Здесь выложена электронная книга Васька автора по имени Антонов Сергей Петрович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Антонов Сергей Петрович - Васька.
Размер архива с книгой Васька равняется 597.56 KB
Васька - Антонов Сергей Петрович => скачать бесплатную электронную книгу
«Овраги Васька»: Молодая гвардия; Москва; 1988
ISBN 5-235-00146-Х
Аннотация
Книга лаурета Государственной премии СССР Сергея Антонова состоит из двух повестей — «Овраги» и «Васька», рассказывающих о становлении активного характера комсомольца тридцатых годов. Действие первой повести происходит в деревне в годы коллективизации, второе — на строительстве Московского метрополитена. Одно из центральных действующих лиц — Митя Платонов — сын председателя колхоза, двадцатипятитысячника. В «Оврагах» он — свидетель начала строительства колхозов, а в «Ваське» — бригадир, комсорг шахты Московского метро.
Сергей Петрович Антонов
Васька
1
Сменный прораб шахты 41-бис Утургаули прыгал по заснеженным штабелям гравия и матюгался с грузинским акцентом.
Утро выдалось суматошное. На шахте ждали Первого Прораба. А разнорабочая Маргарита Чугуева самовольно покинула гравиемойку. Охранник уверял, что за ворота она не выходила. И на площадке ее никто не видел.
А Маргарита Чугуева притаилась в заброшенной будке недалеко от копра и, зеленая от ужаса, глядела в щелку.
В будке еще витала горемычная душа маркшейдера Гутмана. Он повесился здесь неделю назад, когда ему почудилось, что направление штольни неверно задано. И если бы не крайняя крайность, никто не загнал бы Чугуеву в эту халупу.
А на Чугуеву обрушилась беда.
Явилась эта беда в виде новичка-метростроевца. В нем не было ничего примечательного: жеваное, с вошебойки, пальто, грязная, когда-то белая лохматая кепка, мятое, в скопческих морщинках востроносое личико, сам левша. Он сидел на бочке цемента и привередливо, по-церабкоповски примерял однопалую рукавицу.
Заметив его, Чугуева почувствовала смутную тревогу. Она пробовала отвлечься работой. Тревога не унималась. Тогда она еще раз, уже внимательней, глянула на новичка, и ей показалось, что снег потемнел на строительной площадке. Она узнала. Это был тот самый активист, который переписывал в сибирской тайге раскулаченных переселенцев.
Она обвисла на лопате, и «газик», подавая задом, чуть не придавил ее.
— Тот самый… Активист… — бормотала она. — В кепке… Что делать-то?
Словно кино увидела Чугуева: кислое болото, щербатый лесок на дальней сопке, длинная шеренга кулаков да подкулачников, кашель по всей цепочке. А он — активист с острым лицом горбуна, хотя и не горбун — неловко, медлительно переписывает прибывших.
Чугуева маялась в самом конце строя. Ноги погрузли в болото по косточку. Активист вызвал ее, приказал отгонять гнус. Он ходил от одного к одному, переписывал левой рукой данные — фамилия, с какого года, откуда выслан, — а она опахивала его осиновой веткой, ровно турецкого султана. На другой день отца выкликали, а ее нет. Может, потому и позабыли, что вышла из шеренги. Минула неделя. И решила она с отцова благословения бежать.
Пошла она таежной тропой незнамо куда. Зверя не боялась. Шла не таясь. Случалось, голодала так, что сама бы себя поймала за горстку горохового ритатуя. Чудом дошла до Омска, чудом нанялась в прислугу к заместителю председателя облисполкома. Примерно через год пересек ее путь разбитной вербовщик и записал на строительство метро в порядке организованного набора. Вербованных набилась полная теплушка, все почти такие же, как она. Пока ехали, многие разбежались. А ей было все равно. Как повалилась на нары, так и дотряслась до Москвы.
На Ильинке, в отделе кадров Метростроя, перехихикнулась она с рыжим, как кирпич, комсомольцем. Звали рыжего комсомольца Митькой. Он и написал ей всю документацию. Его до упаду веселило, что она не знает, что такое автобиография, и не помнит, чем ее родители занимались до семнадцатого года.
Ей вручили удостоверение личности, дали койку в общежитии, усиленное питание. И все-таки чудилось: сейчас подойдет сзади левша, стукнет левой рукой по плечу… С недоброй завистью поглядывала она на визгучих девчат, заигрывающих с ломовиками. Господи! Взял бы какой-нибудь гужбан замуж, увез бы в деревню. Сменила бы фамилию, зажила чистой жизнью.
