Эмили, обхватив себя руками, отвернулась от двери.
– Мудрое решение, – сказал он и захлопнул дверь.
– Откуда тебе стало известно, где я? – спросила она.
– Полагаю, что ты уже знаешь ответ.
– Ты, наверное, заставил Саймона проговориться? – в ярости выкрикнула Эмили.
– Мне не пришлось его заставлять. Я давно знаю про этот домик. Мои друзья предлагали мне провести в нем наш медовый месяц. Теперь я жалею, что не согласился. Здесь очень мило, идеальное место, где можно уединиться.
Эмили казалось, что она катится в пропасть.
– Друзья? Какие друзья? – Она покачнулась, сделала шаг к дивану и села.
– Марчелло и Фиона Альберо. Ты встречалась с ним в Лондоне, когда он работал в посольстве.
– Значит, Саймон тоже их знал?
– Синьор Обри, – с неприятной улыбкой произнес Раф, – знал только то, что я велел ему говорить и делать. Я догадался, что ты станешь избегать меня, и поэтому он, действуя по моим указаниям, обеспечил тебя этим убежищем… и отослал тебя сюда.
– Нет! Он этого не делал. Мы с Саймоном вновь обрели друг друга. У нас были планы… Ты, вероятно, его обманул.
– Конечно. – В голосе Рафа звучала насмешка. – Я обманом заплатил его долги, а они были весьма значительные.
– Откуда тебе известно про его долги?
– Я обещал твоему отцу оберегать тебя. Поэтому, когда синьор Обри снова появился на твоем горизонте, я счел необходимым узнать, чем он занимается.
Эмили задохнулась от возмущения.
– Ты хочешь сказать… ты следил за ним?
– А ты как думала? Мне приходилось надолго отлучаться, а каким образом я мог получить необходимую информацию? В сообщениях о нем постоянно фигурировали суммы, которые он был должен.
– Это неправда, – у Эмили задрожал голос. – Саймон… у него собственный бизнес… и весьма успешный.
– Нет у него никакого бизнеса. Он просто пытается выкрутиться и придумывает различные комбинации. И я не допущу, чтобы ты стала для него очередной палочкой-выручалочкой.
– Ты соображаешь, что говоришь? – прошептала она. – Ты говоришь, что человек, которого я люблю, видит во мне исключительно наследницу?
– Да, Эмилия, именно это я и хочу сказать.
– А я? За мной тоже следили в твое отсутствие?
– Естественно.
– В этом нет ничего естественного! – гневно выкрикнула она. – Как ты осмелился шпионить за мной?
– Я богатый человек, Эмилия, а ты – моя жена. Этот факт делает тебя мишенью кое для кого.
– И действовал ты, конечно, из самых альтруистических побуждений, – презрительно заметила Эмили.
– Я дал слово твоему отцу и не мог допустить, чтобы ты совершила глупость из-за Саймона Обри. Мне жаль тебя огорчать, но пора узнать правду.
– Я тебе не верю. – Она схватила сумку и вытащила мобильный телефон. – Я сейчас же позвоню Саймону и докажу, что ты лжешь.
– Ради бога. – Раф поднял с пола свой баул. – Но сначала скажи, где я буду спать.
– Ты здесь не останешься. – Она смотрела на него горящими глазами. – Неужели ты думаешь, что я смогу находиться с тобой под одной крышей?
– Ну не в первый же раз, – спокойно ответил он. – И каким образом ты мне помешаешь? – Он огляделся. – Фиона говорила, что в доме две спальни. Какая для меня: слева или справа по коридору?
Их взгляды встретились, и Эмили первая отвела глаза.
– Справа, – ледяным голосом произнесла она. – К сожалению, у меня не хватит сил, чтобы вышвырнуть тебя, но у Саймона хватит. Он приедет сюда завтра.
– Твоя вера в него достойна восхищения. Звони, если хочешь, но сперва спроси себя: если я лжец, то каким образом так легко тебя нашел? – И он стал подниматься по лестнице.
Мысли у Эмили путались, и она едва понимала, что он говорит. Это чудовищно. Она не могла этому поверить. Но… в памяти всплыла сцена в «Хай Гейблз»: Саймон нервничает и как-то странно себя ведет, словно чувствует вину или… стыд.
Когда Раф спустился вниз, она продолжала сидеть на диване, а телефон покачивался на шнурке у нее на пальце.
– Ну? – спросил он.
– Связи нет. Должно быть, из-за гор. Но здесь, наверное, есть обычный телефон.
– Только в деревне. Марчелло и Фиона предпочитают, чтобы их не тревожили звонками, когда они здесь одни.
