– Ты кого-нибудь ждешь? – Поинтересовался Борис, просовывая голову в дверь.
– Нет, а что? – Ответила я и тут же услышала звонок в дверь.
Времени натягивать одежду не было, поэтому я завернулась в большое махровое полотенце и, шлепая босыми мокрыми ногами по полу, отправилась открывать.
Это была Галина Яковлевна, моя соседка. Увидев меня в полотенце, она смутилась и начала торопливо извиняться:
– Ой, Лиза, прости что помешала.
– Ничего страшного, Галина Яковлевна, проходите.
Соседка нерешительно шагнула за порог и застыла с открытым ртом, глядя куда-то за мою спину. Я обернулась. На пороге комнаты, привалившись к косяку, невозмутимо высился мой ненаглядный.
– Ты не одна? Как неудобно! – Пробормотала Галина Яковлевна, пятясь к двери.
– Все в порядке. Это мой старый друг. – Заверила я, одновременно пытаясь взглядом сообщить Борису все, что я о нем думаю. Он понял и удалился, сохраняя достоинство. Но соседка уже заторопилась уходить.
Ситуация и впрямь была дурацкая. На всякий случай я спросила:
– У вас ничего не случилось?
– Слава Богу, нет. Я насчет дочки. Но это может подождать до завтра. Еще раз извините.
Я не стала ее удерживать, тем более, что в присутствиии Бориса она все равно не стала бы разговаривать, а выпроводить мне его некуда, разве что на балкон. С соседями мне повезло, они мне нравились, чего нельзя было сказать о поступке Бориса. До сих пор он играл по моим правилам и ничего подобного себе не позволял. Я решительно вошла в комнату. Борис сидел в кресле, глядя на меня невинными глазами.
– И что все это значит? – Прорычала я, уперев руки в бока.
– Ты о чем?
– Не придуривайся. Я о твоем появлении в коридоре. не стоило афишировать свое присутствие в моем доме. Тетя Галя невесть что подумает.
– Ах ты об этом! – Хмыкнул Борис. – Что за глупые предрассудки? Твоим соседям давно пора узнать о том, что у тебя есть жених.
– Кто у меня есть?
– Произношу по буквам: ж-е-н-и-х. Дошло?
– Почти.
– Я рад за тебя. У нас серьезные отношения. Ты мне ужасно нравишься и пора уже подумать о том, чтобы оформить отношения…
– Мы никогда не говорили о женитьбе. – Оборвала его я.
– Разве? Хотя, возможно. Я думал, ты и сама все понимаешь. Пожал плечами Борис.
Я промолчала. Конечно, он был прав, но почему-то это не доставляло мне удовольствия. У меня было смутное ощущение, что девушка, которой только что сделали предложение, должна себя чувствовать как-то иначе. Все еще хмурясь, я проворчала:
– И все-таки, прежде чем хозяйничать в моем доме, неплохо было бы спросить мое мнение.
– Все, как ты захочешь, моя королева. – Борис отвесил шутливый поклон и протянул ко мне руки. – Ну, иди сюда.
Я послушно придвинулась к нему, не сопротивляясь настойчивым ласкам. Наскоро закрепленное полотенце соскользнуло и мягко упало к моим ногам.

ГЛАВА 3

Только к концу следующего дня до меня дошло, что Петрякова так и не явилась. Хорошо хоть Софья, похоже, не заметила папку, оставленную у меня безалаберной рыжей нахалкой. Я разозлилась, что меня провели как ребенка и пообещала себе, что как только она все-таки появится, отыграюсь за все.
День спустя мои чувства изменились. Поводом послужил визит усталой и напуганной женщины средних лет. Я не могла не заметить ее припухших, покрасневших глаз и сразу же почувствовала неладное, хотя в первый момент неприятность никак не связывалась в моей голове с Петряковой.
Меньше всего эта простоватая на вид женщина с добрым лицом походила на мать такой стильной и современной девицы, какой была ее дочь.
– Извините, – неуверенно проговорила женщина, поймав мой внимательный взгляд, устремленный в ее сторону, – вы не могли бы мне помочь?
– Конечно. Чем конкретно?
– Моя дочь, Наташа Петрякова собиралась подавать документы в ваш институт…
– Знаю. – Неохотно подтвердила я, предвидя дальнейшее развитие событий: девица нашла занятие поинтереснее, чем корпение над учебниками и подослала мать, чтобы та забрала оставленные документы. Но я ошибалась. Женщина внезапно побледнела и покачнулась, схватившись рукой за сердце.
– Что с вами? Вам плохо? – Я вскочила, собираясь броситься ей на помощь. Она выглядела такой слабой, что я опасалась как бы она не упала.
Софья Николаевна с интересом наблюдала за развитием событий, но предпочитала не вмешиваться.
– Нет, нет. – Остановила меня наташина мать. – Не беспокойтесь. Со мной все в порядке. Скажите, вы правда видели Наташу? Когда?
– Позавчера. – Немного удивилась я, не понимая, куда она клонит. – Вот ее документы, в папке. Она оставила их, но на следующий день не пришла. А что случилось?
– Не знаю. – Прошептала женщина, глотая слезы. – Она… она пропала. Два дня назад ушла подавать документы и пропала.
Я растерялась, но быстро пришла в себя. Мне не показалось, что Наташа относится к категории «домашних» девочек. Напротив, она производит впечатление весьма легкомысленной особы. Конечно, всякое бывает, но в этом случае, пожалуй, поводов для волнения гораздо меньше. Не исключено, что девица в данный момент преспокойно развлекается где-то, совершенно не заботясь о том, что мать от тревоги за нее почти на грани инфаркта.
Все что я могла сделать для несчастной женщины, это рассказать, в какое время ушла из этой аудитории ее дочь и описать парня, который ее сопровождал. Выслушав меня, женщина попросила проводить ее к ректору, что я и сделала, прекрасно понимая, что он ей вряд ли поможет.
Вернувшись на свое место, я наткнулась на пристальный взгляд Софьи Николаевны. Она ехидно прищурилась и спросила:
– Вы все-таки сделали по-своему, Лиза? Видите, к чему это привело?
– Можно подумать, что девчонка исчезла потому, что я приняла у нее документы на пять минут позже положенного срока. – Вяло огрызнулась я. Софья не удостоила меня ответом и отвернулась.
Мне стоило немалых усилий досидеть до конца рабочего дня. Я то и дело посматривала на дверь где-то в глубине души надеясь, что вот-вот объявится Петрякова, но ждала я напрасно.
В половине пятого в аудиторию бочком прошмыгнула моя подружка Яна, опасливо косясь на склонившуюся над бумагами Софью Николаевну. Оказавшись возле моего стола, Яна выразительно постучала по циферблату крошечных изящных часиков, болтавшихся на запястьи. Я поняла ее и кивнула. Сегодня я не собиралась задерживаться на работе ни на секунду дольше положенного, поэтому, быстро побросав в сумку разложенные на столе расческу, ручку и зеркальце, решительным шагом направилась к выходу. На мое «до свидания» Софья не прореагировала.
Янка заговорила только когда мы оказались в коридоре.
– Ну и мымра эта Софья. – Фыркнула она, бодро стуча каблучками. – Чего она на тебя крысится?
– Что, так заметно?
– А то нет. Зыркает, как людоедка туземная. Признавайся, чем ты ей так насолила?
– Да ничем, если быть точной. Но ты же ее знаешь, она всегда найдет к чему придраться.
Янка кивнула. Я понимала ее беспокойство. Если Софья решит выжить меня из института, Яне тоже достанется, ведь именно она порекомендовала меня на эту должность.
Яна была очаровательной девчонкой и хорошей подругой. Младше меня на пять лет, она оказалась довольно сообразительной для своего возраста и потому стала приятной собеседницей. В зависимости от моего настроения она могла и пошутить, умно и к месту, а могла и поддержать серьезный разговор, что называется – за жизнь. Хотя шутила, пожалуй, чаще. Мне нравились ее легкость и некоторая наивность, присущая только юности. Что ей нравилось во мне не знаю, но мы прекрасно находили общий язык и с удовольствием проводили свободное время вместе.
Сейчас она шагала рядом, с интересом слушала мой рассказ о Петряковой, не забывая слизывать мороженое, которое мы купили по дороге. Когда я дошла до визита матери пропавшей абитуриентки, Яна перебила меня. Ее вопрос поставил меня в тупик:
– Выходит, ее так и не нашли? – Небрежно спросила Яна.
– Как это понимать? – Вытаращилась я на ничего не подозревающую девушку. – Откуда ты знаешь, что она пропала? Ведь это еще…
– При чем тут я? – Пожала она плечами. – Весь институт знает, и уже давно. – Она откусила приличный кусок вафельного стаканчика вместе с содержимым, глянув на меня с любопытством.
– Постой-ка. – Сказала я и сама остановилась посреди тротуара. На меня тут же налетела тетка с котомками, ощутимо толкнув в плечо. Но я даже не обратила на это внимания. Янка тоже притормозила, уставившись на меня громадными карими глазами. – Откуда весь институт может знать о девушке, факт исчезновения которой стал известен всего пару часов назад?
– Лисичка, ты что-то напутала. Или мамашка тебе голову заморочила. Девчонка пропала давным-давно. Ее фотка на доске объявлений уже пылью покрылась. – Уверенно сказала Яна. – Ты разве не видела? Ведь каждый день мимо ходишь!
– Я в самом деле ничего не понимаю. – Вздохнула я и медленно двинулась вперед, но сделав несколько шагов, снова остановилась. – Позавчера я видела Петрякову собственными глазами. Рыжая такая…
– Как ты?
– Нет. Хуже. У нее голова – как подсолнух.
– Ух ты! – Восхищенно выдохнула Яна. – Может, мне тоже в такой цвет выкраситься? – Она взъерошила рукой свои волосы и лукаво глянула на меня из-под растрепенной челки. В эту минуту она до того смахивала на шкодливого щенка, что я невольно рассмеялась, но тут же сделала серьезное лицо. Янка моментально уловила перемену в моем настроении и скорчила преувеличенно деловитую рожицу.
– По-моему, мы говорим о разных девушках. Та, что на доске, вовсе не эта… как ее… Петрякова. – Предположила она. – Я вообще-то особенно не присматривалась. Да и фотка так себе, с ксерокса.
– Давай вернемся и проверим? Если ты права, то это мне совсем не нравится. Когда пропадают два человека в одном месте – это уже система.
– Ты что, спятила? – Обиделась Янка. Ее недовольство было мне понятно: мы уже отошли от института на приличное расстояние. Но мне почему-то непременно хотелось взглянуть на фотографию. Видя, что я не собираюсь передумывать, Янка взмахнула рукой от досады и тут же посадила себе пятно на свежевыстиранную блузку.
– Вот черт! – Выругалась она и попыталась стереть пятно, но оно только размазалось еще больше: к сожалению, Янка отдавала предпочтение только шоколадному мороженому.
– Твоя взяла. – Вздохнула она, выбрасывая протекающий стаканчик. – Пошли смотреть на твою «похищенную». Заодно в туалете пятно замою.
Доска объявлений размещалась на втором этаже, возле деканата и занимала полстены. Я и в самом деле проходила мимо нее как минимум дважды в день, но только теперь заметила невзрачный листок бумаги с не слишком отчетливой фотографией молоденькой девушки. С первого взгляда стало ясно – это не Петрякова.
– Когда, говоришь, пропала эта… Таня? – Уточнила я, с трудом разглядев имя девушки, напечатанное мелким шрифтом.
Янка, все это время со скучающим видом изучавшая давно не беленный институтсткий потолок, добросовестно нахмурила бровки, припоминая.
– Когда пропала – не знаю, а объявление, вроде, с начала июля болтается.
– Больше месяца. – Машинально подсчитала я.
– Да брось ты голову ломать. Могу поспорить, что девчонка давно нашлась, а фотку просто забыли снять.
– А если нет?
– Фигня. Девка где-то оттягивается. Можешь мне поверить. Трахалась, небось, на какой-нибудь дачке, потом явилась домой как ни в чем ни бывало, а предки от радости забыли про все на свете.
Меня передернуло от ее грубости. В ее возрасте я была доверчива и переполнена романтики, чуть-чуть наивна, быть может. А Яна совсем другая. Возможно, это что-то вроде защитной реакции, мол вот, смотрите, я все повидала и мне ничто не страшно. Хорошо, если так. Мне не хотелось верить, что по большому счету хорошая девчонка насквозь цинична, но я так и не научилась понимать, что у нее на уме, где игра в «большую», а где – ее истинное лицо.
– Ну что ты болтаешь? – Поморщилась я. – Как у тебя язык не отсох – говорить такие гадости. Тем более про эту девочку.
– А что? – С вызовом спросила она, не глядя мне в глаза.
– Ты фотографию этой Тани внимательно рассмотрела?
– А зачем? Она же не Рикки Мартин, чтоб на нее любоваться. Она продолжала упорствовать, но на фото все же взглянула и присвистнула. – Ну и рожа…
– Прекрати. – Рявкнула я. – Девочка действительно некрасива, но это не повод над ней насмехаться. Посмотрела бы я на тебя, если бы у тебя было такое лицо.
– Ой, лучше не надо. Но ты права, с такой ро… таким личиком она вряд ли кого подцпит. Вопрос о дачке снимается с повестки дня, хотя… некоторые оригиналы любят страшненьких.
Я ее не слушала, думая о том, что, кажется, опять пытаюсь влезть не в свое дело. Ну какая мне разница? Пропали девочки, не пропали девочки. Я их обеих знать не знаю, у них есть родители, знакомые, друзья, милиция, наконец, тоже пока существует… местами. Мое дело – сторона, повторения прошлогодних событий мне не надо. В этот раз может и не повезти…
Мы вышли из института. Яна давно выбросила из головы и красотку Наташу и дурнушку Таню и полностью сосредоточилась на новой порции мороженого. «Вот с кого надо боать пример.» – Усмехнулась я про себя. – «Каждый должен заниматься своим делом.»

ГЛАВА 4

Наши посиделки в кафе с Яной затянулись до самого вечера, так что домой я добралась только в начале девятого. У Бориса сегодня дежурство, так что мне не нужно было ни перед кем оправдываться. Я предвкушала уютный домашний вечер, посвященный себе, любимой, но осуществление своей мечты пришлось несколько отодвинуть, так как в мою дверь позвонили. Визит соседки и ее дочери меня не огорчил, а, скорее, даже обрадовал: с этим семейством у меня сложились прекрасные отношения.
Все еще чувствуя неловкость от вчерашней выходки Бориса, я приветствовала их еще более тепло, чем обычно и настояла, чтобы они согласились выпить со мной чаю. Когда пирожные, печенье и свежий чай были на столе, Галина Яковлевна рассказала о своей проблеме.
– Понимаешь, Лиза, моя Оксанка наконец-то надумала поступать в институт. – Сообщила она.
– Поздравляю. – Улыбнулась я и посмотрела на Оксану. Она улыбнулась в ответ застенчивой улыбкой, опустила глаза и покраснела.
– А куда собираешься поступать? – Спросила я девушку.
– В медицинский. – Прошептала она едва слышно и принялась теребить кончик льняной салфетки.
Я постаралась скрыть удивление и посмотрела на ее мать, ожидая объяснений. Дело не в том, что я работала как раз в медицинском институте, а в том, что у меня имелись сильные сомнения относительно добровольного выбора учебного заведения самой Оксаной. Насколько мне было известно, робкая полненькая соседка, только что закончившая школу, всерьез увлекалась моделированием одежды и, что самое главное, определенно имела талант. Она частенько забегала ко мне, чтобы показать наброски и я немного помогала ей поставить руку. Несмотря на мою уверенность в способностях девушки, я не решилась высказать вслух свои сомнения ее матери.
– Ты правда хочешь стать врачом? – Спросила я Оксану.
Девушка не успела ответить. За нее это сделала ее мать.
– Какой разговор? Конечно, хочет. Главное не профессия, а высшее образование.
Весьма спорное утверждение. Сколько бродит по свету таких высокообразованных, которые тихо ненавидят свою работу, страдают сами и заставляют страдать других. Тем более, если речь идет о враче…
– Я понимаю, о чем ты думаешь, – кивнула Галина Яковлевна, не получив от меня ожидаемой поддержки, – но художник, тем более – модельер – это не профессия. Пробиваются единицы, но Оксана не из их числа. Ты только посмотри на нее, ее же съедят на завтрак эти акулы модельного бизнеса!
– Мне кажется, что талант…
– Ох, не надо, Лиза. У тебя действительно талант и то что-то не заметно, чтобы благодаря ему ты ела с золотых тарелок. – Она выразительно обвела глазами довольно убогую обстановку комнаты. Не обижайся. Я считаю, что ты прекрасный художник, профессионал, но Оксанка – всего лишь любительница. В конце концов, я же не настаиваю, чтобы она бросила свое увлечение. Будет шить свои модели в свободное время. Закончит институт, получит диплом, а потом – все что угодно. Модельером можно стать и в сорок лет.
Русая головка Оксаны опустилась еще ниже. Длинные волосы, заколотые над ушами маленькими изящными заколками, кстати, сделанными ее собственными руками, занавесили покрасневшее личико с влажными от подступающих слез глазами.
Но ее маму это ничуть не тронуло. Она была твердо убеждена в своей правоте и я понимала, что спорить бессмысленно.
1 2 3 4