Тихо так, скромно сидит и даже не пукает. Ну, меня, стрелянного воробья, на мякине не проведешь. Чай, не первую тыщу лет живу, живого пацана от дубля отличить уж как-нибудь сумею. Ладно, думаю, считай — фору получил. Я в сарайчик. Нет БМВ! Ну, думаю, дела, что же мне теперь, на велосипеде его, что ли, догонять? Он хоть и гоночный, а супротив мотоцикла… Вернулся в дом, смотрю на дубля, читаю имя автора на книжке. Ага, Фрай. Что-то такое мелькнуло в голове, отбираю сию книжку у дубля Алишкиного, читаю. Вот оно! Тут герои по какому-то Темному пути шастают. А чем мы хуже других? Ничем! Методика, правда, в книжке не описана, да может и сам Сэр Макс ее не знает, только прикидывается… Ну, а я так допру, по смекалке да интуиции! Смекнул я, что делать надо, прикинул тут же на компе, да ступил — на этот самый Темный путь. * * * Ну, как сказать? Опоздал я, или уж очень точно на место прибыл. Собственно, когда я вынырнул практически «из ничего» — да посреди улицы, никто особо даже и внимания не обратил. Все вокруг храмика галдели. А там шум стоял. Главный Шао-Мяусский монах что-то такое в полном отрубе причитал, остальные бегали да кричали. Наконец, распахнулась дверь, и оттуда вышел с опущенной головой Алиган. Народ начал смещаться по направлению прочь. Я приподнял БМВ, сел впереди, завел мотор. Али без слов уселся позади, я поднял мотоцикл на дыбы и помчался прочь…А спустя час, напоив тролля горилкой, я слушал его печальный рассказ. Собственно, начиналось все прекрасно. Доехал, не попав ни в одну пробку. В храм пропустили беспрепятственно. Поговорил с одним, с другим. Подвели к самому главному. Тому самому монаху. Тот, как Али увидел, так и уставился. Потом говорит:— Ты не человек!— Как это не человек? — возразил Алиган, — У нас все в правах равны, почитай Конституцию!— Я вижу, вижу, когда рот открываешь!— Что видишь?— Ты чудовище, я тебя раскусил!— Да неужели?— А ты открой рот пошире! — предложил монах.Ну, мальчишка сдуру пасть и распахнул. А монах, видать, заклинание какое-то знал, чтобы морок снимать. Ну, и снял — себе на беду. Расскажу, для тех, кто с моим парнем не знаком. Все дело в том, что у Алигана пасть внутри гораздо больше, чем снаружи. Ну, типа свернутого пространства. Зубы у него огромадные, с мой большой палец каждый, да еще и в три ряда расположены. Ну, обычно Алишка свой ротик простеньким заклинанием маскирует. А тут — попал «как кур во щи»!— Ракшас! Страшный ракшас! — заорал бравый монах и встал в стойку куратистско-дзюмудистскую.Кругом народ в испуге бегает, кричит что-то типа:— Что же делать? Что же делать?— Всем покинуть помещение храма… Во имя Будды! — приказывает монах, да сам — первым, пример и показывает. Короче, бежал он первым, все встречные двери перед собой ударами рук и ног распахивая, да «Ий-я» приговаривая… Видно, большой мастер восточных единоборств он был, все-таки. Вот и пригодились — навыки-то! * * * — Ну что, сынку, помогли тебе твои ляхи? — спросил я Алигана.— Ты это к чему?— Может, хватит, того — с полетами?— Нет, не хватит!— Но ведь с волшбой все равно не получается, в буддистские монахи тебя не принимают, за Дюймовочку при очной встрече — что 20 июня — тоже вряд ли сойдешь…— Ничего, я еще книжки почитаю!— Почитай, почитай, только сначала дубля своего убери!— Да я уже убрал.— Куда?— В шкаф.— А ежели кто придет, дама какая слабонервная, откроет шкап, а там — зомби скалится?— А ты слабонервных не приводи!— Хорошо, буду сначала спрашивать, типа — а были у Вас в роду страдающие нервными заболеваниями да сердечными приступами?