Говард ЛАВКРАФТ
ВНЕ ВРЕМЕНИ
Сомнительно, что жители Бостона когда-нибудь забудут странное дело
Кэбот Музея. Место, которое уделили газеты этой мумии, ужасные слухи,
касающиеся ее, болезненный интерес к древней культуре в 1938 году,
страшная судьба двух чужаков первого декабря этого же года - все это
содействовало сотворению одной из тех классических легенд, которые,
переходя от поколения к поколению, превращаются в фольклор и становятся
ядром целого ряда странных событий.
Все, кажется, понимали, что во всех этих рассказах было опущено нечто
очень жизненное и невероятно отвратительное. Первые описания состояния
одного из двух трупов были очень быстро забыты, да и пресса не обращала
внимания на странные изменения самой мумии. Публика удивлялась тому, что
мумия не всегда лежала на месте. Теперь, когда таксидермия достигла
огромных успехов, предлог, что распад мумии запрещает ее экспозицию,
казался особенно неубедительным.
Как хранитель музея я в состоянии осветить все факты, которые были
скрыты молчанием, но не хочу делать это при жизни. В мире, во Вселенной,
случается такое, о чем лучше всего не знать широкой публике. Но я
отказываюсь от этого мнения, которое создалось у нас во время всех этих
ужасов и которое разделяют персонал музея, врачи, журналисты и полиция.
Мне кажется, что дело такой научной и исторической важности не должно
оставаться неизвестным. Вот почему я написал эти страницы.
Этот рассказ займет место среди разных бумаг, которые будут
рассмотрены после моей смерти, и публикацию его я оставляю на совести тех,
кто будет выполнять распоряжения по моему завещанию. Некоторые угрозы и
необычные события последних недель убедили меня в том, что моя жизнь, как
и жизнь других сотрудников музея, в опасности вследствие враждебности
тайных азиатских и полинезийских культов и различных мистических сект.
Значит, вполне возможно, что исполнители завещания примут решение в самое
ближайшее время.
Примечание: Профессор Джонсон умер внезапно и очень странной смертью
от остановки сердца 22 апреля 1938 года. Бинтворт Мор, таксидермист музея,
исчез в середине прошлого года. 18 февраля этого же года доктор Вильям
Мино, наблюдавший за вскрытием в связи с делом, получил удар ножом в спину
и на следующий день скончался.
Это ужасное дело началось, как я полагаю, в 1879 году, то есть
задолго до того, как я стал хранителем музея. Тогда музей приобрел эту
мумию, столь же мрачную, сколь и непонятную, у Восточной Транспортной
компании. Само ее открытие было экстраординарным и тревожным, потому что
она была найдена в склепе неизвестного происхождения и баснословно
древним, на маленьком островке, внезапно появившемся в Тихом океане.
11 мая 1879 года капитан Чарльз Уэттерби, командующий грузовым судном
"Эриданус", вышел из Веллингтона (Новая Зеландия) к Вальпараисо в Чили и
вскоре заметил на горизонте остров, не обозначенный ни на одной карте.
Явно вулканического происхождения, он возвышался над поверхностью океана,
как усеченный конус. Небольшая группа моряков под командованием капитана
Уэттерби высадилась там и обнаружила на его крутых склонах следы
длительного погружения, а на вершине - признаки недавнего разрушения,
словно бы вызванного землетрясением. Среди обломков исследователи
обнаружили массивные каменные блоки, по всей видимости, обтесанные
человеческими руками, а также остатки стен циклопической кладки, какие
встречаются на некоторых архипелагах Тихого океана и являются
археологической загадкой.
В конце концов матросы нашли массивный склеп, принадлежавший, как им
показалось, к гораздо более обширному зданию и располагавшийся очень
далеко под землей; склеп, в углу которого притаилась страшная мумия. После
минутной передышки, частично вызванной некоторыми барельефами на стенах,
люди наконец согласились, правда не без страха и протестов, перенести
мумию на судно. Совсем рядом с мумией лежал цилиндр из неизвестного
металла, содержащий рулончик тонкой голубоватой пленки со странными
письменами, написанными таинственным серым пигментом. В центре зала было
что-то вроде люка, однако у группы не было достаточно мощных орудий, чтобы
открыть его.
