Здесь выложена электронная книга Грозовая степь автора по имени Соболев Анатолий Пантелеевич. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Соболев Анатолий Пантелеевич - Грозовая степь.
Размер архива с книгой Грозовая степь равняется 77.53 KB
Грозовая степь - Соболев Анатолий Пантелеевич => скачать бесплатную электронную книгу
Анатолий Пантелеевич Соболев
Грозовая степь
Соболев Анатолий Пантелеевич
Грозовая степь
Анатолий Пантелеевич СОБОЛЕВ
Грозовая степь
Повесть
________________________________________________________________
ОГЛАВЛЕНИЕ:
Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвертая
Глава пятая
Глава шестая
Глава седьмая
Глава восьмая
Глава девятая
Глава десятая
Глава одиннадцатая
Глава двенадцатая
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
Глава шестнадцатая
Глава семнадцатая
Глава восемнадцатая
Глава девятнадцатая
Глава двадцатая
Глава двадцать первая
Глава двадцать вторая
Глава двадцать третья
________________________________________________________________
Памяти отца-большевика
Едва расклюет грач зиму, едва появится первая прогалинка на солнечном склоне увала, как ноги сами несут нас в степь.
Скинем надоевшие за зиму валенки и ну гонять босиком в догоняшки по оттаявшей полянке, играть в лапту, в бабки или выковыривать сломанными складешками кандык - первую сладкую травку!
Внятен дух просыхающей земли, талого снежка, прошлогодней травяной прели и еще чего-то, отрадного сердцу, долгожданного, весеннего.
А кругом еще снег.
Но умолкли вьюги-подерухи, отступился трескун мороз, и земля, дождавшись заветного часу, отходит.
С каждым днем сугробы съеживаются, оседают, отрываются друг от дружки. Издали - будто гуси-лебеди присели отдохнуть и вот-вот снимутся и улетят.
Не сегодня завтра совсем улетят.
А как обогреет хорошенько весеннее солнышко, как сбросит земля остатки ноздреватой снежной корки и дымчато подернется слабой зеленью, так уходим мы все дальше и дальше в степь.
Томительное и сладкое чувство манит нас, деревенских мальчишек, вдаль, чтобы видеть своими глазами, как убирает весна светлой клейкой зеленью березовые колки, как опушается легким сизым цветом красавица верба; слышать, как свистят суслики, стоя на задних лапках возле своих норушек, как звенят в поднебесье жаворонки; чувствовать, как торопко, буйно и весело живет молодая степь...
Но вот проходит голосистая весна, и наступает самая желанная, самая лучшая пора лета: ягодная. Поспеет земляника, клубника, костяника... А там малина пошла, кислица, черемуха. Чем только не одарит нас степь!
День-деньской пропадаем мы на разнотравном приволье. Теперь здесь наше постоянное житье. Лица наши почернели, носы облупились, руки-ноги покрылись ссадинами и царапинами.
Дни стоят огромные, до краев налитые солнцем, медвяным ароматом буйно цветущих трав, беззаботной радостью и счастьем.
Окрест, куда ни кинь глаз, - степь, перерезанная лесными колками, а вдали в голубой дымке синеют горы.
Дрожит и струится над Приобской равниной знойное марево. А то вдруг потянет низом сильный ток воздуха, и распластается в глубоком поклоне трава, и захлебнешься свежестью, и знобко пробегают по спине мурашки. А по небу уже растекается сизо-белесая хмарь.
Сейчас хлынет дождь!
Вон уже пробились в мягкой дорожной пыли черные дырочки от ядреных и тяжелых, как дробь, первых капель.
Мы припускаем что есть духу. Где там! Не успеешь и оглянуться, как накроет тучка и над самой головой ахнет гром, да так, что невольно присядешь, и золотые молнии попадают в степь. И обрушится ливень! Мгновенный, теплый, осиянный солнцем!
Мы сбиваемся на шаг. Чего уж! До нитки промочило. Приплясывая, орем во всю головушку:
Дождик, дождик, пуще! Дам тебе гущи.
Дождик, дождик, посильней! Чтобы было веселей.
Подставляем слинялые на солнце головы под тугой нахлест струй, чтобы волос рос густой и кудрявый.
Но вот пронеслась тучка-невеличка, волоча по земле длинный хвост.
И брызнуло солнце!
И закурилась земля в золотом пару!
Над степью в полнеба опрокинулась радуга. И сама степь переливает самоцветами, будто еще одна радуга упала на землю и рассыпалась в цветах.
Сломя голову несемся по мокрой траве, поднимаем фонтаны сверкающих брызг, горланим и толкаемся от избытка чувств. И захватывает дух. И радостно стучит легкое сердце.
За горизонтом медленно затихает ленивый гром. Рассосалась густая синь, и снова безмятежно чисто небо, и не хватает глаз обнять умытую и посвежевшую землю.
