Кто-то сидит. Кто это здесь сидит?
Чертёнок. На чёрном ночном горшке. Осторожнее с ним, начнёт ещё кричать чёрным-пречёрным голосом. Придётся свет зажигать, глядеть, что случилось.
А света у чертей в квартирах быть не должно! Если свет вдруг проник куда-нибудь в коридор - его тут же ловят, да по лучику в снопы связывают, в чёрные газеты заворачивают. А когда черти выйдут на свет, пойманный свет выбрасывают вместе с газетами.
Один чертёнок карманный фонарик где-то раздобыл, притащил в ад. Видели бы вы, какой переполох поднялся! Созвали суд да чертёнка этого из ада вытолкали, до сих пор обратно не пускают.
Он теперь вечерами по улицам шастает, карманные фонарики у прохожих отбирает.
Трудно, конечно, ему приходится. При свете жить чертям очень тошно, так же, как и нам жить в темноте. Поэтому открывайте-ка, братцы, скорее глаза.
ЖЁЛТАЯ СКАЗКА
Солнце, как яичный желток, висело над землёй.
А по лучам на землю шли цыплята, и все они были, конечно, жёлтые.
Жёлтая пчела подлетела к цыплёнку, стала приглашать в свой жёлтый улей. Но цыплёнку в улей не залезть: дырочка маленькая.
"Ладно, - подумал он. - Вот жёлтые бабочки летают, полетаю с ними".
Цыплёнок подпрыгнул, но тут же вспомнил, что у него крыльев нет, полоски какие-то вместо крыльев.
"Стану курицей, - мечтал цыплёнок. - Буду летать высоко".
А солнце сияло на небе, как жёлтый блин с такими вкусными хрустящими краешками.
Пчёлы летели от одуванчика к одуванчику и возвращались в свой жёлтый улей. Он выглядел как огромная жёлтая библиотека. Рамки для сотов будто полки до потолка и все наполнены сотами. А соты похожи на жёлтые шестиугольные телевизоры, только вместо экранов блестит жёлтый мёд.
До самого горизонта желтели луга - это цвели жёлтые ветреницы и примулы, но больше всего было одуванчиков. Все холмы сияли одуванчиками.
И казалось, что солнце только что на вершине холма лежало в одуванчиках.
Тут я и сам не удержался, взял да и повалился в одуванчики.
Опылился весь, облепился, обсыпался жёлтой пыльцой.
Подошла жёлтая корова, подумала, что я одуванчик, да и съела меня, жёлтого. Так что писать дальше нет возможности.
МЕДВЕЖЬЯ СКАЗКА
У мамаши-Медведицы каждую весну рождались медвежата. А в эту весну родились трое: Ягодный Медведь, Мушиный Медведь и Медведь Медовый.
Ягодный был у мамаши любимчик - самый спокойный, самый послушный медвежонок на свете. Никуда-то он не бегал, не прыгал, не гонялся за другими медвежатами. Он всегда сидел и ел ягоды.
Сидит, бывало, в чернике и урчит:
Приди, о черника, в медвежью пасть,
В которую очень приятно попасть.
- Ох уж этот Мушиный Медведь! - вздыхала мамаша-Медведица. - Наказанье. Настоящий медвежий непоседа!
И правда, никто никогда на свете не видел медведя, который бы так любил гоняться за мухами. Он бегал за ними с утра до вечера. Он рычал на мух, он прыгал за ними, он падал и расшибался и однажды даже вывихнул свой куцый хвостик.
- Я - охотник на мух! - хвалился он.
Запах мухи он чуял за два километра и тонко понимал мушиные следы. Только глянет на оконное стекло - и сразу скажет, какая муха здесь прошла.
Мушиный Медведь прекрасно понимал мушиные песни.
Оконные мухи пели больше под нос. Носы у них были сломаны от постоянного битья об стекло. У зелёных мух и песня была какая-то зелёная, как плесень на варенье. У потолочных мух все песни звучали вверх тормашками.
А Медовый Медведь был, конечно, сластёна. Ему никогда не хватало ни сахару, ни конфет.
Утром, за завтраком, он столько сахару насыпал себе в чашку, что весь кофе выливался и в чашке был только - сахар, сахар, сахар.
- Вот это настоящий кофе! - говорил Медовый Медведь. - Что надо!
Мамаша-Медведица не разрешала ему особенно рассахариваться, и Медовый пускался на разные хитрости.
Как-то вечером, когда все кончили пить чай, он спрятался в сахарницу и сидел там до утра. Его искали, искали, с ног сбились - не нашли.
А утром Мушиный Медведь только было сунул ложку в сахарницу - оттуда крик:
- Уберите ложку! Уберите ложку! Только не это!
Медовый Медведь так наелся сахару и так растолстел, что вылезти из сахарницы никак не мог.
Сахарницу в конце концов разбили, и мамаша запретила Медовому чудаку залезать в бидоны, в термосы и в бутылки с сиропом.
Но однажды Медовый - и смех и грех! - влип в книжку. Очень была такая сладенькая книжечка, и Медовый в неё влип. А книжка возьми и захлопнись! Сплющила Медового Медведя! Стал он плоским, как переводная картинка. Потом уж держали книжку над паром, покуда Медведь не отлип.
Отлипнуть-то отлип, да сделался плоским, как блин. Пришлось влить в него пятьдесят литров мёда, чтоб он слегка округлился.
Очень ласковым и сладким был Медовый Медведь, и девочки-медведицы всегда хотели с ним дружить. Им нравилось лизнуть его в нос. Они говорили, что нос у него смахивает на мороженое и чуть-чуть на молочный коктейль.
А Медовый и сам знал, что он - медовый, и, когда не было вокруг ничего сахарномедовоконфетнопрекрасносладкого, он сосал свою лапу. И сосать он её мог две недели кряду.
- Смотри, - предупреждали его медведи, - свалишься в реку и растаешь, как кусок сахара.
- Увы, друзья! Ничего не поделаешь! Я создан для сладкой - для медовой и сахарной жизни, - отвечал он.
Так и жила мамаша-Медведица со своими медвежатами.
Медовый Медведь - медовничал, Ягодный - ягодничал, а Мушиный - на мух охотился.
Долго ли, коротко - постарела мамаша-Медведица, заболела она и умерла. Осиротели медвежата.
В лесу и не знали, что с ними теперь делать. Малы медвежата. Каждый вечер их пылесось да спать укладывай, а днём только и гляди, чтоб не перемедовничались да не переягодничались. В общем, решили их куда-нибудь пристроить.
Мушиного легко пристроили. Отдали его в одну столовую мух бить. В первую же неделю он пришиб двести восемьдесят миллионов мух. В газете "Вечерняя Рига" появилось тогда и объявление:
"ПРИНИМАЮТСЯ НА РАБОТУ МЕДВЕДИ-МУХОБОИ.
ЛУЧШИМ МУХОМЕДВЕДЯМ ВЫДАЮТСЯ ПРЕМИИ. ДЛЯ ПОВЫШЕНИЯ КВАЛИФИКАЦИИ ОРГАНИЗУЮТСЯ КУРСЫ ПОД РУКОВОДСТВОМ ВЕЛИКОГО МУШИНОГО МЕДВЕДЯ.
Больше о Мушином Медведе я ничего не слыхал, а когда сплю днём на солнышке и мухи надоедают, жалею, что на курсы не записался.
А с Медовым Медведем была такая история.
Как-то раз он увидел на дереве дупло, в которое влетали пчёлы. Из дупла пахло мёдом, а перед самым дуплом был привязан к ветке здоровенный чурбак.
Медовый залез на дерево - чурбак мешает заглянуть в дупло. Оттолкнул Медовый чурбак. Чурбак отлетел да и вернулся назад, он ведь был на верёвке. Вернулся и ударил Медовому под рёбра.
- Стыдись! - взревел Медовый Медведь и отшвырнул чурбак изо всей силы. Чурбак скоро вернулся и так хватил медведя, что тот с дерева свалился.
А по лесу в этот момент Аусма гуляла, девочка такая, Аусмой звать. Пожалела она Медового чудака и взяла его к себе. У неё, дескать, и так живут 39 медведей, и Медовый будет как дома.
Труднее всего найти место в жизни было Ягодному Медведю. Ну где, скажите на милость, взять столько ягод, сколько в лесу?
Отдали его в конце концов Травяной Бабусе.
Эта Травяная Бабуся стоит обычно у самых ворот рынка, а на столе перед ней разные сухие травы, корешки-корешочки, чаи-чаёчки.
Бабуся-то наша Травяная старенькая уже стала. Зимой она в сто платков кутается, а всё равно насквозь промерзает.
В самые жуткие морозы вместо неё на рынке теперь Ягодный Медведь торгует. У него в шерсти мороз как пчела запутывается. Медведь торгует, а Бабуся дома на диванчике лежит, журнал читает.
А Медведю Ягодному нравится быть продавцом. Покупатели его веселят. На руках у них - смешно сказать - варежки, а на ногах - ещё смешней - валенки. Ну, чудаки! Почти как медведи, только смешнее. Купят, к примеру, пучок полыни, а кому он нужен, такой-то пучок? Да всякий приличный медведь такой пучок одной ноздрёй втянет, а в другую выдует. Уж если у медведя живот заболел, он столько полыни умнёт, что - о-го-го! Телегу!
Да хотя бы взять вот эту самую клюкву. Купят полбанки, клюют по ягодке и морщатся. Да будь у Бабуси клюква, да он бы тогда эту клюкву взял да так бы её... Жалко, нету у Бабуси клюквы. Есть в чулане два ведра. Разве ж это клюква? Вот лето придет, осень настанет - соберем бочек двести. Вот это будет клюква.
А это - не клюква. Это два ведра.
Травяной Бабусе, конечно, нравится, что у нее такой работящий Медведь. Она его сушёной рябиной кормит, черникою можжевеловой ягодой. Не бог весть какая еда, да ведь медведю зимой много не надо.
Ну, а если хочешь чего поплотней или поягодней - иди в магазин, помогай ящики грузить.
Раз пошел Ягодный ящики грузить и получил за работу ящик чернослива. А он чернослив раньше и в глаза не видел.
"Это, - думает, - головастики сушеные".
Налил в таз воды да и высыпал туда головастикоягоды. Чернослив в воде разбух, округлился.
- Бабуся! - радуется Медведь. - Скоро у нас лягушкоягоды будут.
- Чего-чего?
- Как это чего? Из головастиков лягушки вырастают, а из головастикоягод что получится, по-твоему? Не знаешь? А я знаю - лягушкоягоды.
- Ох, Миша-Миша, - вздыхала старушка, - симпатичный ты...
Нравилось медведю тяжести носить. Отторгует, бывало, на рынке - лапы чешутся. Увидит сломанную машину и дотолкает её до гаража. А деньги он за помощь не брал.
- На кой мне ваши деньги? - говорит. - Сейчас бы землянички бы, чернички бы, малинки бы... Или бы абрикосик пушистенький. Я хоть и Ягодный Медведь, а абрикоса не едал.
Как-то раз в парке выставку скульптур устраивали. Ягодный тут как тут, помогает каменные глыбы таскать. Понравился ему один каменный медвежонок. Ягодный его сам притащил и в саду усадил.
Уже все домой ушли, а Ягодный Медведь всё сидит рядом с каменным. Что-то шепчет ему на ухо, бормочет.
Пришёл сторож, стал его домой гнать.
- Я и медвежонка с собой возьму.
- Нельзя, никак нельзя, - говорил сторож.
- Да ведь мы оба с ним медведи.
- Медведи, да только разные, - сказал сторож, - этот медведь произведение искусства, а ты-то - настоящий.
- Да я ведь тоже произведение искусства, про меня в сказке Имант написал, а дядя Юра на русский перевёл.
