Если есть что пересаживать, то никаких проблем. Но тебе нужна кожа не от простого донора, а от родного…
– То есть, если бы были живы мои мама и папа, то меня смогли бы вылечить? – перебил Ники.
– Да, – выдавила из себя Анна.
– А бабушка и дедушка?
– Не знаю, но они, наверное, тоже могли бы помочь. Но что толку, Ники, ведь их же тоже…
– Да, они умерли, давно, – нетерпеливо мотнул головой мальчик. Он, казалось, преследовал какую-то цель, но Аня не понимала – какую, и ей очень хотелось прекратить этот болезненный для малыша разговор как можно скорее. Однако он думал иначе.
– Ты ведь сказала, что нужны доноры-родственники, правильно?
– Правильно, Ники, но, мне кажется, нам нужно перестать пока говорить об этом. Обещаю, что обязательно придумаю, как тебе помочь. А сейчас давай попробуем заснуть. Как говорила моя бабушка: «Будет день, будет и пища».
– А тетя и дядя – это близкие родственники? – Ники будто пропустил ее слова мимо ушей, продолжая думать о своем.
Аня покачала головой и мягко проговорила:
– Не понимаю, куда ты клонишь, солнышко мое. Да, тетя и дядя – это близкие родственники, но, к сожалению, я знаю из документов, которые пришлось оформлять при усыновлении, что у тебя нет ни тети ни дяди.
Ники хитро взглянул на нее и выпалил:
– А вот и есть! Дяди нет, а тетя очень даже есть!
Анна опешила, не сразу сообразив, что ответить на это заявление. Похоже, малыш просто начал фантазировать: своего рода защитная реакция в безвыходном положении. Хотя раньше она за ним ничего подобного не замечала…
– Ники, – осторожно начала она, – о какой тете ты говоришь?
– О миссис Клэрксон, конечно, – пожал худенькими плечиками Ники.
Имя было Ане незнакомо, в документах оно не встречалось.
– Ты ничего не путаешь? Кто такая миссис Клэрксон?
Ники посмотрел на нее удивленно, огорченный ее непонятливостью, и проговорил, отчетливо выговаривая слова:
– Миссис Клэрксон – это моя тетя. Сестра моей мамы.
– Но я про нее никогда не слышала! Этого не может быть! Мы специально искали твоих родственников! Если бы нашелся хоть один, мне потребовалось бы получить его письменное согласие на твое усыновление. Но я его получила, а о тете Клэрксон слышу в первый раз. Это невероятно!
Анна, поджав колени, уселась напротив мальчика, обхватила его за плечи, легонько встряхнула и спросила, требовательно глядя в глаза:
– Ники, посмотри на меня! То, что ты говоришь, очень важно. Скажи, ты ничего не выдумываешь?
Ники посмотрел на нее полными слез глазами, его нижняя губа обиженно дрогнула.
– Аня, миссис Клэрксон существует на самом деле! – отчаянно выкрикнул он. – Я не маленький, чтобы выдумывать всякие глупости! Почему ты мне не веришь?!
Опомнившись, Анна обняла малыша, прижала к себе, приговаривая:
– Ну что ты, милый, конечно, я тебе верю. Я хочу тебе помочь и совсем отчаялась. Мы отыщем твою тетю, уговорим ее стать донором, и ты снова будешь здоровым! Только бы она существовала на самом деле!
– Говорю же, она существует!
– Но почему о ней нигде не говорится?
– Потому, что мама не хотела, чтобы о ней знали. Она ее ненавидела. Сначала говорила, что миссис Клэрксон умерла, а потом вообще перестала упоминать, что у нее есть старшая сестра, даже из документов ее вычеркнула.
– Как же так? Почему? Может, она и в самом деле скончалась?
– Нет, – замотал головой Ники. – Она живет в Дэнверсе. Я слышал, как мама и папа говорили об этом незадолго до того, как мы уехали… ну… в джунгли…
Дэнверс. Ане показалось, что она уже слышала название этого города, но сейчас не могла вспомнить от волнения, где именно. В ее душе затеплилась надежда, она боялась даже дышать, чтобы не спугнуть неожиданную удачу.
– А почему твоя мама не хотела вспоминать о своей сестре? – спросила она, понимая, что маленький мальчик, скорее всего, не знает ответа на этот вопрос.
