«Большая береза»: Детская литература; Москва; 1988
ISBN ISBN 5-8-001145-9
Аннотация
В книгу вошли рассказы, главной темой которых являются взаимоотношения родителей и детей. Рассказы согреты добротой, мягким юмором, душевной чистотой.
Рассказы:
Совсем одинаковые
Приехали!
Большая береза
Фарфоровые шаги
Подружки
Нина Артюхова
Большая береза (рассказы)
Совсем одинаковые


Мама защёлкнула чемодан и надела шляпку.
– Вот, – сказала она, – Николай и Андрюша, слушайте внимательно. Здесь, в левом ящике,лежат запасные ленточки. Нарочно сегодня ходила в магазин, четыре метра купила.
– Четыре метра? – удивился папа. – Милок, зачем же так много? Неужели по метру в каждую косичку?
– Они очень часто теряют. Я же говорю – это запас. Вот, Николай, посмотри сюда. Два метра голубой и два розовой. Розовая – для Вари, а голубая – для Вали. Не перепутайте, пожалуйста.
– Не беспокойся, милок, всё сделаем. Позволь, как, как ты сказала? Для Вали? То есть для Вари?
Мама повторила терпеливо:
– Розовая – для Вари, а для Вали – голубая.
– Да ведь я, мама, знаю, – сказал Андрюша.
– Постой, Андрюшка… – Папа сдвинул брови и повторил несколько раз: – Валя – голубая… Варя-розовая. Ва-л-ля… гол-лу… гол-лубая… Вар-р-ря – р-розовая! Прекрасно! Очень легко запомнить!
– А ну-ка проверим! – сказал Андрюша. – Папа, это кто?
– С голубыми косичками – значит, Валя, – твёрдо ответил папа.
– А это кто? – спросила Валя, показывая на сестрёнку.
– А эта с розовыми косичками – значит, Варя!
– Запомнил! Запомнил! – радостно закричали ребята. – Мама! Наконец-то запомнил!
Дело в том, что Валя и Варя были близнецы и так похожи друг на друга, что различать их без ленточек умела только одна мама. К тому же и платьица и шубки – всё у них было тоже одинаковое.
А папа только недавно вернулся из далёкой северной экспедиции и всё время путал своих доночек. Конечно, он знал, как похожи близнецы, но всё-таки каждый раз, видя их рядом, качал головой и говорил:
– Нет, это удивительно! Ну совсем, совсем одинаковые!
Папа взглянул на часы и снял с вешалки мамино пальто.
– Пожалуйста, не волнуйся, ничего мы не перепутаем, всё сделаем как надо. К тому же ты уезжаешь на две недели только! Если несколько раз мы назовём по ошибке Валю Варей, ничего особенного…
– Николай! – Мама сунула правую руку мимо рукава и сказала огорчённо: – Значит, ты всё, всё забыл! Ведь я же повторяла тебе несколько раз: доктор сказал, чтоб Вале гулять как можно больше, а Варе совсем нельзя и лекарство три раза в день…
– Помню, помню! – виноватым голосом ответил папа. – Вот из этой бутылочки. Не беспокойся, милок.
– Всё сделаем! – докончил Андрюша.
И мама уехала. Это было в субботу. В воскресенье можно было не торопиться вставать, поэтому все проспали. Первыми, впрочем, подскочили близнецы, которым даже и в будни торопиться было решительно некуда. К тому времени, когда папа вышел из ванной, приглаживая мокрые волосы, Варя уже успела потерять левую розовую ленточку.
– Неважно, – сказал папа, – у нас есть большой запас. Сколько отрезать? Полметра хватит? Идите сюда, девочки, я причешу вас.
– Папа, – спросил Андрюша, – а заплести ты сумеешь?
– Надеюсь, что да. Мне приходилось успешно выполнять более сложные задания.
Светлые мягкие волосёнки послушно разделились на пробор.
– Ты не так заплетаешь, папа, – сказал через минуту Андрюша.
– Нет, так.
– Нет, не так. Мама вплетает ленточку вместе с волосами, а ты просто завязал бант на хвостике – и ладно.
– Неважно, – сказал папа, – так даже красивее. Видишь, какие у меня банты большие, а у мамы на банты ничего не остаётся.
– Зато прочнее.