Работала Чугуева ловко, красиво, без отказа и приказа, вошла во вкус и стала позволять себе глядеть неположенные лишенке сны. Задремлет, опершись на лопату, и за минутку во сне замуж выйдет, четырех девчонок нарожает — все масть в масть, вылитые прораб Утургаули — и завязывает банты, гонит в школу…
Работящая девчонка полюбилась всем — и бригаде, и многоликому начальству. А когда провели в ударницы, услышала она тонкий голосок:
Ой, лазоревые плесы, золотые берега…
Оглянулась — рядом нет никого. Поняла, что ее уста сами поют, законфузилась, а до конца допела.
И вдруг — активист!
Она очумела от ужаса: ну вот, полный год выслеживал и выследил. Выследил и сел передохнуть. Потом образумилась: если выследил, зачем рукавицы примерять? Скорее всего, никакой он в данный момент не активист, а свежак, новичок, оформляется на метро, на ту же шахту, где и она, Маргарита Чугуева.
Она следила за ним в щелку, и колотило ее припадочно, как отбойный молоток.
«Может, к Митьке рыжему бежать? — паниковала она. — В ноги броситься?.. Куда там! Нынче он не Митька и не рыжий, а полный бригадир, товарищ Платонов. Теперь до него палкой не докинешь!»
Внезапно явилась мысль: в ноги не бросаться, а проситься к нему, к Платонову, в бригаду. Бригада Платонова орудует под землей, а под землей темно — никто не признает. И активист не признает. Платками замотаться — не признает…
А бывший активист, от которого во многом зависит, долго ли продолжаться нашей повести, поднялся с бочонка, прошел к окантованному инеем швеллеру и растворился, как привидение, в морозном пару, струившемся от свежих, только что поднятых на-гора ломтей юрской глины.
2
В тысяча девятьсот тридцать четвертом году на строительстве Московского метрополитена работало около семидесяти пяти тысяч человек. Среди этих семидесяти пяти тысяч были люди и с высшим образованием, и вовсе без образования, коренные москвичи и приезжие, мобилизованные, завербованные, переброшенные, посланные по комсомольским путевкам, пришедшие по вольному найму и сезонники.
Всей этой пестрой армией командовал инженер Павел Павлович Ротерт. Он изучал строительство подземок в Нью-Йорке, в Филадельфии, в Берлине, в Париже и заслужил доверие партии и правительства в годы работы на Днепровском промышленном комплексе. Начальнику Метростроя в помощь были приданы заместители — Абакумов и Айнгорн.
Потомственный горняк, Егор Трофимович Абакумов прошел на угольных шахтах Донбасса длинный путь — от забойщика до управляющего трестом. В метро он был брошен искупать антимеханизаторские грехи. И в авральные шестидневки его громоздкую фигуру видели на всех радиусах, на всех одиннадцати километрах, и, казалось, будто под домами и площадями столицы бушевал не один Абакумов, а сорок тысяч Абакумовых.
Исай Григорьевич Айнгорн не бушевал. Не повышая голоса, он добился того, что все кирпичные заводы в радиусе тридцати километров работали только для Метростроя, и брусок кирпича стал в Москве такой же редкостью, как вологодское масло.
Таковы были руководители Московского Метростроя в тысяча девятьсот тридцать четвертом году.
Но не этих руководителей ждали на шахте 41-бис. На шахте 41-бис ждали особого начальника, начальника нового типа, начальника, если можно так выразиться, нештатного, вернее сказать, начальника неначальствующего. Словом, ждали начальника, портрет которого по праздникам вывешивался рядом с портретом товарища Сталина.
Вся стройка, от землекопа до инженера Ротерта, величала этого начальника Первым Прорабом. А журналисты еще задушевней — Магнитом Метростроя.
Первый Прораб по заграницам не ездил и никаких метрополитенов сроду не видал. Но, стоило ему только появиться в забое, проходка вдвое ускорялась, и вагонетки бегали на предельной скорости.
От одного его присутствия ярче блестели электрические лампочки и быстрее твердел бетон.
3
Получив секретное предупреждение о Первом Прорабе, начальник 41-бис Федор Ефимович Лобода принял необходимые меры: велел Мите Платонову проверить, есть ли вода в бачках, послал нарочного будить заместителя по технической части и проглотил крепительную таблетку. Сердито кивнув вахтеру, Митя побежал к белеющему снежной тюбетейкой копру. Встреча с Татой опять ставилась под вопрос. Свидания с ней срывались уже два раза. Сперва кто-то насыпал гвозди в насос. Надо было искать вредителя. А через неделю на шахте загорелась изоляция. Снова пришлось звонить Тате, объяснять намеками, почему поход в кино отменяется. «Что у тебя там, пожар?» — перебила Тата. О таких вещах по телефону говорить не полагалось, и Митя повесил трубку. Тата была прямолинейная как рельс.