От него, судя по всему, вообще скрывали тот факт, что у него есть родная тетка. Ах, взрослые, до чего же мы бываем наивны, когда дело касается детей! Нам кажется, что они ничего не понимают, не слышат и не видят того, что, по нашему мнению, не касается их ушей, глаз и сердца. Но это всего лишь заблуждение. Дети знают и понимают намного больше, чем нам хотелось бы.
Но в данном конкретном случае Аня оказалась права. Ники не знал, чем вызвана неприязнь к сестре его собственной матери. Причин могло существовать множество, но для Анны и Ники не имело значения, какая из них истинная, поэтому Аня почти не колебалась, принимая решение.
Они немедленно едут в Дэнверс и попробуют отыскать эту тетку, неожиданно свалившуюся им на голову. А уж уговорить ее стать донором Аня сумеет, в этом она не сомневалась ни секунды. Ради Ники она была готова на все.
* * *
Дэнверс! Ну конечно же! Как она могла забыть? Об этом городке писала любимая Анина подруга, Нурия. Кажется, в последнем или предпоследнем письме. Анна, подгоняемая этой мыслью, вскочила с постели. В окно светило солнце, круглый маленький зайчик крался по белой наволочке, подбираясь к сладко посапывающему Ники. Накануне они так и уснули в одной постели, и Анна, вообще-то не любившая делить с кем бы то ни было свое спальное место, чувствовала себя рядом с малышом необыкновенно уютно. К утру похолодало, и Ники, сбросивший с себя одеяло, свернулся калачиком. Аня укутала его потеплее и осторожно перелезла через спящего мальчика. Прихватив халат и тапочки, она босиком на цыпочках прокралась в другую комнату и, только притворив за собой дверь спальни, сунула успевшие замерзнуть на холодном полу ноги в уютные тапки.
Письма Нурии лежали в секретере в большой металлической коробке из-под печенья с пасхальным зайцем на голубой крышке. Обычно Аня не хранила писем, да и получала их не так уж много. Кто сейчас кому пишет? Не те времена. Даже открытка к Новому году – и то редкость. Но Нурия была слишком важной частью ее жизни. Аня чувствовала пустоту с того момента, когда подруга уехала так далеко от нее. Письма давали хотя бы какую-то иллюзию близости, и Аня перечитывала их, когда ей становилось совсем одиноко.
В последнем своем письме Нурия действительно писала о Дэнверсе. Как поняла Анна, он находился в пригороде Бостона, и Нурия снимала там дом. Поездка подруги в далекую Америку была чистой авантюрой, особенно если учесть, что Нурия за всю свою жизнь не то что за границей, а и в соседней области не удосужилась побывать, вся ее жизнь прошла в одном городе. И вдруг решилась на такое! А все дети. Точнее, единственная дочка. Лелька, которую Аня помнила еще трехлетним карапузом, выросла в умненькую, хорошенькую девушку. Такую умненькую, что смогла самостоятельно пройти заочный отборочный тур в американский колледж. Кстати, тайком от родителей. Просто прочла в какой-то газете объявление и послала заявку.
Когда неожиданно, в первую очередь для самой Лельки, пришло извещение о том, что она зачислена на стипендию, девчонка прилетела к Анне за подмогой. На самом деле полученное приглашение было не концом, а началом пути: нужны были деньги на дорогу, и не только на дорогу, куча документов, да и вообще Лелька понятия не имела, как отреагируют родители на ее самодеятельность.
Опасения девчонки подтвердились, реакция последовала бурная. Даже Ане, близкой подруге, с трудом удалось уговорить Лелькиных отца и мать хотя бы попытаться обсудить возможность учебы девочки в заокеанском колледже. С одной стороны, они гордились тем, что дочь оказалась такой способной, что ее заметили и сочли возможным дать шанс учиться, да еще со стипендией. Но с другой – стипендия была слишком мала – они навели справки – для того, чтобы снимать жилье и не умереть при этом с голоду. Кроме того, вопрос с билетами по-прежнему оставался открытым. Было и еще одно «но». Нурия обожала свою дочь и даже думать не желала о том, чтобы отправить ее одну за тридевять земель, в чужую страну, где рядом не будет ни единого близкого человека. Нурия считала Лельку еще маленькой. Да она и была-то, в сущности, ребенком. Что такое неполных семнадцать лет?
Споры были долгими и жаркими, но в конце концов родители пошли на компромисс: Анна одолжила денег на билеты – одному богу известно, чего ей стоило уговорить подругу принять помощь, – но о том, чтобы добавить матери и дочери на жилье и все прочее, не могло и речи идти, поэтому Анна понимала, что уговаривать бесполезно. Подруга была слишком гордой, чтобы принять помощь, не имея возможности вернуть долг. Даже то, что необходимая сумма была вполне по силам Ане, не изменило решения Нурии. Анна так и не узнала, как они там «схимичили», но только в назначенное время самолет унес ее лучшую подругу вместе с дочерью в далекую Америку.
Аня улыбнулась, вспомнив эпопею с переездом. С тех пор прошел почти год, и у нее появилась возможность увидеться с человеком, который по сию пору оставался для нее самым близким и родным.
Еще раз перечитав строки письма, написанные не слишком разборчивым, но таким знакомым почерком на непривычно широком и коротком листочке в тонкую голубую линейку, Аня выяснила, что в Дэнверсе мать и дочь сняли дом. Странно, но, читая письмо в прошлый раз, она совершенно не обратила внимания на этот факт. Впрочем, ничего удивительного. Отсюда что Бостон, что Дэнверс – одна малина, далеко. Почему выбрали это место, тоже ясно: в пригороде жилье гораздо дешевле, а ее подруге наверняка приходилось экономить на каждой мелочи.
Решено, они с Ником едут в этот Дэнверс. У них мало времени, осенью Ники должен отправиться в первый класс, и Анне очень хотелось, чтобы малыш чувствовал себя уверенно, не опасаясь жестоких насмешек одноклассников из-за своего уродства. Они найдут эту… как ее там… миссис Клэрксон и добьются ее согласия, будь она хоть чертом в юбке.
Нурия так обрадовалась звонку, что даже расплакалась. Кажется, Америка сделала подругу сентиментальной, раньше ей удавалось сохранять невозмутимость практически в любой ситуации. Впрочем, Анна тоже не раз во время разговора сглатывала подкатывающий к горлу комок, ей так не хватало Нурии, милой, все понимающей подруги!
Сборы были стремительными. Деньги и виза у них были, вещей Анна решила взять самый минимум, зная, что все необходимое можно будет купить на месте. Тем не менее сумок набралось целых две. Вокруг одной из них упорно крутился Каспер, черный персидский кот Анны. Всеми доступными способами Каспер выражал свое недовольство, почувствовав, что ему вновь предстоит куковать в пустой квартире, довольствуясь короткими визитами соседки, которая приносила ему еду. Изучив сумку со всех сторон, Каспер запрыгнул на нее и громко мяукнул, давая понять, что не сойдет с этого места.
– Ну, Каспер, миленький, не обижайся, – попросила Анна, присаживаясь перед разобиженным котом на корточки. – Мы никак не можем взять тебя с собой. Тебя же на таможне остановят и посадят в карантин, а то и вовсе отправят домой в багажном отделении.
Каспер отвернулся и потряс круглой башкой, словно не желал слушать никаких объяснений хозяйки. Он понятия не имел, что такое карантин, но уж, наверное, это получше, чем одиночество и отсутствие любимой хозяйки.
– Может, мы его спрячем? – робко предложил Ники, который сочувствовал Касперу.
С самой первой встречи мальчик и кот стали друзьями не разлей вода. Они даже проказничали на пару и наказание делили пополам.
– Не говори глупостей, дорогой, – вздохнула Аня, поднимаясь. – Его обязательно обнаружат и отправят обратно. Ты же не хочешь, чтобы Каспер потерялся в дороге? Я слышала, что иногда конфискованные животные теряются. Кроме того, неизвестно, как он перенесет самолет. И вообще, Каспер останется здесь, это однозначно.
Ники грустно кивнул головой и почесал кота за ушами. В ответ на ласку Каспер выгнул спину и потерся о руку мальчика.
Ане предстояло переделать еще кучу дел, и она оставила кота и мальчика утешать друг друга самостоятельно.
Каспер проявил характер до конца и не вышел их провожать, забившись куда-то в знак протеста. Времени на поиски уже не оставалось, но Аня, испытывая чувство вины и отдавая ключи от квартиры соседке, попросила ее быть с Каспером поласковее. За короткий период она уже второй раз оставляла его одного. Того и гляди, животное совсем одичает.
К радости Анны, Ники перестал дуться на нее из-за брошенного в одиночестве кота, он даже вызвался дотащить до такси одну из сумок. Предложение оказалось весьма кстати, так как вторая сумка, та, которую Аня оставила себе, оказалась настолько тяжелой, что ее приходилось то и дело перекладывать из одной руки в другую. Кое-как они добрались до машины, благополучно загрузились и отправились в путь.