После грозы пахнет наспевшими арбузами, легко и сладко дышится. И сами мы легки и свободны, как птицы.
Мы идем всё дальше и дальше, навстречу неведанному, навстречу первочуду, навстречу диву дивному...
Глава первая
Первомай!
На мне чистая рубашка, вышитая по воротнику красными крестиками, и наглаженные штаны. В пионеры меня принимают сегодня.
В школьном саду нас встречает Надежда Федоровна, учительница наша. Поправит будто из золота кованную косу, уложенную на голове калачиком, и улыбнется. Каждому.
Степка, Федька и я чинно становимся в строй перед большущей кучей хвороста, из которого зажгут костер.
Друзья мои оказались с неожиданно чистыми лицами. Отбанились. У дылдистого белобрысого Степки даже конопушки проступили, будто мухи нос обсидели. Обычно их не видно.
Юркий, как вьюн, и горластый Федька тоже в новой рубашке, перешитой из старой материнской кофты, в синий горошек. Вечно торчащие смоляные вихры он пригладил ладошками, густо поплевав на них.
В саду подметено - мы вчера старались, - дорожки посыпаны песком и обложены галечками. Весело, по-весеннему шумят тополя. Белые легкие облачка вперегонки бегут по небу и тают в синеве, ясной и высокой.
Надежда Федоровна говорит:
- Сегодня лучшие ученики-ударники вступают в пионеры...
Федька громко сопит и топчется на месте. Он не ударник. У него сплошь "посы" в табеле. Он уже два раза толкал меня в бок и тоскливо шептал: "Передумают, не примут". А я и сам чувствую себя неуверенно. У меня тоже "посов" хватает. А ну и вправду передумают? У нас круглая ударница только Аленка-тихоня. У нее по всем предметам "оч. хор.".
- Пусть не все еще ребята ударники, - говорит Надежда Федоровна, - но и их тоже примем в пионеры, потому что верим, что и они станут ударниками в учебе и примерными пионерами.
Федька расплывается в улыбке до самых ушей и отчаянно кивает головой в знак согласия с учительницей. У меня тоже отлегло.
- Помните, что галстук цвета крови, которую пролили ваши отцы в революцию и в гражданскую войну. Это цвет нашего знамени, знамени Советской власти. Три конца галстука - это дружба трех поколений: большевиков, комсомольцев и пионеров. Берегите галстук и носите его с честью, потому что на груди у вас - флаг нашей Родины.
Зажгли костер. Ух, красиво! Потом мы даем пионерскую клятву: "Я, юный пионер, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь..."
Замирает в груди, и холодок теснит сердце от этих слов. Мы даем клятву бороться за дело рабочего класса и трудового крестьянства!
Надежда Федоровна повязывает нам галстуки. Меня гладит по вихрам и загадочно улыбается. Меня это почему-то беспокоит.
Я давно замечаю, что она приглядывается ко мне. Особенно после того, как однажды, возвращаясь поздно вечером от Федьки, наткнулся у калитки дома, где живет Надежда Федоровна, на нее и... отца.
По дороге домой отец сказал, что проводил Надежду Федоровну по пути и спрашивал у нее, как я учусь. Что про учебу спрашивал, это понятно. А вот как "по пути" на другой конец села попал, это непонятно. Ну, а в общем-то все ладно сошло. Отец даже не заметил, что уже ночь, а я по улицам мотаюсь...
Когда нас приняли в пионеры и всем повязали галстуки, мы хором запели:
Взвейтесь кострами,
Синие ночи!
Мы пионеры
Дети рабочих.
Потом Федька с барабаном встал впереди колонны, а Степка и я - позади него, и пошли на митинг, на базарную площадь.
Близится эра
Светлых годов.
Клич пионера:
Всегда будь готов!
Барабанил Федька здорово, палочки так и мелькали. И когда успел научиться? По шее у него катил ядреный пот, а уши раскалились как угли. Раз он обернулся и показал язык. Степка притворился, что не видит. Накануне они поспорили на Степкин складешок. Федька божился, что будет барабанить на митинге, а Степка сказал: "Облезешь, так тебе и дали". Теперь Степке придется распрощаться со складешком.
На базарной площади сделана дощатая трибуна, и на ней прибит кумачовый плакат: "Все - в колхоз!"
На трибуне отец стоит. А кругом народу! Все село высыпало. Пока мы строились возле трибуны и спорили, кому где стоять, отец заговорил, зажав фуражку в руке, как Ленин на картинке.
Самого начала я не слышал, потому что разнимал друзей. Они сцепились из-за того, что Федька опять показал язык, а Степке обидно, конечно. Небось не сладко со складешком расставаться.
- ...Международная гидра капитализма подымает голову, - говорил отец. - В Германии к власти лезут фашисты. У нас тоже враг подымает голову. Появились листки, в которых грозят тем, кто вступил в колхоз. Это дело кулацких рук, тех, кого еще не раскулачили. - Голос отца зазвенел. Но нас не запугать! Партия большевиков, ВКП(б), не остановится на полпути!
Я смотрю на зареченских мальчишек, на их атамана Проньку Сусекова, кулацкого сынка. Зимой я ему расквасил нос. Сейчас исподтишка он показывает мне кулак. Я тоже в долгу не остаюсь.
- ...В Катунском подожгли амбар с семенным фондом, - продолжал отец. - Это тоже дело кулацких рук. Они хотели оставить нас без семян, чтобы нечем было молодому колхозу сеять. Бьют прямо под дых. Но не выйдет!
Я смотрю на отца, и кулаки мои сжимаются вместе с его кулаками, его слова - это мои слова, и сердца наши стучат враз. Под дых - это они умеют. Пронька всегда под дых бьет...
После митинга с флагами и с революционными песнями прошли по главной улице села. А наш отряд пионеров пел песню про барабанщика:
Мы шли под грохот канонады,
Мы смерти смотрели в лицо.
Вперед продвигались отряды
Спартаковцев, смелых бойцов.
И тихо было, затаенно за глухими кулацкими заплотами.
Потом все разошлись по домам, а мы подались на Ключарку. Поиграли в лапту, "попекли блинов" на воде плоскими галечками, повалялись на проклюнувшейся травке.
Федька с нами не играл. Он сидел на перевернутой лодке и пел:
...Погиб наш юный барабанщик,
Но песня о нем не умрет.
Жалостливо пел. Наверно, себя видел убитым.
Узким проулком возвращался я домой. Дорогу мне преградили зареченские. Впереди стоял мордастый Пронька Сусеков.
Он ловко выпустил сквозь зубы длинную струю слюны и медленно смерил меня неприветливым взглядом:
- Долг платежом красен.
Это я и без него понял. С зимы точит на меня зуб. Колотил тогда он Федьку, а я заступился. И хотя Пронька сильнее, я все же приловчился и расшиб ему нос. Теперь отыграется. Вон сколько их! Затосковало сердце.
Пронька не торопился. Знал: бежать мне некуда - позади речка.
- Гля, тряпку повесил, - сказал он своему дружку, длинному, как жердь, Ваське Лопуху. - Сморкаешься в нее аль заместо большевицкого креста?
Зареченские аж застонали от удовольствия и предвкушения расплаты, а Васька Лопух пошевелил ушами. Уши у него большие, как лопухи, и умеет он ими прядать, как лошадь.
Пронька дернул меня за галстук, лениво так дернул.
- Не цапай! - вырвал я галстук из его рук.
- Но, ты - мировая революция, - спокойно сказал Пронька. И это было самое страшное - его спокойствие. - Юшкой умоешься. Поджилки не трясутся?
- Трясутся, - признался я.
- То-то. - Довольная улыбка расплылась у Проньки по лицу. Голос его даже подобрел.
У меня на миг появилась мысль, что, может, все обойдется. Но я слишком хорошо знал Пронькину поноровку, чтобы поверить своей надежде.
- Сейчас еще не так затрясутся.
- Ну и пускай! Только один на один у тебя кишка тонка!
- Но-но! - угрожающе предупредил Пронька и так дернул за галстук, что я едва устоял на ногах.
Я залепил ему затрещину.
- Ах, так! - удивленно лупнул глазами Пронька. - С тобой по-человечески, а ты драться? Ну, теперь держись! Хочешь?
- Хочу!
- На!
- Получай!
Мы обменялись оплеухами, молниеносными, как удары сабель.
И вдруг пропал у меня страх, перестали трястись коленки. Сколько на одного! А один на один любой потрусит! А главное, галстук у меня на груди. Он мне силы придавал. И этому губастому Проньке я все равно не поддамся! Пускай он больше меня и сильнее, а все равно не поддамся! И всем им не поддамся!
- Ордой на одного! - отчаянно крикнул я. - А ну тронь!
- И трону! - наступал Пронька.
- Тронь!!
- Трону!!
Дрался я отчаянно: и руками, и ногами, и зубами. Но зареченские здорово избили меня. До огненных брызг в глазах.
Отняла бабка Ликановна, что шла на речку полоскать белье.
- За чтой-то они тебя, касатик?
Я молча отмывал нос и боялся, как бы она не углядела моих слез. Ликановна ахала, вздыхала, сморкалась в фартук, будто нос расквасили ей, а не мне.
Галстук я все же отстоял, как ни старались его стянуть зареченские. Чуть не задушили. И никому и никогда не позволю хвататься за него! Я твердо запомнил слова Надежды Федоровны, что на галстуке горит кровь рабочего класса и трудового крестьянства. Берегите галстук как зеницу ока и честно носите его на груди! Теперь на нем была и из моего собственного носа кровь. Эх, кабы один на один!
Дома отец оценил синяки, которыми я разжился, и остановил взгляд на помятом галстуке.
- В пионеры вступил, - пояснил я.
- Вижу. Дрался за что?
- За галстук.
- С кем?
- С Пронькой Сусековым. Еще Васька Лопух был и все зареченские.
- Та-ак, правильно. Запомни: кто не сбережет в детстве красный галстук, тот не сбережет взрослым партийный билет. А мы теперь с тобой оба партийные.
- Как это? - удивился я.
- А так. Ты - пионер, я - большевик, и цель у нас одна - коммунизм. Теперь ты не просто Ленька, а пионер Ленька. Знаешь, что такое "пионер" обозначает? Это обозначает - первый. Я книжку читал: первых путешественников пионерами звали. Они в Америку первыми прибыли. И вообще всякий человек, который первым идет, - пионер. Так что будь теперь правофланговым во всем: и в учебе и... во всем. Сегодня у тебя, можно сказать, боевое крещение в классовой борьбе. За галстук дрался - значит, за Советскую власть дрался. Дерись за Советскую власть, не жалей волос! Понял?
- Понял.
Насчет драки я хорошо понял и позднее дрался на совесть.
Глава вторая
С церкви снимали крест.
Мы прибежали туда ни свет ни заря. Упустить такое зрелище! Кроме того, среди мальчишек ходили упорные слухи, что крест из чистого золота, и мы надеялись отломить кусочек на грузила. Рыба, говорят, здорово берет, если грузило золотое.
Когда Федька, Степка и я примчались на площадь, перед церковными воротами уже толпился народ. Мы пробились сквозь тесные ряды и вынырнули возле самых воротин, сделанных из витых железных прутьев. На одной из них был прикреплен листок бумаги.
Продавец сельпо по складам читал написанное химическим карандашом:
- "Кто по-ле-полезет сы-ма-сымать кре-крест, то-му пу-пуля".
Толпа молчала.
Продавец вытер розовое, будто распаренное лицо большим платком. Я на миг встретил его юркие, с тревожным посверком глаза.
- Эхе-хе... - аккуратно сложил платок продавец. - Времечко приспело. Неуютствие.
- Богохульство это, - сказал кто-то в толпе. - Бог-то в душе, оттуль его не скинешь, аки крест.
В народе пробежал тревожный шепоток: "Воронок. Воронок упреждает". Лишь одно имя этого бандита заставило кое-кого уйти с площади. От греха подальше.
Вдруг толпа смолкла и расступилась. К церкви шел Вася Проскурин, вожак сельских комсомольцев. Легкий на ногу, стройный, соломенноволосый, шел он со своими друзьями-комсомольцами снимать крест. Улыбаясь, Вася подошел к воротам и остановился. Толпа выжидательно замерла.
Вася прочел бумажку, внимательно и неулыбчиво оглядел толпу, своих друзей-комсомольцев, нас, мальчишек. Сорвал бумажку. Медленно и аккуратно сложил ее и засунул в нагрудный карман линялой красноармейской гимнастерки.
Толпа напряженно следила за каждым его движением. Вася упрямо мотнул светлой повителью чуба и, бросая кому-то вызов, сказал:
- Ладно, посмотрим! - и открыл тягуче заскрипевшие воротцы.
Старухи завздыхали, закрестились: "Накажет господь-от, огневается, милостивец". Кто-то на кого-то прицыкнул, кто-то всхлипнул, кто-то турнул по шее мальчишек.
- Зерно будут хранить в божьем храме, - сказал продавец и снова вытер безбровое лицо. - От колхозного, значить, урожаю.
В народе зашелестело:
- Свято место зорят. Хуже волков истварились.
- Э-э, да чего тут! В песне поют, что весь мир разрушат.
- Молонью пустит милостивец, молонью на анчихристов-супостатов! вещевала бабка Фатинья и исступленно трясла головой. Вся в черном, морщинистая и злая, она походила на монашку.
- Разные кары бывают, - отозвался продавец и зыркнул по толпе глазами.
Отдельной группкой стояли Сусеков, Жилин и еще кто побогаче.
Грозовая степь - Соболев Анатолий Пантелеевич => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Грозовая степь автора Соболев Анатолий Пантелеевич дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Грозовая степь у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Грозовая степь своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Соболев Анатолий Пантелеевич - Грозовая степь.
Если после завершения чтения книги Грозовая степь вы захотите почитать и другие книги Соболев Анатолий Пантелеевич, тогда зайдите на страницу писателя Соболев Анатолий Пантелеевич - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Грозовая степь, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Соболев Анатолий Пантелеевич, написавшего книгу Грозовая степь, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Грозовая степь; Соболев Анатолий Пантелеевич, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн