Они поднялись по винтовой лестнице на небольшую площадку, к которой выходили две двери.
— Я бы не смогла жить в таком доме, — промолвила Глория. — Это какой-то цилиндр, в котором постоянно крутишься. Так можно и с ума сойти.
Тероян толкнул дверь в комнату Георгия. В ней никого не было. Затем он повернулся к другой двери, открыл ее, включил свет. На кровати, покрытая до подбородка белой простыней лежала Лариса. Черные волосы были тщательно причесаны, в лице — ни кровинки. Она напоминала покойницу, только что положенную в гроб.
— Что с ней? — прошептала Глория. Тим нагнулся к Ларисе, и пока он прислушивался к ее дыханию, под простыней шевельнулась ее рука, скользнула вниз, коснулась пальцами пола.
— Жива, — тихо ответил Тим, отходя назад. — Просто спит. Наверное, приняла лекарства. От этого такая бледность. Но где Жора?
Они вышли из комнаты, осторожно затворив дверь. Спустились вниз.
— Все равно я боюсь ее, — сказала вдруг Глория, словно продолжала начатый разговор и убеждала в чем-то Тима. — И мне кажется, что я с ней встречалась не раз.
— Может быть, он в летнем домике-теремке? — предположил Тероян, не слушая ее.
— И еще мне кажется, что я уже была здесь.
— Там же, в теремке, наверное, и вся его живность, все эти Бетеэрчики, Птурсы, Нурсы…
— Тим, я была здесь! — воскликнула Глория.
— Ну конечно, — согласился он. — Помнишь, мы приезжали сюда после веселой ночки на постоялом дворе? Когда нас сначала чуть не изрубили садовой тяпкой в капусту, а потом пытались поджарить на газовой горелке.
— Нет, Тим, — остановила его она. — Мы были не здесь. Мы были в том домике, в теремке. А сюда я даже не заходила.
— Что ты имеешь в виду? — сразу же насторожился Тероян.
— А то, что мне все здесь знакомо. И эта винтовая лестница наверх, и круглые стены, и чучела животных. Все. Я вспоминаю. Вот, смотри! — она подошла к голове муфлона и взялась за левый рог, повернув его на себя. Одна из книжных полок отодвинулась и образовался проход, где слабо мерцал неоновый свет.
Глория вошла внутрь, и Тероян последовал за нею. Между наружной стеной и внутренней было полутораметровое пространство, а пол косо уходил вниз. Они спускались все ниже, обходя цилиндр по спирали, пока не оказались в подвальных помещениях. «Юнгов вырыл себе здесь целое бомбоубежище», подумал Тероян. С изумлением он шел вслед за Глорией, а она открывала одну комнату за другой. Столовая, кухня, комната, где стояла детская кроватка, а эта комната походила на операционную, с различными хирургическими инструментами, еще одна — где были развешаны резиновые маски чудовищ и монстров, на которые было страшно смотреть, словно они были живые и могли наброситься на них, просмотровая комната, где стоял видеомагнитофон и лежало множество кассет…
— Вот здесь, — сказала Глория. — Вот здесь я стояла… — она потерла рукой лоб, вспоминая. — Да. Я включила видео… и… — она нажала на кнопку. И они увидели, как камера наезжает на лицо мальчика, — это был Алеша, но уже изуродованный, обезображенный хирургической операцией, с застывшими от страха глазами, в которых таилась немая боль. Тероян выключил телевизор. Он был не в силах смотреть на это.
— В детстве родители называли его не Георгий, а Юра, — глухо произнес он. — И так же он называл себя потом, когда знакомился с девушками. Это он был с тобой в тот день, Глория.
У Терояна было такое ощущение, будто его тело залили гипсом. Нет, свинцом. Его окунули в серную кислоту и вырвали все внутренности. Он сжал зубы так, что они затрещали.
— Не Глория, — сказала девушка. — Нет… Сейчас. Только не Глория… Мария?
— Правильно, тебя зовут Мария, — напомнил за спиной чей-то голос. Они обернулись. На пороге стоял Юнгов, улыбался и держал в руке пистолет. — Вот видишь, стоило тебе сюда попасть, и ты начинаешь все вспоминать. Тим мог не мучиться с тобой так долго, я бы решил твою проблему за пять минут. Скоро ты вспомнишь всю свою биографию. Только жаль, — и он тяжело вздохнул, — она тебе уже больше не понадобится. Как, впрочем, и тебе, Тим. Уж извините, вы теперь люди без будущего. Но я похороню вас с почестями, не сомневайтесь. И даже Стингер будет рыдать на ваших могилах в моем саду, за компостной кучей. Вы были все время вместе — вместе и останетесь.
