один - к
пишущей машинке для ввода и вывода информации, другой - к прямоугольному
ящику из нержавеющей стали шириной и длиной больше метра и высотой
примерно тридцать сантиметров. В щели на его передней стенке видны ролики
для подачи рентгеновских снимков.
- Я этому не верю, - сказал Филипс, опасаясь, что это тоже шутка.
- Мы тоже, - признал Майклз. - Все вдруг как-то сошлось. - Он подошел
поближе и похлопал по крышке вычислителя. - Вся проделанная тобой работа
по анализу решения задач и распознавания образов в радиологии показала не
только необходимость нового оборудования, но и путь его создания. Вот и
все.
- Внешне выглядит просто.
- Как и обычно - внешность обманчива. А внутренность этой установки
произведет в компьютерном мире революцию.
- Подумать только, как она изменит всю радиологию, если действительно
сможет читать снимки!
- Она будет их читать, - сказал Майклз, - но в программе еще могут
быть ошибки. Теперь от тебя требуется пропустить через программу как можно
больше снимков черепа, которые ты просматривал раньше. Если возникнут
проблемы, я думаю, они будут связаны с плохими негативами. Я имею в виду,
что программа сочтет снимок нормальным, а в действительности патология
есть.
- Это относится и к радиологам.
- Ну, я думаю, программу мы сможем от этого освободить. Это будет
зависеть от тебя. Теперь попробуй эту штуку, но сначала включи ее. Думаю,
на это способен даже доктор медицины.
- Без сомнения, - откликнулся Филипс, - но, чтобы вставить вилку в
розетку, потребуется доктор философии.
- Очень хорошо, - засмеялся Майклз. - Чувство юмора у тебя
развивается. Воткнув вилку и включив установку, вставь кассету с
программой в центральный блок. Тогда выходной принтер сообщит тебе, когда
нужно вложить снимок в лазерный сканер.
- А как с ориентацией снимка?
- Не имеет значения, нужно только, чтобы он был повернут эмульсией
вниз.
- О'кей, - сказал Филипс, потирая руки и глядя на установку, как
гордый родитель. - Я все же не могу поверить этому.
- Я тоже не могу, - согласился Майклз. - Кто мог подумать четыре года
назад, что мы добьемся такого успеха? Я еще помню тот день, когда ты без
предупреждения пришел в отделение вычислительной техники и жалобным
голосом спросил, не интересуется ли кто-нибудь распознаванием образов.
- И только по чистому везению я натолкнулся на тебя, - откликнулся
Филипс. - В то время я принимал тебя за старшекурсника. Я даже не знал,
что это за отдел искусственного интеллекта.
- Везение играет роль в каждом научном достижении, - согласился
Майклз. - Но за везением следует масса тяжелого труда вроде того, который
тебе предстоит. Не забудь: чем больше снимков черепа ты пропустишь через
программу, тем лучше - не только для выявления ошибок, но и потому, что
эта программа эвристическая.
- Только не щеголяй разными умными словами. Что значит:
"эвристическая"?
- Оказывается, тебе не нравятся и медицинские термины, - улыбнулся
Майклз. - Вот уж не думал, что врач будет жаловаться на непонятные слова.
Эвристическая программа - это программа, способная обучаться.
- Ты имеешь в виду, что эта штука будет совершенствоваться?
- Ты попал в точку, - сказал Майклз, двигаясь к двери. - Но теперь
это зависит от тебя. И заметь: тот же формат применим к другим разделам
радиологии. Поэтому в свободное время, если такое у тебя вдруг окажется,
начинай готовить материалы по чтению церебральных ангиограмм. Потом
поговорим.
Закрыв дверь за Майклзом, Филипс подошел к рабочему столу и осмотрел
установку для чтения снимков. Ему не терпелось немедленно начать с ней
работать, но он знал, что этому мешает бремя текущих дел. Как бы в
подтверждение этого, вошла Хелен с кипой писем и телефонных сообщений и с
радостным известием, что плохо действует рентгеновский аппарат в одном из
кабинетов церебральной ангиографии. Филипс неохотно отвернулся от новой
машины.

4
- Лиза Марино? - голос заставил Лизу открыть глаза. Над ней
склонилась сестра по имени Кэрол Бигелоу, на лице которой были видны
только темно-карие глаза. На волосы была накинута ситцевая косынка, лицо и
рот закрывала хирургическая маска.
