Старый купец отвечал:
— Как ты ужасен! Увидев тебя, глаза наши ослепли, руки опустились, губы похолодели, кости размякли. Чего ты хочешь от нас?
— Эй ты, глупец, — сказал Тепегез, — тебе лицо мое не нравится, а я отнял жизнь у многих красавиц — светлоликих, ясноглазых. Я отнял жизнь и богатство у многих мужчин — белобородых и чернокудрых. И ваше добро заберу, и вас убью. Мясо ваше кину на съедение птицам и червям, а кости — моим щенкам. Ну-ка побыстрее слезайте на землю да тащите груз в мою Азыхскую пещеру!
Тепегез сдвинул с места огромную скалу и покатил ее на верблюдов. Верблюды испугались. Купцы слезли с верблюдов, начали отвязывать тюки.
Склон горы весь был в рытвинах. Пещеры, норы, берлоги были как разинутые пасти хищных зверей. Азыхская пещера Тепегеза зияла необъятной пустотой. В ней стояла полутьма, пламя больших светильников, горевших по углам, отбрасывало чудовищные тени. Свисающие с потолка, вытягивающиеся из земли ледовые и известняковые столбы походили на невиданные существа. На стене висели полосатые тигровые шкуры. Повсюду белели кости — человечьи кости, звериные кости. То тут, то там лепились свечные огарки. На каменных выступах стояли человечьи черепа. В стенах были трещины. От писка летучих мышей, гнездившихся в щелях, закладывало уши.
Вошедшие в пещеру купцы тряслись от страха. Тепегез наклонился, откусил ухо у одного молодого купца, сжевал и проглотил. Купец закричал. Кровь зажурчала, как дудка.
— Быстрее, быстрее развязывайте тюки! — подгонял купцов Тепегез.
Купцы, дрожа, начали развязывать тюки.
Тепегез рассматривал дорогие товары — шелковые ткани, золото и серебро, каменья, драгоценности, оружие.
— Пах, пах, — говорил он, беря в руки изукрашенный меч, — если уж вы привезли такой прекрасный меч, придется этим мечом срубить ваши головенки.
Среди привезенных купцами даров был и Серый жеребец. Он стоял вместе с верблюдами у входа в пещеру. Молодой купец выбрал удачную минуту, вскочил на спину Серого жеребца и ускакал.
Сын Бейбуры простился с Гараджа Чабаном, сел на коня, спустился с горы на равнину.
Мало ли, много ли скакал молодой купец, а домчался до той же равнины, увидел сына Бейбуры, подскакал к нему, поздоровался. Лицо его было окровавлено.
Сын Бейбуры молвил:
— Эй, смельчак, кто ты, откуда и кто залил тебя кровью?
— Джигит, — отвечал молодой купец, — мы честные купцы. Много лет назад вместе со старшими братьями покинули мы этот край. Ходили в далекие страны, накупили дорогих товаров. Близ Железных ворот Дербента, в Кровавом ущелье, преградил нам путь разбойник. Туловище у него человечье, но на темени всего один глаз. Он отнял у нас товары. Говорит — и жизнь отниму. Откусил мне ухо и проглотил его, забрал моих братьев в плен. Я вырвался, прибежал к тебе. Помоги, джигит!
Юноша пришпорил коня.
— Поезжай вперед, указывай дорогу, — молвил он.
Молодой купец отвечал:
— Джигит, этот разбойник очень зол! Может, ты повернешь назад, не захочешь, чтобы слетела с плеч твоя чернокудрая голова, чтобы вытекла твоя алая кровь, не допустишь, чтобы твой белобородый отец, седовласая мать плакали и причитали «сынок, сынок…»?
Юноша молвил:
— Зачем же ты мне обо всем рассказал? Если уж рассказал, я должен пойти: чтобы позор не пал на мою голову, чтобы грязь не забрызгала мне лицо. Что делать? Умру земля полюбит, останусь жив — народ полюбит.
