Амелия кончала, стонала, вздыхала и вскрикивала в оргазме. Стенки ее влагалища начали ритмично сжиматься вокруг пениса, словно пытаясь всосать его внутрь.
Внезапно Гвидо громко закричал. Амелия почувствовала, как его бедра с силой ударились о ее зад. Он спускал, наполняя ее своей спермой. И тискал, и мял ей груди, раскачивая их что было сил. Ей показалось, что он тискает ее душу. И это было так здорово, так сладко.
Они оба опустились на колени. Гвидо все еще оставался в ней, и ей казалось, что она сидит у него на коленях. Он привлек ее к себе и в последний раз содрогнулся в оргазме. Амелия засмеялась и притянула его щеку к своим губам. Они оставались в этом положении до тех пор, пока не успокоилось их дыхание.
Когда на следующее утро Амелия проснулась, Гвидо находился рядом с ней в кровати. Он спал, положив руку ей на талию. Она попробовала снять его руку, не разбудив его. Он тихонько застонал и откатился, но глаз не открыл. Амелия посмотрела на профиль спящего. Правильный нос. Правильный рот, который был слегка приоткрыт и из которого вылетал легкий храп. Он был самый красивый из мужчин, каких она знала, и в свете последних событий со снимками он продемонстрировал также незаурядное чувство юмора. Он может стать ее постоянным партнером, если она ему это предложит. Теоретически не было причин, чтобы отказать ему в подобном шансе, однако…
Вдруг Амелия вспомнила, как она расстроилась, проснувшись одна в постели Девонфилда, и, к своему удивлению, поняла, что сегодня она была не против того, чтобы проснуться в одиночестве.
Она тихонько выскользнула из-под одеяла и прошлепала босиком к креслу, на спинке которого висела одежда. Она быстро оделась и подошла к большому окну. За окном был серый день. Такой же, как в то утро в Уэльсе. И ей захотелось так же, как и Девонфилду, тихонечко выйти из комнаты, отправиться на прогулку и долго, долго гулять.
Глава 21
Позавтракав в номере без Гвидо, который так и не проснулся, Амелия и в самом деле вышла на прогулку. Надев на голову бейсболку, она направилась в Центральный парк. Она дошла до забора никем не замеченная. Лишь один парень посмотрел на нее, когда они ожидали зеленого света на перекрестке, да и то, видимо, потому, что она привлекла его внимание тем, что чихнула. Амелия вошла через ворота на территорию парка и зашагала к детской площадке. В школах сейчас шли занятия, и в парке было малолюдно. Она забралась на качели и стала на них кататься, словно какая-нибудь несмышленая девчонка.
Почему этот Девонфилд не выходит у нее из головы? Она рок-звезда. Она может заполучить любого, кого только захочет, но, оказывается, ее тянет к человеку, который вообще ничего не хочет. Амелия закрыла глаза и попыталась мысленно представить себе его лицо. Его серые глаза с морщинками от смеха, которые протянулись до самых щек, когда она рассмешила его какой-то пустой шуткой. Его губы, прямые и серьезные, но складывающиеся в подобие улыбки, перед тем как поцеловать ее.
Амелия продолжала раскачиваться. Снова закрыв глаза, она вспоминала его руки. Руки, которые обнимали ее. Поддерживали ее, когда он выводил ее на безопасную тропку из своего заброшенного дома. Руки, которые передавали ей соль за кухонным столом. Большие, сильные руки с длинными пальцами и безупречными ногтями, которые прикасались к ее вздрагивающей спине.
Он прикасался к ней как возлюбленный. Он осторожно и медленно гладил ладонями ее тело. Он был похож на потерявшего зрение человека, который пытался запомнить навсегда картину или образ. Она не помнит, чтобы с ней так нежно, так любовно обращались. Никто еще не прикасался к ней так, словно она представляла собой некую драгоценность или редкий нежный цветок. Никто до Девонфилда и после него.
А его поцелуй… Тысячи поцелуев, которые он запечатлевал на всем ее теле… Легкие, словно прикосновения лепестка. Иногда крепкие, как будто он хотел выпить весь воздух из ее легких. Его упругий язык, который боролся во рту с ее собственным. Язык, который скользил по всему ее телу… по животу… между бедер… касался ее похотника.
Амелия почувствовала возбуждение уже при одном воспоминании о нем. Она закрыла глаза и увидела макушку его головы между ее ног. Его руки, удерживающие ее бедра в раздвинутом положении. У Амелии шевельнулся и задергался похотник при этом воспоминании. Боже, как он сосал! Она слышала его прерывистое громкое дыхание. И какой обильный поток в конечном итоге хлынул из нее!