Кэбот Музей, тогда только что основанный, узнав об этой находке,
тотчас же принял меры, чтобы приобрести мумию и цилиндр. Тогдашний
хранитель музея Шикман сам отправился в Вальпараисо и зафрахтовал шхуну,
чтобы поехать и осмотреть склеп, где нашли мумию, но это путешествие
оказалось напрасным. Когда судно дошло до указанного места, там не было
ничего, кроме морских волн, и искатели поняли, что те же теллурические
силы, которые вытолкнули остров на поверхность, теперь снова погрузили его
в темные океанские глубины, где он прятался неисчислимые тысячелетия.
Теперь уже никто никогда не раскроет тайну того неподвижного люка.
Однако мумия и цилиндр были куплены. Мумия была помещена в витрину в
зале древностей музея в ноябре 1879-го.
Кэбот Музей - археологический, специализирующийся на остатках
неизвестных цивилизаций. Это небольшое учреждение, не касающееся чистого
искусства. Оно мало известно широкой публике, но весьма уважаемо многими
специалистами всего мира. Кэбот Музей расположен в элегантном квартале
Бичер Хилл, в Бостоне, в старинном частном отеле, к которому добавили еще
одно крыло. До того как страшные недавние события обеспечили ему печальную
славу, музей был гордостью респектабельных соседей.
Зал мумий находился в западном крыле дома (построенного в 1819 году)
на втором этаже и, по мнению большинства историков и антропологов,
содержал самую замечательную в Америке коллекцию такого рода. Там были
экземпляры типично египетского бальзамирования, начиная с самых древних
образцов Саккара до последних коптских седьмого века; мумии других
цивилизаций, в особенности образцы доисторических индейцев, недавно
найденные на Алеутских островах; муляжи жертв Помпеи, сделанные путем
заливки гипса в пустоты, оставленные телами в лаве; естественные
мумифицированные трупы, найденные в рудниках или пещерах во всех частях
света. Некоторые были застигнуты смертью в гротескных позах и еще
сохранили на лице выражение немого ужаса. Одним словом, тут было все, что
может содержать коллекция такого рода. В 1879 году она, конечно, не была
столь полной, как сегодня, но даже тогда она считалась замечательной. И
эта неизвестная мумия, найденная в циклопическом склепе на эфемерном
островке, больше всего привлекала посетителей.
Это была мумия мужчины среднего роста, неизвестной расы, застывшего в
любопытном положении на корточках; лицо его с выступающей челюстью было
полузакрыто руками, а сморщенные черты лица имели выражение такого
беспредельного ужаса, что мало кто из зрителей мог спокойно созерцать его.
Глаза, видимо навыкате, были плотно зажмурены; на лице и черепе
сохранились остатки волос, цвет всего ансамбля был унылым,
нейтрально-серым. Текстура мумии частично выкрошилась, остальное
напоминало старую кожу, и это создавало неразрешимую проблему, над которой
бились эксперты, тщетно пытаясь узнать или угадать, каким образом тело
было подвергнуто бальзамированию. Клочки неизвестной ткани, еще
сохранившие следы странных рисунков, плотно прилегали к телу.
Трудно объяснить, чем именно эта вещь была так страшна и
отвратительна. Прежде всего, она вызывала необъяснимое чувство немыслимой
древности и абсолютной чуждости современной жизни, но главным образом
поражало выражение безумного ужаса на этом полузакрытом лице. Такой символ
бесконечного, нечеловеческого, космического страха не мог не передаваться
зрителям, и они погружались в бесплодные предположения.
Среди редких посетителей Кэбот Музея эта реликвия очень древнего,
забытого мира скоро приобрела мрачную известность, хотя спокойная
скромность учреждения помешала ей стать привлекающей народ сенсацией,
вроде "великана Кардиффа". В прошлом веке зрелищная вульгаризация еще не
вторгалась, как ныне, в область науки. Естественно, ученые делали все что
могли для классификации страшного экспоната, но все было тщетно.