Они добрались до Кровавого ущелья.
— Эй, Тепегез! Выходи, сразимся, поборемся, подеремся! Я хочу вырвать добрых людей из лап твоих!
Из темного входа пещеры выглянул единственный глаз Тепегеза. Он посмотрел на юношу, стоящего на дне ущелья, и захохотал.
— Парень, парень, ах ты плутишка этакий, паренек! — молвил он. — На жеребчике рыжем худенький паренек! С коротким мечом паренек, с обломанной пикой паренек, с тонкими стрелами паренек, с запавшими глазами паренек! Предо мной джигит удалым не бывает, как полынь-трава твердой не бывает! Пропащий глупец, сын глупца! Пока я не дотронулся до тебя ни рукой, ни ногой, поди прочь отсюда!
Юноша отвечал:
— Не болтай попусту, паршивый Тепегез! Что тебе не нравится в моем рыжем скакуне? Увидев тебя, он запляшет. Что тебе не нравится в моем булатном мече? Он с маху разрубит твой щит. Чем тебе моя пика не нравится? Она выпустит дух твой в небо. Моя белая пыльная тетива застонет, мои девяносто стрел изрешетят твою кольчугу. Не запугивай честного воина выходи, сразимся!
Тепегез издал рык и вышел из пещеры. От его рыка содрогнулись горы, семь скал семь раз отозвались, камни на склоне горы сдвинулись и покатились. Тепегез взял в руки палицу и кинулся на юношу. Тот поднял щит, защищаясь от палицы. Тепегез ударил сверху. Щит раскололся; юноша был ранен, но не упал.
Тепегез выхватил свой меч, парень — свой, начали они биться, не могли одолеть друг друга. Пиками кололись; лбами сшибались; боролись, хватая друг друга за пояс. Пики ломались, земля разверзалась, а они не могли одолеть друг друга.
Тепегез зарядил лук, прицелился, выстрелил, ранил юношу в плечо, пролил его алую кровь, поднял свой меч, кинулся на юношу, хотел срубить ему голову, но юноша вывернулся, отскочил, зацепился арканом за ветку большого дерева, сам ухватился за другой конец, раскачался, перепрыгнул на ту сторону реки. Когда Тепегез повернул голову и хотел посмотреть на него своим единственным глазом, юноша снова перепрыгнул на веревке на этот берег. Так он мотался на веревке туда-сюда, а Тепегез своим единственным глазом не мог уследить за ним. Но вот юноша подпрыгнул очень высоко и, в воздухе прицелившись, послал стрелу прямо Тепегезу в глаз.
Тепегез прижал руку к глазу и завопил:
— О-о, мой глаз, о-о, мой глаз! Мой единственный глаз, о-о, мой глаз!
Ослепший Тепегез махал палицей-шестопером направо, налево. От ветра, вздымаемого этими взмахами, едва не валились с ног верблюды.
Юноша добежал до входа в пещеру, окликнул скорчившихся в углу купцов.
— Выходите, — сказал он. — Я ослепил Тепегеза.
Купцы вышли из пещеры. Старый купец, дрожа от стонов Тепегеза, молвил:
— Сынок, ведь там в пещере остались наши товары, наше добро!
— Сейчас я вытащу ваше добро из пещеры, — отвечал юноша и вошел в пещеру.
Тепегез это услыхал.
— Парень, — сказал он, — ты вошел в мою пещеру. Больше ты из нее не выйдешь. Теперь я тебя так запру, что ты, как баран курдюком, пол пещеры вымажешь.
Тепегез кинулся в пещеру. Юноша снял с каменного выступа человечий череп и сунул его в руку Тепегезу. Тепегез решил, что это голова парня, и крепко схватил ее. Парень выскользнул вон и вытащил за собой товары.
Тепегез молвил:
— Парень, ты вырвался?
Юноша ответил:
— Вырвался.