Глава 3
Нурия совсем не изменилась. Аня сразу узнала ее в толпе встречающих, и подруги бросились обниматься и целоваться.
– Господи, совсем как дома, – вздохнула Нурия.
– В каком смысле? – улыбнулась Аня.
– Ну как же, обнимаемся, целуемся…
– Не поняла.
– Здесь так не принято. Максимум, что позволительно, – это клюнуть друг друга в щечку при встрече. Больше – ни-ни! Мороженые они какие-то, прямо как ихние окорочка. Снаружи нарядные и улыбающиеся, а внутри – лед один. Ладно, сама увидишь. Не представляешь, как я рада вас видеть! Привет, Ники, – ласково обратилась Нурия к малышу. – Давай знакомиться. Меня зовут Нурия. Как долетел? Устал, наверное?
– Спасибо, я в порядке, – немного скованно ответил мальчик.
Он выглядел напряженным и по-прежнему не выпускал из рук сумку. Когда Нурия предложила забрать ее у него, чтобы помочь, он замотал головой и еще крепче вцепился в матерчатые ручки:
– Я сам.
– Ну, как знаешь, – удивилась Нурия, но настаивать не стала. Они с Анной ухватили вдвоем большую сумку и пошли к выходу из аэропорта.
На стоянке Нурия подвела их к машине, чем немало удивила Анну.
– Ты что, водишь машину?! – не удержалась она, разглядывая старенький «Фордик» светло-зеленого цвета.
– А куда деваться? – усмехнулась Нурия. – Тут без машины никак. Пришлось на старости лет осваивать. И, знаешь, мне понравилось. Не понимаю, как я раньше не научилась, ведь у нас с мужем была машина.
– Да, кстати, – спохватилась Аня, – твой благоверный прислал огромное письмо и кучу инструкций в устной форме. Мне сейчас доложить или потерпеть до дома?
– Инструкции подождут. Загружайтесь. Поедем осматривать мои хоромы, – скомандовала Нурия, уселась на водительское место, с грохотом захлопнула слегка перекошенную дверцу, завела мотор и довольно лихо вырулила со стоянки.
Перехватив задорный взгляд посмелевшей и помолодевшей подруги, Аня от души расхохоталась. Да, такая Нурия будет большим сюрпризом для своего муженька, привыкшего к тихой и уступчивой жене. Вообще-то подруга со своим мужем жили неплохо, но Аня считала, что во многом это заслуга Нурии, которая, как никто другой, умела сглаживать любые острые углы в совместной жизни. Частенько такие маневры требовали от нее огромной выдержки, но Нурия привыкла к компромиссам и не жаловалась, когда ради спокойствия в семье приходилось наступать на свое самолюбие кирзовыми сапогами. Ох, много чего пришлось ей вытерпеть за долгие годы «семейного счастья»!..
Нурия, как многие восточные женщины, с рождения привыкла считать себя существом второго сорта. Мужчина – царь и бог, а она – так, бесплатное приложение. На самом деле она была удивительно тонким, умным, интеллигентным человеком и просто красивой женщиной. Правда, когда Анна пыталась напоминать ей об этом, Нурия только нетерпеливо отмахивалась и презрительно фыркала. Однажды Анна увидела школьный снимок подруги и не поверила своим глазам: со снимка на нее смотрела самая настоящая персидская княжна: темно-карие миндалевидные глаза под красиво изогнутыми бровями, прямой носик, сочные, немного капризные губы и вьющиеся волосы цвета драгоценного красного дерева, небрежно сколотые на затылке. Тогда, глядя на эту фотографию юной выпускницы школы, Анна впервые поняла, в чем заключается непередаваемая прелесть восточных женщин. Сейчас подруга стала старше, давно махнула на себя рукой, но даже наплевательское отношение к собственной внешности не смогло уничтожить ее природной красоты и обаяния.
Нурия вела машину довольно уверенно, да и дорога была не чета нашим, российским, – ровная, как стекло, но Анна решила не отвлекать ее понапрасну: все-таки стаж вождения у подруги пока небольшой. Ане очень хотелось спросить, удалось ли Нурие разузнать что-нибудь о миссис Клэрксон, но она справилась с любопытством, облокотилась на спинку сиденья и уставилась в окно. Ники, притихший на заднем сиденье в обнимку со своей сумкой, тоже глазел по сторонам с изрядной долей любопытства.