Рассматривались гипотезы о далекой цивилизации, видимые остатки которой
сохранились в виде статуй на острове Пасхи. Научные журналы публиковали
статьи, часто противоречивые, о древнем затонувшем континенте, вершины
которого теперь представляют собой архипелаги Меланезии и Полинезии. Даты,
приписываемые этой гипотетической исчезнувшей культуре, были слишком
различными и необоснованными. Однако в некоторых мифах Таити и других
островов нашли множество удивительно подходящих к делу указаний.
Любопытнейший цилиндр и пленку, покрытую неизвестными иероглифами,
заботливо хранившиеся в библиотеке музея, осмотрели с величайшим
интересом. Не было никакого сомнения в том, что они связаны с мумией;
поэтому все исследователи сходились на том, что если удастся проникнуть в
тайну рулона и цилиндра, то и загадка мумии также будет раскрыта. Цилиндр,
примерно восьми сантиметров в длину и чуть меньше двух в диаметре, был
сделан из какого-то неизвестного переливчатого металла, сопротивляющегося
любой попытке химического анализа и, судя по всему, нечувствительного ко
всем реактивам. Он был закрыт крышкой из того же металла, на которой были
выгравированы изображения, по всей видимости, символические, вызывающие,
как это ни парадоксально, представление о неизвестной и непонятной
геометрической системе.
Рулончик был не менее загадочным. Бледно-голубая тонкая пленка, не
поддающаяся анализам, намотанная на стержень из того же металла, что и
цилиндр, в развернутом виде достигала шестидесяти сантиметров. Довольно
крупные иероглифы узкой линией шли в центре пленки и были написаны или
нарисованы серым пигментом, точно так же не поддающимся никакому
исследованию. Иероглифы не были похожи на знакомые лингвистам и
палеографам письмена, поэтому расшифровать их никому не удавалось,
несмотря на то, что фотокопии разослали всем известным экспертам в этой
области.
Правда, некоторые ученые, интересовавшиеся оккультизмом и магией,
находили смутное сходство между некоторыми иероглифами и примитивными
символами, описываемыми или упоминаемыми в двух-трех очень древних и
малопонятных эзотерических работах, вроде книги "Эйбона", которая восходит
к забытой Гиперборее, фрагмента "Пиакотик", считающегося дочеловеческим, и
чудовищно запретной книги "Некрономикон" безумного араба Абдуллы Аль
Хазрада. Эти сходства, однако, не были неопровержимыми, а поскольку в то
время не доверяли оккультным наукам, никто не потрудился разослать копии
иероглифов специалистам-мистикам. Вполне вероятно, что если бы их
познакомили с делом с самого начала, все могло бы пойти совсем по-другому.
В сущности, любой читатель страшных "Безымянных Культов" фон Юитца мог бы
с первого взгляда установить бесспорную связь между ними и таинственными
письменами на пленке. Но в те времена мало кто знал эту кощунственную
работу: первое ее издание было уничтожено в Дюссельдорфе в 1839 году, в
1845-м появятся перевод Бредуэла, а в 1909-м был опубликован сильно
сокращенный вариант. Но книга эта очень редкая. Практически ни один
оккультист, ни один ученый, интересовавшийся эзотерическими культами
далекого прошлого, не знали ничего до недавнего разгула газетной сенсации
о необычном рулоне, который ускорил ужасную развязку.
В течение полувека, последовавшего за помещением странной мумии в
музей, ничего не происходило. Мрачный предмет пользовался известностью
среди культурных людей Бостона, но и только. Что же касается цилиндра с
рулоном, то о них якобы забыли после десяти лет тщательнейших
исследований, окончившихся полным провалом. Кэбот Музей был таким тихим,
таким консервативным, что ни одному репортеру и в голову не приходило
зайти туда в поисках чего-либо, могущего привлечь внимание жадной до
сенсации публики.