Ее похотник все сильнее вибрировал и рассылал сладостные сигналы по всему телу. Амелия чувствовала себя наэлектризованной с головы до пят.
Как жадно он тогда ее целовал! Как сладко тискали ей груди его сильные и в то же время ласковые руки! А потом он покрывал груди поцелуями. Лизал и сжимал губами тугие соски. И она выгибалась ему навстречу. Она стонала и прижимала его голову к своей промежности.
Затем Амелия представила себя лежащей на кровати с раздвинутыми ногами. Его пенис толкается в срамные губы, и она собственноручно направляет его в полыхающую расщелину, в ноющее влагалище. Ее руки лежат у него на ягодицах. Как легко входит в нее его ствол, кажется, они созданы друг для друга. Приняв пенис в себя, ее влагалище затем плотно обхватило его, словно желая удержать его навсегда.
«Да, да», – прошептала она, обняв его за голову, когда он начал акт совокупления.
Похотник Амелии вибрировал и дергался все сильнее. И вдруг она поняла, что на нее накатывает небывалой силы оргазм.
А тем временем небо заволокли тучи, и на пустынный парк упали первые капли дождя. Амелия подставила лицо дождю, который стал целовать и ласкать не только ее лицо, но и шею. Она подумала, что этот дождь – какое-то доброе предзнаменование.
Амелия сошла с качелей и запахнула на себе жакет. Сейчас она чувствовала себя намного счастливее, чем полчаса назад.
Она знала, что непременно снова увидит Девонфилда. Нужно найти способ заставить его хотеть ее так же, как она хотела его.
Глава 22
– Дорогая, – сказала Ровена, когда они садились в лимузин, – я знаю, что, возможно, сейчас не совсем подходящее время говорить об этом, но ты должна понять, что мы начинаем работу над новым альбомом сразу же по окончании турне. А это произойдет завтра вечером.
Амелия посмотрела в окно на дома, мимо которых они проезжали. Она слышала, что сказала Ровена, однако никак не отреагировала.
– У тебя есть какие-нибудь мысли на этот счет? Композиции, которые ты хотела бы исполнить? Артисты и продюсеры на примете? Соображения о новой прическе?
Амелия снова ничего не ответила.
– Я думаю, возможно, Фредди Стерлинг тебе подойдет. Он сейчас на слуху. Сделал последний альбом «Марашино Черриз»…
– Чей альбом?
– «Марашино Черриз». Это те ребята, которые всегда фотографируются без одежды.
– Ах эти…
Амелия продолжала смотреть в окно.
– Мы не станем обсуждать это сейчас, – сказала после паузы Ровена, – но подумать тебе об этом следует. Мы больше не можем держать Робина… Подумай о своих любимцах и дай мне знать как можно скорее.
– Я уже думала об этом, – сказала Амелия, когда шофер припарковал машину.
– Очень хорошо! Так почему же ты не говоришь? Кого ты приметила, малышка?
Амелия проглотила ком в горле.
– Что ты скажешь о Тони Девонфилде?
Ровена изумленно вскинула брови:
– Душа моя, он чудесно подошел бы, но я даже сомневаюсь в том, что он жив.
Они прошли через гулкий стадион к комнате для переодевания. У Ровены был ключ. Она открыла и с присущей ей торжественностью показала Амелии ее персональное место, где она проведет два вечера. Как обычно, комната была завалена цветами и игрушками. Смахнув одну из них со стула, Амелия бросила на него свою сумку.
От нечего делать Амелия взяла карточку, прикрепленную к букету алых роз. Их было двенадцать, они уже слегка привяли. «Я люблю вас. Не могли бы вы выйти за меня замуж?» – прочитала она записку, написанную красными чернилами. Амелия фыркнула. От кого это? Она перевернула карточку, не надеясь увидеть знакомое имя.
– Бредли Ферншоу из Луббока, штат Техас, говорит, что хочет на мне жениться, – сказала она Ровене.
– Все хотят жениться на тебе, Амелия. – Ровена поцеловала свою подопечную в щеку, оставив там легкий оранжевый кружок губной помады. – Все тебя любят.
Ровена посмотрела на факс, который только что сунул ей в руки Франклин. Он был из Лондона, в нем извещалось, что Амелия выдвинута номинантом на Британскую премию.
– Невероятно. – Ровена снова перечитала факс. – Лучшая артистка, лучшая игра… – Список номинаций был очень длинный. – Ты просто должна что-то выиграть.
