Здесь выложена электронная книга Ворона автора по имени Кувалдин Юрий. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Кувалдин Юрий - Ворона.
Размер архива с книгой Ворона равняется 29.96 KB
Ворона - Кувалдин Юрий => скачать бесплатную электронную книгу
ЮРИЙ КУВАЛДИН
ВОРОНА
Повесть
Занавес, на котором была изображена ворона, открылся. В зале скрип-
нуло кресло. Солнце только что зашло, но было еще светло. В углу у за-
бора Миша жарил шашлык, и острый запах разливался по всему парку. Парк
принадлежал когда-то советскому писателю Н., а теперь был продан вла-
дельцу инвестиционного фонда Абдуллаеву, который за полгода возвел на
месте старого дома трехэтажный коттедж по американскому проекту, с
застекленной, как витрина супермаркета, террасой, с которой открывался
роскошный вид на реку.
Миша писал рассказы, хотел быть знаменитым, искал славы, но расска-
зы никто не печатал. Он работал у Абдуллаева за пятьсот долларов в ме-
сяц и занимался рекламой. Еще Миша написал пьесу, и сегодня она будет
разыграна. Он ждал героиню, удачливую Машу, которая тоже сочиняла, но
в отличие от Миши вовсю печаталась и переводила каких-то англичан, да-
же в Лондоне побывала.
Книги советского писателя Н. лежали в туалете и расходились по лис-
точку довольно-таки быстро, бумага была мягкая.
Наконец приехала Маша, как послание от какой-нибудь Хлои или Глике-
ры. Она была в черных джинсах и черной водолазке.
- Почему ты всегда ходишь в черном? - спросил Миша.
- Это в память о матери, - ответила Маша.
- В черном переплете книга выглядит дороже, - сказал Миша.
- С золотым тиснением.
- Сократ, Иисус, Шекспир. Мне хочется быть умнее себя, - сказал Ми-
ша и продолжил: - Я знаком с тобою полгода и только теперь осмелился
спросить о черном.
- Надо быть смелее, - сказала Маша. - А где сцена?
- Там, - махнул в сторону реки Миша.
Маша села на скамейку и, подумав, сказала:
- Вчера на ночь читала Борхеса. У нас так никто не пишет. Художест-
венное литературоведение на безумном вдохновении.
- Я люблю авторов за имена, - сказал Миша. - В этом особая пре-
лесть. Послушай: Бо-о-р-хес! Не обязательно читать! Но обязательно
знать имена! Нужно знать как можно больше имен и повторять их в разго-
воре как можно чаще, чтобы тебя слушали с открытыми ртами! Пруст,
Джойс, Барт! Бо-о-р-хес!
- А еще - я утром проснулась в страхе от грозы. Бедная моя собака
влетела с грохотом в комнату и дрожала так, что кровать моя ходила хо-
дуном. Моя собака очень боится грозы.
- Я тоже боюсь грозы, - сказал Миша. - Однажды она застала меня в
поле. Ты представляешь, вокруг меня огненные гвозди молний, а укрыться
негде! Я дрожал, как твоя собака.
Скрипнула калитка. Это вернулись с прогулки экономист Соловьев и
старый киноартист Александр Сергеевич.
Миша представил Машу.
- Ага! - рассмеялся лысый, с бородкой и в очках, Соловьев.
- Александр Сергеевич, но не Пушкин, - усмехнулся артист.
- Маша, - сказала Маша.
Артист закашлялся и сел на скамейку, затем закурил папиросу.
- Что вы все курите! - недовольно сказал Соловьев.
- Если брошу, то помру, - сказал Александр Сергеевич и пригладил
львиную гриву седых волос.
Соловьев засунул руки в карманы брюк, заходил насупившись туда-сюда
перед скамейкой.
- Все плохо! - воскликнул он. - Экономика зашла в тупик, народ об-
нищал!
- Это вы-то обнищали?! - спросил Миша.
- Обо мне речь не идет. Кругом грязь, нищие! Заводы останавливают-
ся, шахтеры бастуют!
Миша улыбнулся, отодвинулся от огня и сказал:
- Я понимаю, что у вас душа болит за отечество, но вы-то богаты!
- Да, мне хватает. Но я не о себе.
Артист Александр Сергеевич спросил, указывая на стену:
- А чьи эти великолепные пейзажи?
- Это Левитан, - сказал Миша. - Подлинники.
Из правой кулисы появился Абдуллаев, молодой человек лет двадцати
пяти, в белом костюме, изящный, с тонкой ниткой усов.
- Очаровательные мои! - воскликнул он. - Сегодня я купил одного Ма-
левича и двух Недбайло.
- Малевича знаю, а Недбайло нет, - сказал Соловьев.
- Узнаете, - сказал Абдуллаев. - У вас все готово?
- Как у Шекспира, любая улица - сцена! - сказал Миша.
Следом за Абдуллаевым из правой кулисы показались Ильинская, старая
актриса, подруга Александра Сергеевича, и хромой Алексей, бывший врач
кремлевки.
- Подмосковье лучше Швейцарии! - с чувством сказала Ильинская, рас-
кинув руки в стороны, на пальцах блеснули кольца и перстни. - Кажется,
я никуда и никогда не уезжала. Сын Геннадий теперь тоже в Москве. Что
мы в Швейцарии, что мы в Нью-Йорке? А здесь... Одним словом - родина!
Таких пейзажей нет нигде!
Раздался шлепок. Это Александр Сергеевич убил комара у себя на ще-
ке.
- Я не видел более грязной страны, чем наша! - возмущенно сказал
Соловьев. - Помойные кучи кругом, улицы грязны, дороги разбиты, архи-
тектура убога! Черт знает что!
- Застрелю, - усмехнулся Абдуллаев.
Врач кремлевки Алексей подхромал к скамейке, сел и сказал:
- Я сухое не могу пить. Водку подадут когда-нибудь?
Все сели за стол. Занавес поднялся. Маша стояла на авансцене, голо-
ва приподнята, тонкая, в черном. Скрипка где-то взвизгнула. Маша ска-
зала:
- И теперь лишь слабенький свет начинает проникать во мрак вопроса,
который мы хотели задать вечности.
В паузе скрипка взвизгнула еще раз. Все ели шашлык и смотрели на
сцену, лишь бывший врач кремлевки уже закосел от фужера водки и что-то
мычал себе под нос.
Маша продолжила:
- Как же это вообще может произойти, чтобы люди убили Бога? Но,
увы, Бог мертв. Солнце, небо, море. Все мертво, и только я, ворона,
летаю над свалкой человечества. Полагание ценностей подобрало под себя
все сущее как сущее для себя - тем самым оно убрало его, покончило с
ним, убило его. Я - метафизика черной вороны - обволакиваю пространс-
тва слова, во мне все, потому что все живое стремится к смерти, что-то
еще сопротивляется мне, пытается жить, но я, взмахивая черным крылом
рояля моцартовского реквиема, гашу стремление к обмену веществ.
Смерть, смерть правит миром. Будущего нет. Это только наше представле-
ние. Я останавливаю представление, предстоящее останавливаю. Потому
что предстоящее - это то, что остановлено представлением. Устранение
сущего самого по себе, убиение Бога - все это совершается в обеспече-
нии постоянного состояния, заручаясь которым человек обеспечивает себе
уверенность в бессмертии, чтобы соответствовать бытию сущего - воле к
власти. А власть только у меня, вороны, и она выражается в безгранич-
ном безвластии, когда можно уничтожать все, что попадается под руку!
Крыло мое черное, Моцарт мой черный, всех чаек я перекрашу в черное!
Слава вороне!
Ильинская склонилась к Александру Сергеевичу:
- Как это непонятно и скучно!
