Когда закрылась дверь и Артемка оказался в пахнувшей крысами темноте, ему стало страшно. Некоторое время он стоял у двери, вперив глаза в черное, как сажа, пространство. Вдруг близко кто-то сказал:
- Пух!
- Что? - шепотом спросил Артемка, сжимаясь от страха.
- Пух, - ответили ему и тоненько присвистнули.
"Какой-то знак, - решил Артемка. - Наверно, жульнический Как бы не ударили еще". И на всякий случай предупредил:
- Не очень-то! Я и сдачи дам.
Но "пух" и присвист чередовались с такой правильностью, что Артемка скоро догадался: спит кто-то.
Он протянул вперед руки и, нащупав деревянную скамью, лег.
"Чего я испугался? - подумал он. - Ну, посадили и посадили. Небось выпустят. А не выпустят - дёру дам!" - и, поворочавшись, заснул.
В КАТАЛАЖКЕ
Первое, что увидел Артемка утром, были синие, как на иконах у святых, глаза, бледное, в морщинках лицо И рыжая, начинающая седеть бородка Человек стоял у самой скамьи, наклонив голову в черной бархатной шапочке, какие носили монахи, и смотрел на Артемку:
- Воришка?
- Какой там воришка! - нахмурился Артемка. - Политический я.
- Ну? Настоящий?
Артемка подумал и с сожалением сказал:
- Нет, еще не настоящий А ты кто? Монах? Человек поднял руку к шапочке:
- Нет, путешественник я
- Путешественник? - Такой профессии Артемка не знал. - Это как же?
- А так. Хожу из города в город, на людей смотрю, себя показываю
- Бродяга, - догадался Артемка.
- Ну, бродяга, - согласился человек.
- А как же тебя посадили? - заинтересовался Артемка.
- А так и посадили. Встретил одного монаха. Познакомились, выпили. А потом стали о боге толковать. Я - одно, монах - другое. Ну и подрались. Монаха выпустили, а я сижу. Паспорт, видишь, у меня украли. А шапка - это трофей победы.
- Вот оно как! - сказал Артемка с удовольствием. - А в Москве ты был?
- В Москве? Всенепременно.
У дверей кто-то завозился с замком, дверь приоткрылась и в комнату просунулась усатая физиономия городового:
- Который хлопец, на допрос!
Артемка вскочил и тут только огляделся: серые стены, сводчатый потолок, под самым потолком два узких окна за решетками, на цементном полу деревянные скамьи-лежанки. Кроме него самого и "путешественника", в камере никого.
- Ну, долго будешь оглядываться?
- Иду, - сказал Артемка. - Как тебе некогда! По гнилой лестнице поднялись в канцелярию. Горбунов, как будто еще более сонный, чем вчера, медленно поднялся из-за стола и, закрывая от лени на ходу глаза, пошел к обитой клеенкой двери Городовой, стараясь не стучать сапогами, забежал вперед и открыл перед надзирателем дверь.
- Иди, - буркнул околоточный Артемке. Потом выпятил колесом грудь, подобрал живот и шагнул через порог: - Господин пристав, писаку привел.
Артемка тоже вошел, но сейчас же попятился назад: за письменным столом сидел мужчина с таким лицом, будто кто в шутку к человеческому туловищу, одетому в белый, с серебряными погонами китель, приладил бульдожью голову.
- Куда! Стать сюда! - услышал Артемка густой, отрывистый бас, похожий на лай простуженной собаки.
"Теперь пропал!" - подумал Артемка и подошел к столу. На зеленом, запачканном чернилами сукне лежали две брошюрки.
- Ты что же это, мерзавец, морочишь нам голову? Отвечай сейчас же: кто пьесу написал? Ну?
Артемка посмотрел в окно, откуда светило солнце, попрощался с волей и одним вздохом сказал:
- Я написал.
- Ты? - Пристав подскочил, как резиновый мяч, и Артемка под носом у себя увидел здоровенный кулак с золотым кольцом на пальце. - Ты?
- Я, - повторил Артемка и подумал: "Ударит - укушу".
Вероятно, эта же мысль отразилась и в его глазах:
пристав быстро отдернул кулак, сел, отдышался и уже совсем другим тоном сказал:
- Дурак! Научили тебя гимназисты, ты и повторяешь ерунду, пользы своей не понимаешь. Ну кто поверит, что сапожник, да еще мальчишка, может пьесу написать! Дурак и есть.
Потупясь, Артемка молчал.
Горбунов шумно вздохнул и отрекомендовал:
- Он, господин пристав, вредный мальчишка, его добром не уломаешь.
- А вот мы его подержим на одной селедке да без воды, он и заговорит. Уведите его!
Артемка подумал: "Стану я есть твою селедку! Дурака нашел".
В камере, как только закрыли дверь, "путешественник" спросил:
- Били?