– Вот что, Андрей, довольно критику наводить. Что мама велела? Гулять как можно больше. Пейте молоко, забирай Валюшку и отправляйся. А мы с Варей займёмся уборкой.
После уборки и гуляния папа с Андрюшей готовили обед, мыли посуду и долго отскрёбывали ножами и чистили пригоревшую сковородку. Наконец папа сказал «уф» и лёг на диван с книгой в руках. Однако очень скоро книга захлопнулась сама, папины глаза тоже закрылись сами, и папа заснул. Его разбудили громкие голоса.
– Папа! – кричал Андрюша. – Близнецы потерялись!
Папа вскочил как по сигналу боевой тревоги:
– Кто?.. Где?.. Да вот же они! Ну можно ли, Андрюшка, так пугать человека!
– То есть не потерялись, а перепутались. Мы в прятки играли… И под столами, и под вешалкой – ну и задевались куда-то все четыре ленточки. Я же говорил, что не так заплетаешь!
– Валя! Варя! Подите сюда!
Перед папой стояли две совершенно одинаковые дочки, смотрели на него одинаковыми весёлыми глазами, и даже растрёпаны они были совершенно одинаково.
– Неважно! – засмеялся папа. – У нас ещё три с половиной метра этих ленточек. Я теперь хорошо помню: голубую – Вале, а Варе…
– Эх, папа, папа! Ну а как же ты их теперь различишь – какая которая?
– Да очень просто! Говорить-то ведь они умеют. Большие девочки… Тебя как зовут?
– Вая.
– А тебя?
– Вая.
Картавили близнецы тоже совсем одинаково. Папа задумался:
– Неаккуратно это у нас получается… Как же быть, Андрюшка? Ведь Варе уже пора лекарство принимать, а Вале – гулять как можно больше!

За дверью раздалось знакомое покашливание.
– Дедушка! – радостно крикнули ребята. Дедушка поздоровался со всеми и стал протирать очки:
– Гулять, говорите, нужно? Вот я и пришёл пораньше, чтобы погулять с Валечкой. Я и мамочке обещал.
– Вы пришли как раз вовремя, Константин Петрович! – сказал папа. – Видите ли, у нас… то есть… Ну, короче говоря, близнецы перепутались! – И рассказал дедушке, что произошло.
– Как же это ты так, Николай? – Дедушка с упрёком посмотрел на папу. – Родной, можно сказать, отец, а родных, можно сказать, дочек перепутал.
– Что же делать, Константин Петрович, виноват, конечно! Да ведь когда я уезжал, они совсем чуть-чуточные были. Позвольте, Константин Петрович! А вы-то сами? Родной, можно сказать, дедушка? И родных, можно сказать, внучек… А ну-ка, где Валя? Где Варя? Какая которая?
Дедушка медленно надел очки и посмотрел на внучек:
– Кхм! Кхм!.. Н-да! То-есть… Кхм!.. Кхм!.. Очки у меня слабоваты стали! Не по глазам уже. Вот если бы мне очки посильнее…
Андрюша засмеялся громче всех.
– А уже тебе, Андрей, совсем стыдно, – сказал папа, – и не уезжал никуда, видишь их каждый день…
– Да, да, – поддержал папу дедушка, – без очков, и глаза у тебя молодые, а родных, можно сказать, сестрёнок…
– Что же я-то? – оправдывался Андрюша. – Я ничего. Я их до болезни очень хорошо различал: Варя была потолще. А в больнице они похудели по-разному и стали совсем одинаковые!
Папа решительно подошёл к буфету, взял пузырёк с лекарством.

– А ну-ка, Варя, – сказал он, – иди-ка сюда, пора лекарство пить. Девочки! Кому я давал лекарство сегодня утром?
Валя и Варя переглянулись и ничего не ответили.
– Эх, папа! – зашептал Андрюша. – Разве они скажут? Кому охота лекарство пить? Оно ведь горькое.
– Что же, – сказал папа, – попробуем по-другому. А ну-ка, дочки, кто сейчас пойдёт с дедушкой гулять как можно больше? Валя, иди сюда, я тебе косички заплету и надену шубку.
Он помахал голубыми лентами. Девочки опять посмотрели друг на друга, лица у них стали грустные, но молчали обе.
– В чём дело, Андрюша? – тихо спросил папа. – Почему же теперь не отзывается Валя? Ведь они любят гулять с дедушкой?
– Конечно, любят, – ответил Андрюша. – Потому Валя и молчит. Варя дома остаётся, а Вале её жалко!
– Молодец эта Валя! – одобрительно сказал папа. – Я её уважаю.
– А Варю? – спросил Андрюша. – Знаешь, папа, пожалуй, если бы было наоборот… Варе – гулять, а Вале – пить лекарство… Папа, стой! Дедушка, стой! Я знаю, что нужно делать!
Андрюша подбежал к буфету.
– Вот, – сказал он очень довольный и вынул вазочку, в которой лежал большой пряник. – Один только остался. Как раз то, что нам нужно! Возьми! – протянул он пряник одной из девочек. – Раздели пополам, себе возьми и сестре дай!
Близнецы одинаково заулыбались, тоже очень довольные. Девочка взяла пряник и старательно разломила его.
Разломился пряник, впрочем, не совсем пополам, один кусок оказался заметно больше другого. Этот кусок девочка оставила себе, а тот, что поменьше, протянула сестрёнке.
– Варя! – со смехом закричал Андрюша. – Вот Варя! Вплетай скорее розовую ленточку! Это Варя!
– Ничего не понимаю, – сказал папа.
– Ты видел, папа, она себе больше взяла! Уж если бы Валя делила, было бы точно как в аптеке! А если бы даже неровно разломилось – всё равно она бы себе поменьше оставила, а Варе – побольше. Уж она у нас такая! Дедушка! Иди гулять с Валей! Папа! Давай Варе лекарство!
Андрюша смеялся, близнецы заплакали, дедушка, улыбаясь, ушёл гулять с Валей.
А папа расстроился. Он посадил Варю себе на колени, старательно вплетал розовые ленточки в светлые волосёнки – по-маминому вплетал, чтобы не потерялись, – и грустно приговаривал:
– Эх, дочка, дочка! А я-то думал, что вы у меня совсем-совсем одинаковые!


Приехали!


Серёжа и Юра пошли за грибами в лес. День был жаркий, до леса 'нужно было почти всю деревню пройти, а Серёже пришлось взять с собой трёхлетнюю сестрёнку Лялю – не с кем было её дома оставить.
Поэтому, когда возвращались домой, Юра нёс обе корзины с грибами, а Серёжа нёс Лялю на спине, поддерживая руками снизу.
Мальчики говорили о мороженом, о Северном полюсе, о том, что нужно сегодня успеть искупаться не меньше двух раз.
– И я – купаться! – сказала Ляля.
– Что ты, Лялечка, – ответил Серёжа. – Ты – маленькая, маленьким нельзя в реке купаться.
Ляля ничего не возразила. Обхватив шею брата толстенькими руками с ямочками на локтях, прижавшись розовой щекой к мягкому Серёжиному затылку, Ляля наслаждалась покоем.
Какой длинной казалась дорога в лес – и как приятно возвращаться. Немного раскачиваясь, проплывают мимо деревья, дома, заборы… Не нужно передвигать ногами, всё само передвигается, уходит назад… Ляля сначала прищурила глаза… потом совсем закрыла их.
– Ляля! – сказал Серёжа приглушённым голосом. – Горло мне руками не дави!
Он подпихнул её немножко кверху, чтобы освободить шею. Ляля на секунду отвела руки и прижалась к Серёжиному затылку другой щекой. Потом со спокойным вздохом ещё крепче сжала Се-рёжину шею и опять прищурила глаза.
Теперь мимо проплывали не дома и деревья, а улица, поросшая гусиной травкой, колодец, лужа около него, зубчатые следы трактора на земле.
Когда ребята засыпают, они становятся тяжелее. Это известно всем, хотя и невозможно проверить на весах.
Серёжа сразу почувствовал, что сестрёнка задремала.
– Ляля! – строго сказал он. – Ляля, не спи! Сейчас домой приедем!
И опять попытался освободить своё горло.
– Напрасно ты её взял, – проворчал Юра.
– А куда же её? Мамы дома нет.
– К нам бы отвёл.
– Ничего, – сказал Серёжа, – теперь уже скоро доедем.
Но «ехать» становилось всё труднее и труднее. А до дома ещё далеко, знакомая красная крыша то покажется из-за других домов, то спрячется на повороте.
Ляля, горячая, как горчичник, греет затылок и спину.
Серёжа шёл всё медленнее и медленнее. Наконец остановился и осторожно спустил сестрёнку на землю.
– Слезай, Лялька, задушила совсем! Сама теперь пойдёшь, ножками.
Но Ляля протянула к нему обе руки и потребовала:
– На ручки!
– Стыдно, Ляля, – сказал Серёжа, – большая девочка, а на ручки просишься.
Ляля возразила злопамятным голосом:
– Купаться – маленькая, а на ручки – большая?!
Серёжа засмеялся, восхищённый сообразительностью сестры.

– Ишь ты! Какая она у нас умная! Правда, Юра?
Но Юра не хотел восхищаться Лялькиным умом:
– Балованная она у вас, а не умная. Отшлёпать – и всё, пойдёт как миленькая. Дал бы ты её мне на воспитание…
Ляля не испугалась ничуточки. Она прекрасно знала, что Серёжа и сам её никогда не отшлёпает и Юре на воспитание не отдаст. Поэтому она топнула ногой и повторила:
– На ручки!
– Лялечка, я устал.
– И я устала.
– Очень жарко, Лялька, ну тебя совсем!
– И мне жарко.
Юра поставил на землю обе корзины с грибами и мрачно предложил:
– Давай я её понесу.
– Я не хочу к Юре на воспитание, я хочу к тебе!
Удивительно, как легко и быстро начинают плакать маленькие девчонки. Казалось, открыли два водопроводных крана и… Откуда у них столько слёз берётся?
Серёжа тоскливым взглядом смерил расстояние до красной крыши.
– Отшлёпать – и всё! – повторил Юра.
– Знаешь, Ляля, – сказал Серёжа, – мы вот как сделаем…
Он отошёл на несколько шагов и присел на корточки, подставляя спину. Обернулся к сестре:
– Поехали!
«Водопроводные краны» закрылись мгновенно. Ляля побежала вперёд, радостно улыбаясь.
Она уже поднимала руки, чтобы обхватить Се-рёжину шею тугим кольцом…
А Серёжа вдруг подпрыгнул, как лягушка – скок-скок-скок, – вскочил и опять отбежал на несколько шагов, немного подальше, чем в первый раз. Опять на корточки присел:
– Поехали!
Ляля стояла, ошеломлённая, не зная – плакать ли ей или, наоборот, начинать смеяться. Но… уж очень смешно прыгал Серёжа. К тому же он совсем недалеко. Вот сейчас, сейчас она догонит его…
Прыг! Прыг! Прыг!
Опять Ляля не успела сесть верхом на свою лошадку. Лошадка запрыгала по-лягушиному, потом вскочила на ноги и помчалась дальше.
На этот раз Серёжа даже на корточки не присел, просто наклонился, опираясь руками о колени. Он знал, что этого будет достаточно. А Ляля знала – начинается весёлая-развесёлая игра.
С хохотом догнала она брата и протянула обе ручонки кверху, уже зная, что будет дальше.
Так и есть. Запрыгал, побежал, наклонился…
– Поехали!
– Поехали! – кричала Ляля.
Они «ехали» так быстро, что Юра еле за ними поспевал с двумя корзинами. Они даже забыли, что им жарко.
Добежав наконец до своей калитки, Серёжа остановился, запыхавшись:
– Приехали!
– Приехали! – радостно повторила Ляля, налетев на него с разбега.