- Не знаю, не знаю ничего, - сказал сторож, - не читал. Валяй, милый, домой.
Опечалился Ягодный Медведь. Пошёл домой, голову повесил. Не знал он, чудак, что в любом городе полно медведей - плюшевые, каменные, гипсовые, тряпочные, деревянные... В каждом городе куда больше медведей, чем можно себе представить.
Но Ягодный с ними не был ещё знаком. Потом-то они познакомились, и жить Ягодному стало веселей. Но об этом - другая сказка.
СКАЗКА С ПУГОВИЦЕЙ
Пуговица и Шпилька сидели в кафе.
Пуговица была молоденькая, а Шпилька повидала немало и была в жизни немного разочарована, потому что никогда не могла отличить настоящие волосы от искусственных.
- Главное, - говорила Шпилька, - берегись, чтоб тебя не пришили.
Пуговица слушала разинув рот.
- Всякие иголочки теперь водятся, - продолжала Шпилька. - И ниточки. Пришьют за милую душу.
Пуговица напугалась. Кое-как допив кофе, она бросилась бежать и дома сразу спряталась под кровать. А под кроватью Шило валялось, которое, как ни крути, было похоже на иголку.
- Как жизнь, Пуга? - приветливо сказало Шило.
- Нормально, - ответила Пуговица, вскочила в ужасе на стол и бросилась в кисель. В киселе было как-то спокойней.
Вылезши из киселя, Пуговица отряхнулась. Шило пока не пришивало. Зато неподалёку Пуговица увидела Вилку. Лежит, не шевелится! Но уж если тебя пришьют вилкой! Вот ужас-то!
Содрогаясь, Пуговица выскочила на улицу. А на улице - ёж! Вот где иголочки!
Пуговица побежала по тротуару, вдруг видит - телевизионная башня! Игла! Ужас! Ужас! Если такая пришьёт - о-го-го!
Пуговица прыгнула вправо-влево - и упала в грязь. Пока вылезла - все дырки грязью позабивала. Побежала домой, к киселю поближе. С ним как-то спокойней. Уж кисель никогда не пришьёт, разве немного замочит.
Вдруг видит Пуговица: на углу автомат с газировкой.
У автомата Молния стоит. Не та, что в небе гремит, а та, на которую куртки застёгивают.
Молния пить хотела, а трёхкопеечной монеты у неё не было.
- Эй, Кружочек! - крикнула она Пуговице. - Иди-ка сюда, я тебя в автомат брошу, пить охота.
- Я не Кружочек. Я - Пуговица.
- А где ж твои дырки? Как Пуговица ты не проходишь. Глянь в зеркало.
Пуговица глянула - и верно: все дырки забились грязью.
- Ты, наверное, Вилка, - смеялась Молния, блистая медным зубом, - или ложка? А может, ты - самолёт?
- Я - Пуговица.
- Коррова ты! - грубо сказала Молния и толкнула Пуговицу плечом.
Стал собираться народ.
И тут откуда ни возьмись - Иголка.
- Иди-ка сюда, - поманила она Пуговицу пальцем. - Пойдём-ка к Нитке.
Пуговица совсем растерялась, и Иголка отвела её к Нитке.
Нитка сурово глянула на Пуговицу:
- Ты где пропадала?
- Да я так...
- Служила?
- Да нет, я с киселём...
- Ах, ты была свободна, - сказала Нитка и прочистила Пуговице иголкой один глазок. - Это хорошо. - И она прочистила другой глазок. - Хорошо быть свободным. - И она прочистила третий. - Но в киселе нет счастья, надо делом заниматься. - И она прочистила Пуговице последнюю дырку и тут же иголочкой её и пришила.
Пуговица огляделась. Рядом с ней были пришиты и другие пуговицы, которые всё время застёгивались. Всё вокруг было застёгнуто.
Даже небо. Днём застёгнуто оно на Солнечную пуговицу, ночью - на Лунную.
А там далеко-далеко, в глубине небесного свода, всегда мерцают над нами звёздные пуговички. Они держат на себе огромные миры, чтоб те не рассеялись в пространстве.
СЕРАЯ СКАЗКА
Я - Серый.
Я - серый, как мышонок.
Как птица, как пепел, как пыль.
Я - Серый, но что бы делали без меня Яркие!
Где я? Повсюду.
Вот растаял снег, обнажилась земля - серо вокруг, скучно.
Весна пока что серая. Но вот лопнула серенькая скромная почка - расцвела верба. Разве она была бы так хороша и бела, если б я не был таким серым?
Вот вылезает из серой земли тюльпан, а вот и ревень высовывает свои красные, как у чёрта, рога!
В серых сумерках плывут над лугом белые простыни тумана! В сером поднебесье восходит красное солнышко, и все видят, как прекрасно оно.
Я - Серый. И я прихожу раньше всех красок, которых ждут люди.
Серым утром они ждут солнце,
серой ночью - месяц,
серой весной - цветы,
серой осенью - снег.
Я - важный цвет, потому что всё становится красивым рядом со мной.
Я помогаю краскам и, если они не могут явиться сами, выталкиваю их из себя. Пускай все глядят.
Из серой тучи я выталкиваю радугу.
Бросьте яркую пуговицу в золу. Видите? Вот она, красивая пуговица. А что там, за ней? Это я - Серый.
ПЁСТРАЯ СКАЗКА
Пёстрые бывают разными.
Есть большие Пёстрые, а есть и маленькие.
Найти их очень трудно.
Обычно они лежат среди камней на берегу моря. Маленькие Пёстрые лежат среди гальки, а уж большие - среди больших камней. Ищите в камнях, там вы их найдёте!
Чтоб отличить Пёстрого от камня, надо руку приложить. Если рука станет пёстрой, значит, это Пёстрый, а если нет - тогда это обыкновенный камень.
Пёстрые катятся по свету, как игральные кости, только бока у них пестрят разными красками. Катятся и катятся, и неизвестно, где остановятся и, главное, каким боком повернутся.
Остановятся, к примеру, возле мухомора - тогда и повернутся красно-белым боком. А если возле коровы? Тогда уж черно-белым или бело-коричневым.
Бывает, какой-нибудь Пёстрый закатится и к поросятам. Недаром некоторые поросята чёрным пестрят.
Пёстрые кошки и собаки, божьи коровки и даже змеи - всё это Пёстрый!
А видали вы форель или лосося? Вон как здорово напестрил Пёстрый: такие красивые точечки и крапинки - загляденье.
Все пёстрые бабочки, птичьи яйца раскрашены Пёстрым. И птицы тоже. Как только у птенца вырастают перышки - Пёстрый тут как тут.
Латыши часто говорят: "Он пёстрый, как живот у дятла".
Так вот и живот у дятла Пёстрый испестрил.
Или вот один человек спрашивает другого:
- Как живёшь?
- Пёстро.
Понятно, что к этому человеку Пёстрый прибился и всё путает. Ну, например, утром надела Ильзита белое платье, пошла в лес гулять да и села на чернику. Или вот Янис начал писать да уронил кляксу, стал её стирать - вторую ляпнул от волнения. На две кляксы выкатились из его глаз три слезы.
- Как дела, Янис? - спрашиваю.
- Пёстро.
Когда на дороге прокалывается у машины шина, когда с самого утра куда-то опаздываешь, когда маленький брат хватается за угол скатерти и всё стягивает со стола на пол - тогда пёстро.
Люди говорят: пёстрая жизнь. Это значит, что были в жизни белые дни и чёрные дни, жёлтые дни зависти, синие дни надежд.
Попросите бабушку, и она вам расскажет про Пёстрых. Она часто говорит:
- Рябит в глазах, пестрит в глазах!
Она хорошо знает Пёстрых. У неё длинный и пёстрый век.
Что Луна пёстрая - это вы, наверно, давно заметили. А кто не заметил, пусть приглядится получше в круглые ночи полнолуния. На Луне ещё раньше космонавтов Пёстрый побывал.
1 2 3 4