1 2 3 4 5
– То есть, если бы были живы мои мама и папа, то меня смогли бы вылечить? – перебил Ники.
– Да, – выдавила из себя Анна.
– А бабушка и дедушка?
– Не знаю, но они, наверное, тоже могли бы помочь. Но что толку, Ники, ведь их же тоже…
– Да, они умерли, давно, – нетерпеливо мотнул головой мальчик. Он, казалось, преследовал какую-то цель, но Аня не понимала – какую, и ей очень хотелось прекратить этот болезненный для малыша разговор как можно скорее. Однако он думал иначе.
– Ты ведь сказала, что нужны доноры-родственники, правильно?
– Правильно, Ники, но, мне кажется, нам нужно перестать пока говорить об этом. Обещаю, что обязательно придумаю, как тебе помочь. А сейчас давай попробуем заснуть. Как говорила моя бабушка: «Будет день, будет и пища».
– А тетя и дядя – это близкие родственники? – Ники будто пропустил ее слова мимо ушей, продолжая думать о своем.
Аня покачала головой и мягко проговорила:
– Не понимаю, куда ты клонишь, солнышко мое. Да, тетя и дядя – это близкие родственники, но, к сожалению, я знаю из документов, которые пришлось оформлять при усыновлении, что у тебя нет ни тети ни дяди.
Ники хитро взглянул на нее и выпалил:
– А вот и есть! Дяди нет, а тетя очень даже есть!
Анна опешила, не сразу сообразив, что ответить на это заявление. Похоже, малыш просто начал фантазировать: своего рода защитная реакция в безвыходном положении. Хотя раньше она за ним ничего подобного не замечала…
– Ники, – осторожно начала она, – о какой тете ты говоришь?
– О миссис Клэрксон, конечно, – пожал худенькими плечиками Ники.
Имя было Ане незнакомо, в документах оно не встречалось.
– Ты ничего не путаешь? Кто такая миссис Клэрксон?
Ники посмотрел на нее удивленно, огорченный ее непонятливостью, и проговорил, отчетливо выговаривая слова:
– Миссис Клэрксон – это моя тетя. Сестра моей мамы.
– Но я про нее никогда не слышала! Этого не может быть! Мы специально искали твоих родственников! Если бы нашелся хоть один, мне потребовалось бы получить его письменное согласие на твое усыновление. Но я его получила, а о тете Клэрксон слышу в первый раз. Это невероятно!
Анна, поджав колени, уселась напротив мальчика, обхватила его за плечи, легонько встряхнула и спросила, требовательно глядя в глаза:
– Ники, посмотри на меня! То, что ты говоришь, очень важно. Скажи, ты ничего не выдумываешь?
Ники посмотрел на нее полными слез глазами, его нижняя губа обиженно дрогнула.
– Аня, миссис Клэрксон существует на самом деле! – отчаянно выкрикнул он. – Я не маленький, чтобы выдумывать всякие глупости! Почему ты мне не веришь?!
Опомнившись, Анна обняла малыша, прижала к себе, приговаривая:
– Ну что ты, милый, конечно, я тебе верю. Я хочу тебе помочь и совсем отчаялась. Мы отыщем твою тетю, уговорим ее стать донором, и ты снова будешь здоровым! Только бы она существовала на самом деле!
– Говорю же, она существует!
– Но почему о ней нигде не говорится?
– Потому, что мама не хотела, чтобы о ней знали. Она ее ненавидела. Сначала говорила, что миссис Клэрксон умерла, а потом вообще перестала упоминать, что у нее есть старшая сестра, даже из документов ее вычеркнула.
– Как же так? Почему? Может, она и в самом деле скончалась?
– Нет, – замотал головой Ники. – Она живет в Дэнверсе. Я слышал, как мама и папа говорили об этом незадолго до того, как мы уехали… ну… в джунгли…
Дэнверс. Ане показалось, что она уже слышала название этого города, но сейчас не могла вспомнить от волнения, где именно. В ее душе затеплилась надежда, она боялась даже дышать, чтобы не спугнуть неожиданную удачу.
– А почему твоя мама не хотела вспоминать о своей сестре? – спросила она, понимая, что маленький мальчик, скорее всего, не знает ответа на этот вопрос.