Вторжение прессы началось весной 1931 года, когда не чрезмерно
зрелищное приобретение странных предметов и необъяснимым образом
сохранившихся трупов, найденных в склепах под развалинами замка в Оверни,
принесло музею некоторую известность. Верный своей политике
"популярности", "Бостон Билэр" послал одного из своих сотрудников сделать
репортаж насчет этой покупки и велел ему подперчить статью,
предназначавшуюся для воскресного издания всем тем, что можно найти
интересного в этом музее. Этот молодой человек, Стюарт Рейнольдс,
наткнулся на безымянную мумию и рассудил, что она будет куда более
сенсационной, чем недавнее приобретение музея. Несколько статей о
теософии, произведения таких писателей, как Льюис Спенс, гипотеза
относительно пропавших континентов и забытых цивилизаций сделали так, что
Рейнольдс страшно увлекся этой реликвией давно прошедших веков.
Репортер в скором времени надоел сотрудникам музея своими
бесконечными вопросами, порой отражающими неглубокие знания, своей манией
постоянно требовать перестановки предметов в витрине для того, чтобы
сфотографировать их.
На нижнем этаже, в библиотеке, он долго осматривал цилиндр и рулон
пленки, фотографируя их под разными углами. Он также требовал, чтобы ему
показали все книги, имеющие хоть какое-то отношение к примитивной культуре
и затонувшим континентам, и провел там несколько часов, делая заметки.
Наконец он ушел, правда только для того, чтобы отправиться в университет и
посмотреть (если позволят) мерзкий запрещенный "Некрономикон", хранящийся
в библиотеке.
Пятого апреля статья появилась в воскресном выпуске "Билэр" в
сопровождении бесчисленных фотографий мумии, цилиндра, иероглифов,
написанная в том особенном инфантильном стиле, который, по мнению "Билэр",
привлекал клиентуру. Набитая ошибками, преувеличениями, сенсационностью,
статья получилась как раз такая, что привлекала внимание дураков. В
результате наш мирный музей был наводнен болтливой, шумной и абсолютно
некультурной толпой.
Конечно, были и умные, и эрудированные посетители, которых привлекла
не ребяческая статья, а фотографии. Я прекрасно помню появившегося в
ноябре весьма странного субъекта, смуглого, бородатого, в тюрбане, с
каким-то неестественным голосом и тяжелым акцентом, с удивительно
невыразительным лицом и в забавных нитяных перчатках на руках. Он назвал
мне свой адрес в грязном квартале Вест-Энда, и свое имя - Свами
Мандапутра. Этот тип был невероятно эрудирован в том, что касалось
оккультизма, и его, кажется, искренне и глубоко взволновало поразительное
сходство между иероглифами пленки и некоторыми знаками и символами
древнего, забытого мира, о котором, как он говорил, многое знал
интуитивно.
В июне известность мумии и рулона шагнула за пределы Бостона, и музей
со всего мира получал просьбы оккультистов и исследователей прислать им
сведения и фотографии. Нашему персоналу это не нравилось, потому что мы,
научное учреждение, лишены симпатий к мечтателям и к фантастике. Однако мы
вежливо отвечали на все запросы. В результате этой нашей любезности в
"Эколт Ревью" появилась документированная статья известного мистика из
Нового Орлеана, Этьена Дорана Мариньи, в которой он указывал на
идентичность некоторых любопытных геометрических рисунков на цилиндре и
различных иероглифов на пленке с идеограммами ужасного значения
(переписанными с древних монолитов или ритуальных тайн многих сект
эзотерических фанатиков), приведенных в запрещенной "Черной Книге" Фон
Юитца.
Мариньи напоминал о страшной смерти Фон Юитца в 1840 году, через год
после публикации его страшной книги в Дюссельдорфе, и добавил несколько
леденящих кровь комментариев о предполагаемых источниках информации Фон
Юитца. В особенности он упирал на поразительное сходство, соответствие
рассказов, по которым Фон Юитц устанавливал связь между большей частью
чудовищных идеограмм, воспроизведенных им.