- Селедкой морить будут, - сказал Артемка и попросил: - Ну, рассказывай.
- Это про что?
- Да про Москву же. Какая она? Верно, народищу там!
"Путешественник" оказался словоохотливым, и Артемка до сумерек слушал его рассказы о далекой огромной Москве, где все как в сказке. Но вот черного великана Пепса "путешественник" там не встречал, и где помещается школа, в которой "учат на актеров", тоже не знал.
К селедке Артемка так и не притронулся. Чтобы не соблазниться, он предложил ее Акиму Акимовичу (так звали "путешественника"), а сам только глотал слюну да хмурился.
Когда стемнело, в решетке окна зашуршала бумага и что-то похожее на мячи стало падать на пол. Артемка и Аким Акимович вскочили и зашарили руками.
- Лимон! - крикнул Артемка, нащупав что-то круглое, в мягкой кожуре.
- Апельсины, - поправил Аким Акимович, нюхая поднятые два плода.
Не успели они обшарить весь пол, как сверху опять что-то упало.
- Колбаса! - с радостью вскрикнул Артемка.
- А от Леночки - шоколад, - сказали сверху шепотом, и новый предмет увесисто стукнул Артемку по голове.
- А ну, геть от окна! - крикнул кто-то. Послышался топот, и все стихло. От апельсинов Аким Акимович самоотверженно отказался, но остальное ел с удовольствием.
- Вам, политическим, живется легче! У вас солидарность, - завидовал он, жуя колбасу.
- Угу, - мычал Артемка с набитым ртом, - у нас это самое... Будь покоен...
Ночью в камеру натаскали пьяных. Они буйствовали, свирепо ругались, стучали кулаками в дверь, но потом валились на пол и засыпали. Утром их выпустили. Артемка с Акимом Акимовичем опять остались одни.
- Ну, рассказывай дальше, - потребовал Артемка. Аким Акимович принялся было описывать "царь-пушку", но тут открылась дверь, и городовой внес огромную ржавую селедку.
- На, - положил он ее перед Артемкой на скамью, - ешь!
- Сам ешь! - озлился Артемка.
- Ешь, говорю, а то силком в рот засуну! Артемка проворно залез под нары. Сопя, городовой потянул его за ноги. Артемка вырвался и вскочил на нары. Когда наконец запыхавшийся усач притащил его к скамье, там лежали только голова и хвост.
- Де вона? - вытаращил глаза городовой.
- Селедка? - спросил Аким Акимович, невинно посвечивая синевой глаз. - Я ее скушал.
Городовой хотел было раскричаться, но только плюнул.
Утром следующего дня Артемку под конвоем повели через весь город в полицейское управление.
КТО НАПИСАЛ "РАЗБОЙНИКОВ"?
В большой комнате, за столом под царским портретом, Артемка увидел седую, веником бороду и сразу узнал в обладателе ее того самого полицейского офицера, который так кричал в цирке на бедного Пепса.
"Ну, теперь пропал окончательно!" - подумал Артемка и даже глаза закрыл.
Полицмейстер поднял голову и долго не моргая смотрел на Артемку. Потом отхлебнул из стакана крепкого до черноты чая, вытер усы и спросил:
- Ты сапожник?
- Сапожник, - подтвердил Артемка.
- А может, ты писатель?
- Писатель, - вздохнул Артемка.
- Так, - сказал полицмейстер. - Значит, ты и романы писать умеешь?
- Нет, романы не умею.
- Только пьесы?
- Да.
- Он драматург-с, хи-хи-хи-с! - почтительно засмеялся прилизанный мужчина, тоже в полицейской форме, но без шпаги.
- Ну, вот что, Загоруйко, - так, кажется, твоя фамилия? - дам я тебе бумагу и карандаш, а ты садись и пиши пьесу. Напишешь - выпущу, не напишешь пеняй на себя. Согласен?
- Согласен, - сказал Артемка, а сам подумал: "Поведут обратно - дёру дам".
- Петр Петрович, дайте ему бумаги, а денька через два пусть опять приведут его ко мне.
Оставляя на паркете следы босых ног, Артемка пошел вслед за "прилизанным" в канцелярию. Там ему дали двадцать четыре листа линованной бумаги и огрызок карандаша. Затем "прилизанный", или, как его почтительно называли плюгавые, в потертых штанах писари, "господин секретарь", щелкнул Артемку по носу и приказал конвоиру:
- Веди обратно!
Конвоир взял Артемку за ворот да так этот ворот до самого участка и не выпустил.
- Били? - опять осведомился Аким Акимович.
Артемка положил бумагу на лежанку и утер с лица пот:
- Нет еще. Обещали через два дня.
Потом лег и принялся думать.
Аким Акимович успел описать всю Москву, как она выглядит с колокольни Ивана Великого, а Артемка все смотрел в потолок и думал.
