Тогда что ей было нужно сказать? Да! И тревога. Предчувствие, что случится, но что? Или. Что не так происходит то, что происходит. Не так и не то. Или то, но не так. Или так, а не так. Или.
То есть! Но во сне. Не вспомнить, не решить во сне. И так сладко плавать среди слов и соединять их, и ощущать, как тело, отдыхая, распрямляется. И покалывает ноги, отходящие от усталости. От усталости и усталости. Но Лутьюфо и Лутьюфо - так, так, так, так...
Когда щелкнуло темнотой, и темнота осталась, Алика проснулась. Было душно, тесно и темно. Совсем. И уж тут непонятно, что делать, если даже колотиться в стены невозможно - так тесно и страшно.
Алика открыла рот - очень душно и пыльно, и ей - она так хотела - просто надо было закричать; но сдержалась от ужаса, что от крика она совсем задохнется - выдохнет и не вдохнет. Или стенки сомкнутся.
И сразу все стало в прошлом. В прошедшем. Ведь теперь ничего не будет она помнила, что, если попадаешь в ловушку для фей, то все. У тебя не остается ничего, кроме темноты и воспоминаний. Так говорил Белый кот.
И, чтоб еще и о Белом коте не думать ко всем своим бедам, она закрыла глаза - так стало светлее.
Но из-под закрытых пушистых век выкатились слезы и прокатились по щекам светлыми лучиками и зазвенели обо что-то, упав с подбородка. Алика знала, что слезы, как светлые лучики, но очень огорчилась на себя. Даже разозлилась.
- Рева-корова, - сказала Алика, - Тоже еще принцесса...
И тут она услышала:
- Глаза открой, при-инцесса, сколько можно бояться-то?!
- Я не боюсь! - сказала Алика и открыла глаза, и с ресниц взлетела задержавшаяся слеза и сверкнула вверх.
- Да, - сказал кто-то в темноте, - Ну?
Дышать стало легче и стало можно шевелиться.
- Кто вы?.. - неуверенно сказала Алика.
- Вот, - удовлетворенно сказал кто-то, - Я.. когда-то прилетела на восходе.
- Значит я не в ловушке!
- Почему? Разумеется, в ловушке. Ну, не в зеркале, само собой, нет, конечно нет. Иначе я не смогла бы с тобой разговаривать. Да и вообще, печально все бы закончилось, и, надо сказать, что все еще может закончиться печально. Ведь зеркало никто не отменял.
- Колдунья, - Алика закрыла глаза и вновь опустила голову на что-то, на чем она лежала. Стала ждать.
- Мне нравится эта девчонка! - удивилась Колдунья, - А ты что думала продавщица из рыбной лавки я, что ли?!
Алика не ответила - она ждала, когда ее сварят и съедят, и потом еще Белый кот рассказывал - будут приговаривать:
- Покатаюся, поваляюся, феиного мяса поевши...
- Ты очень маленькая и худая. Да и невкусная, наверно... - сказала Колдунья, - И к тому же все равно это выдумки, что я фей ловлю и ем. Я ведь сама.. В общем, хватит! Теперь меня слушай и запоминай все точно. Этой ночью ты должна привести ко мне рыжего - Лутьюфо. Чего бы это не стоило тебе.
- Вы... меня отпустите!
- Разумеется. Что ж я, сама за собакой по городу буду бегать, хватит с меня и тебя... Но ты должна дать мне слово, что сделаешь это!
- Но... зачем.
- Это вот необходимо. И знай, что уже сегодня днем вас будут искать, а если найдут, то - приехали. Пауки и Белый кот. Ты слышишь?
- Я ничего не понимаю, - обреченно вздохнула Алика, - Почему я должна привести Лутьюфо? Почему меня будут искать. И Белый кот совсем не здесь - он в хрустальной сфере... А...
- В какой еще сфере! Шляется где-нибудь поблизости. Вынюхивает!.. И ты должна. Пойми, должна! От этого зависит все! Ну... и ведь я тебя поймала, значит, должна съесть, а ведь не ем! Ну!
- ...Да, это правда... А все остальное... тоже правда?
- Все остальное - тоже... И все остальное сегодня ночью, глупая фея! И слово!
- Да. Честное слово!
- Девочка моя, - вдруг нежно сказала Колдунья, - Сделай это. Обязательно.
Очень быстро пролетело время, и ночь наступила. Впрочем, наступила и наступила. Кто спал, тот и спал. Кто-то видел сны, которые придумывали феи продавщице и многим. А когда просыпались, то забывали. Хотели вспомнить, не могли и выдумывали свое. Но это только сон. Но это был уже сон.
Алика и Лутьюфо шли по набережной канала Грибоедова. Лутьюфо шел, стараясь попадать в шаг с феей. Алика совсем не знала, зачем она идет - слово она, конечно, дала, но Лутьюфо? Он ведь не давал слова. А он шел, пушистый с висячими ушами, и поднимал голову - смотрел. И тогда она проводила пальцами по его затылку - очень короткая ласка. И он вскидывал уши - здорово. Он вскидывал уши - дольше стараясь задержать руку на голове.
Вода в канале блестела от луны черным. И почти не было страшно идти Алике - она была не одна, и она чувствовала себя первой - ведь это она шла, а Лутьюфо с ней.
- Лутьюфо, - сказала она задумчиво.
И собака посмотрела на нее спокойно и бережно.
- Лутьюфо и Лутьюфо. Тебя зовут Лутьюфо? Почему тебя зовут Лутьюфо.
Но вот уже дом, и снова в окне на четвертом этаже зеленая звезда.
- Пришли, - сказала Алика.
Потом:
- Сюда? - словно спросила у собаки. И та выбежала вперед и зацокала когтями внутрь подворотни.
Но, едва Алика закрыла за собой дверь подъезда, Лутьюфо заворчал, прижимая уши.
Алика остановилась, но все было, как и должно быть на лестнице старого дома - в меру страшным. Только перила поблескивали матовым, искрились, и липли к ним ладони, но мало ли - просто грязь - так можно думать.
Алика, а за ней Лутьюфо начали подниматься. Где-то наверху капала вода, судя по звуку, в подставленную кастрюлю. И слетело, мягко кружась, несколько кусочков ваты. Послышался шорох, когда Алика и собака были между вторым и третьим этажами. Внизу хлопнула дверь, и кто-то стал подниматься, торопливо покряхтывая и шурша.
Лутьюфо обернулся, и Алике пришлось остановиться. Перила заблестели сильнее - от них потянулись вниз и в стороны нити, перекручиваясь, как обнимаясь; совсем маленькие отростки лезли из перил вверх.
- Тень на плетень!!! - взвыл скрипучим голосом поднимавшийся, загремел банками, зазвенел стеклом и покатился по ступенькам до начала пролета. Там затих, но банки еще катились и ударялись в мягкое.
- Ну раньше же надо было, идиоты-идиоты! - скрипел тот, ворочаясь под всей этой посудой, - Обалдуи, бездельники, проходимцы!..
Нити от перил тянуться перестали и даже обвисли немного безвольно и непонимающе.
- Да давай, давай! - заорал тот, внизу, - Давай же!!!
И заверещало со всех сторон, посыпались с верхних площадок пауки, и Лутьюфо закрутился, сцепившись с толстым пауком, вылезшим из помойного ведра. Что-то скрипело, рвалось в клубке двух тел - рыжего и серого, и Алика подняла хрустальную палочку в левой руке в сторону сыпавшейся нечисти. И пауки остановились.
- Да это же просто для снов палка! - орал тот, кто все пытался выбраться из металлического и стеклянного хлама, - Вперед, или я вас всех съем, а потом сварю и изжарю! Вперед!!!
Алика, не зная, что делает, успела очертить полукруг по ступенькам, и это вновь остановило пауков. Но тут ее правую руку охватило тонкое и сильное и начало сжимать. Запястье онемело. А это тонкое тянуло к себе. Она успела поднять палочку повыше, и мимо в попытке достать ее просвистело тело небольшого паука, и паук врезался в помойное ведро. Его прихлопнуло крышкой, и он завизжал.
- Ну да вперед же, дохлые вы дромадеры! - скрипело снизу, - Убью всех! Собаку кто хватать будет! Толстого уже нет!
Действительно, Лутьюфо стоял, кровожадно поглядывая на столпившихся перед Аликой пауков, а толстый, с которым он дрался, лежал с разодранным брюхом и ни одной лапой уже не дергал.
- Эх-х-хэ-хэх!!! - тот, внизу, выбрался наконец-то из неудачной ловушки и затопал наверх, обдирая с себя последний мусор.
И пауки по стене ринулись к Лутьюфо, оставляя липкие полоски на штукатурке.
Алика уже не могла шевелиться совсем - она была прижата, привязана, прикручена к перилам и плакала от отчаянья и страха за Лутьюфо.
Первых пауков - они были намного меньше толстого - Лутьюфо расшвырял, но остальные окружили его и защелкали челюстями и, выставив лапы с колючками, медленно сжимали кольцо.
Наконец-то прибежал и тот, снизу, скрутил с головы консервную банку и сверкнул единственным глазом и двинул перекошенной челюстью:
- А ну, недоростки! Разойдись! Сейчас я его сначала разделаю, а потом с вами разберусь! А то ловушки на меня ставят... недоумки.
Но, пока он поворачивался, он пропустил темп, и уже еле-еле успел отпрыгнуть от взметнувшейся и упавшей всеми четырьмя лапами собаки. Как раз на то место, где только что он стоял.
- А-а!!! - взревел паук уже совсем страшным голосом.
Он выставил все колючки, но одной лапы уже не было - Лутьюфо его зацепил все-таки - и Бородул показал тощему юркому пауку, чтобы он встал слева. Со стороны оторванной лапы.
Они стояли мгновение, потом собака рванулась вперед. И тут же назад, когда веер колючек Бородула и тощего раскрылся перед самым ее носом... И снова вперед, и переплелись Бородул и Лутьюфо, а тощий отлетел к стене и остался у стены, несколько раз дрогнул и обмяк.
Рычание и скрип соединились, скрутились, и Бородул повис на спине собаки, сжав челюсти на шерсти и подбираясь колючками к животу. Но Лутьюфо прыгнул вперед, изгибаясь оскаленной мордой, но все-таки не дотягиваясь, не дотягиваясь до паука. Зато Алика пальцами толкнула вниз свою палочку, и зеленый свет мелькнул и пропал, с чавканием войдя в центр креста на панцире Бородула.
В совершенной тишине паук тяжело обвис и упал на ступеньки. Перевернулся, и палочка, захрустев, сломалась. Он закрыл глаза, открыл, двинул челюстью и прошептал:
- Фея... бутылки... это... теперь да...
Бородул умер.
Когда Лутьюфо повернулся к оставшимся паукам, они уже летели вниз на паутинках, от ужаса срываясь и цепляясь друг за друга.
На четвертом этаже открылась дверь, застучали вниз каблучки.
Женщина в черном платье, черном большом пледе и с такими черными волосами, что казались синими, провела по перилам и паутине, связавшей девочку, кусочком блестящего синего меха, и паутина съежилась в желтую пыль.
Время, время, время. Наступило утро.
Женщина стояла у зеркала, Алика сидела за столом, Лутьюфо лежал у ее ног.
- Вы молодцы, - говорила женщина, - То, что вы сделали, сделать было невозможно. Я и не думала, что они будут так. Я, когда Бородул уже схватил рыжего, подумала - конец. Но ты - девочка...
- Но как же! - спросила Алика, отодвигая пустую чашку и блюдце с вишневыми косточками, - Если вы знали, то почему вы не помогли, ведь...
- Каждый делает свое, девочка... ну! Я и Королева. Каждому дана возможность. Но теперь мы ходим, и мы не должны промахнуться!
- Я не понимаю ничего. Я совсем не понимаю. Что это такое? Очередь... А как же я теперь буду сны насылать. Ведь палочка сломалась...
- Да какие сны! Какие уж теперь сны! Теперь мы все заснем, если проиграем!
- ...Извините? Но я все равно ничего не понимаю. Ведь вот эти... которые там лежат, пауки. Что мы им сделали!
- Им ничего, де... хм... Ну, послушай, ты знаешь, что собака эта никакая не собака, а принц.
- Что?!!
- Видишь! Разумеется, заколдованный. И, разумеется, он только и ждал такую девочку, как ты, чтобы превратиться в принца обратно. И теперь ерунда осталась - расколдовать его.
- Это просто?
- Ага, если б просто, то зачем ты нужна тогда... да и я. Просто!..
- Но я... а кто его заколдовал?
- Ну не я уж, само собой. Кто, кто! Королева, само собой!
- Королева? Наша Королева фей?
- Ваша, ваша. И фей, и котов, и пауков, прочего сброда. Вообще я не понимаю, кто ей дал право командовать! Знаешь, - женщина с осторожностью посмотрела на заснувшего Лутьюфо, - Она даже дождем выпросила теперь повелевать. А кто она такая-то! А?
- ...Королева она.
- Да ладно! - женщина пренебрежительно взмахнула рукой, откинула голову, но словно дымок, осталось в воздухе второе ее лицо - старухи, - ...Тоже еще, а туда же! - она провела перед собой ладонью, разгоняя марево, - Ну, это что, ладно... Слушай, самое главное теперь начинается. Смотри, тебе сейчас надо, и собака тоже пойдет с тобой, туда... В общем, там увидишь, когда подойдешь. Когда войдешь, там нужно будет найти бутылку - вот такую, - женщина достала из-под подушки на кровати маленькую квадратную бутылку темного зеленого стекла, - Она должна быть полной. Там много будет бутылок, но ты должна найти полную. И помни: войти туда можно только один раз тебе, если ты выйдешь оттуда без бутылки, все закончится через несколько дней. Может, уже завтра. Поэтому ночью ты должна. Не позднее. И нельзя выходить без бутылки... Нельзя!
- Это для Лутьюфо... бутылка?
- Ну, для него, для него, - женщина явно занервничала, - Для него бутылка... И... там будет сова. Увидишь там. Вот, - она раскрыла ладонь и протянула девочке блестящий блеклый красный камешек, - Дать надо сове. Она страшный и опасный субьект. Впрочем... Ну, птица. Ты сов-то видела - гадость такую?