1 2 3 4
ВНЕ ВРЕМЕНИ
Сомнительно, что жители Бостона когда-нибудь забудут странное дело
Кэбот Музея. Место, которое уделили газеты этой мумии, ужасные слухи,
касающиеся ее, болезненный интерес к древней культуре в 1938 году,
страшная судьба двух чужаков первого декабря этого же года - все это
содействовало сотворению одной из тех классических легенд, которые,
переходя от поколения к поколению, превращаются в фольклор и становятся
ядром целого ряда странных событий.
Все, кажется, понимали, что во всех этих рассказах было опущено нечто
очень жизненное и невероятно отвратительное. Первые описания состояния
одного из двух трупов были очень быстро забыты, да и пресса не обращала
внимания на странные изменения самой мумии. Публика удивлялась тому, что
мумия не всегда лежала на месте. Теперь, когда таксидермия достигла
огромных успехов, предлог, что распад мумии запрещает ее экспозицию,
казался особенно неубедительным.
Как хранитель музея я в состоянии осветить все факты, которые были
скрыты молчанием, но не хочу делать это при жизни. В мире, во Вселенной,
случается такое, о чем лучше всего не знать широкой публике. Но я
отказываюсь от этого мнения, которое создалось у нас во время всех этих
ужасов и которое разделяют персонал музея, врачи, журналисты и полиция.
Мне кажется, что дело такой научной и исторической важности не должно
оставаться неизвестным. Вот почему я написал эти страницы.
Этот рассказ займет место среди разных бумаг, которые будут
рассмотрены после моей смерти, и публикацию его я оставляю на совести тех,
кто будет выполнять распоряжения по моему завещанию. Некоторые угрозы и
необычные события последних недель убедили меня в том, что моя жизнь, как
и жизнь других сотрудников музея, в опасности вследствие враждебности
тайных азиатских и полинезийских культов и различных мистических сект.
Значит, вполне возможно, что исполнители завещания примут решение в самое
ближайшее время.
Примечание: Профессор Джонсон умер внезапно и очень странной смертью
от остановки сердца 22 апреля 1938 года. Бинтворт Мор, таксидермист музея,
исчез в середине прошлого года. 18 февраля этого же года доктор Вильям
Мино, наблюдавший за вскрытием в связи с делом, получил удар ножом в спину
и на следующий день скончался.
Это ужасное дело началось, как я полагаю, в 1879 году, то есть
задолго до того, как я стал хранителем музея. Тогда музей приобрел эту
мумию, столь же мрачную, сколь и непонятную, у Восточной Транспортной
компании. Само ее открытие было экстраординарным и тревожным, потому что
она была найдена в склепе неизвестного происхождения и баснословно
древним, на маленьком островке, внезапно появившемся в Тихом океане.
11 мая 1879 года капитан Чарльз Уэттерби, командующий грузовым судном
"Эриданус", вышел из Веллингтона (Новая Зеландия) к Вальпараисо в Чили и
вскоре заметил на горизонте остров, не обозначенный ни на одной карте.
Явно вулканического происхождения, он возвышался над поверхностью океана,
как усеченный конус. Небольшая группа моряков под командованием капитана
Уэттерби высадилась там и обнаружила на его крутых склонах следы
длительного погружения, а на вершине - признаки недавнего разрушения,
словно бы вызванного землетрясением. Среди обломков исследователи
обнаружили массивные каменные блоки, по всей видимости, обтесанные
человеческими руками, а также остатки стен циклопической кладки, какие
встречаются на некоторых архипелагах Тихого океана и являются
археологической загадкой.
В конце концов матросы нашли массивный склеп, принадлежавший, как им
показалось, к гораздо более обширному зданию и располагавшийся очень
далеко под землей; склеп, в углу которого притаилась страшная мумия. После
минутной передышки, частично вызванной некоторыми барельефами на стенах,
люди наконец согласились, правда не без страха и протестов, перенести
мумию на судно. Совсем рядом с мумией лежал цилиндр из неизвестного
металла, содержащий рулончик тонкой голубоватой пленки со странными
письменами, написанными таинственным серым пигментом. В центре зала было
что-то вроде люка, однако у группы не было достаточно мощных орудий, чтобы
открыть его.