Наконец он сказал:
- Нет, с непривычки трудно.
- Что трудно? - спросил Аким Акимович.
- Пьесы писать трудно. Думаю, думаю и никак не придумаю. А требуется к сроку. Понял?
- Нет, - признался Аким Акимович, - не понял, Пришлось Артемке рассказать всю свою историю.
- Теперь понял, - засмеялся Аким Акимович. - Ничего тут трудного нет. Дай знак своим гимназистам, они тебе в окошко чего-нибудь и спустят, пьесу какую-нибудь. Мало их, пьес-то! Перепиши - и конец! Разве полиция разберет!
- Ох, черт! - удивился Артемка хитроумию "путешественника". - А я и не догадался!
Гимназисты спустили в окно толстый том драм Шиллера, и утром следующего дня Артемка, высунув от старания кончик языка, уже выводил на первом листе бумаги:
"РАЗБОЙНИКИ"
Драма в 5 действиях Сочинение Артемия Загоруйко
И двое суток не думал больше ни о полицмейстере, ни о гимназистах - так увлекся "сочинительством"
А через день его опять повели.
Полицмейстер долго подписывал разные бумаги, которые ему подкладывал "прилизанный", потом положил перо, отпил глоток черного чая и взглянул на Артемку:
- Ну, написал?
- Написал, - сказал Артемка, которому надоело переминаться с ноги на ногу перед столом. - Только бумаги мало дали. Больше как на одно действие не хватило.
- Что ты врешь! - вдруг крикнул полицмейстер. - Ну-ка, дай!
С брезгливой гримасой он взял испачканные листы, бегло просмотрел их, вернулся к первой странице и внимательно, со все возрастающим недоумением прочитал ее.
- Не понимаю! Судя по почерку, настоящий сапожник. А так все связно, даже... как это... литературно. Странно! Да ты ли это писал?
- Я, - сказал Артемка. И тоном жалобы добавил: - Вы ему скажите - пусть не жадничает. Мне разве столько бумаги надо! Мне ее вот сколько надо! На целых еще четыре действия!
- Чудеса!.. - удивился полицмейстер. - Петр Петрович, возьмите-ка эту писанину да вызовите учителя из гимназии. Разберитесь вместе.
Секретарь забрал исписанные листы, вывел Артемку из кабинета и приказал отправить в участок. Бумаги же больше не дал.
Артемка вернулся в камеру довольный.
- Ну как? - встретил его Аким Акимович.
- Проехало! - сказал Артемка и, раскрыв "Разбойников", принялся вслух читать следующий акт.
Но конца "своей" пьесы Артемка так и не узнал: в середине пятого акта, когда Франц вешается на шнуре от шляпы, за Артемкой опять пришли и опять повели к полицмейстеру.
На этот раз, кроме полицмейстера, у стола сидел еще какой-то чиновник, молодой и, как показалось Артемке, добрый. На коленях у него лежали исписанные листы, в которых Артемка немедленно узнал "свое" произведение.
При виде арестованного у полицмейстера побагровело лицо и дернулся под глазом желвак.
"Эге!" - подумал Артемка и оглянулся на дверь. Но там, пожирая полицмейстера глазами, стоял городовой.
- Вот этот? - удивился чиновник, с живейшим любопытством разглядывая Артемку. - Ну-ка, подойди, молодой человек, поближе.
Артемка сделал шаг и опять оглянулся.
- Пооглядывайся, пооглядывайся, - я тебе оглянусь! - зловеще предупредил полицмейстер.
При звуке этого голоса у чиновника потемнело лицо, но он опять взглянул на Артемку и добродушно улыбнулся.
- Это ты сочинял? - показал он взглядом на листы.
- Я, - ответил Артемка, на этот раз без уверенности в голосе.
- А с Шиллером ты знаком?
У Артемки на душе стало скверно, но сдаваться ему не хотелось:
- Это с каким? С лудильщиком?
- Я спрашиваю, читал ли ты пьесы писателя Шиллера. Например, его драму "Разбойники".
- Ну! - состроил Артемка удивленное лицо. - Он тоже про разбойников сочинял?
- Представь себе, "тоже", - засмеялся чиновник. - Разница только в именах и названиях. А так все точка в точку.
Потеряв надежду на дверь, Артемка искоса взглянул на раскрытое окно.
Но тут вошел секретарь и доложил полицмейстеру, что пришли гимназисты.
- Те самые, которых вы допрашивали, - объяснил он.
- Ага! Сами пришли. Ну, зовите. Посмотрим, - повернулся полицмейстер к чиновнику, - что еще скажут ваши питомцы, господин учитель.
Секретарь открыл дверь.
Вошли Коля и Алеша. Лица их были бледны. Но при виде Артемки Коля улыбнулся, у Алеши благодарно засветились глаза.
- Что скажете, молодые люди, что скажете? - с притворной ласковостью спросил полицмейстер.
- Мы пришли... - начал Коля. На секунду слово застряло у него в горле. Он остановился, кашлянул и уже твердо закончил: - Мы пришли сказать, что Артемка тут ни при чем.
Минуту все молчали.
Полицмейстер гладил бороду и внимательно смотрел на лица гимназистов.
- Так, - сказал он наконец. - Очевидно, "при чем" вы, а не это чучело. Какими же путями попадают к вам этакие штуки?
Он выдвинул ящик стола, и в его белой, будто мраморной руке все увидели зеленую книжку.
- Правда, эту вещь отобрали не у вас, а у сапожника, но несомненно, что вы написали пьесу по такой точно книжонке. Мальчишка говорит, что получил ее от отца, а вы, господа гимназисты, от кого?
Алеша и Коля смотрели на зеленую книжку и молчали.
- Кто вам дал книжку, я вас спрашиваю? - вдруг хлопнул полицмейстер брошюркой по столу.
У Коли дрогнули губы. Алеша побледнел еще больше. "Посадят ребят!" сжалось у Артемки сердце. Он вздернул плечами и дерзко сказал:
- Вот пристал! Кто да кто! Я им подсунул книжку! А то кто ж!
- Убрать этого мерзавца! - взревел полицмейстер, вскочив с кресла. - Вон! Вон его ко всем чертям!
Кто-то сзади вцепился Артемке в плечо. "Вот когда пропал!" - подумал Артемка и вдруг так рванулся, что у городового остался в руке только клок рубашки.
- Держи! - бросился секретарь.
Артемка вскочил на подоконник, взмахнул руками, как птица крыльями, и полетел вниз со второго этажа.
Когда полицейские выбежали на улицу, Артемка вздымал пятками пыль в самом конце квартала.
АРТЕМКУ УЧАТ
Леночка читала под старой грушей своего любимого Некрасова, когда кто-то осторожно звякнул щеколдой. Леночка подошла, открыла калитку - и ахнула: перед ней стоял Артемка. Он робко улыбался.
- Выпустили? - вспыхнула от радости девушка.
- Убежал...
Артемка тяжело дышал, по лицу его катились горошины пота, изодранная рубашка обнажала загорелое тело.
Леночка обеими руками схватила его за руку и потянула в калитку.
Во дворе она усадила его на скамью, вытерла ему платочком лицо, пригладила волосы.
- Как маленького! - засмеялся Артемка.
Засмеялась и Леночка.
Но сейчас же опять схватила его за руку:
- Что с вами?
В глазах у Артемки стояли слезы...
Возвращаться в будку было опасно, и Леночка уговорила Артемку остаться пока в их дворе. Мать девушки, узнав, что в амбаре прячется бежавший арестант, страшно испугалась. Но, когда Леночка рассказала всю историю Артемки и показала его самого, старушка немного успокоилась, хоть и продолжала ворчать.
Дело гимназистов продолжалось недолго. Отец Коли, известный в городе адвокат, пустил в ход свои связи и влияние, а Петин отец, рыбный промышленник, - деньги. Вышло так, что во всем оказался виноватым Артемка; он притащил запрещенную литературу, он подбил Колю и Алешу написать пьесу, а те и сами не понимали, что делали: молодые, увлекающиеся, глупые.
Гимназистам было стыдно перед Артемкой. Они его тихонько навещали в амбаре и всё думали, как избавить его от беды.
Артемка томился в чужом дворе и однажды ночью отправился к себе в будку. Он открыл дверь и осмотрелся: все па месте. Но все-таки отодвинул чурбан, слегка приподнял доску пола и просунул в отверстие руку. Рука сразу же нащупала круглую поверхность жестяной коробки. "Здесь!" - окончательно успокоился Артемка. В этой круглой коробке хранилось самое для него дорогое: часы с серебристым циферблатом - подарок Пепса, коричневый бумажник из мягкой шагрени, который Артемка с великой любовью сшил для своего черного друга, и шелковая, вся в золоте, парча. Из этой парчи юн сделает Лясе туфли, в каких не ходят и царевы дочки. Успокоившись, Артемка вернулся в амбар.
На другой день во двор к Леночке пришли Коля, Алеша и белобрысый гимназист лет четырнадцати.
Коля сказал:
- Артемка, нам Леночка все передала: и про Пепса и про то, что ты хочешь стать артистом. Но без образования настоящим артистом быть нельзя. Ты это понимаешь? Вот мы и решили: Леночка будет заниматься с тобой по русскому, Алеша - по истории, Ваня (Коля показал глазами на белобрысого гимназиста) - по арифметике и алгебре, а я - по географии. Ты согласен? Потом мы соберем деньги и отправим тебя тайком в другой город.
1 2 3 4 5 6 7