Амелия снова с неудовольствием посмотрела на море цветов. Взяла еще одну карточку. Подпись расплылась от капель, падавших с цветка, но Амелия вздрогнула – ей показалось, что карточка подписана Девонфилдом.
– Ровена, чья подпись стоит на этой карточке? – взволнованно спросила она.
Ровена оторвала взгляд от столь интересного факса и бросила взгляд на карточку, которую Амелия сунула ей под нос.
– Тут все расплылось… Мне кажется, что это слово «преданность».
– А не Девонфилд или что-то вроде того?
– Нет… У тебя все есть, что тебе нужно на сегодня?
Амелия кивнула. У нее всегда было все, что ей требовалось. До этого дня.
Франклин застенчиво постучал и снова вошел в комнату. Он опустил на пол два или три экстравагантных тропических букета.
– Ровена, вам звонят в офисе. Какой-то парень говорит, что он продюсер и хочет срочно поговорить с вами относительно Амелии.
– Ну как же, продюсер, – саркастически проговорила Ровена. – Эти парни всякими правдами и неправдами хотят добраться до моей драгоценной маленькой звезды. Франклин, запиши номер его телефона и скажи, что я перезвоню ему, когда освобожусь. А в следующий раз, если будут звонить, спрашивай у них имя.
Франклин с виноватым видом вышел из комнаты. Амелия очистила место на туалетном столике и занялась макияжем.
– Все в порядке, малышка? – спросила Ровена.
Амелия кивнула.
– Побольше губной помады сегодня. Нас записывают для ТВ. Ты знаешь, где я, если будет нужда.
Амелия снова кивнула.
– Хорошо. А я пойду и проверю, не упустила ли я чего.
Глава 23
Амелию не слишком привлекал вечер по случаю окончания турне, которое прошло с большим успехом. На нем не будет никого, с кем бы она по-настоящему хотела поговорить. Всего лишь журналисты, охотники выпить и закусить за чужой счет, мужские модели, полные амбиций и надежд. После последней встречи с Гвидо его карьера как модели пошла стремительно вверх, и скорее всего на вечере он будет вместе с последней сенсацией – шестнадцатилетней певицей из Милана.
Вернувшись в отель, Амелия поднялась на лифте, который отвез ее прямо до ее номера. Сбросив фирменные туфли на высоком каблуке, она босиком прошлась по толстому ковру. Остановившись перед зеркалом, она посмотрела на свое отражение – на волосы, падающие на плечи, на атласный лиф шоколадного цвета – это платье было выбрано из-за того, что шоу снимали для ТВ. Спустя месяц после самоволки она оказалась опять в прежнем положении. Теперь было даже хуже.
Амелия налила себе солидную порцию водки с тоником и бросила в бокал лед.
Завтра все начнется сызнова. Запись, переговоры, поездки. Кого хотела бы она видеть продюсером своего альбома? Фредди Стерлинга? Торчать три месяца в студии звукозаписи с этим наркоманом было выше ее сил. Она хотела Девонфилда. И не только для того, чтобы выпустить альбом.
Амелия села за туалетный столик и снова повертела в руках визитную карточку, на которой Ровена прочитала «Devotion». Риск – благородное дело. Как только утром откроется касса аэропорта, она полетит в Лондон, а оттуда отправится прямиком в Уэльс. Она отдаст себя на милость Девонфилду. Расскажет ему всю правду. Самое худшее, что он может сделать, – прогонит ее. Но что бы ни случилось, она будет чувствовать себя не более потерянной, чем сейчас.
В дверь постучали. Мало кто имел возможность беспрепятственно дойти до двери Амелии. Решив, что это ее менеджер, Амелия не ответила. Стук повторился. Она ждала звука удаляющихся шагов. Вероятно, Ровена хотела знать, почему она не на вечере. Амелия допила водку и налила еще. Звука удаляющихся шагов она так и не услышала, однако стук в дверь не повторялся.
Украденная у Девонфилда лента находилась в магнитофоне. Амелия включила его, и комнату наполнила меланхолическая музыка. Где он находится в эту минуту? Сидит за своим столом? Ищет и не может найти запропавшую пленку? Или, может, он снова в Лондоне и звонит Сью Ли? При этой мысли Амелия испытала укол ревности.
Снова раздался стук в дверь.
– Да уходите вы прочь! – воскликнула Амелия. – Неужто непонятно, что я хочу побыть одна некоторое время!
Однако посетитель не собирался сдаваться. Амелия увидела в зеркале, как поворачивается ручка в двери. Она повернулась на стуле. Ручка определенно поворачивалась. Кто-то собирался войти.
– Ради Бога! – выдохнула Амелия, когда дверь стала приоткрываться. – Не могли бы оставить меня в покое?
– Уж не хочешь ли ты сделаться отшельницей?
У Амелии отвисла челюсть. Ибо в дверях стоял не кто иной, как Девонфилд. Стоял и широко улыбался. Руки его были заняты огромным букетом роз. И они были ее любимого цвета – желтые.
– Я могу войти?
Вскочив, Амелия стала закрывать за ним дверь.
– Не могу в это поверить, – пробормотала она.
Девонфилд бросил цветы на пол, и она обвила его шею руками.
– Что ты здесь делаешь?
А затем они стали осыпать друг друга поцелуями. Он целовал ее в лицо, словно пробуя на вкус каждый дюйм ее смоченной слезами кожи. Амелия целовала его в губы, в нос, даже в брови. Затем откинулась назад, чтобы убедиться, что и в самом деле это был он, Девонфилд.
– Просто не могу поверить! Каким образом ты нашел меня? – спросила Амелия.
– Интуитивная прозорливость, – ответил он.
– Что ты имеешь в виду?
– Счастливое совпадение, – начал объяснять Девонфилд. – И еще Ровена – она положила последнее стеклышко, чтобы составилась цельная мозаичная картина.
– Ровена?
– Да. После твоего отъезда я поднялся наверх и сразу понял, что кто-то побывал в моей студии. Поначалу я этим не обеспокоился, но затем обнаружил, что не могу найти вещь, над которой накануне работал. Это «Опус номер 4» – пленка, которую я оставил сверху. Я перевернул все вверх дном, пытаясь ее отыскать, но тщетно. Я вынужден был подумать самое худшее о тебе, поскольку в моем доме никого, кроме тебя, больше не было. Я не имел понятия, кто ты и куда ты уехала. Я позвонил на твой мобильник и узнал, что он принадлежит девушке по имени Сью, которая также не имеет понятия, кто ты такая.
– Я не сказала ей даже своего настоящего имени.
– Теперь-то я знаю, кто ты, и меня это не удивляет. Так или иначе, у меня оставалась надежда что-то узнать у ребят, которые вытаскивали твою машину из грязи. Я спросил, помнят ли они номер машины, чтобы я мог узнать о тебе в фирме, в которой ты взяла машину напрокат. Но уже там, в их гараже, маска с тебя оказалась сорванной.
– Каким же образом?
– У них на стене висел календарь. Он назывался «Красотки года» или что-то в этом духе. Я взглянул на него – и увидел тебя, мисс Февраль. Во всей красоте «Техниколора».
– Поразительно! – Амелия приложила ладонь к полыхающей щеке.
– Я посмотрел на подпись – там значилось, что ты певица. Я подумал, что я, должно быть, ошибся, но затем все вдруг встало на место. Ты в самом деле была певица. И отнюдь не дилетантка. Именно поэтому тебя заинтересовала моя музыка. И поэтому ты украла мою пленку.
– Я очень сожалею, – прошептала Амелия. – Я бы не стала ее брать, но я поняла, что не успею ее прослушать до твоего возвращения домой. Мне страшно хотелось ее услышать, но я не знала, каким образом попросить тебя об этом. Не знала, с чего начать. Ты не стал бы играть «Опус номер 4» девушке по вызову.
– Ты могла бы рассказать мне всю правду.
– А ты поверил бы?
Девонфилд улыбнулся и покачал головой.
– Ну а тебе понравилась музыка?
– Очень!
– Надеюсь, что это тебе понравится даже больше. – Он сунул руку в карман пиджака и извлек еще одну пленку.
Амелия подбежала к магнитофону, чтобы тут же ее поставить.
– Это для тебя, – сказал Девонфилд, когда зазвучала музыка. Пиано, еле слышно. – Я не переставал думать о тебе, как ни старался себя заставить забыть. Еще до того, как я увидел твой портрет в гараже, у меня появилась надежда, что исчезновение ленты может стать поводом для того, чтобы нам снова встретиться. Я ощутил такую связь с тобой, какой никогда ни с кем не чувствовал. Впервые за много лет, видя, как ты отъезжаешь от моего дома, я испытал досаду и чувство одиночества и пожалел, что не попросил тебя остаться. Я бросился назад к дому, чтобы успеть задержать тебя. Ты видела меня?
Позже, когда я узнал, кто ты, я пытался убедить себя, что ты извращенка, мультимиллионерша, которая чудит, притворяясь обычной простой девушкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Внезапно Гвидо громко закричал. Амелия почувствовала, как его бедра с силой ударились о ее зад. Он спускал, наполняя ее своей спермой. И тискал, и мял ей груди, раскачивая их что было сил. Ей показалось, что он тискает ее душу. И это было так здорово, так сладко.
Они оба опустились на колени. Гвидо все еще оставался в ней, и ей казалось, что она сидит у него на коленях. Он привлек ее к себе и в последний раз содрогнулся в оргазме. Амелия засмеялась и притянула его щеку к своим губам. Они оставались в этом положении до тех пор, пока не успокоилось их дыхание.
Когда на следующее утро Амелия проснулась, Гвидо находился рядом с ней в кровати. Он спал, положив руку ей на талию. Она попробовала снять его руку, не разбудив его. Он тихонько застонал и откатился, но глаз не открыл. Амелия посмотрела на профиль спящего. Правильный нос. Правильный рот, который был слегка приоткрыт и из которого вылетал легкий храп. Он был самый красивый из мужчин, каких она знала, и в свете последних событий со снимками он продемонстрировал также незаурядное чувство юмора. Он может стать ее постоянным партнером, если она ему это предложит. Теоретически не было причин, чтобы отказать ему в подобном шансе, однако…
Вдруг Амелия вспомнила, как она расстроилась, проснувшись одна в постели Девонфилда, и, к своему удивлению, поняла, что сегодня она была не против того, чтобы проснуться в одиночестве.
Она тихонько выскользнула из-под одеяла и прошлепала босиком к креслу, на спинке которого висела одежда. Она быстро оделась и подошла к большому окну. За окном был серый день. Такой же, как в то утро в Уэльсе. И ей захотелось так же, как и Девонфилду, тихонечко выйти из комнаты, отправиться на прогулку и долго, долго гулять.
Глава 21
Позавтракав в номере без Гвидо, который так и не проснулся, Амелия и в самом деле вышла на прогулку. Надев на голову бейсболку, она направилась в Центральный парк. Она дошла до забора никем не замеченная. Лишь один парень посмотрел на нее, когда они ожидали зеленого света на перекрестке, да и то, видимо, потому, что она привлекла его внимание тем, что чихнула. Амелия вошла через ворота на территорию парка и зашагала к детской площадке. В школах сейчас шли занятия, и в парке было малолюдно. Она забралась на качели и стала на них кататься, словно какая-нибудь несмышленая девчонка.
Почему этот Девонфилд не выходит у нее из головы? Она рок-звезда. Она может заполучить любого, кого только захочет, но, оказывается, ее тянет к человеку, который вообще ничего не хочет. Амелия закрыла глаза и попыталась мысленно представить себе его лицо. Его серые глаза с морщинками от смеха, которые протянулись до самых щек, когда она рассмешила его какой-то пустой шуткой. Его губы, прямые и серьезные, но складывающиеся в подобие улыбки, перед тем как поцеловать ее.
Амелия продолжала раскачиваться. Снова закрыв глаза, она вспоминала его руки. Руки, которые обнимали ее. Поддерживали ее, когда он выводил ее на безопасную тропку из своего заброшенного дома. Руки, которые передавали ей соль за кухонным столом. Большие, сильные руки с длинными пальцами и безупречными ногтями, которые прикасались к ее вздрагивающей спине.
Он прикасался к ней как возлюбленный. Он осторожно и медленно гладил ладонями ее тело. Он был похож на потерявшего зрение человека, который пытался запомнить навсегда картину или образ. Она не помнит, чтобы с ней так нежно, так любовно обращались. Никто еще не прикасался к ней так, словно она представляла собой некую драгоценность или редкий нежный цветок. Никто до Девонфилда и после него.
А его поцелуй… Тысячи поцелуев, которые он запечатлевал на всем ее теле… Легкие, словно прикосновения лепестка. Иногда крепкие, как будто он хотел выпить весь воздух из ее легких. Его упругий язык, который боролся во рту с ее собственным. Язык, который скользил по всему ее телу… по животу… между бедер… касался ее похотника.
Амелия почувствовала возбуждение уже при одном воспоминании о нем. Она закрыла глаза и увидела макушку его головы между ее ног. Его руки, удерживающие ее бедра в раздвинутом положении. У Амелии шевельнулся и задергался похотник при этом воспоминании. Боже, как он сосал! Она слышала его прерывистое громкое дыхание. И какой обильный поток в конечном итоге хлынул из нее!
Ее похотник все сильнее вибрировал и рассылал сладостные сигналы по всему телу. Амелия чувствовала себя наэлектризованной с головы до пят.
Как жадно он тогда ее целовал! Как сладко тискали ей груди его сильные и в то же время ласковые руки! А потом он покрывал груди поцелуями. Лизал и сжимал губами тугие соски. И она выгибалась ему навстречу. Она стонала и прижимала его голову к своей промежности.
Затем Амелия представила себя лежащей на кровати с раздвинутыми ногами. Его пенис толкается в срамные губы, и она собственноручно направляет его в полыхающую расщелину, в ноющее влагалище. Ее руки лежат у него на ягодицах. Как легко входит в нее его ствол, кажется, они созданы друг для друга. Приняв пенис в себя, ее влагалище затем плотно обхватило его, словно желая удержать его навсегда.
«Да, да», – прошептала она, обняв его за голову, когда он начал акт совокупления.
Похотник Амелии вибрировал и дергался все сильнее. И вдруг она поняла, что на нее накатывает небывалой силы оргазм.
А тем временем небо заволокли тучи, и на пустынный парк упали первые капли дождя. Амелия подставила лицо дождю, который стал целовать и ласкать не только ее лицо, но и шею. Она подумала, что этот дождь – какое-то доброе предзнаменование.
Амелия сошла с качелей и запахнула на себе жакет. Сейчас она чувствовала себя намного счастливее, чем полчаса назад.
Она знала, что непременно снова увидит Девонфилда. Нужно найти способ заставить его хотеть ее так же, как она хотела его.
Глава 22
– Дорогая, – сказала Ровена, когда они садились в лимузин, – я знаю, что, возможно, сейчас не совсем подходящее время говорить об этом, но ты должна понять, что мы начинаем работу над новым альбомом сразу же по окончании турне. А это произойдет завтра вечером.
Амелия посмотрела в окно на дома, мимо которых они проезжали. Она слышала, что сказала Ровена, однако никак не отреагировала.
– У тебя есть какие-нибудь мысли на этот счет? Композиции, которые ты хотела бы исполнить? Артисты и продюсеры на примете? Соображения о новой прическе?
Амелия снова ничего не ответила.
– Я думаю, возможно, Фредди Стерлинг тебе подойдет. Он сейчас на слуху. Сделал последний альбом «Марашино Черриз»…
– Чей альбом?
– «Марашино Черриз». Это те ребята, которые всегда фотографируются без одежды.
– Ах эти…
Амелия продолжала смотреть в окно.
– Мы не станем обсуждать это сейчас, – сказала после паузы Ровена, – но подумать тебе об этом следует. Мы больше не можем держать Робина… Подумай о своих любимцах и дай мне знать как можно скорее.
– Я уже думала об этом, – сказала Амелия, когда шофер припарковал машину.
– Очень хорошо! Так почему же ты не говоришь? Кого ты приметила, малышка?
Амелия проглотила ком в горле.
– Что ты скажешь о Тони Девонфилде?
Ровена изумленно вскинула брови:
– Душа моя, он чудесно подошел бы, но я даже сомневаюсь в том, что он жив.
Они прошли через гулкий стадион к комнате для переодевания. У Ровены был ключ. Она открыла и с присущей ей торжественностью показала Амелии ее персональное место, где она проведет два вечера. Как обычно, комната была завалена цветами и игрушками. Смахнув одну из них со стула, Амелия бросила на него свою сумку.
От нечего делать Амелия взяла карточку, прикрепленную к букету алых роз. Их было двенадцать, они уже слегка привяли. «Я люблю вас. Не могли бы вы выйти за меня замуж?» – прочитала она записку, написанную красными чернилами. Амелия фыркнула. От кого это? Она перевернула карточку, не надеясь увидеть знакомое имя.
– Бредли Ферншоу из Луббока, штат Техас, говорит, что хочет на мне жениться, – сказала она Ровене.
– Все хотят жениться на тебе, Амелия. – Ровена поцеловала свою подопечную в щеку, оставив там легкий оранжевый кружок губной помады. – Все тебя любят.
Ровена посмотрела на факс, который только что сунул ей в руки Франклин. Он был из Лондона, в нем извещалось, что Амелия выдвинута номинантом на Британскую премию.
– Невероятно. – Ровена снова перечитала факс. – Лучшая артистка, лучшая игра… – Список номинаций был очень длинный. – Ты просто должна что-то выиграть.
Амелия снова с неудовольствием посмотрела на море цветов. Взяла еще одну карточку. Подпись расплылась от капель, падавших с цветка, но Амелия вздрогнула – ей показалось, что карточка подписана Девонфилдом.
– Ровена, чья подпись стоит на этой карточке? – взволнованно спросила она.
Ровена оторвала взгляд от столь интересного факса и бросила взгляд на карточку, которую Амелия сунула ей под нос.
– Тут все расплылось… Мне кажется, что это слово «преданность».
– А не Девонфилд или что-то вроде того?
– Нет… У тебя все есть, что тебе нужно на сегодня?
Амелия кивнула. У нее всегда было все, что ей требовалось. До этого дня.
Франклин застенчиво постучал и снова вошел в комнату. Он опустил на пол два или три экстравагантных тропических букета.
– Ровена, вам звонят в офисе. Какой-то парень говорит, что он продюсер и хочет срочно поговорить с вами относительно Амелии.
– Ну как же, продюсер, – саркастически проговорила Ровена. – Эти парни всякими правдами и неправдами хотят добраться до моей драгоценной маленькой звезды. Франклин, запиши номер его телефона и скажи, что я перезвоню ему, когда освобожусь. А в следующий раз, если будут звонить, спрашивай у них имя.
Франклин с виноватым видом вышел из комнаты. Амелия очистила место на туалетном столике и занялась макияжем.
– Все в порядке, малышка? – спросила Ровена.
Амелия кивнула.
– Побольше губной помады сегодня. Нас записывают для ТВ. Ты знаешь, где я, если будет нужда.
Амелия снова кивнула.
– Хорошо. А я пойду и проверю, не упустила ли я чего.
Глава 23
Амелию не слишком привлекал вечер по случаю окончания турне, которое прошло с большим успехом. На нем не будет никого, с кем бы она по-настоящему хотела поговорить. Всего лишь журналисты, охотники выпить и закусить за чужой счет, мужские модели, полные амбиций и надежд. После последней встречи с Гвидо его карьера как модели пошла стремительно вверх, и скорее всего на вечере он будет вместе с последней сенсацией – шестнадцатилетней певицей из Милана.
Вернувшись в отель, Амелия поднялась на лифте, который отвез ее прямо до ее номера. Сбросив фирменные туфли на высоком каблуке, она босиком прошлась по толстому ковру. Остановившись перед зеркалом, она посмотрела на свое отражение – на волосы, падающие на плечи, на атласный лиф шоколадного цвета – это платье было выбрано из-за того, что шоу снимали для ТВ. Спустя месяц после самоволки она оказалась опять в прежнем положении. Теперь было даже хуже.
Амелия налила себе солидную порцию водки с тоником и бросила в бокал лед.
Завтра все начнется сызнова. Запись, переговоры, поездки. Кого хотела бы она видеть продюсером своего альбома? Фредди Стерлинга? Торчать три месяца в студии звукозаписи с этим наркоманом было выше ее сил. Она хотела Девонфилда. И не только для того, чтобы выпустить альбом.
Амелия села за туалетный столик и снова повертела в руках визитную карточку, на которой Ровена прочитала «Devotion». Риск – благородное дело. Как только утром откроется касса аэропорта, она полетит в Лондон, а оттуда отправится прямиком в Уэльс. Она отдаст себя на милость Девонфилду. Расскажет ему всю правду. Самое худшее, что он может сделать, – прогонит ее. Но что бы ни случилось, она будет чувствовать себя не более потерянной, чем сейчас.
В дверь постучали. Мало кто имел возможность беспрепятственно дойти до двери Амелии. Решив, что это ее менеджер, Амелия не ответила. Стук повторился. Она ждала звука удаляющихся шагов. Вероятно, Ровена хотела знать, почему она не на вечере. Амелия допила водку и налила еще. Звука удаляющихся шагов она так и не услышала, однако стук в дверь не повторялся.
Украденная у Девонфилда лента находилась в магнитофоне. Амелия включила его, и комнату наполнила меланхолическая музыка. Где он находится в эту минуту? Сидит за своим столом? Ищет и не может найти запропавшую пленку? Или, может, он снова в Лондоне и звонит Сью Ли? При этой мысли Амелия испытала укол ревности.
Снова раздался стук в дверь.
– Да уходите вы прочь! – воскликнула Амелия. – Неужто непонятно, что я хочу побыть одна некоторое время!
Однако посетитель не собирался сдаваться. Амелия увидела в зеркале, как поворачивается ручка в двери. Она повернулась на стуле. Ручка определенно поворачивалась. Кто-то собирался войти.
– Ради Бога! – выдохнула Амелия, когда дверь стала приоткрываться. – Не могли бы оставить меня в покое?
– Уж не хочешь ли ты сделаться отшельницей?
У Амелии отвисла челюсть. Ибо в дверях стоял не кто иной, как Девонфилд. Стоял и широко улыбался. Руки его были заняты огромным букетом роз. И они были ее любимого цвета – желтые.
– Я могу войти?
Вскочив, Амелия стала закрывать за ним дверь.
– Не могу в это поверить, – пробормотала она.
Девонфилд бросил цветы на пол, и она обвила его шею руками.
– Что ты здесь делаешь?
А затем они стали осыпать друг друга поцелуями. Он целовал ее в лицо, словно пробуя на вкус каждый дюйм ее смоченной слезами кожи. Амелия целовала его в губы, в нос, даже в брови. Затем откинулась назад, чтобы убедиться, что и в самом деле это был он, Девонфилд.
– Просто не могу поверить! Каким образом ты нашел меня? – спросила Амелия.
– Интуитивная прозорливость, – ответил он.
– Что ты имеешь в виду?
– Счастливое совпадение, – начал объяснять Девонфилд. – И еще Ровена – она положила последнее стеклышко, чтобы составилась цельная мозаичная картина.
– Ровена?
– Да. После твоего отъезда я поднялся наверх и сразу понял, что кто-то побывал в моей студии. Поначалу я этим не обеспокоился, но затем обнаружил, что не могу найти вещь, над которой накануне работал. Это «Опус номер 4» – пленка, которую я оставил сверху. Я перевернул все вверх дном, пытаясь ее отыскать, но тщетно. Я вынужден был подумать самое худшее о тебе, поскольку в моем доме никого, кроме тебя, больше не было. Я не имел понятия, кто ты и куда ты уехала. Я позвонил на твой мобильник и узнал, что он принадлежит девушке по имени Сью, которая также не имеет понятия, кто ты такая.
– Я не сказала ей даже своего настоящего имени.
– Теперь-то я знаю, кто ты, и меня это не удивляет. Так или иначе, у меня оставалась надежда что-то узнать у ребят, которые вытаскивали твою машину из грязи. Я спросил, помнят ли они номер машины, чтобы я мог узнать о тебе в фирме, в которой ты взяла машину напрокат. Но уже там, в их гараже, маска с тебя оказалась сорванной.
– Каким же образом?
– У них на стене висел календарь. Он назывался «Красотки года» или что-то в этом духе. Я взглянул на него – и увидел тебя, мисс Февраль. Во всей красоте «Техниколора».
– Поразительно! – Амелия приложила ладонь к полыхающей щеке.
– Я посмотрел на подпись – там значилось, что ты певица. Я подумал, что я, должно быть, ошибся, но затем все вдруг встало на место. Ты в самом деле была певица. И отнюдь не дилетантка. Именно поэтому тебя заинтересовала моя музыка. И поэтому ты украла мою пленку.
– Я очень сожалею, – прошептала Амелия. – Я бы не стала ее брать, но я поняла, что не успею ее прослушать до твоего возвращения домой. Мне страшно хотелось ее услышать, но я не знала, каким образом попросить тебя об этом. Не знала, с чего начать. Ты не стал бы играть «Опус номер 4» девушке по вызову.
– Ты могла бы рассказать мне всю правду.
– А ты поверил бы?
Девонфилд улыбнулся и покачал головой.
– Ну а тебе понравилась музыка?
– Очень!
– Надеюсь, что это тебе понравится даже больше. – Он сунул руку в карман пиджака и извлек еще одну пленку.
Амелия подбежала к магнитофону, чтобы тут же ее поставить.
– Это для тебя, – сказал Девонфилд, когда зазвучала музыка. Пиано, еле слышно. – Я не переставал думать о тебе, как ни старался себя заставить забыть. Еще до того, как я увидел твой портрет в гараже, у меня появилась надежда, что исчезновение ленты может стать поводом для того, чтобы нам снова встретиться. Я ощутил такую связь с тобой, какой никогда ни с кем не чувствовал. Впервые за много лет, видя, как ты отъезжаешь от моего дома, я испытал досаду и чувство одиночества и пожалел, что не попросил тебя остаться. Я бросился назад к дому, чтобы успеть задержать тебя. Ты видела меня?
Позже, когда я узнал, кто ты, я пытался убедить себя, что ты извращенка, мультимиллионерша, которая чудит, притворяясь обычной простой девушкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15