Кэбот Музей, тогда только что основанный, узнав об этой находке,
тотчас же принял меры, чтобы приобрести мумию и цилиндр. Тогдашний
хранитель музея Шикман сам отправился в Вальпараисо и зафрахтовал шхуну,
чтобы поехать и осмотреть склеп, где нашли мумию, но это путешествие
оказалось напрасным. Когда судно дошло до указанного места, там не было
ничего, кроме морских волн, и искатели поняли, что те же теллурические
силы, которые вытолкнули остров на поверхность, теперь снова погрузили его
в темные океанские глубины, где он прятался неисчислимые тысячелетия.
Теперь уже никто никогда не раскроет тайну того неподвижного люка.
Однако мумия и цилиндр были куплены. Мумия была помещена в витрину в
зале древностей музея в ноябре 1879-го.
Кэбот Музей - археологический, специализирующийся на остатках
неизвестных цивилизаций. Это небольшое учреждение, не касающееся чистого
искусства. Оно мало известно широкой публике, но весьма уважаемо многими
специалистами всего мира. Кэбот Музей расположен в элегантном квартале
Бичер Хилл, в Бостоне, в старинном частном отеле, к которому добавили еще
одно крыло. До того как страшные недавние события обеспечили ему печальную
славу, музей был гордостью респектабельных соседей.
Зал мумий находился в западном крыле дома (построенного в 1819 году)
на втором этаже и, по мнению большинства историков и антропологов,
содержал самую замечательную в Америке коллекцию такого рода. Там были
экземпляры типично египетского бальзамирования, начиная с самых древних
образцов Саккара до последних коптских седьмого века; мумии других
цивилизаций, в особенности образцы доисторических индейцев, недавно
найденные на Алеутских островах; муляжи жертв Помпеи, сделанные путем
заливки гипса в пустоты, оставленные телами в лаве; естественные
мумифицированные трупы, найденные в рудниках или пещерах во всех частях
света. Некоторые были застигнуты смертью в гротескных позах и еще
сохранили на лице выражение немого ужаса. Одним словом, тут было все, что
может содержать коллекция такого рода. В 1879 году она, конечно, не была
столь полной, как сегодня, но даже тогда она считалась замечательной. И
эта неизвестная мумия, найденная в циклопическом склепе на эфемерном
островке, больше всего привлекала посетителей.
Это была мумия мужчины среднего роста, неизвестной расы, застывшего в
любопытном положении на корточках; лицо его с выступающей челюстью было
полузакрыто руками, а сморщенные черты лица имели выражение такого
беспредельного ужаса, что мало кто из зрителей мог спокойно созерцать его.
Глаза, видимо навыкате, были плотно зажмурены; на лице и черепе
сохранились остатки волос, цвет всего ансамбля был унылым,
нейтрально-серым. Текстура мумии частично выкрошилась, остальное
напоминало старую кожу, и это создавало неразрешимую проблему, над которой
бились эксперты, тщетно пытаясь узнать или угадать, каким образом тело
было подвергнуто бальзамированию. Клочки неизвестной ткани, еще
сохранившие следы странных рисунков, плотно прилегали к телу.
Трудно объяснить, чем именно эта вещь была так страшна и
отвратительна. Прежде всего, она вызывала необъяснимое чувство немыслимой
древности и абсолютной чуждости современной жизни, но главным образом
поражало выражение безумного ужаса на этом полузакрытом лице. Такой символ
бесконечного, нечеловеческого, космического страха не мог не передаваться
зрителям, и они погружались в бесплодные предположения.
Среди редких посетителей Кэбот Музея эта реликвия очень древнего,
забытого мира скоро приобрела мрачную известность, хотя спокойная
скромность учреждения помешала ей стать привлекающей народ сенсацией,
вроде "великана Кардиффа". В прошлом веке зрелищная вульгаризация еще не
вторгалась, как ныне, в область науки. Естественно, ученые делали все что
могли для классификации страшного экспоната, но все было тщетно.
Рассматривались гипотезы о далекой цивилизации, видимые остатки которой
сохранились в виде статуй на острове Пасхи. Научные журналы публиковали
статьи, часто противоречивые, о древнем затонувшем континенте, вершины
которого теперь представляют собой архипелаги Меланезии и Полинезии. Даты,
приписываемые этой гипотетической исчезнувшей культуре, были слишком
различными и необоснованными. Однако в некоторых мифах Таити и других
островов нашли множество удивительно подходящих к делу указаний.
Любопытнейший цилиндр и пленку, покрытую неизвестными иероглифами,
заботливо хранившиеся в библиотеке музея, осмотрели с величайшим
интересом. Не было никакого сомнения в том, что они связаны с мумией;
поэтому все исследователи сходились на том, что если удастся проникнуть в
тайну рулона и цилиндра, то и загадка мумии также будет раскрыта. Цилиндр,
примерно восьми сантиметров в длину и чуть меньше двух в диаметре, был
сделан из какого-то неизвестного переливчатого металла, сопротивляющегося
любой попытке химического анализа и, судя по всему, нечувствительного ко
всем реактивам. Он был закрыт крышкой из того же металла, на которой были
выгравированы изображения, по всей видимости, символические, вызывающие,
как это ни парадоксально, представление о неизвестной и непонятной
геометрической системе.
Рулончик был не менее загадочным. Бледно-голубая тонкая пленка, не
поддающаяся анализам, намотанная на стержень из того же металла, что и
цилиндр, в развернутом виде достигала шестидесяти сантиметров. Довольно
крупные иероглифы узкой линией шли в центре пленки и были написаны или
нарисованы серым пигментом, точно так же не поддающимся никакому
исследованию. Иероглифы не были похожи на знакомые лингвистам и
палеографам письмена, поэтому расшифровать их никому не удавалось,
несмотря на то, что фотокопии разослали всем известным экспертам в этой
области.
Правда, некоторые ученые, интересовавшиеся оккультизмом и магией,
находили смутное сходство между некоторыми иероглифами и примитивными
символами, описываемыми или упоминаемыми в двух-трех очень древних и
малопонятных эзотерических работах, вроде книги "Эйбона", которая восходит
к забытой Гиперборее, фрагмента "Пиакотик", считающегося дочеловеческим, и
чудовищно запретной книги "Некрономикон" безумного араба Абдуллы Аль
Хазрада. Эти сходства, однако, не были неопровержимыми, а поскольку в то
время не доверяли оккультным наукам, никто не потрудился разослать копии
иероглифов специалистам-мистикам. Вполне вероятно, что если бы их
познакомили с делом с самого начала, все могло бы пойти совсем по-другому.
В сущности, любой читатель страшных "Безымянных Культов" фон Юитца мог бы
с первого взгляда установить бесспорную связь между ними и таинственными
письменами на пленке. Но в те времена мало кто знал эту кощунственную
работу: первое ее издание было уничтожено в Дюссельдорфе в 1839 году, в
1845-м появятся перевод Бредуэла, а в 1909-м был опубликован сильно
сокращенный вариант. Но книга эта очень редкая. Практически ни один
оккультист, ни один ученый, интересовавшийся эзотерическими культами
далекого прошлого, не знали ничего до недавнего разгула газетной сенсации
о необычном рулоне, который ускорил ужасную развязку.
В течение полувека, последовавшего за помещением странной мумии в
музей, ничего не происходило. Мрачный предмет пользовался известностью
среди культурных людей Бостона, но и только. Что же касается цилиндра с
рулоном, то о них якобы забыли после десяти лет тщательнейших
исследований, окончившихся полным провалом. Кэбот Музей был таким тихим,
таким консервативным, что ни одному репортеру и в голову не приходило
зайти туда в поисках чего-либо, могущего привлечь внимание жадной до
сенсации публики.
Вторжение прессы началось весной 1931 года, когда не чрезмерно
зрелищное приобретение странных предметов и необъяснимым образом
сохранившихся трупов, найденных в склепах под развалинами замка в Оверни,
принесло музею некоторую известность. Верный своей политике
"популярности", "Бостон Билэр" послал одного из своих сотрудников сделать
репортаж насчет этой покупки и велел ему подперчить статью,
предназначавшуюся для воскресного издания всем тем, что можно найти
интересного в этом музее. Этот молодой человек, Стюарт Рейнольдс,
наткнулся на безымянную мумию и рассудил, что она будет куда более
сенсационной, чем недавнее приобретение музея. Несколько статей о
теософии, произведения таких писателей, как Льюис Спенс, гипотеза
относительно пропавших континентов и забытых цивилизаций сделали так, что
Рейнольдс страшно увлекся этой реликвией давно прошедших веков.
Репортер в скором времени надоел сотрудникам музея своими
бесконечными вопросами, порой отражающими неглубокие знания, своей манией
постоянно требовать перестановки предметов в витрине для того, чтобы
сфотографировать их.
На нижнем этаже, в библиотеке, он долго осматривал цилиндр и рулон
пленки, фотографируя их под разными углами. Он также требовал, чтобы ему
показали все книги, имеющие хоть какое-то отношение к примитивной культуре
и затонувшим континентам, и провел там несколько часов, делая заметки.
Наконец он ушел, правда только для того, чтобы отправиться в университет и
посмотреть (если позволят) мерзкий запрещенный "Некрономикон", хранящийся
в библиотеке.
Пятого апреля статья появилась в воскресном выпуске "Билэр" в
сопровождении бесчисленных фотографий мумии, цилиндра, иероглифов,
написанная в том особенном инфантильном стиле, который, по мнению "Билэр",
привлекал клиентуру. Набитая ошибками, преувеличениями, сенсационностью,
статья получилась как раз такая, что привлекала внимание дураков. В
результате наш мирный музей был наводнен болтливой, шумной и абсолютно
некультурной толпой.
Конечно, были и умные, и эрудированные посетители, которых привлекла
не ребяческая статья, а фотографии. Я прекрасно помню появившегося в
ноябре весьма странного субъекта, смуглого, бородатого, в тюрбане, с
каким-то неестественным голосом и тяжелым акцентом, с удивительно
невыразительным лицом и в забавных нитяных перчатках на руках. Он назвал
мне свой адрес в грязном квартале Вест-Энда, и свое имя - Свами
Мандапутра. Этот тип был невероятно эрудирован в том, что касалось
оккультизма, и его, кажется, искренне и глубоко взволновало поразительное
сходство между иероглифами пленки и некоторыми знаками и символами
древнего, забытого мира, о котором, как он говорил, многое знал
интуитивно.
В июне известность мумии и рулона шагнула за пределы Бостона, и музей
со всего мира получал просьбы оккультистов и исследователей прислать им
сведения и фотографии. Нашему персоналу это не нравилось, потому что мы,
научное учреждение, лишены симпатий к мечтателям и к фантастике. Однако мы
вежливо отвечали на все запросы. В результате этой нашей любезности в
"Эколт Ревью" появилась документированная статья известного мистика из
Нового Орлеана, Этьена Дорана Мариньи, в которой он указывал на
идентичность некоторых любопытных геометрических рисунков на цилиндре и
различных иероглифов на пленке с идеограммами ужасного значения
(переписанными с древних монолитов или ритуальных тайн многих сект
эзотерических фанатиков), приведенных в запрещенной "Черной Книге" Фон
Юитца.
Мариньи напоминал о страшной смерти Фон Юитца в 1840 году, через год
после публикации его страшной книги в Дюссельдорфе, и добавил несколько
леденящих кровь комментариев о предполагаемых источниках информации Фон
Юитца. В особенности он упирал на поразительное сходство, соответствие
рассказов, по которым Фон Юитц устанавливал связь между большей частью
чудовищных идеограмм, воспроизведенных им.
1 2 3 4