– Но ты ей не нужен! Разве не понятно? – заметила Берта, вскинув подбородок.Уже на улице, распахнув дверцу «Феррари», Блэкмор бросил:– Быстро в машину! Без разговоров!Элизабет не шелохнулась.– В чем дело, Лиз? Или ты сомневаешься в моей силе? Могу устроить показательное выступление, если не возражаешь.– Я не физическую силу имею в виду.– А какую же? Половым бессилием я не страдаю, хотя, если честно, ты вымотала меня до предела.– Мне надоели твои постоянные разговоры о сексе, – фыркнула Элизабет. – Я, представь себе, не могу так скоро забыть, что полгода ты измывался надо мной. Ты самонадеянный тип, но любопытно, до какой степени?– Да как тебе сказать? Я как-то не задумывался, поскольку ты всегда была мною довольна.– Однако секс никогда не заменит нечуткого, мягко говоря, отношения ко мне, – сказала Элизабет с досадой.– Согласен. – Он кивнул головой и прислонился к машине. Пригладив ладонью волосы, вздохнул. Взглянув на старинный особняк, продолжил: – Что было то прошло. Как говорится, из песни слова не выкинешь. Да, я действительно не понимал, что ты значишь для меня.Элизабет усмехнулась.– Ты заслуживаешь того, чтобы я объяснился откровенно, – промолвил Билли, – поэтому выслушай меня спокойно и постарайся понять. Я очень люблю Берту. Все, что причиняет ей боль, одновременно ранит и меня. Но… – он посмотрел на девушку и повел плечами, – оказалось, что жизнь без тебя в миллион раз больнее. Я, как ты заметила, самовлюбленный тип. Мало того, я собственник, каких мало. Решил однажды, что ты… моя женщина, моя собственность. Но выяснилось, что ты завладела мной. Вот такая история! Когда разобрался, что без тебя жить не могу, решил бросить семью. К черту! Собрался с духом, кинулся за тобой с одной мыслью – вернуть тебя во что бы то ни стало!– Но не тут-то было! – усмехнулась Элизабет. – Опять объявилась семья, и мое возвращение отодвинулось, разве не так? – она понизила голос до шепота.– Франкфурт вспомнила?– Именно! Ты использовал меня в ту ночь, как последнюю девку. И в какие бы красивые слова не облекал свое поведение там, в Германии, оно просто отвратительное. Если бы я не умоляла тебя взять меня с собой, ты бы оставил меня там одну! Думаешь, мне не было больно? Ты ведь даже не предложил вместе лететь!– Знаю, знаю! – Блэкмор помрачнел. – А что получилось в итоге? Не забыла, какую сцену закатила Берта… Ты что, не ожидала? Зачем ты, возвратившись в Чикаго, бросила меня одного? Оставалась бы лучше во Франкфурте…– Интересно! Ты же сам велел мне убираться с глаз долой…– Лиз, ну зачем же так? Ты и представить себе не можешь, что я испытал, когда вечером приехал к Кристине, а тебя и след простыл!– Почему не могу? Могу… Обидно, конечно! Как же, бедная Лиз не сидит пригорюнившись у окошка и не льет слезы в тоске и печали.– Перестань! При чем тут обида? Я места себе не находил. Думаешь, я не понимал, что ты расстроилась? А потом, когда догадался позвонить твоим родителям, вообще чуть с ума не сошел! Твой отец тоже хорош! Сказал, что они тебя сто лет не видели…– Отец? – Элизабет оторопела.– Да, я звонил где-то около одиннадцати. Вернулся от Кристины и сразу бросился к телефону…– А отец сказал, его спрашивали… по делу… – пробормотала она.– Значит, ты не знала, что я тебя разыскивал? – удивился Билли.– Нет, – произнесла Элизабет задумчиво.Надо же! – размышляла Она. Оказывается, все отцы одинаковы! Билл трясется над Бертой, а ее папочка даже солгал, лишь бы не потревожить покой дочери.– Воображаю, как ты меня расписала, чтобы вызвать сочувствие родителей, – усмехнулся Билли.– С какой стати? Разве только Берта имеет право на отцовскую любовь? Мой папа увидел, что я устала, расстроена, вот и решил…– Ну-ну! – перебил ее Блэкмор. – Не рассказывай сказки! Они никогда о тебе не заботились, а тут вдруг ни с того ни с сего повели себя как нормальные родители?– Что значит нормальные? Хочешь сказать, что вы с Мэри нормальные? Так вот, я считаю: вы просто безумные эгоисты, оба, и, кажется, Берта придерживается такого же мнения.– Возможно. Во всяком случае, я не заметил, что она меня очень любит… Когда познакомился с тобой, сразу понял, что в детстве и юности ты не испытывала особой ласки.Господи, он тысячу раз прав! – подумала Элизабет и, глотая слезы, тихо сказала:– Хотя бы поэтому ты не имел права мучить меня!– Прости! – прошептал он. – Мне стыдно! Стыдно при воспоминании о ночи во Франкфурте. Негодяй я и мерзавец. Дай мне еще одну попытку, и ты никогда не пожалеешь, что поверила мне сейчас!Попытку?.. Элизабет опустила глаза и промолчала.А как же его жизненное кредо: «В мире есть только три вещи–деньги, секс и власть?» – пронеслось у нее в голове. Физически Билли возбуждал ее так, как никогда ни один мужчина. Физически – да. Но в этом и заключалась проблема. Есть ли что-нибудь за пределами сладострастия, что могло бы объединить их?Элизабет резко повернулась и, еле сдерживая слезы, бросилась ловить такси…– Новость просто потрясающая! – Дайана еле сдерживалась от желания сообщить о сенсации Элизабет, когда та утром пришла в офис.Мисс Гиллан вскинула глаза.– Представляешь, Билли, оказывается, вовремя поездки договорился открыть в Японии филиал концерна. И кто, ты думаешь, его возглавит? И, сделав многозначительную паузу, выпалила: – Роберт! Сейчас буду заказывать билет…Вот он, выход, из положения!..– Билли у себя? – спросила она у Дайаны.– Да, – ответила секретарша, удивленная холодным спокойствием сотрудницы. – У него в кабинете проходит заседание совета директоров концерна.Весьма кстати, подумала Элизабет и решительно направилась к двери.Извинившись за неожиданное вторжение, мисс Гиллан, обводя присутствующих взглядом, сказала:– Я только что узнала о новом назначении мистера Роберта Блэкмора. Предлагаю, в интересах компании направить меня как главного менеджера вместе с ним в Токио. – И не сводя пристального взгляда с Билли, мисс Гиллан положила на стол заявление.Мнение совета директоров было единодушным.Час спустя Элизабет уже собирала вещи. Нервничая, она надела брючный костюм из синего шелка, белую блузку, подкрасила губы и причесалась.– Я готова, – сказала она, подходя к ожидавшему ее черному «паккарду».Роберт молча открыл дверцу машины.Всю дорогу он молчал, ни на мгновение не отрывая глаз от дороги. И лишь припарковавшись у здания аэропорта, наконец, повернулся к девушке и медленно протянул руку, касаясь ее нижней губы большим пальцем.– У тебя слегка размазалась помада, – тихо промолвил он. – Я заметил, еще когда приехал за тобой.Элизабет растерянно достала тюбик и пудреницу, но Роберт отобрал у нее помаду и медленно навел порядок – сначала на нижней, потом на верхней губе.Ей хотелось сказать ему что-нибудь приятное, но она смогла лишь молча разглядывать Роберта, пытаясь понять, почему у него такое мрачное настроение. Его прикосновение оказалось способным вызвать у нее воспоминания о пылкой страсти в Венеции. Чтобы скрыть свои чувства, Элизабет опустила ресницы.– Теперь я выгляжу хорошо? – спросила она.– Да. Тебе очень идет костюм. Прическа в порядке. Но почему мне так хочется привести все это в полный беспорядок?Не обращая внимания на только что наложенную помаду, Элизабет устремила губы к его устам. Ее неожиданная реакция походила на инстинктивное движение тонущего человека, способного ухватиться и за соломинку. Она даже не задумывалась, правильно поступает или нет, когда Роберт обхватил ее сильными руками и заключил в объятия.– Я люблю тебя, – сказал Блэкмор-младший, – но не хочу ни к чему принуждать. Надеюсь, личные отношения никак не повлияют на нашу совместную работу.Блэкмор открыл дверцу машины, помог девушке выйти и взял вещи. Мелодичный женский голос объявил начало регистрации пассажиров, следующих в Страну восходящего солнца. Эпилог В Токио наступила весна. В воздухе витал аромат цветущих азалий, слив и сакуры. В распахнутое окно врывался свежий ветер, наполняя комнату волнующими запахами пробудившейся природы.