- А вы бросьте, не вслушивайтесь, - сказал добродушно Александр
Сергеевич, - пусть журчат! Они хотят самоутверждения. Мы же в свое
время тоже хотели этого.
Миша горящим взором следил за Машей и упивался своим текстом.
Соловьев сказал:
- Какая чушь. И здесь - помойка. Помойка уже вышла на сцену! Что
делать, как противостоять американизации?!
- Сейчас бы нашу, русскую спеть, - промычал Алексей и без предуп-
реждения громко затянул:
Ой, цветет калина в поле у ручья, Парня молодого полюбила я, Парня
полюбила на свою беду: Не могу открыться - слова не найду!
- То-то и видно, что слов не найдешь, совсем оскотинились! - возму-
тился Соловьев.
Миша ушел с Машей в кулису.
- Как здорово ты прочитала этот монолог! - воскликнул Миша.
- Я рада, что тебе понравилось, но...
- Что "но"?
- Мне это не нравится. И - это видно по глазам - публика скучает.
Я, пожалуй, после твоего выхода прочитаю свой текст.
- Читай, - обиженно сказал Миша и пошел на сцену.
Ильинская подала реплику:
- Миша, вы знаете, что вороны и чайки - это одно и то же?
- Да, я знаю. Белые - над морем, черные - над полем. Но взрыв бого-
ненавистничества перетасовал карты: вороны теперь над морем летают,
падаль с поверхности подбирают, а чайки - над свалками кружатся и...
Вороны белеют, а чайки чернеют!
Соловьев прошелся перед рампой, руки по-прежнему в карманах брюк,
он сказал:
- Доллар мелкими шажками растет каждый день, людям уже нечего есть.
Сидят на картошке и макаронах, пухнут с голоду, какое потомство нас
ожидает?!
Абдуллаев подошел к своему черному "мерседесу" и достал из него бу-
кет великолепных роз на очень длинных ногах.
- Это вам, - сказал он, преподнося букет Маше.
- Ой! - вскрикнула Маша. - Укололась!
Александр Сергеевич сказал:
- Роза с шипами.
- Это банально, - сказала Ильинская. - Я всю жизнь мечтала сыграть
Заречную, но сволочи режиссеры не дали!
- Это печально, - сказал Соловьев. - Искусство в упадке, кинотеатры
закрыты, торгуют в них машинами, видеотехникой, мебелью. А кто все это
покупает? Ворье!
Миша вставил:
- И вы воруете?
- Я зарабатываю.
- Позвольте спросить: каким образом?
- Это коммерческая тайна, - отмахнулся Соловьев и ушел в кулису.
Там скрипнула половица.
Хромой врач кремлевки Алексей вышел с балалайкой и сел на табурет.
Он запел:
Услышь меня, хорошая, Услышь меня, красивая, - Заря моя вечерняя,
Любовь неугасимая...
Ильинская захлопала в ладоши. Миша улыбнулся. На сцене появилась
Маша. В руках у нее была тонкая книжечка собственных рассказов.
- Синие, синие, синие шеи в розовых, розовых, розовых чулках из
лоснящегося, переливающегося, утонченного китайского шелка, легким,
нежным, изысканным ветерком ласкаемые, просили великолепного, красиво-
го, живописного, картинного, блестящего, блистательного поглаживания,
которое вызывает горячую, беззаветную, бескорыстную, страстную любовь,
смешанную с влечением, увлечением, привязанностью, склонностью, нак-
лонностью, слабостью, страстью, пристрастием, преданностью, тяготени-
ем, манией, симпатией, верностью, благоволением, благорасположением,
благосклонностью, подхватываемую высоким, возвышенным эротизмом, лег-
кокрылым Эросом. Любите, любите, любите!
- Браво! - крикнул Миша.
Ильинская отщипнула от грозди черного винограда маленькую веточку,
положила ягоду на язык, склонилась к Александру Сергеевичу и спросила:
- Что это?
- Да так, - неопределенно махнул рукой Александр Сергеевич. - Сло-
веса. Помню, во время войны я снимался в роли комбрига. Входит капи-
тан, а я ему: "Как стоите перед комбригом?!" Да... Вот были роли! Вот
были тексты! А теперь... Одно недоразумение. Не могут о простом ска-
зать просто... Я всю жизнь играл в эпизодах, но! - Александр Сергеевич
поднял палец. - Играл генералов. Фактура у меня генеральская. Запуска-
ют фильм про войну, так режиссеры уже знают, кто генерала будет иг-
рать, звонят, страничку с текстом на дом привозят. У меня там десять
слов, но каких! Например: "Вторая армия ударяет в направлении Киев -
Житомир!" А я стою у огромной карты, указкой вожу по ней, подчиненные
мне командиры смотрят на меня во все глаза, каждое слово ловят! Вот
было время, вот были фильмы!
Ветер шевельнул занавеску на окне. Где-то в кустах запел соловей.
Затем вступила скрипка, поддержанная виолончелью.
- Маша, что вы хотели сказать этим отрывком? - спросила Ильинская.
- Им сказано то, что я хотела сказать, - сказала Маша. - Сейчас
нельзя писать так, как писали раньше. Русский язык в каноническом,
правильном употреблении умер. Нужны новые формы. Постмодернизм, аван-
гардизм, одним словом, андерграунд.
- Но нам это не понятно! - с чувством сказала Ильинская. - Почему
вы не хотите сказать прямо: "Я вас люблю!" - и все! Все! Больше ничего
не нужно.
Маша огорченно вздохнула, провела руками по бедрам в черных джин-
сах, сказала:
- Это не искусство.
Виолончель звучала со скрипкой.
Абдуллаев внимательно слушал и нарезал тонкие дольки ананаса.
Маша продолжила с некоторым возбуждением:
- Жизнь - это одно, а искусство - совершенно другое. Всякий раз как
я пытаюсь вязать текст, доставляющий мне удовольствие, я обретаю не
свою субъективность, а свою индивидуальность - фактор, определяющий
отграниченность моего тела от всех прочих тел и позволяющий ему испы-
тывать чувство страдания или удовлетворения: я обретаю свое тело-нас-
лаждение, которое к тому же оказывается и моим историческим субъектом.
Ведь именно сообразуясь с тончайшими комбинациями ушедших от жизненных
понятий слов, я и управляю противоречивым взаимодействием удовольствия
и наслаждения, одновременно оказываясь субъектом, неуютно чувствующим
себя в своей современности. Тайнопись. Слушайте:
Безмолвно-дружелюбная луна (почти что по Вергилию) с тобою, как в
тот, исчезнувший во мгле времен вечерний миг, когда неверным зреньем
ты наконец нашел ее навек в саду или дворе, истлевших прахом. Навек? Я
знаю, будет некий день и чей-то голос мне откроет въяве: "Ты больше не
посмотришь на луну. Исчерпана отпущенная сумма секунд, отмеренных тебе
судьбой. Хоть в целом мире окна с этих пор открой. Повсюду мрак. Ее не
будет". Живем то находя, то забывая луну, счастливый амулет ночей.
Вглядись позорче. Каждый раз - последний".
Ильинская вышла к рампе. Она сказала:
- Маша, вы только начинаете череду ошибок, которые я заканчиваю. Я
это понимаю так. Мы рождаемся бессознательно. Входим медленно в жизнь
и думаем, что до нас ничего не было. А если и было, то враждебно нам.
Человек жесток. Он хочет бороться с тем, что создано до него и не им.
Даже не пытаясь понять то, что создано не им. Понимание приходит к
тридцати - сорока годам. Не нужно новых форм и новых содержаний! Нужно
просто понять, что ты сама стара как мир, что ты - и Мария Магдалина,
и я, и он, и она. Ты - старая форма и старое содержание. Не обижайся,
но ты, как и я, как и все люди, всего лишь экземпляр немыслимого тира-
жа человечества, а оригинал - Бог! Вот и все.
Ильинская села рядом с Александром Сергеевичем и продолжила поеда-
ние черного винограда.
Маша огорчилась, но из чувства противоречия воскликнула:
- Пусть я буду вороной, но не буду экземпляром тиража. Я хочу быть
оригиналом!
- Хотеть не запрещается, - сказала Ильинская. - Но это уже было.
- Вороны не было!
- Деточка, на этом свете уже все было, - мягко сказал Александр
Сергеевич. - Только вы об этом пока не знаете. Жизнь дана вам как раз
для того, чтобы к концу ее вы узнали, что все уже было.
- Как вы скучны! - сказала Маша. - Если бы все так рассуждали, то
жизнь давно бы кончилась.
- К сожалению, желания злых гениев человечества о прекращении жизни
на земле неосуществимы. Одного желания мало. Вы говорили о любви так
сложно, а она-то, любовь, и не даст покончить с жизнью. Вас родили, не
спрашивая вас об этом. Вы не захотите жить - родят других, десятых,
миллионных. Вы затаптываете траву подошвами в одном месте, убиваете
траву, торите тропинки, а она прет в другом месте. Пойдете проклады-
вать тропу там, а прежняя тропинка зарастет. Вот вам и человечество, -
сказала Ильинская.
- Вы хотите сказать, что я - трава?! - возмутилась Маша.
- Я этого не сказала, но дала понять в принципе, - сказала Ильинс-
кая. - Я-то уж точно - трава. А каковы были мечты? Я родилась на Урале
и все время мечтала: в Москву, в Москву! На сцену! И что же получи-
лось? Я в Москве. Ну и что? Играла горничных, мечтая о Заречной. Ско-
лачивала параллельно свой театр в подвале, но он быстро развалился.
Время шло. Я смирилась. И работала на сцене, как люди работают везде.
Что такое слава? Это когда о тебе знают миллионы. Но все умрут, и сла-
ва исчезнет. Актеры быстро забываются. Кто такой Давыдов? Один звук и
остался. А как гремел в свое время. А ножка о ножку балерин пушкинских
времен? Как они танцевали? Должно быть, хуже Улановой. Кто об этом
знает. Конечно, Пушкину можно поверить, что хорошо тогда танцевали. А
если не поверить? Он ведь был влюбчивый, и оценки его завышенны.
- Есть судьба - и от нее не уйдешь, - сказал Александр Сергеевич и
опрокинул рюмку водки.
Миша молча доел свой шашлык, пригладил светлые волосы, он был высок
и худощав, и сказал:
- Жаль, что все вы устали от жизни. Нет полета воображения, нет
стремления к идеалу. Очень жаль. Вы нашли удобные оправдания своих не-
удач и успокоились.
Соловьев появился из правой кулисы с диапроектором в руках. Свет
погас. На экране появился первый цветной слайд. Соловьев сказал:
- Это икона шестнадцатого века.
Все смотрели на икону.
Слайд сменился на Вологодский кремль.
- Это Вологодский кремль, - сказал Соловьев.
Слайд сменился. Затем следующий, следующий и т. д. Соловьев пере-
числял то иконы, то церкви.
- Русская живопись, русская архитектура говорят мне о том, что
русский народ никогда не был религиозным, - сказал Соловьев. - Русский
народ - художник. И только. Ему никакого дела до Бога не было. Икона
украшала жилище.
Ворона - Кувалдин Юрий => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Ворона автора Кувалдин Юрий дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Ворона у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Ворона своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Кувалдин Юрий - Ворона.
Если после завершения чтения книги Ворона вы захотите почитать и другие книги Кувалдин Юрий, тогда зайдите на страницу писателя Кувалдин Юрий - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Ворона, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Кувалдин Юрий, написавшего книгу Ворона, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Ворона; Кувалдин Юрий, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн