военных постов. Иначе Алексей Иннокентьевич не получил бы подобной командировки.
Вопреки установившимся канонам Сталин считал, что хороший штабист никогда не подведет и на командной работе, но для того, чтобы быть полноценным штабным работником, надо знать жизнь войск. Поэтому ответственных работников Генштаба всех без исключения командировали на фронты очень часто и порой на продолжительное время. Такая практика в некоторых случаях заметно ослабляла состав Генерального штаба, создавала дополнительные трудности в его повседневной работе. Однако у Верховного Главнокомандующего и на сей счет существовала своя твердо установившаяся точка зрения: он полагал, и, очевидно, не без основания, что "на месте Генштаб всегда как-нибудь выкрутится", а войсковая практика в боевых условиях полезна каждому генштабисту, тем более руководителю Оперативного управления.
Итак, 10 января 1943 года А. И. Антонов выехал в первую свою командировку на фронт в качестве руководителя одного из ответственейших управлений Генерального штаба. Советская Армия наступала тогда в трудных зимних условиях и одержала на указанных фронтах славные победы, но затем вынуждена была прекратить наступательные действия. А. И. Антонов, работая под руководством А. М. Василевского, вместе с командованием фронтов дал правильную оценку сложившегося положения. Эта оценка помогла Ставке разобраться в обстановке и перспективе ее дальнейшего развития на важнейшем в то время орловско-курском направлении.
Отличные знания, высокие организаторские способности, ясный ум и большая выдержка наряду с выдающимся оперативным дарованием, проявившимся уже в первое время работы А. И. Антонова в Генштабе, были для него лучшей аттестацией в глазах членов Ставки. По всем признакам получалось, что А. И. Антонову обеспечено длительное пребывание у кормила Оперативного управления. Но в отсутствие А. М. Василевского - а оно становилось все чаще и длительнее - на плечи Алексея Иннокентьевича ложился непомерный груз обязанностей начальника Генерального штаба. Исполнять одновременно две такие тяжелые должности, да еще во время войны, было не под силу даже Антонову. Убедившись в этом, Ставка освободила его от непосредственного руководства Оперативным управлением. Через пять месяцев пребывания в должности его начальника А. И. Антонов был назначен первым заместителем начальника Генштаба. Это позволило ему сосредоточить свои усилия на самом ответственном участке, практически возглавив Генеральный штаб. При этом, конечно, поддерживал контакт с А. М. Василевским, постоянно информировал его обо всем существенном, а взамен получал соответствующие советы и поддержку.
Большой труженик и блестящий знаток штабной службы, Алексей Иннокентьевич крепко держал в своих руках все нити оперативного руководства боевыми действиями многомиллионной армии. За счет своей богатейшей эрудиции и тогда еще молодых сил он справлялся с этим безупречно. Представители Ставки, направляя свои доклады Верховному Главнокомандующему, непременно адресовали их копию "товарищу Антонову". Каждый знал, что Антонов предпримет по этим докладам все необходимое точно и в срок.
Без преувеличения можно сказать, что Алексей Иннокентьевич был человеком исключительным. Его отличительными чертами являлись прежде всего высокая эрудиция, общая и особенно военная культура, которые проявлялись в широте и глубине подхода ко всем вопросам работы, в речи, поведении, отношении к людям. За шесть лет совместной работы в Генеральном штабе мне ни разу не приходилось видеть его "вышедшим из себя", вспылившим, обругавшим кого-то. Он обладал удивительно ровным, уравновешенным характером, ничего, однако, общего не имевшим с мягкотелостью. Уравновешенность и задушевность у Антонова сочетались с редкой твердостью и настойчивостью, я бы сказал, даже с некоторой сухостью в официальных делах. Он не терпел верхоглядства, спешки, недоделок и формализма. На поощрения он был скуп, и заслужить их могли лишь люди думающие, инициативные, точные и безукоризненные в работе. Он очень ценил время и тщательно его планировал. Видимо, поэтому речь его отличалась лаконичностью и ясностью мысли. Враг длинных и частых совещаний, он проводил их только в исключительных случаях и всегда коротко. Кое-кто даже называл его педантом в делах и поведении. Но это суждение было опрометчивым: дело шло о другом, и мы, вместе с ним работавшие, хорошо понимали и были благодарны А. И. Антонову за его принципиальную последовательную требовательность, совершенно необходимую на военной службе, да еще в дни тяжелой войны.
Случается, что человек на работе бывает одним, а дома другим. Мне неоднократно приходилось бывать у Антонова в семье. В домашней обстановке он был приятным собеседником и гостеприимным хозяином. Его жена, Мария Дмитриевна, была ему под стать, а по характеру и отношению к людям чем-то даже на него похожа. Недаром говорят, когда муж с женой долго и хороню живут, они становятся похожими друг на друга. Все это можно отнести и к семье Антоновых.
***
Служба в Генеральном штабе никогда не была легкой, тем более в военное время. Главное место в ней занимали, естественно, сбор и оценка разведывательных данных и текущей обстановки на фронтах, разработка вытекающих отсюда практических предложений и распоряжений, замыслов и планов предстоящих операций, планирование, обеспечение фронтов вооружением, боеприпасами и другими материальными средствами, создание резервов. Все это было очень сложно и не всегда осуществлялось так, как хотелось бы.
Как уже было сказано выше, И. В. Сталин с помощью А. И. Антонова установил порядок круглосуточной работы Генштаба и лично регламентировал время его руководящего состава. По этому распорядку самому Антонову - первому заместителю начальника Генштаба - полагалось находиться при исполнении служебных обязанностей по 17 - 18 часов в сутки. Автору этих строк, занимавшему с мая 1943 года должность начальника Оперативного управления, отдыхать разрешалось с 14 до 18 - 19 часов. Точно так же были расписаны часы работы и отдыха для всех других руководящих работников.
Доклады Верховному Главнокомандующему делались, как правило, три раза в сутки. Первый из них имел место в 10 - 11 часов дня, обычно по телефону. Это выпадало на мою долю. Вечером, в 16 - 17 часов, докладывал обычно А. И. Антонов. Таким образом, ездить в Ставку Антонову приходилось ежедневно, а иногда и по два раза в сутки. Перед тем подготавливалась обстановка на картах масштаба 1:200000 отдельно по каждому фронту с показом положения наших войск до дивизии, а в иных случаях и до полка. А. И. Антонов досконально знал, где что произошло в течение суток. Тем не менее он все равно перед каждой поездкой в Ставку в течение 2 - 3 часов тщательно разбирался в обстановке. Он связывался с командующими фронтами и начальниками их штабов, уточнял с ними отдельные детали проходивших или только еще планировавшихся операций, советовался с ними и проверял через них правильность своих предположений, затем готовил на этой основе свои предложения Верховному Главнокомандующему. Потом он вместе с начальником Оперативного управления рассматривал просьбы и заявки фронтов, а в последний час перед отъездом в Ставку просматривал и редактировал подготовленные на подпись проекты директив и распоряжений Ставки Верховного Главнокомандования.
Доклады Генерального штаба в Ставке имели свой строгий порядок. На доклад в Ставку вместе с начальником Генерального штаба из Генштаба ездил только, как правило, начальник Оперативного управления или его заместитель. А это обязывало последних знать все, что делается в Генеральном штабе и чем он располагает. Тут и данные о противнике, и данные о ходе оперативных перевозок, и укомплектованность фронтов, и состояние резервов. Без этого не обойтись ври разработке оперативных предложений. После вызова по телефону мы садились в автомашину и по пустынной Москве отправлялись в Кремль или на ближнюю кунцевскую дачу Сталина. В Кремль въезжали всегда через Боровицкие ворота и, обогнув здание Верховного Совета СССР по Ивановской площади, сворачивали в так называемый "уголок", где находились квартира и рабочий кабинет И. В. Сталина. Через кабинет Поскребышева входили в небольшое помещение начальника личной охраны Верховного Главнокомандующего и, наконец, попадали к нему самому.
В левой части кабинета со сводчатым потолком и обшитыми светлым дубом стенами стоял длинный прямоугольный стол. На нем раскладывались карты, по которым докладывалась обстановка за" каждый фронт в отдельности, начиная с того, где в данный момент развертывались главные события. Никакими предварительными записями не пользовались. Обстановку докладывающий знал на память, и она была отражена на карте.
Кроме Верховного Главнокомандующего, на докладах, как правило, присутствовали члены Политбюро ЦК ВКП(б) и члены Ставки. При необходимости вызывались командующие родами войск и видами Вооруженных Сил, начальник тыла Красной Армии и т, д. Они докладывали и давали справки по своим специальным вопросам.
Члены Политбюро садились обычно вдоль стола у стены лицом к нам, военным, и к большим портретам Суворова и Кутузова, висевшим на противоположной стене кабинета. Сталин слушал доклад, прохаживаясь у стола с нашей стороны. Правее письменного стола, стоявшего в глубине кабинета справа, на особой подставке белела под стеклом гипсовая посмертная маска В. И. Ленина. Изредка Сталин подходил к письменному столу, брал две папиросы "Герцеговина Флор", разрывал их и набивал табаком трубку.
1 2 3 4 5