От него, судя по всему, вообще скрывали тот факт, что у него есть родная тетка. Ах, взрослые, до чего же мы бываем наивны, когда дело касается детей! Нам кажется, что они ничего не понимают, не слышат и не видят того, что, по нашему мнению, не касается их ушей, глаз и сердца. Но это всего лишь заблуждение. Дети знают и понимают намного больше, чем нам хотелось бы.
Но в данном конкретном случае Аня оказалась права. Ники не знал, чем вызвана неприязнь к сестре его собственной матери. Причин могло существовать множество, но для Анны и Ники не имело значения, какая из них истинная, поэтому Аня почти не колебалась, принимая решение.
Они немедленно едут в Дэнверс и попробуют отыскать эту тетку, неожиданно свалившуюся им на голову. А уж уговорить ее стать донором Аня сумеет, в этом она не сомневалась ни секунды. Ради Ники она была готова на все.
* * *
Дэнверс! Ну конечно же! Как она могла забыть? Об этом городке писала любимая Анина подруга, Нурия. Кажется, в последнем или предпоследнем письме. Анна, подгоняемая этой мыслью, вскочила с постели. В окно светило солнце, круглый маленький зайчик крался по белой наволочке, подбираясь к сладко посапывающему Ники. Накануне они так и уснули в одной постели, и Анна, вообще-то не любившая делить с кем бы то ни было свое спальное место, чувствовала себя рядом с малышом необыкновенно уютно. К утру похолодало, и Ники, сбросивший с себя одеяло, свернулся калачиком. Аня укутала его потеплее и осторожно перелезла через спящего мальчика. Прихватив халат и тапочки, она босиком на цыпочках прокралась в другую комнату и, только притворив за собой дверь спальни, сунула успевшие замерзнуть на холодном полу ноги в уютные тапки.
Письма Нурии лежали в секретере в большой металлической коробке из-под печенья с пасхальным зайцем на голубой крышке. Обычно Аня не хранила писем, да и получала их не так уж много. Кто сейчас кому пишет? Не те времена. Даже открытка к Новому году – и то редкость. Но Нурия была слишком важной частью ее жизни. Аня чувствовала пустоту с того момента, когда подруга уехала так далеко от нее. Письма давали хотя бы какую-то иллюзию близости, и Аня перечитывала их, когда ей становилось совсем одиноко.
В последнем своем письме Нурия действительно писала о Дэнверсе. Как поняла Анна, он находился в пригороде Бостона, и Нурия снимала там дом. Поездка подруги в далекую Америку была чистой авантюрой, особенно если учесть, что Нурия за всю свою жизнь не то что за границей, а и в соседней области не удосужилась побывать, вся ее жизнь прошла в одном городе. И вдруг решилась на такое! А все дети. Точнее, единственная дочка. Лелька, которую Аня помнила еще трехлетним карапузом, выросла в умненькую, хорошенькую девушку. Такую умненькую, что смогла самостоятельно пройти заочный отборочный тур в американский колледж. Кстати, тайком от родителей. Просто прочла в какой-то газете объявление и послала заявку.
Когда неожиданно, в первую очередь для самой Лельки, пришло извещение о том, что она зачислена на стипендию, девчонка прилетела к Анне за подмогой. На самом деле полученное приглашение было не концом, а началом пути: нужны были деньги на дорогу, и не только на дорогу, куча документов, да и вообще Лелька понятия не имела, как отреагируют родители на ее самодеятельность.
Опасения девчонки подтвердились, реакция последовала бурная. Даже Ане, близкой подруге, с трудом удалось уговорить Лелькиных отца и мать хотя бы попытаться обсудить возможность учебы девочки в заокеанском колледже. С одной стороны, они гордились тем, что дочь оказалась такой способной, что ее заметили и сочли возможным дать шанс учиться, да еще со стипендией. Но с другой – стипендия была слишком мала – они навели справки – для того, чтобы снимать жилье и не умереть при этом с голоду. Кроме того, вопрос с билетами по-прежнему оставался открытым. Было и еще одно «но». Нурия обожала свою дочь и даже думать не желала о том, чтобы отправить ее одну за тридевять земель, в чужую страну, где рядом не будет ни единого близкого человека. Нурия считала Лельку еще маленькой. Да она и была-то, в сущности, ребенком. Что такое неполных семнадцать лет?
Споры были долгими и жаркими, но в конце концов родители пошли на компромисс: Анна одолжила денег на билеты – одному богу известно, чего ей стоило уговорить подругу принять помощь, – но о том, чтобы добавить матери и дочери на жилье и все прочее, не могло и речи идти, поэтому Анна понимала, что уговаривать бесполезно. Подруга была слишком гордой, чтобы принять помощь, не имея возможности вернуть долг. Даже то, что необходимая сумма была вполне по силам Ане, не изменило решения Нурии. Анна так и не узнала, как они там «схимичили», но только в назначенное время самолет унес ее лучшую подругу вместе с дочерью в далекую Америку.
Аня улыбнулась, вспомнив эпопею с переездом. С тех пор прошел почти год, и у нее появилась возможность увидеться с человеком, который по сию пору оставался для нее самым близким и родным.
Еще раз перечитав строки письма, написанные не слишком разборчивым, но таким знакомым почерком на непривычно широком и коротком листочке в тонкую голубую линейку, Аня выяснила, что в Дэнверсе мать и дочь сняли дом. Странно, но, читая письмо в прошлый раз, она совершенно не обратила внимания на этот факт. Впрочем, ничего удивительного. Отсюда что Бостон, что Дэнверс – одна малина, далеко. Почему выбрали это место, тоже ясно: в пригороде жилье гораздо дешевле, а ее подруге наверняка приходилось экономить на каждой мелочи.
Решено, они с Ником едут в этот Дэнверс. У них мало времени, осенью Ники должен отправиться в первый класс, и Анне очень хотелось, чтобы малыш чувствовал себя уверенно, не опасаясь жестоких насмешек одноклассников из-за своего уродства. Они найдут эту… как ее там… миссис Клэрксон и добьются ее согласия, будь она хоть чертом в юбке.
Нурия так обрадовалась звонку, что даже расплакалась. Кажется, Америка сделала подругу сентиментальной, раньше ей удавалось сохранять невозмутимость практически в любой ситуации. Впрочем, Анна тоже не раз во время разговора сглатывала подкатывающий к горлу комок, ей так не хватало Нурии, милой, все понимающей подруги!
Сборы были стремительными. Деньги и виза у них были, вещей Анна решила взять самый минимум, зная, что все необходимое можно будет купить на месте. Тем не менее сумок набралось целых две. Вокруг одной из них упорно крутился Каспер, черный персидский кот Анны. Всеми доступными способами Каспер выражал свое недовольство, почувствовав, что ему вновь предстоит куковать в пустой квартире, довольствуясь короткими визитами соседки, которая приносила ему еду. Изучив сумку со всех сторон, Каспер запрыгнул на нее и громко мяукнул, давая понять, что не сойдет с этого места.
– Ну, Каспер, миленький, не обижайся, – попросила Анна, присаживаясь перед разобиженным котом на корточки. – Мы никак не можем взять тебя с собой. Тебя же на таможне остановят и посадят в карантин, а то и вовсе отправят домой в багажном отделении.
Каспер отвернулся и потряс круглой башкой, словно не желал слушать никаких объяснений хозяйки. Он понятия не имел, что такое карантин, но уж, наверное, это получше, чем одиночество и отсутствие любимой хозяйки.
– Может, мы его спрячем? – робко предложил Ники, который сочувствовал Касперу.
С самой первой встречи мальчик и кот стали друзьями не разлей вода. Они даже проказничали на пару и наказание делили пополам.
– Не говори глупостей, дорогой, – вздохнула Аня, поднимаясь. – Его обязательно обнаружат и отправят обратно. Ты же не хочешь, чтобы Каспер потерялся в дороге? Я слышала, что иногда конфискованные животные теряются. Кроме того, неизвестно, как он перенесет самолет. И вообще, Каспер останется здесь, это однозначно.
Ники грустно кивнул головой и почесал кота за ушами. В ответ на ласку Каспер выгнул спину и потерся о руку мальчика.
Ане предстояло переделать еще кучу дел, и она оставила кота и мальчика утешать друг друга самостоятельно.
Каспер проявил характер до конца и не вышел их провожать, забившись куда-то в знак протеста. Времени на поиски уже не оставалось, но Аня, испытывая чувство вины и отдавая ключи от квартиры соседке, попросила ее быть с Каспером поласковее. За короткий период она уже второй раз оставляла его одного. Того и гляди, животное совсем одичает.
К радости Анны, Ники перестал дуться на нее из-за брошенного в одиночестве кота, он даже вызвался дотащить до такси одну из сумок. Предложение оказалось весьма кстати, так как вторая сумка, та, которую Аня оставила себе, оказалась настолько тяжелой, что ее приходилось то и дело перекладывать из одной руки в другую. Кое-как они добрались до машины, благополучно загрузились и отправились в путь.