Правда, Митя условился сегодня не на семь часов, а на восемь тридцать, и не все еще потеряно. «Сколько он может у нас пробыть?» Ну, десять минут, ну, двадцать от силы… — подсчитывал Митя на ходу. — У него не мы одни: и МК у него, и ЦК, и Политбюро, и транспортная комиссия… Через полчаса прибудет…»
Закончить подсчеты не удалось. Словно из-под земли возникла Чугуева.
— Ну что у вас опять? — протянул он.
Еще днем она приставала, чтобы он принял ее к себе в бригаду.
— Возьми меня, товарищ Платонов, — загудела Чугуева густым, виолончельным голосом. — Ей-богу, возьми… Я бы на молоток встала.
— Опять двадцать пять. На мойке стоишь? Чем не работа? Что тебя там, обижают?
— Обижают.
— Кто?
Она засопела.
— Кто обижает? Ну кто? Давай быстрей, время — деньги.
— Ломовики фулиганят, — пробормотала она и смутилась. Сама поняла, что причина не больно уважительная.
— Что, что? — переспросил Митя.
— За титьки лапают, вот что, — сказал она громко.
— А ты их лопатой. Небось с тремя справишься.
— Да-а, с ими справишься… Возьми, товарищ Платонов…
— Ты русский язык понимаешь? Нельзя. Утургаули тебя не отдает. А за то, что не отдает, ругай не его, себя. Больно хорошо работаешь. Ясно?
— Ясно… Возьми, Митя, а?
— Давай не поднимай этого вопроса. Вкалывай на мойке, а под землю не спеши. Придет время, все там будем. Договорились?
— Договорились… Возьми, товарищ Платонов…
— Ну куда? Куда я тебя с твоими габаритами возьму? Да ты там, в штольне, не развернешься, если хочешь знать…
«Поглядела бы Татка, как с кадрами работаем!» — усмехнулся Митя, опускаясь в клети.
И позже, в штольне, он не просто проверял бачки, не просто взбадривал уснувшего откатчика, не просто намекал бригадирам на грядущее посещение, а как бы изображал все это на сцене, постоянно ощущая оценивающий взгляд самого неподкупного зрителя — Таты.
Закончив инспекцию, он поднялся наверх, под студеное звездное небо. Фонарь в дальнем углу стройплощадки с казенной бессмысленностью освещал свалку трехслойной цементной тары. Митя увидел в узком окошечке церковки свет и, удивленный, остановился. Попавшая в зону площадки однолуковка была из тех, которые, словно растерявшиеся старушонки, покорно дожидались гибели на автомобильных перекрестках. Митя предложил использовать пустую церковь для приготовления бетона. Предложение было дельное: можно и бетон месить в тепле, и цемент хранить под укрытием, и внутренние стены ломать на щебень, когда затрет с инертными материалами. За рационализаторское предложение Митю назначили бригадиром, затащили на алтарь бетоньерку «Рансом», подвели воду. Осталось провести электричество.
Работать там никто в эту пору не мог, а свет в окошке мерцал. Уж не забрался ли какой-нибудь энтузиаст с соседней шахты отвинчивать с импортной бетоньерки дефицитную шестеренку? Такое не раз случалось и, к сожалению, молча поощрялось руководителями, увлеченными соревнованием.
Митя тихонько подошел к окну и глянул через кресты кованой решетки. Конвульсивное керосиновое пламя пылающей ветошки едва освещало придел.
Возле бетоньерки стояла на коленях Чугуева и отвешивала поклоны. Митя, лязгнув железной задвижкой, вошел в церковь и встал подбоченившись. Она поднялась.
— Чего ты делаешь? — спросил Митя спокойно. — Тебе что, не доводили до сведения, что бога нет?
— Доводили… — Она вздохнула судорожно, как вздыхают малыши, наплакавшись. — Сейчас пойду. А если уж и в небесах ничего не осталось, и ты меня под землю не берешь, скажи, что мне, дуре, делать? Что мне делать, товарищ ты мой драгоценный?
— Что делать? — Митя рассердился. — А вот что: Магнит прибудет, проси, чтоб поставили твой вопрос на Политбюро!
«Вот так, Татка, работаем с человеческим материалом, — похвастал он мысленно. Когда песочком, а когда — бодрой шуточкой!»
И побежал в контору. Морозец был крепкий. Снег соленым огурчиком хрустел под сапогами. Чугуеву постигла какая-то невзгода. Надо было внимание проявить, по душам побеседовать, подобрать ей антирелигиозную литературу. Почитает, поработает над собой и перестанет креститься. В культпоход бы затащить, на какую-нибудь кукарачу.