— Зачем ты это делал? — спросил Тероян, пропуская мимо ушей его болтовню.
— Помнишь, ты как-то сказал Карпатову, — он поделился со мной твоей версией, — что Квазимодо может калечить детей потому, что и у него самого какое-либо физическое отклонение. А в детстве был еще и какой-то разлад в семье, с родителями. Ты умный, Тим, ты догадался. Не учел только одного. Сам Квазимодо может быть физически абсолютно здоров. Но он может мстить за самого близкого ему человека.
— Сестра, — догадался Тероян.
— Да, Лариса, — усмехнулся Юнгов. — Верно. Я люблю ее больше всех на свете. И как сестру, и… чего уж теперь скрывать? И как женщину. И началось это очень давно, когда мы еще были совсем юными. А родители мои хотели расстаться, ты знаешь эту историю, слышал, наверное. Они уснули в машине, наглотавшись выхлопных газов. А если бы они разошлись, смогла бы Лара пережить эту трагедию, смогла бы понять своей маленькой головкой? Но стоило лишь присоединить трубку к салону машины и включить двигатель… Так неужели ты думаешь, что я, не пощадивший своих родителей, буду испытывать снисхождение к чужим детям, да еще из благополучных семей? — губы Юнгова дрожали, а в глазах что-то блеснуло, похожее на слезу.
— Ты сумасшедший, — произнес Тероян.
— Конечно, — согласился Юнгов. — И ты тоже. Разве нормальный человек стал бы связываться с бредущей неизвестно куда, потерявшей память девушкой? Признаться, я не думал, что ей встретишься именно ты. Что ты остановишься, посадишь ее в машину, привезешь домой и начнешь это дурацкое расследование, чтобы вернуть ей память. Какого черта тебя занесло в тот день на проселочную дорогу? Что тебе, негде было покататься? Лечил бы свой «бадахшанский синдром» где-нибудь в Ногинске. Впрочем, наверное, действительно существует судьба, — он вздохнул. — И существуют роковые стечения обстоятельств. А насчет безумия — так весь мир уже давно подвержен этой болезни. Но больше всего она поразила Россию.
— Ну продолжай, продолжай, — сказал Тероян, видя, что он замолчал.
— Что ж, послушайте напоследок. На этой безумной земле родится еще много монстров и чудовищ, которые расползутся по всему миру, на его же горе. Что до меня, то… Я просто немного увеличивал их число. Стерильная хирургическая операция, — ты не забыл, что я учился вместе с тобой в медицинском? — это уже сильный шок… потом еще один шок, связанный с ужасом… Видели мою комнату смеха? У меня еще и не то есть. Но сестра моя большая мастерица… Какие только штучки она не выдумывает. Очень смертью любит наряжаться. Впечатляет, скажу я вам. Весьма. Вон, на Марию сильно подействовало. Правда, Машенька?
— Подонок, — отозвалась она.
— Ну зачем же так грубо? Я же не хамлю? Так вот, жаль, что вы уже не успеете поглядеть на театрализованное представление моей Ларисы. Ну да ладно. О чем я? Ах, дети. Дети от всего этого лишались разума. Я ведь не убивал их? Я и Марию не убил, хотя мог это сделать. Когда я понял, что она потеряла память, я просто отпустил ее на все четыре стороны, даже подбросил до проселочной дороги. Я даже не переспал с ней, так что она может на меня не обижаться и не сверкать так своими чудесными синими глазами. И шикарным платьем снабдил, поскольку свое она изорвала от страха. Вот только кармашки не проверил в этом платье, с визитками. А платьишко-то носила девушка, которая побывала у Хашиги, — Юнгов вдруг засмеялся. — Здорово мы его кокнули, да? Ну ладно… Девушка потом пошла в склеп к Серому, ну а потом к нутриям, а платье у Серого я купил. Для Ларисы. Видишь, Машенька, сколько хозяюшек у него было. Так что носи теперь на здоровье. Впрочем, чего это я? Зачем оно тебе теперь нужно, в яме-то?
— Для тебя Серый похищал детей? — спросил Тероян.
— Когда он, а когда и я сам, с Ларой. А здорово я тебя разыграл с телефонным звонком от Квазимодо? И Олега тоже, — Юнгов снова засмеялся, а Тероян отметил, что речь его становится какой-то бессвязной, он постоянно перескакивал с одного на другое. — Помнишь, мы приехали к тебе играть в преферанс, а ты уже тогда нянчился с Машкой? Когда ты рассказал о ней, я почему-то тотчас же подумал, что эта девушка — та самая. Ну только такой идиот, как ты, мог на нее наткнуться! Пошел в комнату, поглядел, точно она. Потом стали эти дурацкие улики из сумочки разглядывать. Здорово же я потешался. Но нет худа без добра. Смотрю: моя фотография с оторванной головой и число на календаре. Я понял сразу — Серый хочет меня убить именно в этот день, наверное, он что-то наврал про меня Хашиги. И сорвать с него бабки.
— Ты и с Хашиги был знаком?
— Нет, с ним нет. Но Серый мог сказать ему, что я представляю какую-то угрозу, поскольку знаю о его ночных охотах и так далее… Честно говоря, я от Серого уже месяца три как отвернулся. Вот он и хотел отомстить. Но хорошо, что я уже был предупрежден этой оторванной фотографией. Спасибо тебе, Тим, — и Юнгов поклонился, но Тероян не успел броситься на него, поскольку пистолет вновь заплясал перед его глазами, а сам Юнгов захохотал. — Не достанешь! Не достанешь! — кричал он весело, отбивая такт ногами. Потом успокоился. Начал говорить серьезно. — На следующий день, Тим, я позвонил тебе и попросил приехать вместе с девушкой, Глорией, тьфу, Марией. Хотел здесь вас и кончить. Не получилось. Ты приехал один. А зачем тебя убивать одного? Ты мне друг. Один ты мне не нужен. И тогда я решил: пусть Тим ведет свое расследование и выходит на Серого, а там поглядим. Собственно говоря, я вас всех использовал, и тебя, и Карпатова, и Шелешева. Вы помогли мне убрать Серого. Без вас бы я до него не добрался. Ну а потом… — Юнгов вдруг нахмурился. — Сегодня печальный день, Тим. Столько смертей… Я бы выпил с тобой, да к тебе нельзя подходить близко. Ты же у нас волк, еще набросишься. Знаешь, ведь это я застрелил Олега? Там, на пустыре… Когда привез ему мальчика, когда заманил его в ловушку. И свидание Мавра с Шелешевым тоже я устроил… Какой ужасный день, Тим! Так больно… — кривляясь, Юнгов отходил все дальше к двери. — А теперь вот еще одно горе… И вас не стало… Куда ж мне теперь деваться? Прощайте, друзья! Прощай, Машенька, я был знаком с тобой всего пару дней, ты действительно приехала из Крыма, я пошлю весточку твоим родителям, я выпью сегодня ночью за ваше здоровье, тьфу опять, за ваше небытие… — пока он говорил, Тероян лихорадочно думал, как его остановить. Он понял, что сейчас Юнгов будет стрелять.
— Погоди, Жора, не радуйся, — произнес Тероян. — Скажи, когда ты приехал сюда…
— Ах, да! — перебил его Юнгов. — Совсем забыл: бомбочка в вашей машинке тоже моя. И телефончик вам отрезал потом, и на лестничке поджидал, да вы как-то хитро ускользнули…
— Это я уже понял, — отмахнулся Тероян. — Я о другом. Когда ты приехал, ты пошел сразу вниз, сюда?
— Ну конечно, — недоуменно ответил Юнгов. — Не старайся выиграть время — это не благородно.
— И ты не поднимался наверх?
— Нет, — обеспокоенно ответил Юнгов.
— А вот мы поднимались. И кое-что увидели.
— А что, что? — губы Юнгова вновь задрожали. Тероян нащупал его слабое место, куда надо бить.
— Да так, пустяки. Висит там веревка, а в веревке петля. А в петле угадай кто?
— Врешь! — свирепо выкрикнул Юнгов.
— Пойди — погляди.
— И пойду. Только не думайте, что вы сможете вырваться. Здесь железная дверь. А если ты соврал… То тебя ожидает смерть не простая, а… золотая. Готовься.
Юнгов перешагнул порог, захлопнул дверь и дважды повернул ключ. Мария бессильно опустилась на стул.
— Тим! — жалобно сказала она. — Тимофей!.. Что с нами будет?
— Спокойно. Спокойно. Спокойно, — трижды повторил Тероян, рыская но комнате. Здесь не было ничего, чем можно было бы защититься от безумца. Да и что можно сделать против пистолета. Но какой-то выход должен был быть. Должен. Какой?
— У нас в запасе две или три минуты. Может быть, чуть больше, если он заболтается со своей любимой сестричкой.
Тим остановился, глядя на видеомагнитофон, на тянувшиеся к розетке провода. Мария не спускала с него глаз.
— Тим? — с надеждой спросила она.
— Попробуем, — отозвался он.
Тероян вытащил провода из розетки, выдернул их из видеомагнитофона и перекусил, почти перегрыз тот конец, который соединялся с плеером. Получились два оголенных провода. Затем он снова вставил штепсель в розетку.
— Только бы дотянулись до двери, — пробормотал он. Оголенные провода как раз доставали до замочной скважины. Тероян держал их наготове и ждал. Вскоре за дверью послышались шаги.
— Голубки мои, вы не спите? — услышали они веселый голос Юнгова. Ваша мама пришла, молочка принесла!
Тероян ждал. Ключ вошел в замочную скважину, потом повернулся два раза и в тот же момент Тероян всунул туда оголенные провода. Раздался жуткий, какой-то трясущийся крик, и дверь заходила ходуном. Электрический ток бил и бил по Юнгову, а Тероян продолжал держать провода. И только когда они услышали стук падающего тела, Тим отбросил в сторону свое «оружие» и распахнул дверь. Скорчившийся Юнгов на полу не подавал никаких признаков жизни. Тероян нагнулся над ним, пощупал пульс — он не бился.
— Пошли, — сказал Тим Марии. — Квазимодо умер. Они побежали по той же спирали вокруг цилиндра — наверх. Выскочили в круглую комнату, уставленную чучелами, затем спустились в сад, над которым висела яркая желтая луна. Им все еще не верилось, что они спасены. Мария хотела засмеяться, но не смогла: ее душил кашель.
— Спокойно, спокойно, — сказал Тероян. Внезапно он услышал какой-то шорох за спиной и быстро обернулся, успев выставить вперед руки. Мчавшийся на него Стингер сделал высокий прыжок…
Мария пронзительно закричала. Огромный черный дог опрокинул Терояна на спину, но не достал его лица клыками, потому что руки Тима были на его горле, и он отталкивал от себя разинутую пасть, сжимая пальцы. На земле боролись два существа, боролись молча, неистово, и ценой была жизнь одного из них. Они перевернулись, покатились по дорожке, ломая лапами и ногами росшие вдоль нее цветы. Это была схватка двух равных по силе противников. Руки Терояна не отрывались от горла дога, Стингер клацал зубами, пытаясь достать до лица врага. Теперь это были два диких зверя, и один из них волк в человеческом облике. Оба они тяжело дышали, летела слюна, слышалось хрипение, треск ломаемых кустов, и казалось, что от двух сцепившихся тел в ночной воздух летят огненные искры. Мария смотрела на них, как завороженная, не в силах пошевелиться. Она не могла даже приблизиться к ним, помочь Тиму, потому что они сбили бы ее с ног, да и кто сейчас из них был Тероян, а кто — Стингер?
Во время этого поединка на крыльцо вышло еще одно существо, и Мария, услышав шаги, обернулась, похолодев от ужаса. Это существо также не принадлежало к людскому роду. Оно было одето в длинное до пят белое одеяние с капюшоном, а вместо лица выглядывала отвратительная маска смерти. В руках она держала косу, которой размахивала перед Марией. Девушка еле успела пригнуть голову, и коса срезала верхушки гладиолусов. Следующий удар пришелся в борющихся на земле врагов, и острие вонзилось в нескольких сантиметрах от головы Терояна. Но он не видел этого, не чувствовал второй опасности, не слышал вокруг себя шагов смерти. Он отдал всего себя волчьей ярости, неукротимости, жажде победить.
Мария понимала, что эта Смерть — переодетая, безумная сестра Юнгова, Лариса, но какой-то всечеловеческий инстинкт отталкивал ее, мешал приблизиться и выбить из рук косу, которой та продолжала наносить удары, метя в Терояна. Но она все же нашла в себе силы и, ухватив сзади за горло Смерть, повалила ее на землю. Коса отлетела в сторону. Смерть поползла прочь, как-то жалобно причитая, она словно бы лишилась своего символа безграничной власти. Мария поднялась с колен. И так же медленно, пошатываясь, стал подниматься Тероян. У ног его лежал мертвый, задушенный дог, вытянувшись во всю длину.
— Глория… — сказал Тим, приближаясь к девушке. — Прости, Мария… Я еще не привык к твоему имени, идем отсюда.
Что-то тяжелое, смрадное носилось в воздухе, было трудно дышать, как перед надвигающейся грозой. Луна почти сползла к ним, висела над самой крышей бомбовидного дома, заглядывая желтым глазом в сад, и свет ее лился на истерзанное, бледное лицо Тима.
— О, Боже! — произнес он, глядя на открывшуюся дверь. С крыльца спускался Юнгов, так же покачиваясь, как и Тероян. Он пошел прямо на него, размахивая кулаками, а глаза его были, как два яичных белка. Тим даже не сумел уклониться, упав на землю от второго удара. Поднявшись, он снова отлетел в сторону. Силы его были уже на исходе.
— Тим! — крикнула Мария, и он словно бы очнулся, впитал в себя какой-то заряд энергии от ее голоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24