Глава 3
Нурия совсем не изменилась. Аня сразу узнала ее в толпе встречающих, и подруги бросились обниматься и целоваться.
– Господи, совсем как дома, – вздохнула Нурия.
– В каком смысле? – улыбнулась Аня.
– Ну как же, обнимаемся, целуемся…
– Не поняла.
– Здесь так не принято. Максимум, что позволительно, – это клюнуть друг друга в щечку при встрече. Больше – ни-ни! Мороженые они какие-то, прямо как ихние окорочка. Снаружи нарядные и улыбающиеся, а внутри – лед один. Ладно, сама увидишь. Не представляешь, как я рада вас видеть! Привет, Ники, – ласково обратилась Нурия к малышу. – Давай знакомиться. Меня зовут Нурия. Как долетел? Устал, наверное?
– Спасибо, я в порядке, – немного скованно ответил мальчик.
Он выглядел напряженным и по-прежнему не выпускал из рук сумку. Когда Нурия предложила забрать ее у него, чтобы помочь, он замотал головой и еще крепче вцепился в матерчатые ручки:
– Я сам.
– Ну, как знаешь, – удивилась Нурия, но настаивать не стала. Они с Анной ухватили вдвоем большую сумку и пошли к выходу из аэропорта.
На стоянке Нурия подвела их к машине, чем немало удивила Анну.
– Ты что, водишь машину?! – не удержалась она, разглядывая старенький «Фордик» светло-зеленого цвета.
– А куда деваться? – усмехнулась Нурия. – Тут без машины никак. Пришлось на старости лет осваивать. И, знаешь, мне понравилось. Не понимаю, как я раньше не научилась, ведь у нас с мужем была машина.
– Да, кстати, – спохватилась Аня, – твой благоверный прислал огромное письмо и кучу инструкций в устной форме. Мне сейчас доложить или потерпеть до дома?
– Инструкции подождут. Загружайтесь. Поедем осматривать мои хоромы, – скомандовала Нурия, уселась на водительское место, с грохотом захлопнула слегка перекошенную дверцу, завела мотор и довольно лихо вырулила со стоянки.
Перехватив задорный взгляд посмелевшей и помолодевшей подруги, Аня от души расхохоталась. Да, такая Нурия будет большим сюрпризом для своего муженька, привыкшего к тихой и уступчивой жене. Вообще-то подруга со своим мужем жили неплохо, но Аня считала, что во многом это заслуга Нурии, которая, как никто другой, умела сглаживать любые острые углы в совместной жизни. Частенько такие маневры требовали от нее огромной выдержки, но Нурия привыкла к компромиссам и не жаловалась, когда ради спокойствия в семье приходилось наступать на свое самолюбие кирзовыми сапогами. Ох, много чего пришлось ей вытерпеть за долгие годы «семейного счастья»!..
Нурия, как многие восточные женщины, с рождения привыкла считать себя существом второго сорта. Мужчина – царь и бог, а она – так, бесплатное приложение. На самом деле она была удивительно тонким, умным, интеллигентным человеком и просто красивой женщиной. Правда, когда Анна пыталась напоминать ей об этом, Нурия только нетерпеливо отмахивалась и презрительно фыркала. Однажды Анна увидела школьный снимок подруги и не поверила своим глазам: со снимка на нее смотрела самая настоящая персидская княжна: темно-карие миндалевидные глаза под красиво изогнутыми бровями, прямой носик, сочные, немного капризные губы и вьющиеся волосы цвета драгоценного красного дерева, небрежно сколотые на затылке. Тогда, глядя на эту фотографию юной выпускницы школы, Анна впервые поняла, в чем заключается непередаваемая прелесть восточных женщин. Сейчас подруга стала старше, давно махнула на себя рукой, но даже наплевательское отношение к собственной внешности не смогло уничтожить ее природной красоты и обаяния.
Нурия вела машину довольно уверенно, да и дорога была не чета нашим, российским, – ровная, как стекло, но Анна решила не отвлекать ее понапрасну: все-таки стаж вождения у подруги пока небольшой. Ане очень хотелось спросить, удалось ли Нурие разузнать что-нибудь о миссис Клэрксон, но она справилась с любопытством, облокотилась на спинку сиденья и уставилась в окно. Ники, притихший на заднем сиденье в обнимку со своей сумкой, тоже глазел по сторонам с изрядной долей любопытства.
1 2 3 4 5