Лиза ощутила, как сестра поднимает и поворачивает ее руку, чтобы
прочесть имя на браслете. Сестра опустила руку и похлопала по ней.
- Готова, чтобы мы привели тебя в порядок? - спросила Кэрол, отпуская
ногой тормоз каталки и отодвигая каталку от стены.
- Не знаю, - призналась Лиза, пытаясь снизу заглянуть в лицо сестры.
Но Кэрол уже отвернулась со словами: "Конечно, готова." и двинула каталку
мимо белого стола.
Двери автоматически закрылись за ними, и Лиза начала свое роковое
путешествие по коридору к операционной N21. Нейрохирургические операции
обычно проводились в операционных с номерами с 20 по 23. При оборудовании
этих помещений были учтены особые требования хирургии головного мозга. В
них были смонтированы цейссовские операционные микроскопы, замкнутые
телевизионные системы со средствами записи и специальные операционные
столы. Операционную N21 окружала смотровая галерея, и именно ее больше
всего жаловал доктор Курт Маннергейм, шеф нейрохирургии и заведующий
отделением медицинского института.
Лиза надеялась к этому моменту уснуть, но не смогла. Во всяком
случае, она, похоже, отдавала себе отчет в происходящем, и чувства ее были
обострены. Даже стерильный химический запах казался ей особенно острым. Ей
подумалось, что еще не поздно. Можно встать с каталки и бежать. Она не
хотела операции, особенно на голове. Все что угодно, только не голова.
Движение прекратилось. Переведя взгляд, она успела увидеть, как
сестра скрылась за углом. Лизину каталку, как автомобиль, припарковали на
обочине оживленной магистрали. Мимо нее группа людей везла пациента,
которого постоянно рвало. Один из санитаров, толкавших каталку, держал его
за подбородок, а голова выглядела кошмаром в бинтах.
По щекам Лизы потекли слезы. При виде этого пациента она вспомнила о
приближении своего мучительного испытания. Самую основную часть ее
существа собирались грубо вскрыть и вторгнуться в нее. Это не какая-то
периферийная ее часть вроде ноги или руки, а голова... здесь заключена ее
личность и сама душа. Останется ли она после этого тем же человеком?
В одиннадцать лет у Лизы был острый приступ аппендицита. В то время
эта операция тоже страшила, но ничего подобного теперешним ощущениям не
было. Она была убеждена, что утратит свою индивидуальность, если не саму
жизнь. В любом случае, ей предстояло быть разобранной на части, которые
люди могли брать и изучать.
Вновь появилась Кэрол Бигелоу.
- О'кей, Лиза, мы готовы тобой заняться.
- Пожалуйста, - прошептала Лиза.
- Ну-ну, Лиза. Ты же не хочешь, чтобы доктор Маннергейм видел тебя в
слезах.
В слезах она не хотела показываться ни перед кем. В ответ на слова
Кэрол она покачала головой, но теперь она испытывала злость. Что с ней
происходит? Это несправедливо. Еще год назад она была обычной студенткой
колледжа. Она решила специализироваться в английском, надеясь в дальнейшем
поступить на юридический факультет. Ей нравился курс литературы, она
хорошо училась, по крайней мере, до встречи с Джимом Конвеем. Занятия были
заброшены, но это произошло всего около месяца назад. До Джима у нее было
несколько половых контактов, но они не принесли никакого удовлетворения, и
ее удивляло, что по этому поводу поднимают такой шум. Но с Джимом все было
иначе. Она сразу почувствовала, что с Джимом все пошло так, как надо. Лиза
проявила осторожность. Таблеткам она не доверяла, и приложила усилия,
чтобы ей поставили колпачок. Она отчетливо помнила, как трудно ей было
набраться смелости в первый раз пойти в клинику гинекологии и потом при
необходимости вновь обращаться туда.
Каталка въехала в операционную. Это было квадратное помещение
примерно семь с половиной на семь с половиной метров. Стены облицованы
серой керамической плиткой вплоть до застекленной галереи наверху. Большую
часть потолка занимали два больших хирургических светильника из
нержавеющей стали, по форме напоминающие литавры. В центре стоял
операционный стол. Это узкое уродливое сооружение напомнило Лизе какой-то
языческий алтарь. Увидев на одном конце стола круглый участок с мягкой
обивкой и отверстием в центре, Лиза инстинктивно поняла, что здесь будет
располагаться ее голова. Совершенно диссонируя с обстановкой, из
небольшого транзистора в углу доносилось пение "Би Джиз".