Кукарача, кукарача,
А литературы недостача, —
сложились сами собой стишки. Митя прикинул на слух, вроде не совсем складно… Что все-таки с ней приключилось? Тихоня, на язык наступи — смолчит. А нынче словно с ума своротила. Может, с родителями беда, а может, забеременела? В метростроевской спецовке и родит — не заметишь…
Кукарача, кукарача,
А спецовки недостача.
Так вроде лучше. А с Чугуевой какая-то авария. Если разобраться, никакой причины уходить с гравиемойки у нее нет. Там она номер первый. С начальством лады. Девчонки смеются, что прораба Утургаули Чугуева обожает до немоты. Тоже нашла идеал — старика тридцатипятилетнего. Ухажеров не досталось, что ли?
Кукарача, кукарача,
Ухажеров недостача.
А так и вовсе хорошо. Как у Пушкина. Не забыть Татке продекламировать.
Самодельный стишок свой Митя забыл на пороге конторы. На пороге конторы забыл он и про Чугуеву.
Он еще не был достаточно подкован и не чуял, что полезно помнить, а что забывать.
4
В просторном зале конторы витал дух почтительного ожидания.
Федор Ефимович Лобода, кругленький, лысый начальник шахты, помещался не за своим письменным столом, не в кресле, а на скользком венском стуле рядового служащего. Ампирное кресло было опростано для почетного гостя.
Длинноногий, декорированный значком «Ворошиловский стрелок», председатель шахткома, которого все так и называли — Товарищ Шахтком, — журавлем вышагивал между столами и заучивал какие-то данные.
Начальник заметно волновался. Волнение у него выражалось в беспрерывном говорении. Слушателем страдал заместитель по техчасти Бибиков, седой инженер в коротких брюках и апельсиновых носках.
В дверях прогремел блок. Товарищ Шахтком принял положение «смирно». Лобода оборвал фразу на полуслове. И, когда появился не Первый Прораб, а Митя, все рассердились.
— Ходят, ходят, — проворчал Лобода, — дверями гремят… На чем я остановился?.. Надо аккуратней ходить. Шуметь надо меньше. Фу ты, шут… С мысли сбил…
— Вы начали про колобок, — напомнил Бибиков.
— Да, да, обожди, обожди! — заторопился начальник. — Подходит после совещания, дает реплику: «Ну, как, говорит, колобок, крутишься?»
— Это вы уже говорили, — сказал Бибиков.
Обожди, обожди! Запросто, понимаешь? «Ну, как, говорит, колобок, крутишься?» Так я стою, а так он. «Ну, как, говорит, колобок, крутишься?» Я, конечно, растерялся. Шут его знает, как в таких случаях рекомендуется реагировать. Вот так я стою, а так — он. Ну, думаю, пан или пропал. «Вращаюсь, говорю, по силе возможности!» Смеется… — Лобода сделал длинную паузу, стараясь справиться с подступающей слезой умиления. — Смеется… «Гляди, говорит, чтобы голова не закружилась».
— Многогранный руководитель, — сказал Бибиков. — Титан.
— В чем и дело! — Лобода громко высморкался. — Титан! Многогранный!.. Да, товарищи, учтите: как прибудет — в карманы не лазить. Ни за папиросами, ни за чем. Есть такое указание.
Митя сообразил, что речь шла о Первом Прорабе. И простая мысль ошеломила его: ведь Первый Прораб имеет право опоздать и на час, и на сутки, не обращая внимания ни на Митину свиданку, ни на Лободу.
— Федор Ефимович, — заныл он. — Мне отгул положен. Мое присутствие, я думаю, не обязательно.
— Вот она, нынешняя молодежь! — качнул головой начальник. — Ждем, можно сказать, титана, а у него отгул. Я прошлый год с аппендицитом в пузе прискакал на него глянуть…
— Чего на него глядеть? Что он, крокодил? — возразил Митя. Ему недавно стукнуло семнадцать. Комсомолец он был еще зеленый, и с его языка иногда срывались непродуманные выражения.
Наступила ледяная тишина.
— Надо так надо, — поспешно поправился Митя и тоскливо взглянул на часы, украшавшие ослепительно белую изразцовую стену конторы. Недавно здесь размещался мясной магазин, могучие крюки, рассчитанные на тяжесть свиных и говяжьих туш, торчали между канцелярскими шкафами.
Часы показывали семь десять.
Васька - Антонов Сергей Петрович => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Васька автора Антонов Сергей Петрович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Васька у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Васька своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Антонов Сергей Петрович - Васька.
Если после завершения чтения книги Васька вы захотите почитать и другие книги Антонов Сергей Петрович, тогда зайдите на страницу писателя Антонов Сергей Петрович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Васька, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Антонов Сергей Петрович, написавшего книгу Васька, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Васька; Антонов Сергей Петрович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн