Эмма Тополь
КАТЬЯ

ЧАСТЬ 1

ГЛАВА 1

Я резко поднялась и села.
Где-то там, за очерченным в сознании пространством, с влажными, перекатывающимися телами, переплетенными от страсти ногами, руками – в какие-то моменты чувственного забытья я вдруг понимала, что целую собственное запястье, – раздался странный звук. Было непонятно, хлопнула ли входная дверь в моем доме, или кто-то уронил мусорный бак на соседском дворе.
– Иди в ванную! – шепотом приказала я оцепеневшему Стиву. – Быстрее…
Он, не говоря ни слова, встал, схватил валявшуюся на кресле одежду и закрылся в ванной.
В доме было тихо. Я торопливо подняла с пола трусики, надела их, двинулась вокруг кровати к комоду и в ужасе остановилась на полпути.
В открытой двери спальни стоял Дэвид.
На его лице застыла оторопелая улыбка, он неотрывно смотрел на мою голую грудь.
– Дэвид! – прикрываясь, я потянулась к дверной ручке. – Ну что ты уставился?!
И с силой захлопнула дверь. Перед моими глазами мелькнуло его застывшее белое лицо.
Руки и ноги у меня дрожали. Как же я не заметила который час? Но ведь сейчас всего половина двенадцатого, а Дэвид обещал вернуться в четыре. Почему же я не подумала о том, что он может прийти раньше? Могла хотя бы закрыть дверь в спальню, вернувшись, он привычно прошел бы к себе и даже не подумал подойти к моей комнате.
– Кто это?
Стив сидел на краю ванной одетый и, когда я вошла, резко поднялся.
– Это… Дэвид.
– Ты думаешь, он что-то понял?
– Не знаю, – выдохнула я искренне.
А может быть, я зря так всполошилась. Дэвид не видел Стива, только меня голую. Ну и что в этом преступного или подозрительного, я переодевалась, или душ принимала, или… Да мало что я делала! Если сейчас осторожно и незаметно выпустить Стива, все будет в порядке.
А вдруг Дэвид пришел раньше? Неслышно поднялся наверх и видел, как мы…
Стив, успокаивая, попытался меня обнять.
– О, пожалуйста, – застонала я. – Не надо! Прошу тебя…
– Ну и что же теперь делать? – он обиженно затянул пояс на брюках.– Как мне отсюда выбираться?
– Пойду проверю, где он. Оставайся здесь, только, умоляю, сиди тихо…
Я вышла из ванной, торопливо надела белые спортивные брюки и, не найдя лифчика, натянула первую попавшуюся майку. Спешно пригладила и затянула сзади узлом запутавшиеся волосы.
В зеркале на меня глянула испуганная незнакомая женщина с маленьким розовым личиком и расширенными от страха глазами. О, как я ненавидела эту свою заурядную кукольность! Всегда хотелось быть роковой яркой брюнеткой с большой грудью, тонкой талией и низким голосом. Вместо этого природа подарила светлые, прямые, словно отбеленная солнцем солома, волосы, глубоко посаженные, почти азиатские, темные глаза, маленькую грудь и узкие, словно у тринадцатилетней девочки, бедра. Единственное, что мне нравилось в себе – это большой, с пухлой верхней губой рот. Но теперь потемневшие от долгих поцелуев сухие губы испуганно подрагивали, и было понятно, что они готовы к обману.
Я вышла из спальни. Стараясь ступать легко, двинулась по коридору, заглянула в открытую дверь кабинета Ларри. Там никого не было, в двух соседних комнатах для гостей – тоже темно и пусто. У закрытой двери к Дэвиду я остановилась. Оттуда доносилась музыка.
Я постучала. Музыка продолжала играть.
– Дэвид, – позвала я мягко. – Ты хочешь есть?
– Нет! – ответил он откуда-то издалека.
– Можно войти? – я потянулась к ручке.
– Нет! Не сейчас! – в его крике был испуг. – Потом! Я занят! Я хочу спать! Я сплю!
– Извини. Я просто… Ничего серьезного. Спи.
Я бросилась к себе в спальню. Вытолкала Стива из ванной и потащила к выходу. В дверях спальни мы остановились, я жестом приказала ему ждать. Затем опять, стараясь идти как можно тише, подошла к комнате Дэвида. Оттуда все так же звучала музыка. Я помахала Стиву: иди!
Согнув ноги в коленях, Стив на носках торопливо засеменил по коридору и, так же смешно приседая, покатился вниз по лестнице. На последней ступеньке он оглянулся. Я замахала руками, чтобы побыстрее убирался.
– Что тебе было нужно? – в дверях своей комнаты стоял Дэвид. Лицо у него было красным, волосы взъерошены, глаза лихорадочно блестели.
Внизу отчетливо хлопнула входная дверь. Я вздрогнула.
– Кто там? – не особо удивляясь, спросил Дэвид.
– Где?
– Внизу… Вроде бы дверь хлопнула?
– Нет, думаю, ветер. А может быть почтальон… Я пойду посмотрю.
– Почтальон? – он презрительно улыбнулся.
Страх из глубины живота поднялся к горлу, стало трудно дышать.
Дэвид проскользнул между мною и перилами и в секунду сбежал в холл. Я помчалась за ним.
Успел ли Стив отойти от нашего дома настолько, чтобы не вызвать у Дэвида подозрений? Хорошо, что заставила его оставить машину на соседней улице. Хоть на это у меня хватило ума.
– Ну и кто там? – стараясь говорить равнодушно, спросила я.
– Никого.
Дэвид снова, как мне показалось, подозрительно посмотрел на меня, улыбнулся и ногой захлопнул дверь. Он словно стеснялся смотреть мне в глаза, но в то же время тайком подглядывал за мной. И я все время чувствовала этот изучающий взгляд.
– Какой-то мужчина шел от нашего дома…
– Да? – удивилась я. – Кто? Почтальон?
– Не похож. Ты же говорила, что почта приходит после двух, а то и позже?
– Бывает раньше…– я отвернулась и пошла на кухню. Мне захотелось пить. – Есть будешь?
– Да, я проголодался! – с преувеличенной, как мне показалось, энергией, Дэвид подошел к холодильнику. – Интересно, этот мужчина… он не был в форме почтальона. Мне почему-то показалось, что я его знаю или он на кого-то со спины похож…
– Сделать бутерброд? – предложила я. – С чем? Ростбиф, ветчина, сыр… Они иногда бывают без формы. Ужасные лентяи, и почту мятую приносят.
– Да. С ветчиной, майонезом и салатом. Без помидора. И лука не надо…
Он произнес все это так, словно заказывал в какой-нибудь забегаловке. Затем снова многозначительно улыбнулся и добавил:
– Не хочу, чтобы изо рта плохо пахло…
– А почему ты вернулся так рано? – стряхнув воду с салатных листьев, я выложила их на хлеб. Ложка майонеза, виток ветчины, снова салатный лист, еще один кусок розовой ветчины и поверх всего – влажный, изгибающийся белесым тельцем кусок хлеба. С угла бутерброда тяжелой каплей выдавился майонез.
– Сегодня понедельник, библиотека открывается в час дня, – он неотрывно следил за моими движениями. – Лень было ждать, ну я и решил вернуться домой. Поесть…
– Значит, ты сразу пошел домой?.. – мне стало страшно. Я вспомнила, что закрыла за ним дверь где-то около десяти. Через полчаса появился Стив, и мы сразу легли в постель. До библиотеки всего двадцать минут медленного ходу. Двадцать минут туда, двадцать минут назад, и там минимум десять. То есть Дэвид наверняка был в доме минут пятнадцать. Значит, он все видел. Вот почему я не слышала, когда он вошел и поднялся по лестнице!
Дэвид, не отвечая, жевал бутерброд. Челюсти ритмично двигались, глаза от удовольствия слегка сузились. Он уткнулся в журнал и, казалось, совсем забыл обо мне.
– А где твое «спасибо»? – я старалась говорить добродушно.
– Да, да, спасибо! – не отрываясь от журнала, промычал он.
Ни черта этот дурачок не видел, успокоила я себя. Не сидел бы он сейчас и не разговаривал бы со мною так спокойно.
Мне стало смешно. Надо позвонить перепуганному насмерть Стиву. Он-то ведь не знает, что страшная, как ему виделось, гроза оказалась всего лишь упавшим на крышу соседа желудем. Я встала и двинулась к выходу. Уже почти скрывшись за кухонной дверью, я довольно четко услышала:
– Я хочу поговорить с отцом. Сегодня. Дай мне его номер телефона.
Что-то в голосе этого мальчишки было такое, что заставило меня вздрогнуть.
– Конечно, – покорно сказала я.
Я поднялась к себе в спальню, села на разобранную кровать.
Здесь все еще был полумрак. Солнце исчезло, золотистая пляска в щели между шторами закончилась. На полу бесстыдно валялась скомканная простыня, у стены, рядом с ночным столиком съежилась брошенная подушка. Другая подушка, настороженно выгнув бок, притаилась в кресле. Из-под нее выглядывала бретелька того самого лифчика, который я в спешке никак не могла найти.
Я легла и закрыла глаза. Вот и все. Вот и все.
Как тяжело и грустно. То, что на меня надвигалось, казалось огромным и неотвратимым.

ГЛАВА 2

Ларри через четыре дня не приехал.
Неделю назад его неожиданно послали в Саудовскую Аравию в филиал компании, где он, проработав пятнадцать лет, дослужился до должности технического директора. Я была уверена, что он в своем положении смог бы и отказаться от этой поездки, но Ларри был Ларри, законопослушный американец, для которого интересы компании важнее всего.
Он сказал Дэвиду по телефону, что попробует дней через пять вернуться домой, но затем в разговоре со мной признался, что понятия не имеет, когда закончатся аварийные работы на нефтяных вышках, из-за которых он там и торчал. Это может занять неделю, а может и пару месяцев. Его присутствие, сказал он, настолько необходимо, что поднимать вопрос о возвращении бессмысленно.
Я разозлилась не на шутку. Из-за приезда его сына мне пришлось отказаться от поездки в Европу и согласиться участвовать в клубничном спектакле под названием «Счастливая семейка Ларри Стивенсона». Но попытка оказалась неудачной, Ларри умотал в командировку, а я теперь должна одна терпеть капризы чужого подростка. Убирать за ним, терпеть в своем доме его наглую ухмылку, подсматривания, безуспешно скрываться от голоса какой-то похотливо воющей певички и сходить с ума, вдыхая устоявшийся в нашем доме с момента его появления тошнотворный запах заношенных кроссовок.
Отправить Дэвида домой в Сан-Франциско было невозможно: его мамаша гостила в далекой Австралии, где она родилась и где последний раз была более двадцати лет назад. Эту двухмесячную поездку она запланировала давно. На родине кенгуру все еще проживала ее родня, и эта идиотка постоянно жаловалась Ларри, что мечтает их навестить. А мой Ларри, мой чудный добрый Ларри, решил убить сразу двух зайцев – провести с подросшим сыном лето и хоть на время остановить поток обвинений со стороны бывшей жены.
Раньше, когда Дэвид приезжал к нам на каникулы, мне было с ним легко и весело. Мы плавали в бассейне, гоняли на велосипедах, шатались по магазинам игрушек, где покупали всякую ерунду. Я его рисовала, хотя заставить посидеть спокойно даже полчаса почти не удавалось. Тогда он был милым, иногда упрямым, но поразительно доверчивым и наивным ребенком. В какие-то моменты мне даже казалось, что я испытываю к нему нежные чувства.
А в этом году полторы недели назад в аэропорту мы встретились с семнадцатилетним верзилой. Я не видела его последние три года, Ларри летом ездил без меня в Сан-Франциско и проводил там с сыном пару недель. Внешне Дэвид почти не изменился, разве что здорово вытянулся, но хорошенькое личико с ангельским легким румянцем по-прежнему было свежим. Лицо его отличалось свойственной подросткам размытостью черт, когда природа словно не может решить, что бы ей сотворить из этого существа. Но Дэвида, как ни странно, это не портило. Его движения утратили мальчишечью резвость, походка стала медленной, колени при ходьбе слегка сгибались и он, словно еще не найдя для себя в этом мире опоры, раскачивался из стороны в сторону.
Именно в тот момент, когда он в аэропорту шел к нам в наушниках, с дорожной сумкой в одной руке и iPod в другой, я поняла, что совершила ошибку. Но признаться в этом Ларри было равносильно тяжкому оскорблению, которого он не заслужил.
Конечно, ведь он был так счастлив встретить сына. Своего сына!
– Господи, ну почему я всегда должна уступать чьим-то желаниям и не делать так, как мне хочется?! – я со злостью бросила телефонную трубку после разговора с Ларри.
– Неприятный сюрприз? – Дэвид стоял в дверях моей спальни. В последнее время он возникал незаметно и бесшумно, это всякий раз меня пугало.
Сдерживаясь из последних сил, я отвернулась от него.
– Похоже, отец приедет нескоро… – с преувеличенным сожалением протянул он.
– Ты что, подслушивал? – уже не владея собой, закричала я. – Ты… Ты подслушиваешь мои разговоры по телефону?! Ты все время подсматриваешь за мной! Что тебе надо? Ну чего ты постоянно ухмыляешься? Как ты мне надоел! Душ бы принял! К тебе же подойти близко противно, так ты воняешь!
Я понимала, что это несправедливо, но остановить себя не могла.
Дэвид уже не улыбался. С его щек в секунду сошел румянец, глаза расширились. Он словно омертвел. Затем нижняя губа дрогнула, и он глухо сказал:
– Да, это ты… Ты – такая. Я так и думал…
Затем повернулся и исчез. Через секунду он появился снова.
– Между прочим, я не подслушивал. Просто спустился вниз и услышал, как ты сказала, что быть со мной два месяца – это наказание. Что ты не хочешь… не можешь… ну и конец твоего разговора с отцом. Я все понял. Все ясно, ведь я тебе мешаю.
И снова скрылся.
Проклятье! Не надо было срываться на него. Теперь он наверняка пожалуется отцу и расскажет про Стива! Расскажет? Но – что? Нет, все-таки надо у него узнать – видел он что-нибудь или нет. Сейчас мальчишка ничего не сказал отцу, хотя когда просил позвонить ему, у меня была абсолютная уверенность, что он все видел и собирается донести. На этот случай я уже даже придумала, что буду говорить Ларри в свое оправдание. Но Дэвид и словом не обмолвился об мне, я слушала весь разговор в спальне по параллельному телефону. Мальчишка только канючил, пытаясь понять, когда отец вернется. Наверняка, мои страхи преувеличены чувством вины.
Но почему он сказал: «Я тебе мешаю»? Мешаю делать что?
Находиться с мальчишкой в одном доме с каждым днем становилось труднее. Мы только вчера виделись со Стивом, но он уже замучил меня звонками, а я не могу ему определенно сказать, знает Дэвид что-нибудь или нет. Смешно, когда Стив звонит, то старается изменить голос или говорит с чудовищным акцентом, даже я его не узнаю. Но встречаться мы пока не решаемся.
Трус. Он так боится за свою репутацию, а главное – и открыто в этом признается – лишиться денег жены, что потерял сон и даже пропустил вчера игру в теннис в своем клубе. Такого с ним не было ни разу за пятнадцать лет членства. Стив уверен, что если Ларри узнает, тут же расскажет его жене, длинноносой Анджеле, и тогда…
Свинья. Его совсем не волнует, что будет со мной.
А мне даже страшно подумать о том, что произойдет, если Ларри просто заподозрит. Противный грязный мальчишка, может быть, уже давно за мной наблюдает! С тех пор как Ларри уехал, мы со Стивом встречались четыре раза. И все у нас дома. Если бы не жадность этого итальяшки, мы виделись бы, как и раньше, в гостиницах и не оказались бы в такой опасной ситуации.
Я заставила себя встать и подойти к комнате Дэвида. Не услышав ответа на свой стук, открыла дверь.
В комнате было темно и тихо. Свет от небольшой лампы на письменном столе узким лучом освещал сваленные в беспорядке книги, журналы, разрозненные страницы. На полу повсюду валялась одежда. Дэвид, уткнувшись лицом в подушку, неподвижно лежал на кровати.
– Дэвид, извини. Я была не права… Я не должна была на тебя кричать.
Запах грязных носков вызвал короткий приступ тошноты.
Какого черта я сюда пришла?! Этот мальчишка даже не поворачивается в мою сторону. Ну что ж, я извинилась. Первый шаг к примирению сделан. Теперь пусть успокоится, потом будет проще узнать, видел он Стива в нашей спальне или нет. А пока достаточно, чтобы он знал о моем сожалении.
Я повернулась и пошла к выходу.
– Ненавижу тебя…– прозвучало за спиной тихо, словно сдавленный выдох. – Ненавижу…
Я повернулась. Он сидел на кровати с опущенной вниз головой. Затем вдруг резко поднялся. Еще никогда я не видела столько злобы в направленных на меня глазах. Что-то блеснуло в его руках.
Мне стало страшно. До двери оставалось еще несколько шагов. Хотелось рвануть, что было силы, побежать, но я заставила себя не спеша повернуться и двинуться к выходу.
– Дура! – закричал он мне в спину, и голос его сломался. Недавно появившийся подростковый басок превратился в писк ребенка. – Русская сука! Подожди, я тебе такое сделаю! Русская шлюха! Отец тебя убьет!
Мимо уха что-то пролетело и громко шлепнулось внизу, на первом этаже. Я вбежала к себе в комнату, захлопнула дверь и навалилась на нее всем телом, стараясь забаррикадировать вход. Почему, черт подери, у нас в спальне даже щеколды нет на дверях? Но кто мог предположить, что мне придется от кого-то прятаться в собственном доме!
За дверью было тихо.
1 2 3 4 5