- Ну вот, обратилась к ней Кэрол Бигелоу. - Тебе нужно только
соскользнуть туда на стол.
- О'кей. Спасибо. - Она испытала раздражение от своего ответа. Менее
всего на уме у нее была благодарность. Но ей хотелось сделать приятное
людям, от которых зависело проявление заботы о ней. Перемещаясь с каталки
на операционный стол, Лиза придерживала простыню в тщетной попытке
сохранить хоть малую толику собственного достоинства. Перебравшись на
стол, она неподвижно лежала, уставившись в светильники. Чуть сбоку от них
она видела застекленную перегородку. Увидеть что-либо за ней было трудно
из-за бликов, но потом она рассмотрела глядящие на нее лица. Лиза закрыла
глаза. Она представляла собой зрелище.
Жизнь ее превратилась в кошмар. Все было чудесно до того рокового
вечера. Она была у Джима, они оба занимались. Постепенно Лиза стала
ощущать, что испытывает затруднение при чтении, особенно когда доходит до
определенного предложения, начинающегося со слова "всегда". Она была
уверена, что знает это слово, но мозг отказывался его воспринимать.
Пришлось спросить Джима. Тот в ответ улыбнулся, приняв все за шутку. После
повторной просьбы он сказал: "Всегда". Но и после того как Джим это слово
произнес, в печатном виде оно до нее не доходило. Она помнит нахлынувшее
чувство растерянности и страха. Потом она почувствовала этот странный
запах. Он был неприятен, но она, хоть и вспоминала его смутно, определить
не могла. Джим отрицал наличие запаха, и это было последнее, что ей
запомнилось. За этим последовал ее первый припадок. Очевидно, это было
ужасно, и, когда она пришла в себя, Джима трясло. Она его несколько раз
ударила и расцарапала ему лицо.
Доброе утро, Лиза, - произнес приятный мужской голос с английским
акцентом. Посмотрев вверх за голову, Лиза встретила взгляд темных глаз Бал
Ранада, доктора-индийца, у которого она занималась в университете. -
Помнишь, что я тебе говорил вчера вечером?
Лиза кивнула. - Не кашлять и не делать резких движений, сказала она с
услужливой готовностью. - Ей хорошо запомнилось посещение доктора Ранада.
Он появился после ужина и отрекомендовался анестезиологом, который будет
ею заниматься во время операции. Затем он задал те же вопросы о состоянии
здоровья, на которые она отвечала уже много раз. Разница заключалась лишь
в том, что доктор Ранад, похоже, не интересовался ответами. Его лицо цвета
красного дерева изменило выражение только тогда, когда Лиза описывала
аппендэктомию в возрасте одиннадцати лет. Доктор Ранад кивнул, когда Лиза
сказала, что проблем с анестезией не было. Из остальной информации его
интересовало только отсутствие аллергической реакции. При этом он тоже
кивнул.
Обычно Лиза предпочитала открытых людей. У доктора Ранада все было
как раз наоборот. Он не проявлял никаких эмоций - только сдержанную силу.
Но в данных обстоятельствах Лизе нравилось это спокойная приязнь. Она рада
была встретить кого-то, для кого ее мука была обычным делом. Но потом
доктор Ранад потряс ее. С тем же тщательным оксфордским произношением он
сказал: - Я полагаю, доктор Маннергейм обсуждал с вами метод анестезии,
который будет использоваться.
- Нет, - ответила Лиза.
- Это странно, - произнес доктор Ранад после паузы.
- А что? - спросила Лиза обеспокоенно. Мысль о возможной
недоговоренности вызывала тревогу. - Почему это странно?
- При краниотомии мы обычно применяем общий наркоз. Но доктор
Маннергейм сообщил нам, что ему нужна местная анестезия.
Лизе не слыхала, чтобы ее операцию называли краниотомией. Доктор
Маннергейм говорил, что собирается "открыть створку" и проделать в ее
голове небольшое окошко, чтобы удалить поврежденную часть правой височной
доли. Он сказал Лизе, что часть ее мозга каким-то образом повреждена, и
именно этот участок вызывает припадки. Если ему удастся удалить только
поврежденную часть, припадков больше не будет. Он провел около сотни таких
операций с великолепными результатами. Тогда Лиза испытала восторженное
чувство, потому что до этого доктора только сочувственно покачивали
головами.
А припадки ее были ужасны. Обычно она чувствовала их приближение, так
как появлялся странно знакомый запах. Но иногда они наступали без
предупреждения, как гром среди ясного неба. Однажды в кинотеатре, после
интенсивного медикаментозного лечения и заверений о том, что процесс
находится под контролем, она почувствовала этот жуткий запах. В панике она
вскочила, спотыкаясь, добралась до прохода и побежала в фойе. Она
перестала осознавать свои действия. Позже, когда она пришла в себя,
оказалось, что она стоит, привалившись к стене у автомата по продаже
леденцов и держа руку между ног. Одежда была частично снята, а сама она,
как кошка в период течки, занималась мастурбацией. Группа людей смотрела
на нее, как на ненормальную, включая и Джима, которого она била и пинала.
Потом она узнала, что напала на двух девушек и одной из них нанесла такие
увечья, что ту пришлось госпитализировать. В тот момент, когда она пришла
в себя, ей не оставалось ничего иного, как закрыть глаза и разреветься.
Никто не решался к ней приблизиться. Она помнит, как издали послышался
звук машины скорой помощи. Ей казалось, что она сходит с ума.
Жизнь Лизы дошла до мертвой точки. Она не была безумна, но никакие
медикаменты не прекращали ее припадков. Поэтому, когда появился доктор
Маннергейм, он показался ей спасителем. И только после визита доктора
Ранада она начала понимать реальность того, что должно было с ней
произойти. Вслед за Ранадом пришел служитель брить ей голову. Начиная с
этого момента, Лиза испытывала чувство страха.
- А есть какая-нибудь причина, почему ему нужна местная анестезия? -
спросила Лиза. У нее начали дрожать руки. Доктор Ранад тщательно обдумывал
ответ.
- Да, - сказал он наконец, - он хочет найти больную часть вашего
мозга. Ему нужна ваша помощь.
- Вы хотите сказать, что я не буду спать, когда... - Лиза не
докончила фразу. Голос ее сорвался. Идея представлялась дикой.
- Совершенно верно, - ответил доктор Ранад.
- Но он же знает, где находится больная часть моего мозга, -
возразила Лиза.
- Не совсем хорошо. Но не беспокойтесь. Я буду там. Никакой боли не
будет. Помните только, что нельзя кашлять и делать резких движений.
Воспоминания Лизы были прерваны ощущением боли в левом предплечье.
Подняв глаза, она увидела, как в сосуде над ее головой поднимаются мелкие
пузырьки. Доктор Ранад начал внутривенное вливание. То же самое он
проделал с ее правым предплечьем, введя в него длинную тонкую пластиковую
трубку. Затем он слегка наклонил стол, так что голова Лизы опустилась.
- Лиза, - сказала Кэрол Бигелоу, - я введу тебе катетер.
Приподняв голову, Лиза посмотрела вниз. Кэрол разворачивала покрытую
пластиком коробку. Нэнси Донован, еще одна операционная сестра, откинула
простыню, обнажив Лизу ниже пояса.
- Катетер? - переспросила Лиза.
- Да, - ответила Кэрол, натягивая большие резиновые перчатки. - Введу
трубку в мочевой пузырь.
Лиза бессильно опустила голову. Нэнси Донован взялась за ноги Лизы и
расположила их так, чтобы подошвы были сомкнуты, а колени широко
разведены. Лиза лежала обнаженная на всеобщее обозрение.
- Я буду давать тебе лекарство под названием "манитол", - объяснил
доктор Ранад. - От него у тебя будет выделяться много мочи.
Лиза кивнула, как будто что-то поняла, чувствуя при этом, как Кэрол
Бигелоу обрабатывает ее гениталии.
- Привет, Лиза, я - доктор Джордж Ньюмен. Ты меня помнишь?
Открыв глаза, Лиза всмотрелась еще в одно лицо в маске.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги ' Робин КУК'


1 2 3 4 5