Но два меча! И кровь, проступающая сквозь
разорванные кожаные латы.
- Это твой последний день, клянусь!
- Твуй последний, братец! Я остаюсь, а ты уйдешь.
Гнев и ярость столкнули врагов в новой схватке. Смертельной схватке.
Безучастное солнце, радостное небо, ветви юных лип. А на траву струится
кровь. И гнев мечется в обезумевших глазах. Один упал навзничь, отбил
занесенный над головой клинок, и тут что-то ударило под сердце.
Я чувствовал, как в мое тело впивается кинжал, слышал надрывный хруст
плоти, и понимал - конец. Конец шел медленно, и его сопровождал смеющийся
оскал ликующей смерти. Это смотрел на меня брат.
Смейся, тебе не долго осталось смеяться:
- Вот и все. Я победил! Я! Я победил!
Холод расплывается по телу. Я улыбаюсь и слышу свой голос:
- Я победил:
- Ты уже мертв!
- Как и ты: я бью наверняка: я всегда был хитрее. Смирись. Я победил:
Душа медленно отрывается в полет. Медленно течет над землей, а я еще
вижу свое мертвое лицо с застывшей усмешкой. И я вижу его лицо, искаженное
ужасом. Да, да, братец. Слава и богатство не достанутся теперь ни одному из
нас, ибо мой клинок был нечист. Мой клинок убил тебя раньше, чем ты нанес
мне смертельный удар:
- Эй, малыш. Не валяй дурака! А ну открывай глаза!
И мне отвесили звонкую пощечину. Я дернулся.
- Так-то, - синьор Лоренцо, привстав на локте, заглядывал мне в лицо.
- Синьор Лоренцо, вы звали меня? - раздался от порога голос Джузеппе.
- Нет. Но ты вовремя, тем не менее. Проследи, чтобы приготовили ванну.
И самый лучший костюм!
- Да, синьор.
- Джузеппе, подойди- ка, - мой "цельный брат" сел на кровати и я опять
оказался "на весу". - Джузеппе, посмотри внимательно на мою вторую голову.
Не видишь ли ты каких-либо изменений?
Слуга нерешительно приблизился к постели и вытянул шею, чтобы
полюбоваться моим внешним видом. Я затаил дыхание. Почему Лоренцо задал
такой вопрос? Может быть:
- Нет, синьор, я не вижу изменений, - ответил Джузеппе.
Лоренцо расхохотался.
- Я тоже не вижу изменений! Я шутил. Иди.
Впервые в жизни у меня на глаза чуть не навернулись слезы обиды. Если б
я мог, я сейчас же залепил бы ему такую оплеуху, чтобы не "привести в
сознание", а по-настоящему "вывести из себя". Я даже попытался приподнять
руку, хотя понимал - не сумею, эта рука не моя. Она ничья. Зато мне удалось
другое: я сжал кулак. Но Лоренцо этого не заметил.

Представьте, что вы - младенец с сознанием взрослого человека, о чем не
подозревают няньки. Вас моют, пеленают, кладут в люльку, и затыкают рот
соской. Вот это я испытал на своей шкуре сполна. Полчаса я болтался в
ванне, пахучей и тепленькой, потом меня расчесывали и брили, и в довершение
ко всему накрыли салфеткой. Пока "старший брат" завтракал, я всячески
изощрялся, чтобы сдуть салфетку с лица, но не тут-то было.
Предусмотрительный Джузеппе прицепил слюнявчик к моему воротничку.
- Синьор Лоренцо, - приглушенный голос слуги прозвучал где-то близко;
видимо старый камердинер наклонился к уху господина. - Я усматриваю нечто
новое в вашем особенном теле.
- М-м?
- Оно кажется более активным со вчерашнего полудня, синьор.
Лоренцо проглотил то, что жевал, и у нас в желудке распространилось
приятное тепло.
- Возможно, то, что скрываю я, вылезает наружу у него. Кто знает,
Джузеппе, что случится сегодня! Вернусь ли я в этот дом:
Я затаил дыхание. Не сколько от того, что "старший брат" впервые на
моей памяти разделил "я" и "он", сколько от чертовски острого чувства
тревоги.
- Синьор Лоренцо:
- Видишь ли, мой добрый Джузеппе, мне доверили слишком много. Так
доверяют смертникам.
- Синьор, послушайте старика. Уезжайте в свое имение. Подальше,
подальше от этого сатанинского логова, - голос слуги дрожал.
- О, нет, мой друг! Сын графа Колладара останется верен клятве. Я служу
не своему королю, но я служу королю. Они поставили не на ту лошадь,
Джузеппе!
Мне необходимо, мне жизненно необходимо было понять, что он замышляет.
Я напрягал память, я вытаскивал из бездонного колодца одну мысль за другой.
Вытаскивал, и отбрасывал. Все не то! А ведь Господь позволил мне думать
неспроста. Он дал мне шанс искупить мой грех. Брат, здесь, в этой жизни я
должен спасти тебя!
Как сказал вчера кузен Юлиан? Лицом к лицу лица не увидать.
Брат, взгляни в мои глаза!
Он стоял перед зеркалом, а камердинер старательно расправлял голенища
сапог. Я исхитрился повернуть голову. Зеркало. Из рамки чудесного стекла на
меня смотрело: Это я? О, нет! Складки на лбу от постоянных гримас,
перекошенный рот, периодически вываливающийся язык и пустой идиотский
взгляд:
Все остальное было как в тумане. На меня надели корсет. Этакий изящный
корсет, подобный тем, что носят женщины. Мягкие пластины легли под мою шею
и зафиксировали голову. Затем на общее наше тело натянули хитро скроенную
сорочку с четырьмя рукавами и двумя воротничками, затем жилет, и камзол.
Лоренцо позволял прислуге копошиться вокруг, не делая при этом ни одного
лишнего движения. Лишь когда дело дошло до перевязи, он сам принял из рук
Джузеппе шпагу и аккуратно вдел в петлю.
Слуги бесшумно вышли. Синьор Лоренцо неторопливо приблизился к
невзрачному комоду в глубине спальни и бережно достал что-то, завернутое в
ткань.
- Ну-с, малыш, подержи-ка это у себя, - он улыбнулся, глядя мимо меня,
и ловко прицепил мне на "талию" пояс с кинжалом. Тонкий клинок скрылся в
складках кафтана. - А теперь - вперед. На королевскую ассамблею.
Сознание мое, как я успел заметить, уподоблялось качелям. Через
неопределенные промежутки времени оно вспыхивало так ясно, что я имел
возможность вникнуть во все детали роящихся вокруг бестолковых разговоров,
затем оно резко проваливалось в темный пустой колодец, после чего
пробуждалось вновь, вытаскивая в мой несчастный мозг груду бессвязных
воспоминаний. Управлять этими сумасшедшими "качелями" я не мог и,
безусловно, пропустил нечто важное. В довершение всех бед я испортил
"старшему брату" его витиеватый монолог, адресованный королю. На мои
попытки изобразить какое-либо движение присутствующие ответили добродушными
шутками, и кто-то, выразил синьору Лоренцо восхищение по поводу его
"забавной истории". Однако, Лоренцо остался удовлетворен и даже посмотрел
на меня весьма дружелюбно.
Очередной раз в объятия рассудка меня втолкнула горячая липкая капля,
плюхнувшаяся на нос. "Старший брат" поспешно стряхнул с моего лица
застывший кусочек воска, а я обнаружил, что в зал прокрались сумерки.
Королевская прислуга чинно зажигала свечи. Позади меня мелькали разряженные
дамы и не менее разряженные кавалеры, звучала мягкая музыка, а в памяти
моей билась фраза, сказанная только что игривым женским голоском: как жаль,
синьор Лоренцо, что вы не танцуете. Наверное, брат сумел отшутиться. Я не
сомневался, что из любой ситуации, касающейся нас, он выходил достойно. Но
черт возьми! Представляю, с какой болью давались ему эти ежедневные шутки!
Синьор Лоренцо покидал зал в числе первых. Как подобает, он раскланялся
перед Его Величеством, которого я лицезрел исключительно вверх ногами, и
выпрямляясь, мы услышали как король, будто невзначай, обронил:
- Мне нравятся ваши сказки, граф. Они порой удивительно правдивы.
- Вы так внимательны, Ваше Величество, - Лоренцо опять поклонился.
- Да-да. Я люблю хорошие сказки. Жду вас завтра после обеда. Надеюсь, у
вас найдется еще несколько историй.
Мы выбрались на свежий воздух под черный ночной купол, усеянный
звездами. Я шумно вздохнул, и Лоренцо, наконец, удостоил меня взглядом.
- Ну вот, малыш, дело сделано, - проговорил он вполголоса. Он
торжествовал. - В политике нельзя шагать через две ступени сразу. Тем более
на пути к войне. Они смеялись вчера, а король посмеется сегодня вечером.
Жаль, мы с тобой этого не увидим.
Он подмигнул мне и двинулся вверх по улице. Я прикрыл глаза. Если бы в
его обращении ко мне была хоть капля обращения ко мне! Но я загнал все мои
надежды на самое дно проклятого колодца. В конце концов, так лучше для
Лоренцо. Как бы он чувствовал себя, осознавая, что таскает на себе разумный
кусок человека? Я не мог представить. И, кажется, вновь отключился.

Шаги. Быстрые шаги по мостовой и позвякивание металла. Я слегка
повернул голову. Так и есть. Нас догоняют четверо. Бесформенные, скрытые
ночной тенью фигуры в длинных плащах. Нетрудно догадаться, что они прячут
под своими плащами.
Лоренцо! Обернись!
И он обернулся. Звонко пропела в тишине высвобожденная из ножен шпага.
Преследователи притормозили, но не остановились. Двое бросились в атаку
сразу, без каких-либо разговоров, а двое, решив, видимо, что товарищи
разберутся с "клиентом" без лишней суеты, направились проверять соседний
переулок - нет ли случайных прохожих. То была серьезная ошибка. Мой
"старший брат" встретил бандита одним точным атакующим ударом и тут же
отступил. Мертвое тело рухнуло на землю, слегка задев мое левое плечо.
Второй убийца ошеломленно шатнулся назад. Лоренцо немедля атаковал его, но
этот бандит оказался проворнее.
Скрежет металла заполнил звуковое пространство вокруг меня. Клинки
мелькали буквально у меня перед носом, и я невольно стал отклоняться
вправо. Напрасно. Движение мне каким-то образом удалось, и Лоренцо от
неожиданности потерял равновесие. Всего доли секунды, но их хватило, чтобы
убийца дотянулся до своей жертвы. Шпага вспорола камзол на спине моего
брата, запуталась в плаще, а Лоренцо, не дав противнику опомниться,
распрямился и рубанул его наотмашь сверху вниз. Бандит захрипел, выронил
клинок и повалился на своего неудачливого партнера, зажав ладонями
окровавленную голову.
- Не дергайся, идиот! - услышал я над ухом внятный голос брата. Вот это
уже полностью относилось ко мне.
Я не прочь был выяснить, серьезно ли он это сказал, но ситуация
складывалась совсем не подходящая для семейных разбирательств. Лоренцо, как
я наглядно уяснил, мог легко справиться с противником один на один. Но
теперь его атаковали сразу двое. И эти двое прекрасно видели ошибки,
сделанные своими предшественниками.
Брат вынужден был отступать. Он пятился, едва успевая отражать удары
одной рукой. Не будь на его теле меня, он бы давно пустил в ход кинжал. Но
его левая рука бездействовала, ибо я начисто лишил его возможности маневра.
От противников это не ускользнуло, и один начал заходить мне в тыл. Достать
его шпагой Лоренцо не мог. Отпугнув обманным приемом второго убийцу, он
поменял дислокацию и оказался в весьма невыгодном для себя положении. Удар,
нацеленный в мою голову, он все-таки отбил. Но в этот же момент и он, и я
почувствовали резкую боль в его правом плече. Лоренцо отступил еще на
несколько шагов, споткнулся и привалился на стену.
Если он сейчас потеряет сознание, ему конец - пронеслось у меня.
Убийца шагнул вперед. Нет, он не собирается заколоть его сразу, он еще
полюбуется на уродливый отросток, породивший столько россказней. А
любопытство частенько не идет в прок. Не знаю, как я вспомнил про кинжал.
Моя правая рука приподнялась, согнулась в локте и медленно сжала рукоять. Я
целился в безобразное грязное лицо наемника и, видимо, попал. Поскольку
бандит издал вопль и отскочил. Удар мой был слишком слаб, чтобы
претендовать на смертельный, но убийца был в ужасе, и будет пребывать в
ужасе еще несколько секунд.
Лоренцо, очнись!
"Старший брат" выпрямился и застыл, увидав мою руку с кинжалом.
Лоренцо, не медли!
Он вскинул шпагу. Я понял: поздно. Он стоял прямо перед нападавшим, а
это означало, что он не успеет развернуться и отбить удар. Я что было сил
дернулся вперед. Лопнул корсет, взвыли разом все мышцы на моей спине. На
мгновение я увидал перед собой облитое белизной лицо брата. Удар. Что-то
упругое с хрустом врезалось мне под левую лопатку.
Это моя боль! Только моя! Ты не почувствуешь ее!
Лоренцо опомнился. Его шпага запоздало вылетела вперед:
Больше в ту ночь я уже ничего не слышал.

Я плавно перетек из бессознательного состояния в мое странное
осознанное и даже приоткрыл глаза. "Старший брат" лежал на широкой кровати,
на левом боку. Я, естественно, находился здесь же, и тоже лежал, только на
правом боку. В моей спине гуляли горячие вихри, будто кто-то вдувал огонь в
трубу, прорезанную между лопаток.
- Юлиан, я видел: я видел, как: он достал кинжал. И он закрыл меня:
собой.
Я не сразу узнал голос брата, так он был слаб. Что с ним?
- Дорогой мой кузен, это было в бреду, - кузен Юлиан появился в поле
моего зрения. - Вот уже три дня у тебя жар. Рана воспалена. Мой лекарь
говорит, что необходимо немедленно принять меры.
- Меры? Какие меры?
Лоренцо напрягся, как стальная пружина. Я тоже напрягся бы, если бы не
огненная труба в спине.
- Послушай меня, кузен. Здесь лекарь. Я не сказал тебе при встрече, что
привез его с собой. Он опытный врач. Он удалит нарост:
- Нет!
- Лоренцо, ради бога!
- Нет. Это мой брат-близнец:
- Твой "брат-близнец" отнимет у тебя жизнь, если ты не избавишься от
него!
Лоренцо молчал. Кажется, потерял сознание.
- Мы не можем сделать это без его согласия, - произнес кто-то рядом. -
Синьор Юлиан. Вы должны его уговорить.
- Вы же видите - он бредит! Вы врач! Беритесь за дело, черт возьми. Или
смерть моего кузена будет на вашей совести!
Ко мне склонились. Я постарался скроить как можно более идиотскую
гримасу, однако глаза не закрыл. Человека я не рассмотрел, но это был,
безусловно, тот самый лекарь, которого привез с собой кузен Юлиан. Он
внимательно оглядел меня, пощупал что-то на шее, на груди, потом приподнял
веко и заглянул в глаз. На сем осмотр закончился, и он заговорил:
- Синьор Юлиан, кабы речь шла об ампутации руки или ноги, я выполнил бы
ваше требование безоговорочно. Но дело обстоит сложнее. Очевидцы
утверждают, что эта часть корпуса синьора Лоренцо совершала самостоятельные
действия. Я не вижу оснований ставить под сомнение это свидетельство. Хотя
и не могу привести доказательства.
Голоса ускользнули от моего слуха и вскоре удалились совсем. На
прощание проскрипела дверь.
- Нет,: брат, нет!: тебя не убьют:
Я перевел взгляд на Лоренцо. Сейчас он действительно бредил. А пять
минут назад?
Я заставил свои мысли выстроиться по ранжиру и тщательно изучил каждую.
Первая: я удержал кинжал. Вторая: я закрыл брата своей спиной. Третья:
Лоренцо понял, что я живу. И последняя: если я останусь в его теле, я убью
его ядом, который источает моя загноившаяся рана.
Значит, я обязан убедить брата: отрезать меня.
Два человека. Два меча. Два лица. В лицах слишком много общих черт,
чтобы усомниться в родстве:
Сон всплыл передо мной как явь. Сон, который показал мне прошлую жизнь.
Господи! Мы прокляты за то, что убили друг друга. Так зачем же, Господи, ты
выводишь нас на тот же круг? Мой брат, чье тело уродливо, и душа стонет от
боли, неужели он не испил чашу вины до дна? Господи, сжалься над ним!
- Я знаю, ты понимаешь меня, - еле слышно заговорил Лоренцо. И его
слова предназначались мне. - Брат, посмотри на меня. Я знаю, что в глубине
твоих глаз прячется рассудок. Брат!
Я как мог крепко сомкнул веки. Он должен поверить, что там, на ночной
улице, ничего особенного не произошло, что он сам выхватил кинжал и ударил
бандита, а потом поскользнулся, и отросток тела встал на пути шпаги. Он
должен поверить, в противном случае он никогда не согласится избавиться от
меня и, следовательно, умрет вместе со мной.
- Брат, ответь мне: Посмотри на меня: Брат!
Он умолял. Требовал и опять умолял. Как долго? Не берусь сказать - я
постарался забыться:
Вновь хлопнула дверь. Вбежал кто-то из слуг, вернее всего - Джузеппе.
- Пусть придет мой поверенный, - твердым голосом приказал Лоренцо. -
Пригласи моего кузена и врача. Я хочу составить документ.
Сборы всех указанных персон были недолги. Лоренцо потребовал, чтобы
врач осмотрел его и подтвердил традиционное - "находясь в здравом уме и
твердой памяти". Затем он начал диктовать. Я почувствовал некоторое
облегчение. Сейчас он объявит о согласии на операцию и:
- :заявляю, что ни при каких обстоятельствах не позволяю отделять от
моего тела рожденного в одночасье со мной брата- близнеца:
В комнате застыла могильная тишина. Сейчас ему подадут перо и он
поставит подпись. И это будет его смертный приговор. Я еще могу вмешаться,
могу перехватить его руку: Идиот! Тогда уже все поверят, что мою голову
посещают мысли.
Лоренцо берет перо: подпись: точка.
Не помню, как наступила ночь. И почему очнулся, тоже не помню.
1 2 3