Большая береза


– Идут! Идут! – закричал Глеб и стал спускаться с дерева, пыхтя и ломая ветки.
Алёша посмотрел вниз. Шли дачники с поезда. Длинноногий Володька, разумеется, шёл впереди всех.
Скрипнула калитка. Глеб кинулся навстречу.
Алёша прижался щекой к стволу липы. Он сразу стал маленьким и ненужным. Глеб и Володя будут говорить о книжках, которых Алёша не читал, о кинокартинах, которые Алёше смотреть ещё рано. Потом уйдут в лес. Вдвоём. Алёшу не возьмут, хотя он собирает грибы лучше Глеба, бегает быстрее Глеба, а на деревья лазит так хорошо, что его даже прозвали обезьянкой за ловкость. Алёше стало грустно: выходные дни приносили ему одни огорчения.
– Здравствуй, Глебушка, – сказал Володя. – А где облизьяна?
«Обезьяна» было почётное прозвище, но ведь каждое слово можно исковеркать так, что получится обидно.
– Сидит на липе, – засмеялся Глеб. – Володя, я тоже на эту липу лазил, почти до самой верхушки.
– Охотно верю, – насмешливо ответил Володя. – На эту липу могут влезть без посторонней помощи даже грудные младенцы!
После таких слов сидеть на липе стало неинтересно. Алёша спустился на землю и пошёл к дому.
– Вот берёзка у вас за забором растёт, – продолжал Володя, – это действительно настоящее дерево.
Володя вышел за калитку.
– Эй ты, Алёшка! – крикнул он. – Тебе не влезть на большую берёзу!
– Мне мама не позволяет, – ответил Алёша хмуро. – Она говорит, что с каждого дерева придётся рано или поздно спускаться, а спускаться часто бывает труднее, чем лезть кверху.
– Эх ты, маменькин сынок!
Володя скинул сандалии, прыгнул на высокий пень около дерева и полез кверху, обхватывая ствол руками и ногами.
Алёша смотрел на него с нескрываемой завистью. Зелёные пышные ветки росли на берёзе только на самом верху, где-то под облаками. Ствол был почти гладкий, с редкими выступами и обломками старых сучьев. Высоко над землёй он разделялся на два ствола, и они поднимались к небу, прямые, белые, стройные. Володя уже добрался до развилки и сидел, болтая ногами, явно «выставляясь».
– Лезь сюда, облизьяна! – не унимался он. – Какая же ты обезьяна, если боишься на деревья лазить?
– У него хвоста нет, – сказал Глеб, – ему трудно.
– Бесхвостые обезьяны тоже хорошо лазят, – возразил Володя. – Хвостом хорошо за ветки цепляться, а тут и веток почти нет. Алёшка без веток лазить не умеет.
– Неправда! – не выдержал Алёша. – Я до половины на шест влезаю.
– Почему же это только до половины?
– Ему выше мама не позволяет.
Алёша раздул ноздри и отошёл в дальний угол сада.

Володя покрасовался ещё немного на берёзе. Но дразнить было больше некого, а лезть выше по гладкому стволу он не решился и стал спускаться.
– Пойдём за грибами, Глеб, ладно? Тащи корзинки.
Алёша молча смотрел им вслед. Вот они перешли овраг и побежали к лесу, весело размахивая лукошками.
Мама вышла на террасу:
– Алёша, хочешь, пойдём со мной на станцию?
Прогуляться и посмотреть паровозы было бы неплохо.
1 2 3