Элизабет в синем кимоно, расшитом золотыми хризантемами, накрывала на стол. Не думала – не гадала, усмехнулась она про себя, что день рождения буду отмечать в загадочной восточной стране. За полгода, что Элизабет провела в Японии, она изучила тонкости экзотической кухни и сейчас с удовольствием расставляла блюда из молодых побегов бамбука с устрицами, кусочками свежей рыбы, поджаренной камбалой, фруктовым салатом. Низкую керамическую вазу украшала икебана из причудливо изогнутой сосновой ветки и цветков желтой акации.Ну, вот, кажется, готово. И Элизабет, довольная, подошла к зеркалу, чтобы поправить густые волосы, собранные по японскому обычаю в тугой узел на затылке. Она прикрепила к пучку розовую сакуру и кисточкой подрисовала глаза, сделав их чуть раскосыми.Выглядела Элизабет как настоящая Чио-чио-сан, когда в дверь раздался звонок. Широкая улыбка светилась на слегка веснушчатом лице Роберта, образовывая на щеке милую ямочку.– Поздравляю именинницу, – сказал он, – передавая девушке букет благоухающих алых роз. – Ровно двадцать пять, я не ошибся? А здесь небольшой сюрприз, – добавил Блэкмор, показывая на изящную коробочку, перевязанную шелковой лентой.– Что будем пить за мое здоровье? – полюбопытствовала Элизабет, и ее сапфировые глаза заискрились лукавством. – Мартини?..– Ага, – засмеялся Роберт. – Тебе два и мне два… Помнишь?..Когда торжественный ужин подходил к концу, Элизабет, убрав посуду, принесла праздничный торт, украшенный двадцатью пятью свечками, и, резвясь, как дети, молодые люди изо всех сил стали дуть на колеблющиеся языки пламени.– Ну, а теперь сюрприз, – сказал Роберт и достал из коробки изящную серебряную миниатюру. Элизабет ахнула. На столике заискрилась венецианская гондола с золотыми подсвечниками.– О, Роберт, – выдохнула девушка. Его глаза полыхали огнем, обжигая ее воспоминанием о незабываемой южной ночи.По телу девушки пробежал трепет. Роберт приник губами к ее гибкой шее, опускаясь все ниже к груди, а его руки развязывали пояс кимоно. Сдерживая страсть, он покрывал поцелуями ее тело, легкими движениями пальцев пробегал по самым укромным изгибам.Не выпуская девушку из объятий, он нетерпеливо стягивал брюки, обтягивавшие мускулистые ноги, сбрасывал легкую рубашку. Элизабет дрожала от нетерпения. Как она желала его! И как только ей удалось прожить столько времени без его ласк, без ощущения властной, но такой нежной силы мощного тела?Элизабет уже не принадлежала себе. Раскинув ноги, она словно приглашала Роберта войти в нее, и он не заставил себя ждать. Она парила наверху блаженства. Теперь она не вполне понимала, почему таким долгим был ее выбор, почему так долго не решалась пойти навстречу мужчине, давно и безоговорочно любившему и понимавшему ее?И теперь Элизабет словно наверстывала упущенное. Она не выпускала Роберта из объятий, а он не замедлял вековечного ритма страсти.Ход времени остановился. Мир словно сосредоточился на мужчине и женщине, слившихся воедино. Роберт с каждой секундой становился настойчивее. Наконец Элизабет услышала его сдавленный крик, почувствовала внутри себя взрыв утоляемой мужской страсти и содрогнулась от нахлынувших волн собственного страстного упоения…– Лиз, – прошептал он, по-прежнему обнимая ее за плечи, словно был не в силах выпустить свою добычу. Звучание голоса, произносившего ее имя, наполнило сознание Элизабет звуками забытой прекрасной «Санта Лючии».Роберт помолчал, лаская языком шелковистую мочку уха, и произнес серьезно, с расстановкой:– Обещаю тебе море любви, счастливое замужество и… – приподнявшись на локте, он заглянул ей в глаза, – кучу детей.– Принимаю твое предложение, – счастливо вздохнув, ответила Элизабет и снова обвила ногами его бедра. Роберт яростно откликнулся на призыв, и Элизабет приняла и его самого, и его страсть, и всю его любовь.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15