— У О'Генри не так.— А я это сам придумал!— Ага, придумал… — не поверил мне Али, — Когда по телеку «Вождя краснокожих» каждые три месяца показывают!— Ладно, замнем, — я решил сдаться, — а что ты еще в книжках найти хочешь?— Помнишь, ты говорил о том, чтобы вес снизить, да посмеивался? Это откуда.— Герберт Уэллс, «Правда о Пайкрафте», — блеснул я эрудицией — как всегда, на свою беду! * * * — Но здесь же нет конкретного рецепта! — воскликнул Али, потрясая томиком Уэллса. Кажется, вторым из пятнадцатитомного сочинения.— Во-первых, там есть ценные указания…— На счет того, чтобы все компоненты были поотвратительней, яйца — так тухлые…— Ага…— Ну, а во-вторых?— А во-вторых, там содержится ценное предупреждение для толстяков — не ходите дети, в Африку гулять!— Ничего, я знаю, что делаю…— А я пока не знаю! Ты чего, хочешь невесомым стать? А как потом летать будешь? Это только в сказках Карлссоны с моторчиками бывают, а в натуре — к электромоторчику еще аккумулятор тяжеленный приложен должон быть. Ведь ты не собираешься становиться Карлссоном с двигателем внутреннего сгорания, или, того паче — с дизелем?— Во-первых, я не собираюсь становиться полностью невесомым, я точно отмеряю дозу волшебного средства, во-вторых…— Ты свое во-вторых начал, а мне не дал договорить — мое, в-третьих…— Ну, договаривай!— Положи Уэллса на место, между первым и вторым томом, да поровней!Тролль покорно поплелся к книжному шкафу. Но вложил томик кое-как, мне пришлось сразу же подправлять.— Скучный ты, наставник, поровней тебе…— А тебя повеселить, что ли? Хошь, боевой гопак станцую?— Лучше скажи, где рецепт, такой, как у бабушки автора, достать?— Так то же вы-дум-ки, фан-та-зия автора!— Я так не думаю, — Али надулся, — у меня такое впечатление, что все это написано не на пустом месте, автор действительно…— Ну, милок, и ты туда же? Помнится, как-то в тридцатые годы в Америке сделали радиопостановку «Войны миров», так такая паника по всем штатам началась! Думали — и впрямь марсиане прилетели Землю завоевывать… В этом смысле Уэллс — человек известный, выдумает так, что все верят…— Ага, выдумки… Он вон — в «Освобожденном мире» атомные бомбы описал, а насчет того, когда первую атомную электростанцию построят, так всего на год ошибся, а писал — за полвека!— Неужто ты этот роман прочел?— По правде говоря… Нет… — толстячок смутился, — Но я статью про это читал!— Раз уж ты такой умный да начитанный, то и ищи сам этот рецепт. У тебя ведь теперь много друзей-колдунов завелось на всех этих сайтах…— Да… — молвил тролль как-то огорченно.— Что такое?— Да доступ вырубили…— Почуяли чего?— Не, разругался, меня — и того…— А ты через удаленный сервер пробовал?— Как это?— Да так…И я полез за компьютер. Али схватил идею, что называется, «на лету», вновь вышел на свой магический сайт, а я, позевав, пошел вертеть спутниковую антенну. * * * Алиган что-то такое творил на кухне. Вновь перепачканы кастрюли, везде лежали дохлые жабы, замученные змеи да скорлупки от яиц, издающие характерный запах сероводорода.— Про гремучих змей я не спрашиваю, но вот ответь, где ты достал тухлые яйца?— Так на рынке, там все яйца — тухлые!— Ладно, верю… Тем более, я слышал, есть одно племя, где считают — свежие яйца — несъедобные, их в пищу употреблять нельзя, а вот когда протухнут — так самое оно!— Целиком и полностью согласен! — парировал Али. Лексики он от меня понахватался, спору нет.— А ты в рецепте ничего не перепутал?— Не мешай, наставник… И, вообще, шел бы ты куда в баню!— Ну вот, из собственного дома гонят… — усмехнулся я, потом прикинул, что мысль про баню не столь уж плоха… * * * Кстати, о рассказе Герберта Уэллса. Так сказать, краткое содержание для тех, кто не читал. Жил-был один толстяк, по имени Пайкрафт, и очень он хотел — как впрочем и сейчас хотят все брюхоносцы — похудеть. Чего только не попробовал, пока не упросил автора того рассказа дать ему древний рецепт, из каких-то Индий Заморских привезенный. В коем значилось — что он «для облегченья веса». Попробовал толстячок колдовского зелья, вроде полегче стало, взял — да и выпил все. А рецепт-то, оказалось, не для похудания был, а чтобы силу тяготенья на данном человечке приуменьшить. Короче — совсем бедняга вес потерял. Далее в рассказе описывались злоключения Пайкрафта, о том, как он налаживал быт, шествуя по квартире с различными тяжелыми предметами. А кончилось все просто — придумали ему свинцовые утяжелители в одежду (по автору — «свинцовые подштанники» — весьма забавно, да и от радиации — заодно…), и стал вести толстопуз прежнюю жизнь, объедаясь во всех обжираловках, и никто не подозревал, что на самом деле этот толстяк ничего не весит… * * * Напарившись всласть, я попил пивка, не спеша, и вернулся на кухню посмотреть, как там дела у тролльченка. На кухне Али не было. Начал обследовать комнаты, дивясь неожиданно наступившей тишине. Так и есть. Своего воспитанника я нашел в спальне… Под потолком!— Так… Понятно… — я не спешил, уселся на койку, сложил ладони трубочками и начал разглядывать Али как в подзорную трубу, — Вижу, наблюдаю…Тролль насуплено молчал, ворочаясь вблизи люстры. Весь тренировочный костюм уже был в известке, на что безответственный мальчишка не обращал ни малейшего внимания.— Так, значит, знаешь меру? «Я знаю, что я делаю!» — передразнил я тролля, вспоминая забавный сериал про «Кувалду».— Дай лучше что-нибудь тяжелое, может — свинец какой-нибудь, — попросил Алиган.— Ага, Уэллса начитался, свинцовых подштанников захотел?Иногда я бываю жесток. Вернулся я уже не с «чем-нибудь» тяжелым, как ожидал в тщетных надеждах Али, а с длинной веревкой, на конце которой мои руки уже изготовляли петлю.— Это… что?— А то!И я накинул петлю на тролля, повернулся и двинулся из комнаты. Алиган еще не совсем осознал, что происходит. Опомнился он только на дворе, внезапно осознав всю глупость своего положения. Счастье его, что стояла ночь и никто не видел…А я гордо шагал по дороге, держа в руках веревку. Веревка устремлялась вверх, и там, на высоте трех метров, висел, подобно странному воздушному шарику, мой юный тролль.— Ты что, так и будешь ходить?— Да, а что? У меня, может, не было счастливого детства, как у нынешней детворы, шариков тогда не было и подавно. Вот я теперь и поиграюсь!— А мне что делать? — Али был близок к тому, чтобы разрыдаться.— А ты повторяй: «Я тучка, тучка, тучка, а вовсе не ведмедь, и как приятно тучке по небу лететь!». Кстати, пчел не обещаю, но вот одно осиное гнездо я давненько заприметил…— А я вот, на тебя сверху… — и тролльченок потянулся было к молнии на штанах.— Ну, тады я веревочку отпущу! — усмехнулся я, наблюдая, как мгновенно отдернулась его рука, замыслившая было эдакое хулиганство.— Давай домой, ну, пожалуйста… — попросил он.— А куды спешить? После знойного дня прохладу впитываю я…Да, вот такой я плохой и жестокий! Еще пару часов прогулки с живым воздушным шариком должны были дать необходимый воспитательный эффект! * * * Самое гнусное заключалось в том, что мы не смогли расколдоваться — так сразу. Я привязал Али к креслу, он просидел пять часов в подряд в интернете и ничего не нашел. Я звонил всем своим знакомым. Тот колдун, которому я верю больше всех, популярно объяснил мне, что расколдовать в таких сложных случаях может только тот, кто сие волшебство сотворил.— Ты понял? Вот сам себя и расколдовывай! — и я пересказал парню неприличную сказку про дурака — из сборника Афанасьева, что было не совсем педагогично с моей стороны…— А, может, кого другого попросить? — додумался, наконец, Али, — Ну, не человека… Другого тролля, старого?— Где ж я тебе, милай, посреди великорусской равнины тролля найду?— А я слыхал, что есть… Ну, навроде…— Чертики, что ли?— Лешими зовут…— А ну тебя… к лешему! — усмехнулся я, почуяв, что решение найдено. * * * Конечно, найти лешего в лесах Московской области непросто. Короче, пришлось ехать во Владимирскую. Сначала на электричке два часа с гаком, потом еще долго-предолго плестись пешком. Наконец, искомая чаща была достигнута. Али чувствовал себя, как рыба в воде, а когда навстречу начали попадаться заговоренные коряги, то и вовсе расцвел от удовольствия.— Почему ты раньше сюда меня не водил?— Да в голову не приходило… Что, нравится?— Спрашиваешь!Старика лешего я отыскал под старым пнем. Хорошо так спрятался, не будь у меня многовекового опыта — ни за что бы не сыскал! Но я-то вижу, где сучок, где веточка, а где ручонка старческая, где мох, а где — ушки мхом поросшие…— Выходи, дед!— Не выйду.— Выходи, не обижу!— А обманешь?— Когда это я обманывал?— Все равно не выйду, мне и здесь хорошо, — упирался старый лешак.— Выходи, дело есть.— Надо чаво?— Надо.— За спасиба?— Не, я и намазать принес.— Мед с сахарой, с магазина?— Сотовый, — я знал, что к чему.— А еще чаво?— Еще — шишек!— Эка невидаль…— Кедровых!— Ась?— Мешок!Подействовало. Старичок выполз из-под пня и начал деловито перебирать кедровые шишки. Потом уставился на Алигана.— А это еще что за чудо-юдо?— Тоже леший, только с дальних земель, — представил я своего воспитанника.— Дикий он какой-то…— Так в городе рос да воспитывался… — попытался я оправдаться.— Оно и видно…Алиган насупился, но огрызаться не стал.— Ишь, сопит, чудо заморское, — прошамкал лешак, — не учен, небось, ничему?— Да нет, кое-чего знает, вот заколдовал сам себя, а теперь расколдоваться не может…— Эт я и сам вижу, волшба тут человечья, не лесная, она нашему брату, даже заморскому да заморенному такому — все одно — не подходит.— Помогай дед… Расколдуешь?— Да, помогите мне, дедушка леший, а я больше человечьей волшбой заниматься не стану! — подал голос, наконец, и Али.— Ну, мне тебя расколдовать, что два пальца обо…— Так давай, скорей!— Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, — прошамкал дед, потом повернулся ко мне, — оставь мальчонку мне на недельку, потом — забирай, коли захочет! * * * Через неделю Али возвращаться отказался. Как его расколдовывал старый леший, да учил чему — тоже промолчал. И попросил оставить до конца лета. Что же, оно и к лучшему. Я всегда считал, что летом детям надо жить на природе, подальше от городской пыли. А сейчас приятное с полезным сочеталось — старичок-то Алишку учить взялся, так о лучшем и мечтать не приходится.30 августа я забрал своего совсем облешавшегося тролля домой. Дед не возражал, кажется, они договорились продолжить обучение следующим летом.— Ну, как, соскучился по мне? — спросил я воспитанника.— По тебе? Еще чего! Вот по компьютеру, да по интернету — это да… Очень соскучился!
1999

1 2