Тепегез едва не лопнул от злости. Он ухватился за известняковый столб и начал его трясти. Задрожали стены пещерные. Юноша, купцы, караван были уже на дне ущелья. Вдруг как будто землетрясение началось. Тепегез расшатал потолок, обрушил его себе на голову. Поднялся немыслимый грохот, рухнуло полгоры. Тепегез остался под камнями, под землей.
Караван прошел Кровавое ущелье, вышел на равнину. Старый купец молвил:
— Храбрец! Ты спас нас от смерти. Выбери себе, что пожелаешь.
Юноша уголком глаза взглянул на шелк, на кумач, на драгоценности и ответил:
— Купцы, добро ваше мне не нужно. А вот этот лук, эту палицу и этого серого жеребца я бы взял.
Купцы смутились. Юноша заметил это и усмехнулся:
— Что, много запросил?
Старый купец сказал:
— Нет, джигит, не много. Но у нас есть один покупатель. То, что ты пожелал, он задумал подарить своему сыну.
Юноша спросил:
— А кто же этот покупатель?
— Из Баятского края, Бейбура-бек, — отвечали ему. — Для его сына везем.
Юноша улыбнулся, ничего не сказал, стегнул своего коня и ускакал. Купцы, опешив, смотрели ему вслед.
— Ей-богу, добрый джигит, совестливый, благородный, — сказали они.
Бейбура сидел в своем шатре, и сын рядом с ним. Прошел слух, что прибыли купцы. Отец с сыном ждали их.
Купцы пришли к шатру. Наклонили головы, поздоровались, увидели, что их избавитель, джигит, сидит справа от Бейбуры, кинулись к нему, стали целовать ему руку. Бейбура нахмурился:
— Что это значит, невежи? — молвил он. — При отце прилично ли целовать руку сыну?
Старый купец спросил:
— Этот джигит — твой сын?
— Да, мой сын.
— Так не сердись, Бейбура, что мы сперва ему руку поцеловали. Если б не твой сын, и товары бы наши пропали, и жизни бы мы лишились. Твой сын храбрец, он сражался за нас.
Бейбура сказал:
— Достаточно ли этого, чтобы дать ему имя?
— Да, и даже больше, — отвечали они.
Пришел Деде Коркут.
— Слушай меня, Бейбура, — молвил он. — Пусть сын твой будет опорой племени. Если он будет переправляться через снежную гору, пусть бог даст ему перевал; если будет переходить через бурную реку, пусть даст переправу. Ты зовешь его ласкательно Бамсы. Пусть имя его будет Бамсы
Бейрек, владелец Серого жеребца! Имя я дал, годы пусть судьба даст…
Баяндур-хан умирал. Рядом с ним были Алл Аруз, Аман, Газан, Карабудаг, Дондар, Бейбура. Бейрек и другие джигиты. Баяндур-хан лежал на ложе своем и говорил через силу:
— Джигиты, послушайте меня, услышьте слово мое. Я должен покинуть сей мир. Не оттого я плачу, что не насладился жизнью, не натешился властью. Не оттого я плачу, что не на коне погиб, не в битве с врагами, а умираю дома, в постели. Я оттого плачу, джигиты, что нет у меня сына, нет брата. Видно, всевышний оставил меня, джигиты: кто мне наследует?
Алп Аруз, Газан и другие в волнении слушали Баяндур-хана.
Баяндур-хан говорил:
— Джигиты, выслушайте мое последнее слово, узнайте мой завет. Дабы после смерти моей не пропала страна, не распалась держава, а недруги, увидев наш народ без главы, не двинулись на нас, нужно, чтобы мой венец и мои земли унаследовал удалой джигит.
Алп Аруз весь напрягся. А Баяндур-хан закончил так:
— Завещаю мой венец и земли зятю моему Газану, сыну Салбра.
У Алп Аруза с усов закапала кровь.
Баяндур-хан смежил веки. Газан вложил ему в руку большой камень. Из последних сил Баяндур-хан сжал в ладони этот камень и умер. Его накрыли черным покрывалом и положили на грудь его зеркало.