Слово «одни» вызвало у Эмили дрожь. Впервые они с Рафом находятся совсем одни в небольшом помещении. А Раф ходил по комнате и разглядывал мебель, книги и безделушки на каминной полке. Посмотрев на остывший суп, он спросил:
– И это называется ужином?
– Моим ужином. Я не голодна.
– А я голоден. Что-нибудь еще из еды здесь есть?
– Ты что, полагаешь, я буду готовить тебе ужин?
– Ты все еще моя жена, mia cara, и до сих пор твои супружеские обязанности не были очень обременительными, а большинство жен готовят еду для мужей. Но, возможно, ты не обладаешь кулинарными способностями?
– В школе всех учили готовить. Монахини считали это необходимым.
– Значит, ты могла бы приготовить обычный омлет?
– Могла бы. Но зачем?
– Потому что переговоры на голодный желудок не ведутся, – мягко заметил Раф. – У нас ведь будут переговоры, не так ли?
Эмили взяла нетронутый суп, пошла на кухню и вылила его в раковину. Найдя сковородку, она положила на нее кусок масла и поставила на плиту. Когда появился Раф, она разбивала в миску яйца.
– Здесь вдвоем тесно, – не глядя на него, сказала она.
– Я принес вот это. – Он положил на кухонный стол пакет.
Эмили узнала запах дорогого свежепомолотого кофе и холодно ответила:
– Вы предусмотрительны, синьор.
– Приходится, carissima, когда имеешь дело с тобой. – Он протянул свою длинную руку к верхней полке буфета и достал кофеварку. – Эспрессо, к сожалению, в ней не сваришь.
– Сколько тебе яиц – два или три? – спросила Эмили, добавляя в миску соль и перец.
– Четыре. Мне необходимо хорошенько подкрепиться, чтобы быть в форме. Не так ли, моя очаровательная жена?
Она непонимающе уставилась на него.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Только то, что если снегопад продлится, мне придется нас выкапывать. – И он кивнул на плиту. – У тебя масло сейчас подгорит.
Он ушел, а она, сжав зубы, сняла сковородку с плиты и засунула в тостер ломтики хлеба. Затем насыпала кофе в кофеварку и понесла тарелки и столовые приборы в комнату.
Раф сидел развалясь на диване и смотрел на огонь.
– Здесь нет ни телевизора, ни компьютера, ни факса. Как же ты будешь держать руку на пульсе финансового мира? – едко заметила она.
– Финансовый мир обойдется без меня.
– А ты без него?
– Конечно, обойдусь. Ненадолго. – Он лениво потянулся. – Отдых мне не помешает. Это не часто случается.
– Ты забыл о наших переговорах.
– Я ничего не забыл, – сказал он и снова уставился трепещущие язычки пламени.
Эмили вернулась на кухню, взбила вилкой яйца и вылила их на горячую сковородку, внимательно следя, чтобы они не подгорели. Омлет получился красиво подрумяненный и воздушный. Она осталась довольна своей стряпней и разрезала омлет надвое – Рафу большую часть.
– Очень вкусно, – заявил он, попробовав. – У тебя скрытые таланты, mia cara.
Эмили с трудом заставила себя есть. Только бы не показать Рафу, как ей страшно!
Ужин закончился, и она вежливо отказалась от его помощи в мытье посуды. Еще не хватало толкаться вместе с ним на крохотной кухне! Вернувшись в гостиную, она с удивлением увидела на столе бутылку вина и два фужера. Раф разлил вино и протянул ей фужер. Ей совсем не хотелось пить с ним вино, но возражать она не решилась, опасаясь, что он неправильно расценит ее отказ. Сделав маленький глоток, она поставила фужер на стол.
Господи, с горечью думала Эмили, выходит, эта засада была тщательно спланирована и не без помощи Саймона. Отвратительно, но факт. Если ему не хватало денег, почему он не попросил у нее? Почему притворялся честолюбивым, удачливым предпринимателем? Вопросы эти не давали ей покоя.
– У тебя сердитый вид, carissima. Не нравится вино?
– Вино прекрасное, но от этого твое вторжение не делается более приятным.
– Но, Эмилия, ты никогда не была рада мне.
– Разве это имело для тебя значение? Уверена, что в других местах тебя встречали с распростертыми объятиями.
Сказав это, она прикусила язык. Зачем показывать ему, что ей небезразлично присутствие в его жизни других женщин? Но он на это не отреагировал, а продолжал с задумчивым видом потягивать вино.
– Тебе не пришло в голову, mia cara, что этот нарочитый побег от меня может выглядеть… как своего рода приманка? Ты рассчитывала, что я побегу за тобой?
Она вздрогнула.
– Нет.
– Ты плохо знаешь мужчин.
Эмили резким движением откинула назад волосы.
– Вас, синьор, я знаю, – с язвительностью сказала она. – У вас-то достаточно приманок. Так что говорите, зачем вы пожаловали, и уезжайте. А меня оставьте в покое.
Он внимательно посмотрел на нее, затем встал и взял в руку бутылку и фужер.
– Предлагаю возобновить эту беседу завтра. Возможно, утром ты будешь более… сговорчивой. Я могу принять перед сном ванну?
Эмили сидела на краешке дивана и прислушивалась к звукам наверху. Вот зажурчала вода, вот открылась дверь ванной, вот босые ноги прошлепали по коридору. И вот наконец-то дверь в спальню Рафа захлопнулась. Она вздохнула с облегчением и, поставив перед камином решетку, погасила свет и тихо поднялась наверх. В ванной, к ее удивлению, все было прибрано: пол подтерт, а сырое полотенце висело на сушке. Эмили наполнила ванну водой, но насладиться купанием не смогла – мучили тревожные мысли. Может, стоит извиниться перед Рафом? Объяснить, что она действовала сгоряча? Эмили быстро ополоснулась, вытерлась, надела ночную рубашку и на цыпочках прошла по коридору к себе, задержавшись у двери в комнату Рафа, но оттуда не доносилось ни звука.
В своей спальне Эмили подошла к окну и, откинув шторы, прижалась носом к стеклу, за которым летали белые снежинки. Ей показалось, что снегопад усилился. Она залезла в постель и до подбородка закуталась в пуховое одеяло, чтобы согреться. Вдруг со скрипом распахнулась дверь и вошел Раф. На нем был небрежно завязанный черный шелковый халат. Он двинулся к ней, и она поняла: сейчас произойдет то, чего она боялась.
– Что… тебе надо? – с трудом выговорила она, приподнявшись на локте.
– Нам нужно кое-что обсудить.
– Обсудим завтра.
– Уже почти утро. Ты разве не слышала об интимных разговорах в постели?
Он начал развязывать пояс на халате.
– Нет, – хриплым голосом произнесла она. – Нет, Раф, пожалуйста. Ты не можешь это сделать… Ты же обещал мне…
– Раньше передо мной был испуганный ребенок, – мягко заметил он. – Но теперь ты собираешься вновь выйти замуж… ты ведь это заявила моим юристам? Значит, ты переросла свои девичьи страхи.
– Но не будет никакого другого брака. Ты… ты это знаешь.
Он поднял брови.
– Какая разница? – И тут его голос сделался жестким. – Эмилия, я был очень терпелив, но ты зашла слишком далеко, потребовав признать наш брак недействительным. И я намерен сделать так, чтобы ты никогда больше не оскорбляла меня подобным образом.
Он скинул халат и, обнаженный, лег рядом с ней.
ГЛАВА ПЯТАЯ
– О боже. – Эмили отодвинулась от него. Сердце билось о ребра, словно птица в клетке, дыхание с трудом вырывалось из груди. – Не смей ко мне прикасаться. – Она пыталась освободиться от его рук, обхвативших ее за плечи, а он повернул ее лицом к себе и спокойно спросил, глядя на ночную рубашку с застежкой до самой шеи, длинными рукавами и скромными кружевными рюшами:
– Ты сама снимешь этот нелепый наряд или поручишь мне?
– Это твоя месть, да? – дрожащим голосом произнесла Эмили.
– Говорят, что месть сладка. Вот сегодня ночью мы оба и узнаем, правда ли это.
– Пожалуйста, – прошептала она, – не делай этого. Ты же… не хочешь меня. Я и так достаточно тобой наказана. Поэтому… не трогай меня.
– Не вкусив радостей брака? – насмешливо протянул Раф. – Нет, моя дорогая жена.
– Я тебя возненавижу, – выдохнула она.
– А я полагал, что ты уже меня ненавидишь, так что терять мне нечего. – Он потрогал пальцем воротник ночной рубашки. – Итак, кто из нас ее снимет? – вкрадчиво осведомился он.
– Не я! – гневно выкрикнула Эмили.
– Как хочешь. – И он начал расстегивать перламутровые пуговички.
Эмили схватила его за руку, намереваясь впиться в нее зубами, но он, смеясь, поймал ладонью оба ее запястья и закинул руки ей за голову.
– Дикая кошка. Если хочешь меня укусить, Эмилия mia, то я буду рад показать тебе, как это сделать… и куда. Но это позже. А сейчас я поглощен пуговицами, потому что не желаю заниматься с тобой любовью в этой… плащ-палатке.
– И ты осмеливаешься произносить слово «любовь»? Ты – подлый и низкий человек, – с яростью ответила она.
– Я не спорю.
Он отпустил ее руки, но лишь для того, чтобы быстро и ловко сдернуть с нее рубашку. Эмили хотела натянуть на себя одеяло, но он не дал ей это сделать.
– Ну нет, mi amore, я хочу полюбоваться на тебя, – и откинул одеяло.
Эмили отвернулась, впилась ногтями в ладони и приказала себе: «Думай о чем-нибудь другом. Не смотри на него».
Она начала считать в уме и досчитала до двадцати, когда услышала его голос:
– Твое тело подобно лунному свету. Оно еще красивее, чем я представлял.
– Я должна чувствовать себя польщенной? – произнесла Эмили, не поворачивая головы.
– Ты не хочешь, чтобы тебе говорили о том, что ты желанна?
– Только если это говорит мужчина, которого я люблю, – воинственно ответила она.
– Dio, ты еще любишь его. И это после всего, что он сделал? Ты меня удивляешь.
– Он был в отчаянии, – сказала Эмили. – Ты… понятия не имеешь, что такое нуждаться в деньгах. Ты всегда был избалован, все вокруг тебя плясали.
– Все, кроме тебя.
– Я тоже плясала под твою дудку… когда по глупости вышла за тебя и поверила, что ты не дотронешься до меня… против моей воли.
Он криво улыбнулся.
– Вероятно, я рассчитывал, что со временем ты передумаешь.
Он наклонился и поцеловал ее в губы. Впервые с той ночи в оранжерее она ощутила тепло и крепость его губ. Оказывается, она не забыла того поцелуя, не забыла и едва уловимого запаха его кожи. И еще помнила… его нежность.
Раф кончиками пальцев гладил ей шею, ложбинку за ухом, задержался в ямочке у горла, где бешено колотился пульс. Странное томление охватило Эмили. Ей казалось, что у нее внутри то ли трепещут крылья бабочки, то ли медленно распускается бутончик розы. Но строгий цензор в мозгу зашептал: «Вот так происходит обольщение».
Эмили знала – он все равно овладеет ею, поэтому бороться с ним бесполезно и унизительно. Но чего он не дождется, так это ответа с ее стороны. Она не поддастся этому мастеру обольщения. И она снова начала считать…
А Раф водил кончиком языка по ее губам, побуждая разомкнуть их, но ему это не удалось, и тогда он приподнял голову и спросил:
– Нет?
Она ничего не ответила, а лишь враждебно и вызывающе смотрела на него.
– Понятно, – пробормотал он и крепко прижал ее к себе.
Наступает второе действие, подумала Эмили и едва удержалась, чтобы не сказать это вслух. Но когда Раф заключил в ладонь ее грудь, а пальцы стали нежно сжимать сосок, ее прострелило желание. А он наклонил голову, взял в рот набухший розовый кончик и осторожно облизал. Наслаждение пронзило ее насквозь, и она подавила готовый вырваться стон. О господи! Почему Раф не хочет быстро и грубо овладеть ею и тем самым утолить свой гнев? Но он, видно, решил поступить иначе. Уж кто-кто, а он прекрасно знает, как возбудить женщину. Этот опыт он приобрел с другими и в других постелях. Что ж, в ее постели у него этот номер не пройдет. Эмили до крови прокусила губу, чтобы боль отвлекла ее от прикосновений его рта, рук… и обнаженного тела. Уставившись в потолок, она принялась считать балки. Но… приятное тепло разлилось у нее между ног. Раф втиснул колено между ее бедер и осторожно развел их. Когда он начал мягко и ритмично надавливать на самые сокровенные места, Эмили натянулась как стрела, зажмурилась, и разноцветные искры запрыгали перед плотно сомкнутыми веками. Она чуть не вскрикнула от прилива сладостного удовольствия.
– Эмилия… – Голос Рафа раздался откуда-то издалека, и она открыла глаза. Опершись на локоть, он смотрел на нее из-под полуопущенных век. – Можешь продолжать свое пассивное сопротивление – я все равно намерен сделать тебя своей женой. Но нам обоим было бы легче, если бы ты… немножко мне помогла. – Он помолчал. – Неужели так уж трудно меня поцеловать? Ну хоть дотронься до меня.
– Вам придется самому взять то, что вы хотите от меня получить, синьор, – тихо, но отчетливо произнесла она. – Но я не прощу вас за то, что вы нарушили обещание, которое дали мне в нашу брачную ночь.
Он взял ее за плечи, рывком приблизил к себе, поцеловал в губы и снова опустил на подушки.
– У нас сейчас брачная ночь. И я отмечу это событие другим обещанием, mia cara. Я клянусь, что настанет день, вернее ночь, когда ты захочешь меня так же сильно, как я хочу тебя. И тогда… да поможет тебе Бог.
Он отвернулся и опустил руку к своему халату, лежащему на полу около кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11