- Да. На картинках в учебнике.
- В каком еще учебнике?! - чрезвычайно подозрительно спросила женщина.
- ...В школе фей, - немного испугавшись, сказала Алика. И задумалась.
- Ладно, - сказала женщина, - Некогда тут все это. У меня приготовлено давно.
Она достала снова из-под подушки ошейник с вогнутым затемненным зеркальцем в нем:
- Здесь день пробудешь. В зеркальце. День будет солнечный, а Королева по всему городу будет тебя искать, теперь сама. Нельзя тебе иначе... Не бойся. Вечером заклинание скажешь, и выйдешь. Запоминай: "Е квадрат бежал от заболоченного болота в осиннике и убежал - так велела птица". Запомнила? Кстати о птицах. Не забудь про сову. Дай ей этот камешек, дай!
- Но... а куда идти я должна?!
- Когда заклинание скажешь и выберешься из ошейника, ты Лутьюфо скажи, она наклонилась к уху Алики и прошептала. Алика кивнула.
- Но, когда он тебя приведет, оставь его на улице. Слышишь! С тобой ему нельзя, иначе ничего не получится! Поняла?! Девочка моя.
Алика опять кивнула. Но ей казалось странным, что ее так называет женщина - так - ведь она помнила мужской голос. Давно-давно, давно, до школы фей... Хотя что там могло быть до школы фей. Ничего? И она уже хотела спросить, но не решилась. Не решилась.
Маленький рыжий человек по имени Лутьюфо ходил по городу и собирал пустые бутылки. В каждой бутылке, которую он находил, всплескивался солнечный зайчик. Он брал бутылку, переворачивал горлышком вниз и в тень, и солнечный зайчик вываливался, сонно ворча тоненьким голоском, и улетал, вяло помахивая ушами. А Лутьюфо засовывал бутылку в мешок. Делал он все, как и в другие дни, когда не было у него на горле кожаного ошейника с вогнутым затемненным зеркальцем.
Иногда Лутьюфо прикасался к ошейнику пальцами - то ли он мешал ему дышать, то ли чтобы проверить - на месте ли он?
После середины дня мешок наполнился. И Лутьюфо завязал его. Теперь бутылки надо было сдать. Странно, но сегодня он управился быстрее, ощутимо быстрее, чем обычно. И это было как неудобство или зябкое чувство не совсем нормального, похожее на ожидание, похоже на весеннее ощущение.
Около пункта приема стеклотары шлялись только двое незнакомых Лутьюфо мужиков, небритых и скромных с похмелья.
А внизу не было даже самого приемщика. Но Лутьюфо снял мешок и начал выставлять бутылки в окно приема. Он аккуратно расставил все и стал напряженно смотреть внутрь - за пустые ящики - нет ли там кого?
Было темно и холодно. Вдоль стен лениво протекали ручейки, огибая спички и окурки, на стенах висели инструкции, какие бутылки принимаются, а какие нет. В дверь, прижатую к стене старым сырым ящиком, отражался солнечный свет от стекол окон, выходивших во двор-колодец. Бледный, даже белый свет.
Лутьюфо смотрел на свет от двери. И вдруг ящик отполз, и дверь облегченно закрылась. Задребезжал засов. Лутьюфо, сидевший на корточках, вскочил, обернулся и. Перед ним сидел Белый кот. Сидел и разглядывал Лутьюфо.
- Ну вот, - сказал Белый кот, - Вот и все. Хватит.
Звякнуло в глубине за пустыми ящиками. Еще раз звякнуло, и появилась Королева. И конечно. Кто ж еще теперь. Вошла она, и стало светлей.
- Все так просто, - сказала Королева и положила руку на голову коту, - Так просто... Ты останешься здесь навсегда. Ты здесь умрешь быстро или долго, но. Ведь ты, человек или собака, без еды не сможешь. И это будет навсегда. Ты меня понимаешь, паяц, навсегда...
Она замолчала так, словно не знала, что сказать - что говорить. И что говорить? Судьба прерывалась. Лутьюфо в своем состоянии и в состоянии собаки отсюда не выбраться. Поручение Колдуньи не выполнялось. И все это слышала, все это понимала не спящая Алика.
- Идем, кот... что ли, - Королева взглянула на ошейник на горле Лутьюфо, даже прищурилась близоруко, пожала плечами и повернулась, - Пошли... - и она взмахнула ладонью у бедра.
И кот обернулся последний раз и сумрачно хмыкнул:
- Крысы тут... Да; крысы...
Их не было мгновенно, и остался Лутьюфо. И Алика. И вот из дальнего угла по потолку выдвинулась разлапистая тень. Паук - крупный, но не старый остановился и посмотрел сверху вниз на рыжего человека.
1 2 3 4 5