Заговорил Гавалдаш. На вершине Высокой горы Бекил развел два костра. Скорбная весть полетела от горы к горе. На вершинах загорались двойные костры.
Тело Баяндура подняли, на его место положили камень. На могиле зажгли свечи, запалили огни.
В логове льва у Белой скалы собрались джигиты. Газан на буром коне стоял лицом к лицу с огузскими всадниками. Джигиты накинули на шею Газану шелковый аркан, скинули его с коня на землю. Газан забарахтался. Джигиты ухватились за концы аркана и стали тянуть. Газан чуть не задохся. Но таков обычай. Таков обряд избрания хана.
В глазах одного из тянувших веревку — Алп Аруза — была такая злоба, будто он и в самом деле готов задушить Газана. Напротив, Бейрек делал это нехотя. Наконец джигиты немного ослабили петлю и спросили Газана:
— Сколько лет сможешь быть нашим ханом?
Газан прохрипел:
— Сколько у меня на лбу написано.
Сняли с шеи Газана петлю, посадили его на войлок, подняли высоко над головами, трижды прокрутили под солнцем. Завершая каждый круг, кланялись ему. Звуки Гавалдаша сопровождали обряд.
Газана отнесли и посадили на трон Баяндура.
Газан сказал:
— Да будет Бейрек моим визирем!
В стороне злобно следил за всем этим Алп Аруз. Он торопливо вытирал усы. С усов его капала кровь.
…Когда стемнело, Алп Аруз шептался в развалинах с человеком под черным башлыком, что-то ему бормотал. Человек под черным башлыком покивал головой, соглашаясь, воровато подкрался к хлеву, содрал с копыт одной из лошадей подковы, перековал ее наоборот, потом сел на коня и тихо удалился. На земле остались следы. Любой, глядя на эти следы, подумал бы, что всадник не отсюда выехал, а сюда приехал.
Кыпчак Мелик был предводителем половцев. Его лагерь размещался на недосягаемой вершине и напоминал орлиное гнездо. У людей этого племени был грозный вид. На них были шубы из шкур диких зверей, на головах — косматые папахи, лица же безволосые. У Кыпчак Мелика тоже было безволосое лицо, а висящая ниже подбородка ленточка бороды делала его похожим на козла.
Трон Кыпчак Мелика помещался на высоком помосте. Помост был очень широкий. Здесь был и трон Кыпчак Мелика, и его ложе. На этом помосте, кроме самого Кыпчак Мелика, было еще девять черноглазых, светлолицых, длиннокосых красавиц. Руки их до запястий были выкрашены хной, пальцы тонкие, шеи длинные. Кыпчак Мелик веселился с ними. Девушки подавали ему вино в золотых кубках.
Кыпчак Мелик никогда не сходил с помоста. Когда надо было куда-то отлучиться, коня подводили к помосту, и он прямо с трона спрыгивал коню на спину. Сидящие внизу воины стелились под ноги коню Кыпчак Мелика и, пока вождь не проезжал по их спинам, они не поднимали лиц от земли.
Помост был богато изукрашен. Столбы были отделаны дорогими каменьями, края — павлиньими перьями. Всюду висели змеиные шкуры. Племя поклонялось змеям.
Возвращаясь после набегов, Кыпчак Мелик ел и пил с девятью наложницами, развлекался и наслаждался на глазах у всех воинов племени.
Всадник под черным башлыком прискакал сюда. Он не убрал с лица черной накидки, не снял одежды, но обувь снял — пред Кыпчак Меликом можно было предстать только разутым.
Всадник под черным башлыком поклонился Кыпчак Мелику и сказал:
— Эй, Кыпчак Мелик! Что ты праздно сидишь? Хан ханов Баяндур-хан приказал тебе долго жить…
Кыпчак Мелик, оторвавшись от губ черноглазой красавицы, обронил небрежно:
— Знаю! На венец и земли метил Алп Аруз — Лошадиная морда, но занял их сын Салора Газан. Аруз хочет отомстить Газану, поэтому послал тебя ко мне. Но ты скажи Арузу, что время еще не пришло. Если мой змей будет благосклонен ко мне. погублю я Газана, потушу его очаг, свяжу его белые руки за спиной, отрежу его чернокудрую голову, выпущу его алую кровь, разрушу и разграблю его дом и весь край, уведу табуны его коней, стада его верблюдов, отары его овец; красивых девушек приведу сюда, затащу к себе на, ложе! Пусть только время придет…
Когда задули прохладные рассветные ветры, запели сереброгорлые жаворонки, заржали бедуинские кони, когда было не темно и не светло, когда солнце едва коснулось прекрасных гор, Бейрек встал, сел на своего Серого жеребца, выехал на охоту.
Неожиданно перед Бейреком пробежало стадо джейранов. Бейрек кинулся вслед, долго за ними гнался и оказался на Фиалковой поляне — Гыз-Беновша. Смотрит — какое место! Цветы кругом. Лебеди, журавли, турами, куропатки… Студеные воды, рощи, луга…
Видит, в этом-то прекрасном месте, на зеленой траве стоит красный шатер.
— Господи, чей бы это мог быть шатер? — подивился Бейрек.
Он не знал, что этот шатер был пристанищем ясноокой девы. Не знал этого Бейрек, но подогнал свою добычу прямо к шатру. Пристрелил джейрана.
Банучичек увидела это из шатра и сказала няне своей, Гысырджа Енгя:
— Няня, не хочет ли джигит показать нам свое мужество? Пойдите потребуйте у него доли, посмотрите, что он скажет.
Гысырджа Енгя вышла из шатра, поздоровалась с Бейреком.
— Эй, джигит, — молвила она, — удели нам часть этого джейрана.
Бейрек отвечал:
— Я не охотник. Берите себе всего джейрана. Это ваша добыча. Но не в обиду будь спрошено, чей это шатер?
Гысырджа Енгя молвила:
— Джигит, это шатер дочери Бейбеджана — Банучичек. Кровь Бейрека закипела, жилы вздулись, но он учтиво повернул назад. Гысырджа Енгя положила джейрана перед Банучичек.
Банучичёк молвила:
— Няня, что это за джигит?
Гысырджа Енгя отвечала:
— Ей-богу, госпожа, этот воин на сером жеребце — добрый джигит.
Банучичёк молвила:
— Эх, няня! Мой покойный отец говаривал: я выдам тебя за Бейрека на Сером жеребце. А вдруг это он и есть? Позови его, я расспрошу, кто он таков.
Гысырджа Енгя позвала, Бейрек вошел. Банучичёк закрылась чадрой, стала спрашивать:
— Откуда ты родом, джигит?
— Из края Баят — страны огузов.
— В краю Баят кто ты таков? Кто твой отец?
— Я сын Бейбуры — Бамсы Бейрек.
— За каким делом ты пришел, джигит?
— У Бейбеджана есть дочь, пришел на нее поглядеть.
Банучичек молвила:
— Не такая она девушка, чтобы показаться тебе. Но я няня Банучичек. Давай выедем вместе на охоту. Если твой конь обгонит моего коня, он обгонит и ее коня. Вместе выпустим по стреле. Если твоя стрела мою обгонит, то и ее стрелу обгонит. А затем поборемся с тобой. Если ты меня одолеешь, то одолеешь и ее.
Сели на коней, выехали на простор, пустили коней вскачь. Конь девушки обошел коня Бейрека. Выпустили стрелы. Стрела девушки обогнала стрелу Бейрека.
Девушка молвила:
— Знай, джигит, никто еще не обошел моего коня, никто не опередил моей стрелы. Теперь давай поборемся.
Бейрек спешился. Схватились они. Обхватили друг друга подобно двум богатырям. То Бейрек поднимает девицу, хочет бросить ее на землю — девушка выворачивается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10